Домашняя Тварь

"Все началось в выходной, где-то весной, в самый разгар дождей. Кажется, около семи часов вечера? Не вспомню уже, но точно было темно."

Феликс не очень-то любил находиться дома. Даже будучи подростком, он постоянно пребывал где угодно, только не дома. Без офисного окружения, противно гудящего кондиционера и вечно врывающихся работников без стука - было совсем некомфортно. По крайней мере можно расслабиться в тишине и одиночестве, временно забыть о бумажной волоките. Но как тут о ней забыть, если она является важной составляющей в жизни офисного планктона? Стыдно признать, что отчеты не покидают Феликса во сне. В гости Мецский никого не ждал, да и кроме двух человек к нему никто не приходит. Работы никакой не было, а выполнять вперед будет несколько несуразно. Поначалу Феликс "отлично" проводил время на диване, сверля в потухшем экране телефона дырку, а далее скитался по относительно пустой квартире, пока не остановился на кухонной зоне. Столовых приборов почти никаких нет, как и прочей посуды, холодильник также не отличался разнообразием, а вот чая различных сортов предостаточно. Мецский решил, что чашка горячего напитка ему не помешает, и, подойдя ближе к чайнику, завис. Обычный электрический чайник, с которым и ребенок справится, а вот Феликс... Отправился на поиски руководства по эксплуатации. Вроде статный молодой человек, а элементарными бытовыми приборами пользоваться не умеет. Проще купить готовый кипяток, чем мучаться. Раньше было лучше, когда еще в Нью-Йорке работу по дому выполняла горничная. Мертвую тишину внезапно прервала долбежка в дверь, от резкого звука Феликс аж дрогнул. Сразу стало понятно, кто объявился. Хозяин квартиры открыл дверь, внутрь моментально залетел Никита, пролетая мимо самого Феликса, как быстрый ветер. Мецский ничего не понял, а потому проследовал за гостем. Тот уже сидел на диване, забившись в угол и тяжело дыша, а одежда по неизвестной причине была грязной. – Никита? – Феликс встал возле дивана и наклонил голову набок, явно ожидая каких-нибудь объяснений. В ответ Никита перевел взгляд на Феликса. Он ничего не говорил, но один лишь его вид заставлял переживать. – Тебе помочь? – Мецский сел рядом, взволнованно смотря, как его друг дрожал то ли от холода, то ли от ужаса. Никита дергано помотал головой, выражая отказ. Он закрылся спиной и свернулся в клубок, прижимая колени к груди. Белобрысый, судя по всему, на разговор не настроен. Феликсу такое видеть не в-первой и молчание Никиты уже входило в негативную привычку. Оставив нежданного гостя с самим собой, Мецский продолжил поиски инструкции к чайнику. Время близилось к ночи, а Комякин до сих пор сидел в одной позе и дрожал. Изредка он беспокойно оглядывался и, когда встречался взглядами с другим человеком, то сразу прятался, словно ни при чем. Никита всегда казался странным, однако сегодня его поведение выходило за рамки вон всех возможных адекватностей. Вскоре белобрысый успокоился и вроде как уснул, а Феликс гадал, что же опять случилось с его другом: он даже не удивится, если опять вернется разговор про неких Хранителей, тогда уж точно звонок в психушку не обсуждается... Ради всеобщего блага, между прочим. Пока Никита спал, Феликс замечал, как тот что-то бормотал и дергался. Игнорировать сил не осталось, оттого хозяин квартиры осторожно подошел к спящему со спины, убирая волосы с его лба. Невооруженным глазом видно, какой больной образ имел Комякин: бледная кожа, впалые щеки, чересчур темные круги под глазами, сухие губы и неизвестного рода происхождения фиолетовые полосы возле скул и шеи. Прикоснувшись еще раз ко лбу, холодные костяшки Феликса опалила горячая кожа. Благо, Мецский градусниками пользоваться умел, поэтому измерить температуру не составило большого труда. Открыв глаза, Никита усталым выражением лица, медленно осмотрелся, не особо вникая в суть происходящего. – Никита, у тебя жар. Почти под сорок. Это ненормально. – Феликс оторвал взгляд от градусника, демонстрируя цифры на нем больному. – Все в порядке... Оклемаюсь. Посплю и пройдет... – Проговорил Никита с длительными паузами, почему-то речь ему давалась тяжело, что даже языком двигал кое-как. – Ты только что проснулся. – Мецский вопросительно поднял бровь, не доверяя словам Комякина. – Фели, не парься... Помнишь, как я всегда говорил..? – В попытке улыбнуться, Никита пожал плечами. Феликс нахмурился еще больше и вдруг взял Никиту за щеки, слегка запрокидывая его голову назад. – Погоди, открой рот. – Слушай... Ты врач или этот... Как его... Ты понял. – Через