Горький сахар

Это надо было прекратить в самом начале. Надо было остановиться ещё тогда, когда ледяной ветер завывал, разметая снег по лесным тропам, а они стояли за школой исступленно целуясь, кусали друг другу губы пытаясь насытиться. Только непонятно чем. Это был не тот поцелуй, который описывается в счастливых историях, где любовь накрывает с головой. Это была какая-то внутренняя борьба. В тот день Рома затащил Антона к себе. Не видя границ и препятствий, Пятифан расстёгивал чёртову рубашку, скрывающую бледное тело, но голове билась паника. «Это неправильно. Это не то. Так нельзя», — беспорядочные мысли давили, но желание было сильнее. Антон сам не понимал, что они творят, но не сопротивлялся, отдаваясь внутренним ощущениям. С тех пор начался замкнутый круг, который не особо им нравился. Антону, если быть точнее. Едва кого-то захлёстывало возбуждение, то кидая какие-то пустые пошлые фразочки, они искали уединённое место, жарко дыша и проглатывая стоны, с наслаждением утопая в моменте. Вот только их частый секс не был нежным. Они не разговаривали, прелюдий особо не было. Никаких чувств. Нет. Это было взаимное удовлетворение потребностей и ничего более. Антон был в этом уверен, до одного дня. Полина вернулась из музыкального лагеря. Рома разговаривал практически только с ней. Знаки внимания, комплименты, маленькие сюрпризы в виде её любимого шоколада. Антон уверял себя, что ему абсолютно всё равно, потому что их с Ромой "отношения" никак не являлись привязанностью или чем-то подобным. Просто секс без обязательств. Вот только его уверенность трещала по швам, когда на душе тихонько скреблись кошки при любом упоминании Полины с Ромой. — Ты ведь любишь её, верно? Они сидели на кровати у Антона дома после очередного всплеска эмоций, если это можно было так назвать. Вопрос вылетел сам по себе. Ответ был понятен и логичен, но что-то внутри надеялось на другой исход. — Конечно, — без раздумий ответил Рома, — давно уже, если ты не заметил. Скривившись от сарказма, Антон отвернулся. Хотелось заглушить эту идиотскую ревность, которой не должно было быть.

***

— Эх, влюблённый волк уже не хищник, на, — Бяша тоже грустил, что его друг стал мало проводить с ним времени, — братанов на сиськи променял, но Полинка хорошая, повезло Ромычу конечно, на. Антон молча стиснул зубы пытаясь успокоиться. Он решил отвлечься от ненужных мыслей, отдав предпочтение рисованию, но в итоге уже целую перемену пилил взглядом сладкую парочку. В один момент Полина заправила тёмную, как смоль, прядь, встала на цыпочки и что-то прошептала Роме на ухо, при этом "случайно" задев его щёку губами. Карандаш в руке захрустел, треснул и сломался пополам. Хотелось блевать от этих удушающих чувств, которых не должно было быть. Ничего этого не должно было быть. Антон был в этом уверен.

***

— Нам надо прекратить весь этот балаган, — делая глубокую затяжку, сказал Петров, — если ты собрался встречаться с Полиной, то наши взаимодействия равносильны измене. Рома лениво повернул к нему голову и облизав взглядом стройную фигуру, спросил: — И с каких пор ты куришь? — С недавних, — выпуская сизый дым, ответил блондин, — не переводи тему. Цокнув и едва заметно закатив глаза, Рома приподнялся на локтях. Шершавая ладонь, змеёй скользнула по бледному бедру. — Ну так я с ней ещё не встречаюсь, — украв у Антона сигарету, хмыкнул Пятифан, — а значит можем продолжать. Ладонь шатена медленно, но уверенно поползла вверх. — Ром, прекрати, — тяжело выдохнул блондин. Рука остановилась и Антон прикрыл глаза. Бардак в голове никак не разрешался, а когда пытаешься разобраться самому, то становится больно. Антону казалось, что судьба решила над ним поглумиться, устроив нервотрёпку в виде не взаимных и неправильных чувств. Сердцу не прикажешь, но Антон пытался. Лёгкий поцелуй на бедре заглушил все мысли. Сердце зашлось бешеным темпом, а в груди закололо от таких неожиданных ласк. За первым поцелуем последовал второй, за тем третий, четвёртый… пятый… Петров боялся открыть глаза. Поцелуи переместились на живот, – Антон совсем забыл, что они абсолютно голые – затем выше, выше и выше. Широко мазнув языком по соску, выбивая из блондина рваных выдох, Пятифан уткнулся в тонкую шею и глубоко вдохнул. — Твой запах такой… такой… — ища слово по-культурнее, Рома прикусил бледную кожу, — приятный. Мягкое прикосновение к щеке заставило всё-таки открыть глаза. Столкнувшись с карими омутами, Антон отвернулся, но Рома, притянув блондина за подбородок, наклонился за поцелуем. Прервав попытку ладонью, Антон посмотрел на Рому болезненным взглядом и окончательно поставил точку. — Я же сказал, хватит. — Тох, слушай… — Через четыре дня я уезжаю в Москву. Я смог сдать вступительные в экономический, на бюджет прошёл. — Поэтому ты хочешь прекратить наши отношения? — Отношения? У нас их не было, — сжав губы в тонкую линию, Пятифан отстранился от Антона, — К тому же, повторяюсь, если ты собираешься… — Да не собираюсь я ничего, — Рома вылез из-под одеяла и стал искать свою раскиданную где-попало одежду, — почему раньше не говорил про универ? — Будто тебя это волновало бы. — Волновало бы, — холодно ответил Пятифан. На вопросительный взгляд малахитовых глаз, шатен не решился объясниться. — Неважно, — повесив рюкзак на одно плечо, Рома повернулся к Антону, который вытащил из пачки ещё одну сигарету, — я пойду. — Пока. Дверь захлопнулась. Антон слышал, как Рома спускается по лестнице, после, скрип входной двери. Он сделал всё правильно. Он в этом уверен. Рома не гей, Петров – тоже. Тогда почему так больно? Почему глаза стремительно намокают? Почему хочется накинуть первое, что попадётся под руку и выбежать за Ромой? Но рациональность приковывает к кровати. Он сделал всё правильно. Он в этом уверен.

***

Ледяной ветер завывал, разметая снег по лесным тропам, а они стояли перед заведённой машиной, молча прощаясь. Наверно им нужно было время, чтобы понять, а может это время они потратили бы зря, так и не разобравшись со своими чувствами. Но уже поздно. — Удачи, — Рома не знал, что говорить в таких ситуациях, Антон — тоже, — смотри не завали там всё. Ответом был лишь лёгкий кивок. Машина отдалялась от дома набирая ход. Мать с отцом, Оля, Бяша и Полина, активно махали уезжающему, а Рома стоял поминая всё, что между ними было. Он тоже не понимал зачем они начали всё это и зачем продолжили. Антон смотрел на шатена через зеркало заднего вида не моргая. Сердце гулко билось о рёбра пытаясь выбраться к человеку, к которому успело привязаться. Когда машина скрылась за поворотом, Антон закрыл глаза сдерживая ту бурю эмоций, которая сметала ураганом всё внутри. Педаль газа уже была вжата в пол, пути назад нет. Глухой лес пронзили стоны резиновых шин. Антон точно был уверен, Это надо было прекратить в самом начале.