нежелание Никита немного высунул язык. – Если бы. – И увиденное повергло в шок. Ротовая полость темная, практически синяя. Мецский опустил взгляд ниже: на шее странная фиолетовая сетка, уходящая под одежду. Тут и врачом быть не нужно - с человеком что-то явно нехорошее происходит. – Я сейчас позвоню в скорую. – Наконец оставив больного, Феликс отошел за телефоном. Через мгновение он оказался весьма озадачен. – А какой у нее номер..? – Не надо никому звонить! Я... Я в порядке... – Голос существенно осип, да так, что любое слово до боли скоблило горло изнутри. Мецский глубоко вздохнул. Подобная упертость друга никогда ни к чему не приводила. Почему так сложно согласиться на помощь? Никто этого никогда не поймет. – Ты весь бледный, как... – Как труп? – Совершенно верно. Устало мотнув головой, Феликс вновь сел рядом, кладя ладонь на плечо Никиты. – Ты мне доверяешь? – Спросил Комякин, покосившись вбок. – И да, и нет. – Я всегда замечал между... Нами пропасть... Ты не понимаешь меня... А я тебя... – Ты и не даешь себя понять. – Мецский поджал губы. Всегда до глубины души задевало то, как Никита отказывался от помощи в трудных жизненных ситуациях. Хотя что мешало сейчас наплевать на мнение больного и позвонить в скорую? Что-то да мешало... Внутренний голос спихивал это на обыкновенную слабость. Вдруг, Никита разозлится, что Феликс его ослушался? И почему мнение какого-то белобрысого парня важно? – Фел... – Донеслось тихое хрипение. Заметно, как Никите с каждой секундой становилось хуже. С трудом подняв дрожащую руку, он накрыл ею ладонь Феликса. Рука холодная, окоченелая. Неприятно. Невнятно прошептав три слова, веки закрылись, и последние искры жизни в теле угасли. Густая пелена тишины окутала комнату, словно дымка тяжелого печального сна. Все вокруг замерло, затаив дыхание перед неизбежностью. Когда последний вздох покинул губы его друга, Феликс погрузился в омут тоски. Смерть пришла молча, и один из людей в квартире оказался всего лишь немым свидетелем уходящей жизни. Встань он на колени и закричи, провопи он всеми своими силами, но его голос замер, словно пустая оболочка без сил. Он смотрел на тело, чувствуя, как каждая его дрожь становится вечным отпечатком неотступной боли в душе. Тогда сердце Мецского впервые сжалось настолько сильно, будто оно вот-вот лопнет. Он ощущал себя потерянным и беспомощным. – Блять. – В испуге Феликс отполз от мертвеца, закрывая рот от ужаса. Смерть - штука странная, но довольно привычная в человеческой среде: все мы когда-нибудь умрем. Только Феликс никогда не готовился к смерти, особенно он не был готов проститься так скоро с, можно сказать, лучшим другом. Отчаяние и бессилие сковывало, а также непонимание ситуации. Что вообще теперь делать? Куда звонить? Кому сообщить? А вдруг он не умер, а просто потерял сознание? Нервно сглотнув, Феликс подобрался к телу ближе, нерешительно прикладывая два пальца к запястью, пытаясь нащупать хоть какой-нибудь пульс. Итог плачевный. Вскочив на ноги, Феликс добрался до тумбы и схватил телефон, набирая номер из контактной книжки. После трех кратких гудков на другом конце провода послышалось сонное: – Алло? – Наташа, тут... – Двух слов связать не получалось, голос дрожал, а язык заплетался. – У тебя все хорошо? Если кто-то угрожает, я могу помочь с трупом. – Труп... Да... Тут... – Феликс уперся плечом о стену, настороженно поглядывая на диван. – Ты кого-то убил? Неожиданно якобы мертвец дернулся. От увиденного Мецский застыл, на пару секунд позабыв вовсе, как дышать. – Ты здесь? – Он двигался. – Трупное окоченение. Мышцы стягиваются. – Я... Я перезвоню. – Феликс настолько растерялся, что перестал давать отчет своим действиям. Отложив смартфон на стол, Мецский медленно обошел диван и подошел ближе к телу. Феликс навсегда запомнил тот ужас, и сейчас он был уверен, что труп расположен несколько иначе. Неуверенно прикоснувшись к плечу, он слегка потряс мертвеца. Тишина, никакой реакции. Феликс облегченно выдохнул, по крайней мере ничего страшного не произошло. Стоило только ему на секунду отвлечься, как запястье вдруг ни с того ни с сего сжали крепкой хваткой, а далее последовал хриплый вопль. Несколькими минутами назад умерший набросился на человека, продолжая несуразно хрипеть и скрипеть. Не сказать, что жизнь Феликса была насыщенной, но вот с нечто подобным ему встречаться уж точно приходится впервые. Лицо покойника находилось близко, он по-звериному оскалил зубы, обнажив десны. В попытке оттолкнуть Никиту от себя, тот лишь сильнее рычал и дергался, пока вовсе не вонзил зубы в плечо Феликса, резким движением прокусывая ткань одежды и непосредственно саму кожу. Страх овладел всем телом Мецского, не позволяя пошевелиться. Жилой мертвец изогнулся в спине и отцепился от Феликса, дотошно вопя, словно от боли. Он отшатнулся в желании встать, но упал. Никита скривился на полу, держась за горло и царапая самого себя. Едва Феликс успел отойти от того, что его друг внезапно воскрес и напал, так еще и кусая, он подполз ближе к покойнику, одной рукой стараясь предотвратить действия по причинению самовреда. Даже в такой ситуации Феликса волнует не жертва, в собственном лице, а напавший. Никита вскочил на четвереньки и принялся выкашливать некую субстанцию из себя, сей процесс противен, а странные дерганные движения тела пугали. В один момент Феликс подумал, что сейчас сам здесь помрет. В момент, пока существо занято, предположительно, прочисткой желудка, Мецский поднялся, опираясь на диван и скрылся в ванной, закрываясь изнутри на щеколду. Поправив съехавшие очки, Феликс прижался спиной к двери, чуть опускаясь вниз. Глазам верить не хотелось. Все это больной бред. Взявшись за голову, тело само откачнулось в сторону раковины. Отражение в зеркале оставляло желать лучшего, даже воскресший мертвец сейчас выглядел посимпатичнее. Плечо пульсировало дикой болью, не позволяющей и рукой пошевелить. Сняв окровавленную рубашку, Феликсу открылся вид на ужасный укус - больше всего в нем выделялось четыре следа, похожие на клыки зверя. Пошарившись в шкафчике в поисках хоть какой-нибудь аптечки, удалось найти пару мотков бинтов, которые уже успели несколько раз упасть на пол из-за дрожащих рук. Стерильными их уже не назвать. Феликс не обладал знаниями, как останавливать кровь, но где-то он видел, как на раны накладывали бинты, поэтому он решил, что это действенный способ. Хорошо было бы найти обезболивающее, только в априори здесь подобного никогда не существовало. Накинув рубашку, Феликс подкрался к двери, прислушиваясь к звукам снаружи. Никита, если его так можно до сих пор называть, хрипел и вопил. Феликс пришел к умозаключению, что существо - это кто угодно, однако не Никита. Он умер и стал кем-то другим, со страстью укусить до крови: что-то между зомби и вампиром. Но почему после крови Феликса твари стало плохо? Остается загадкой. Когда шум затих, Мецский медленно приоткрыл дверь, а после и вовсе покинул ванную, переходя в основную комнату. Тварь сидела на кухонной тумбе и грызла холодильник. Учуяв человека в комнате, существо посмотрело, издало краткий скрип, и продолжило свое дело. По всей видимости, Никита потерял интерес к Феликсу. Мецский вблизи осмотрел воскресшего, потом же отворил дверцу холодильника, раз тот настолько заинтересован устройством. И правда - существо сразу соскочило на пол и полезло в холодильник, рыская в поисках пропитания. Чем больше Феликс наблюдал за "этим", тем больше ему становилось страшно. Он отошел к стене, медленно скатываясь вниз, пока не оказался в сидячем положении. Схватившись за голову, Мецский закрыл глаза, в мыслях надеясь, что он видит кошмар, и скоро все закончится. Из бесконечного мыслительного парадокса его вытащил Никита, вновь издавая хрипение. Тварь сутуло шаталась по комнате, едва переставляя ноги и периодически останавливаясь, делая небольшую паузу, после которой вновь продолжала слоняться туда-сюда, и таким темпом существо вернулось к Феликсу, поскольку он был единственной живой душой в закрытом помещении. Мецский попятился спиной в угол, закрывая лицо локтями. Упырь же упал и пополз следом до того момента, когда убегать стало некуда. Феликс чувствовал присутствие существа прямо перед собой и ждал собственной кончины, но... Ничего не происходило? Тогда он решился открыть глаза и медленно убрать руки. Никита молча пялился, тяжело дыша ртом, изредка издавая хрип. Его ротовая полость видоизменилась: клыки стали острее и более пугающими, а с губ текло что-то черное. – Н-Никита? – Смог выдавить из себя Феликс с запинкой. В ответ ничего, лишь безжизненный взгляд, в котором даже зрачков не рассмотреть: белые глаза с покраснениями вокруг и лопнувшими капиллярами. Это не Никита. И Феликс должен это прекрасно понимать. Должен был. Раз тело относительно живо, то, может, Никита тоже? Где-то там... В самой глубине души? Протянув руку, дабы убрать белые пряди с глаз, тварь зарычала и укусила за ладонь, но сразу отпустила, начав плеваться и выкашливать субстанцию на торс Феликса. Досталось же сегодня рубашке сполна. Укушенную руку Феликс поджал к груди, прижимая рану к одежде. Упырь завопил и быстро отскочил от человека, убегая в прихожую. Судя по звуку, он нашел там чего погрызть. Феликс подполз к тумбе и на ощупь скинул телефон с края, он удачно приземлился на голову, а после упал прямо на запачканную часть одежды. Цыкнув, Мецский с трудом смог включить экран и набрать последний исходящий номер. Положив телефон на пол, Феликс повернулся набок, держа больную руку целой. – Наташа... – Слова практически не давались. Казалось, что вот-вот и сознание отключится. – Какой труп у тебя там двигался? – Никита... – У тебя труп Никиты? Прости, по старой дружбе помогать скрывать убийство я не буду. Он тоже мой друг. – Он... Живой. Но не живой... – Нет. Трупы мертвые. По-другому не бывает. – Он меня укусил. Два раза. Дыхание затаилось, когда тварь вернулась, по всей видимости из-за нового голоса, и принялась ходить вокруг лежащего Феликса. – Приди, пожалуйста... – Прошептал Мецский, сжимая веки, пытаясь не пустить слезу. Ответа не последовало, зато Феликс услышал треск. Открыв глаза, он увидел, как Никита разгрыз телефон. Материалы тоже пришлись не по вкусу, и он опять плевался, откашливая микросхемы и осколки. Взор Феликса затуманился, заслоняя все черным покрывалом и, в конце концов, давая передохнуть на неопределенное время. *** Очнулся Феликс совершенно один на полу. На какое-то мгновение ему показалось, что это всего лишь был дурной сон... До того момента, пока он не сел, а по телу разнеслась боль. В дверь стучались, а потому пришлось заставить себя встать и встретить гостя. – Феликс! – Наташа удивленно ахнула при виде начальника. – Что с тобой? Мецский покосился через плечо назад. Твари нигде не было видно, и знак это плохой, а, может, и не было все-таки никого? – Лучше не заходи - убьет. – Феликс навалился на косяк плечом, но сразу же прошипел от боли. – Вчера... Никита пришел. У него был больной вид, как... Как труп, да. Он умер, я позвонил тебе, он начал двигаться, и я сказал, что перезвоню... Когда я к нему подошел, то он на меня набросился и укусил... Ему стало... Плохо? Не знаю. Потом он перестал на меня нападать, а еще он сгрыз мой телефон. – В качестве подтверждения своих слов, Феликс показал укус на ладони. Наталья озадаченно потерла подбородок, опуская брови к переносице. – У него клыки? Вампир, наверное. Мозги мои никто не съел... И, надеюсь, не съедят. – Гуль? Упырь? – Ты разбираешься? – Спрашиваешь. Где он? Я должна увидеть. – Он нападет на тебя. Не надо! Наташа была настроена решительно, и воспользовавшись ослабленным состоянием Феликса, толкнула дверь, пробираясь внутрь квартиры. На удивление для девушки - было тихо, но следы погрома давали знать, что здесь все же что-то да произошло. – Наташа! – В глазах двоилось. И как защищать кого-то, если Феликс даже себя защитить не в состоянии? – Нет здесь никого. – Наташа пожала плечами и повернулась к хозяину квартиры. – Но... Он был. – Я вижу, но... – Не закончив собственную мысль, Наталья резко качнулась в сторону, а на ее место выскочила потерянная тварь. Не успело существо одуматься, как его прижали коленом к полу и заломили руки за спиной. С Наташей шутки всегда плохи. С ее-то навыками не скажешь, что она простой офисный работник. – Зубы-то какие. Кожа бледная, венозная сетка хорошо видна... – Девушка осматривала Никиту, пока тот рыпался, все норовясь вырваться. – Гуль, точно тебе говорю. – Нет, это Никита. – Феликс сел рядом на колени. – Никита, который стал гулем. – Но разве такое возможно? – Есть куча зафиксированных случаев. Никто не верит, но я давно слежу за всем этим. Я знала, что нежить может оживать. – Воодушевившись своим толкованием, Наталья слегка ослабила хватку, и тогда тварь провопила, вцепившись в запястье девушки. – Наташа! – Напугано дрогнув, Мецский взял гуля за голову, в попытке помочь переключить внимание с девушки на себя. Никита разжал челюсти и захрипел активнее обычного. Наталья отошла к стене, зажимая рану краем кофты. Ничего не сказав, она выбежала из квартиры. На ее лице не было ужаса или чего-то в этом роде, значит, она сбежала не по причине страха, а от другого. Гуль хотел погнаться вслед, но дверь закрылась прямо перед носом, из-за чего Никита ударился башкой об стенку. Болезненно провопив, он вцепился зубами в ногу Феликса, царапая острыми наростами на пальцах голень и колени. Однако после этого гуль опять начал выкашливать жидкость на пол. Закрыв дверь на ключ, Мецский, хромая, ушел в ванную комнату, чуть не падая, но успевая схватиться за раковину. Укусы болели намного больше, чем, например, от собаки. Было плохой идеей позволить Наталье попасть в квартиру. Тварь, испытывающая голод, конечно же, нападет на человека. Во время потасовки Феликс заметил нечто странное - Никита не стал плеваться после того, как укусил Наташу. Вытянув руку перед собой, Мецский задумался... – Может, с моим телом что-то не так? Дело в группе крови? Или потому, что Феликс в прошлом заядлый курильщик? Спросить бы у Никиты, но максимум, на который он способен в качестве ответа - это "рхыыр". – Надо позвонить Наташе... – После слов в пустоту Феликс опять отключился на полу. Пора привыкать. *** Странно, тело болело просто невыносимо, хоть плачь в истерике. Феликс бы все отдал, дабы не чувствовать боль. Через силу открыв глаза, Мецский обнаружил, как вблизи сидел гуль и царапал тело человека, потому и боль стала сильной. – Эй! – Феликс мигом сел и прижался к стене. – Не можешь кусать, так до смерти зацарапать решил?! Никита уставился неморгающим взглядом, но рот слегка он закрыл. – Ты не понимаешь? Мне больно! – Повысив голос, возмутился израненный, показывая на окровавленный кафель пола. Возмущения результата не дали, существо и носом не повело. – Я спятил... – Феликс охватил голову руками, в мыслях проклиная самого себя. Гуль прорычал, привлекая к себе внимание. – Да что ты заладил?! Отстань от меня! От крика Никита напрягся и злобно оскалился, даже поднял руку для удара, но почему-то одумался, сбежав в комнату. Этим действием он поразил Феликса. – Осталось в тебе человечности немного все-таки... – На душе стало поспокойнее. Посмотрев вниз, Мецский тяжело вздохнул: мало того, что по всей квартире порядок навести надо, так еще и себя подлатать, дабы банально от потери крови не помереть случайно. Перебинтовав все ранения и приведя тело в порядок, Феликс покинул ванную, опасливо оглядываясь. Обнаружил он гуля на диване, он лежал на боку, свесив руку. Никита не двигался, не дышал. Словно труп, как и должно быть по идее. – Никита..? – Неуверенно позвал его Феликс, садясь на подлокотник, специально держа дистанцию. – Прости, что накричал... И ты меня пойми. Мне же больно. Не получив никакой реакции, Феликс почувствовал себя жалким, раз пытается поговорить с тем, кто не умеет говорить. Со стороны мертвеца послышалось ерзание. Мецский заметил, как тот наблюдал за ним. – Ты... Понимаешь? Молчание. – Кивни, если да. Опять молчание. Потом гуль вообще встал, сильно качаясь, уходя к холодильнику. – Разговариваю с черт знает кем... До чего я докатился? – Феликс снял очки и спрятал лицо за ладонями. От мысленного акта самоненависти отвлек Никита, что отчаянно грыз полки холодильника. Мецский повернулся на звук и устало прикрыл глаза. Тварь надо кормить, пока однажды она не съела хозяина квартиры. Кормить? Но зачем? Позвонить в какую-нибудь службу по отлову бродячих животных - и дело закрыто! Но Феликс не мог так поступить... Бросить... Оставить... Убить. Наверное, это все потому, что гуль являлся Никитой в прошлом. Совесть не позволит. А лучше помереть от невменяемого существа с обликом друга? Никакой вариант не удовлетворял. Может, получится как-нибудь вернуть обычного Никиту, если постараться? – Будто офисному работнику это по силам. Смехотворно. – Феликс закатил глаза и скрестил руки. Зато Мецский поплатился за свое бездействие. Теперь страдает с монстром в лице друга. Мысли мыслями, а гулю есть что-то надо, поэтому Феликс поплелся собираться до ближайшего продуктового магазина, по ходу подбирая варианты, поскольку ранее подобных тварей ему кормить не приходилось. *** Возвратившись домой, Феликс оставил пальто в прихожей и прошел на кухню, оставляя увесистый пакет на тумбе. Вытащив мороженную курицу, Мецский положил ее на край, чтоб Никита сам нашел пропитание. Так и случилось. Учуяв запах, гуль долго бродил вокруг да около, но курицу все же украл и забился в угол, принявшись ее грызть. Через пару секунд Никита поднял голову и высунул язык в отвращении, не пережеванные куски мяса упали вниз. – Прости, дружище. Человечину я тебе не достану. Я, конечно, могу постараться, но не думаю, что оно того стоит. – Феликс соболезнующе опустил брови. Кажется, гуль понял, что шведского стола ему не подадут, поэтому приходится довольствоваться тем, что есть. – Даже курица вкуснее... Почему же ты от меня нос воротишь? С кем я вообще разговариваю... Качнув головой, Феликс достал из пакета пару таблеток, сразу закидывая их в себя. Благо он додумался сходить в аптеку. Раз гуль сейчас отвлечен, Мецский мог спокойно передвигаться по квартире и убраться в конце концов. Субстанция у дивана на полу уже засохла и имела темный, почти что черный, цвет. Феликс не особо горел желанием узнавать, что это, поэтому как можно быстрее смыл этот позор с дорогого ламината. Уборка помогла частично остудить голову и мыслить более рационально. Устроившись на диване, Феликс размышлял: "А что дальше?" На работу как-то ходить надо, но и это чудо одного оставлять нельзя, мало ли чего натворит. Как еще соседи тревогу не подняли от странных воплей? Самое главное - можно ли вернуть старого Никиту обратно? Свалилась же напасть на голову, как сосулька, пробивая черепную коробку насквозь. Наблюдать за гулем довольно занимательно: обычно он просто бродил по квартире, иногда смотрел в окно, вопил или стоял на одном месте как вкопанный. Передвигался он с трудом, ноги то дело не слушались, оттого Никита качался и стукался башкой об стены до ранения, однако ни капли крови с него не текло. Когда он не двигался, Феликс мог сполна осмотреть тварь. Мало того, что гуль грязный, так и запашок, наверное, не самый лучший... Впервые Мецский был рад своему отсутствию обоняния. На кончиках пальцев Никиты образовались острые наросты, больше похожие на продолжение костей, но из-за черноты мяса ничего не разглядеть. Рот у него не закрывался, может, причиной являлись новые зубы и неудобное их положение в полости рта? Феликс с печалью смотрел, как вычищенный пол пачкался склизкими слюнями. Со временем Феликс выучил маршрут Никиты - кухня, окно, зал, прихожая. Далее по кругу. В ванную он заходил лишь тогда, когда дверь была открыта. Слабостью упыря являются закрытые двери? Возможно? Феликс мог смело утверждать то, что умственные способности Никиты поубавились, если вовсе не исчезли. Им движет голод и только. Постепенно жизнь с воскресшим мертвецом становилась вполне привычной. Тогда-то Феликс понял, что он совсем свихнулся, раз жить вместе с гулем стало нормой. В своих расследованиях по возвращению Никиты в адекватное состояние Феликс ни капли не продвинулся, поскольку не знал с чего начать и где вообще искать информацию. Единственной надеждой была Наталья, но недавно сообщили, что она тоже стала гулем, по всей видимости заразилась от Никиты. Мецскому необычайно повезло - по неизвестной причине он не обращался в тварь, подобно его друзьям. Может, тому и причина, почему Никита противится крови Феликса? Кажется, даже сам Никита перестал воспринимать Феликса как обед и видел в нем того, кто как раз кормит... Не особо вкусной едой, но жить можно. Спать в одной комнате с гулем было жутко, поскольку тот не спал, а вместо этого бродил туда-сюда. В один момент Феликс не выдержал и перебрался в ванную. Пускай Никита и перестал быть агрессивным, но все равно царапался и кусался. Может, он так что-то показывает или просто ищет, чем поточить зубы. Было бы намного проще, если Никита мог что-то говорить помимо "ррывхыр". Феликс самостоятельно изучал доступные материалы про подобные случаи, но находил лишь древние статьи с иностранных сайтов, больше похожие на бред больного. Вся ситуация касательно живого мертвеца в квартире начальника агентства недвижимости была бредом больного. Стоя перед зеркалом в ванной - Феликс не видел в отражении себя, а какой-то странный голос в голове отмечал, каким уродом он стал. На одно тело уже смотреть противно: все в криво наложенных бинтах, под которыми прятался тихий ужас в виде зверских укусов и глубоких ран. Мешки под глазами были больше, чем у Никиты когда-то. Не самое лучшее достижение. Волосы отросли и темные корни смотрелись неопрятно, как и потускневший основной цвет. Тяжело вздохнув, Феликс снял рубашку и бросил ее к грязному белью в корзину. Менять бинты Мецскому не нравилось - кровь засыхала и прилипала, а отдирать ее больно. В чем тогда смысл заживления, если ничего не менялось? Внезапно за спиной повеяло трупным холодом. Феликс посмотрел в отражение и заметил, как сзади стоял Никита, что открывал рот шире, будто глубоко вздыхая и не до конца закрывая. – Есть хочешь? Я занят. Потом накормлю... Понимаешь? Потом. – Мецский надеялся, что Никита понимал хоть одно слово, но, вроде, кроме интонации на него ничего не действовало. Наоборот, гуль встал впритык, укладывая подбородок на растерзанном когда-то им лично плече. – Не подлизывайся. Сказал же. Я занят. – Феликс фыркнул и немного повел плечом. Никита тихо проскулил, потираясь щекой о шею. На какой-то момент Феликсу показалось, что в его взгляде мелькнуло нечто понимающе человеческое. – Если не хочешь, чтоб кормящая рука перестала давать еду - ее надо перебинтовать. Однако гуль отступать никак не хотел, наоборот, настырнее лез. Он аккуратно обнял Феликса, кладя костлявую ладонь возле ключицы. Мецский напрягся, поскольку столь осмысленных действий упырь никогда не делал. А разве не хорошо, что в нем проснулись мыслительные процессы? Обнажая клыки, Никита потерся одним из них о кожу на шее, желая прокусить. Кажется, его останавливало лишь то, что кровь для гуля имела ужасно горький вкус. – Кусай, если хочешь... – Феликс опустил голову, упираясь руками в бортики раковины. Сомкнув губы в тонкую полосочку, Мецский приготовился к боли, но ее не оказалось. Точнее, неприятное ощущение укуса осталось, терпеть вполне возможно. Острые наросты немного сжались, оставляя кровавые следы на груди. – Никита... – Дыхание Феликса сбилось, и он даже едва слышимо простонал на выдохе. Какое унижение, можно подумать, но... Такое приятное? Феликс был готов навсегда раствориться в этот моменте и несмотря на то, что он получал удовольствие, на минуточку, от нежити. Если бы не звенящая боль в голове, холод и ощущение крови вокруг. Феликс внезапно очнулся на полу в ванной, а под боком сидел гуль, втыкая в пустоту. – Все-таки факт твоего интеллектуального недомогания настолько очевиден, что не требует доказывания... – Усевшись на месте, Мецский обнаружил сразу ряд проблем: он опять отключился, весь пол в крови и... Феликс с некой тоской опустил взгляд вниз, а после перевел на упыря рядом. – Это насколько надо быть несчастным, чтобы чувствовать возбуждение к... Тебе. – Парень перекосил рот. – Без обид. – Он потер переносицу с раздражением. – Да будто ты обидишься... Никита, видимо поняв, что к нему обращаются, растопырил пальцы и провопил, затем быстренько ушел доедать вчерашние остатки курицы. А Феликсу пришлось стоять, уперевшись лбом о стенку, под холодным душем. У каждой истории есть конец, у этой он будет тоже, но только какой? Феликс гадал изо дня в день. Как вернуть прежнего Никиту он понятия не имел, поэтому все сводилося к тому, что однажды всего на всего умрет от потери крови, а вдруг после смерти он тоже станет упырем? По правде говоря, Феликс лучше бы обратился в нежить, чем терпел каждодневные царапины и кусания. Хотя, может, с иммунитетом к заражению ему повезло? – По-моему - это какое-то проклятье. – Мецский свалился на диван, скучающе наблюдая за тем, как Никита грыз дорогущий макбук. – И что нас ждет? Феликс снял очки и сел напротив Никиты, сложив руки на коленях. Гуль от чужого внимания грызть предмет перестал, издавая краткий скулеж. – Нельзя. Понимаешь? Нельзя. – Отрицательно поводя указательным пальцем, Феликс забрал макбук. – И меня грызть тоже нельзя. Помру и что делать будешь? Другой так о тебе заботиться не будет. Единственное, что возмутило Никиту это то, как забрали предмет из пасти. – Чем я занимаюсь? На, грызи дальше. – Феликс отошел к окну, с грустью смотря на происходящее на улице. Гуль в смятении проводил пустым взглядом человека, а спустя пару секунд неуклюжими шагами подошел ближе. – Может, не такой уж ты и глупый? – Слабо усмехнувшись, Мецский потрепал Никиту по голове, а затем и вовсе обнял. Никита прокряхтел и без сопротивления позволял делать с собой все, что хотят. Холодное безжизненное тело было обнимать по-особенному приятно... А, может, это недавний сон поспособствовал. Феликс отодвинул гуля от себя и взял его за щеки, прижимаясь лбом о лоб. Пустые белые глаза никак не двигались, лишь веки изредка немного закрывались. – Знаешь, ты по-своему прекрасен. – Мецский огладил бледный лоб, убирая лишние пряди волосы за ухо. – Я бы... Поцеловал тебя даже? Но, боюсь, это негигиенично. – Стыдливо усмехнувшись, парень закрыл глаза и положил голову на плечо Никиты. Гуль же вообще не осознавал, что происходит и почему его кормилец делает какие-то странные действия. Никиту волновал медленно поступавший голод. – Ты грязный весь... Помыть тебя надо. И одежду постирать. – Феликс потащил упыря в душ. Но тут Мецский оказался в ступоре: Никита уж точно сам раздеваться и мыться не будет. Мозгов не хватает. Да, впрочем, грязное состояние гуля особо никому и не мешает. Поэтому единственное, что получил Никита - это промывку лица и рук, успев во время мойки расхлестать везде воду и поцарапать Феликса. – Теперь ты чистый. Ну, частично. – Мецский ухмыльнулся, гордясь проделанной работой. Осталось постирать хотя бы драную парку, другие элементы одежды не суть важны. Феликса покидал последний здравый смысл, раз в какой-то миг он действительно начал видеть в покойнике объект для симпатии. Это можно оправдать внешностью Никиты и только, а Мецский долгое время был к нему неравнодушен. Грустно, конечно, что так сложились обстоятельства, и Никита навсегда утратил свою человеческую сторону... Но Феликс находил "нового" Никиту по-своему заманчивым. Правильно говорят: "С кем поведешься - того и наберешься". Теперь самому Феликсу нужен психиатр. Боль от укусов перестала быть просто болью, а стала чем-то большим... Обжигающим и тянущим. Никита тоже менялся. В худшую сторону. Он становился диким, а его голод увеличивался. Обыкновенного куриного мяса становилось мало. Последней каплей стало то, как он вновь напал на Феликса, будто все вернулось к истокам. Единственное место, где Феликс чувствовал себя в безопасности - ванная комната, но ему казалось, что и здесь прятаться вскоре будет невозможно. – Он же сожрет меня такими темпами... – Мецский сидел под раковиной, безнадежно держась за голову. Феликс всерьез задумался о том, дабы притащить какую-нибудь жертву в качестве пропитания для гуля. Бредовые мысли пугали сильнее, чем вопли в комнате. – Нет... Не-е-ет... Я же не совсем с ума сошел, правда? Тогда нужно мириться: либо кто-то другой отдаст свою жизнь, либо Феликс пойдет на закуску. Страх за свою жизнь давал о себе знать. Или же... Если не будет твари, то, соответственно, никого кормить не нужно. – А это идея... Наверное? – Сомнения ударили в голову. Зачем нужно было столько терпеть тварь в своей квартире, дабы потом свестись к мысли, что лучше бы ее никогда не существовало? Отчаяние и невозможность принять реальность. Сколько бы Феликс не надеялся на хороший исход, но его никогда не будет - бывшего Никиты больше нет, его не вернуть. Вместо него существует невменяемое существо, которому лишь бы пожрать. Перевоспитать чудовище без мозгов нереально, как бы ни казалось на жалкие секунды, что в глазах гуля мелькало что-то понимающее. Он монстр. Из-за него умерла Наталья. Из-за него страдает Феликс. Надо взять себя в руки и сделать то, что давно пора. Мецский поднялся на дрожащих ногах, продолжая сомневаться в решении... Но что оставалось делать? Ждать кончины? Ересь какая. Покинув ванную, Феликс дошел до кухни. Гуль смотрел в окно, не обращая внимания ни на что вокруг. Выдвинув ящик с кухонными приборами, Феликс задумался... А как убить того, кто уже, мягко говоря, мертв? В фильмах обычно вампиром убивают осиновым колом, но тварь в комнате не вампир... Да и осинового кола под рукой тоже как-то не завалялось к несчастью. – Я тебя полюбил... Я тебя и погублю! Схватив первый попавшийся под руку нож, Феликс вонзил его по рукоять в спину Никиты. Мецский отошел на несколько шагов назад, настороженно наблюдая за реакцией. Гуль неторопливо повернулся и застыл. Ничего не происходило. – Почему... Почему ты... Стоишь? – Задавать вопрос тому, кто не умеет говорить - довольно глупо. В комнате повисла напряженная пауза. Обе стороны молчали. Тишина становилась настолько противной, что в ушах что-то оглушительно звенело. Затишье перед бурей. Никита жест в виде атаки в свою спину не оценил, немного согнув колени, растопырил наросты и дотошно завопил, нападая на хозяина квартиры. Феликс, в силу своей слабости, среагировать не успел и смог лишь подставить под удар предплечье. Гуль намертво вцепился в кожу и мотал головой, чтобы оторвать кусок мяса человека. Сквозь боль и темноту в глазах, Феликс сумел доползти до чайника и свободной рукой ударить бытовым прибором по башке упыря. Руководство по эксплуатации не пригодится. Гуль отлетел в сторону, забирая с собой награду в качестве оторванного мяса, но из-за противного вкуса его пришлось выплюнуть. Феликс заметил, что тело Никиты не такое уж и крепкое: от любого неудачного движения уже срывалась кожа и повреждались кости. Так и от удара чайником у гуля частично сломалась шея, показывая наружу всю внутреннюю черноту. Предприняв новую попытку по нападению, тварь вновь получила чайником по виску, а после свалилась на кухонную тумбу. Феликс с последними силами прижал Никиту за голову к деревянной поверхности и вынул нож из спины. – Не дергайся. – Феликс вдруг заметил какой-то укус на руке Никиты. Он приподнял рукав футболки. Действительно укус. Такими же покрыт сам Мецский с ног до головы. – Так тебя... Заразили? Но почему ты пришел ко мне?! Еще и зараженный! В ответ бесчувственный хрип. – Прости меня... Правда. Прости... Со слезами на глазах он наносил удары некогда любимому человеку в области поломанной шеи, освобождая безмозглую голову от плеч. Кожа и внутренности гуля сухие, поэтому легко поддавались. И когда тело упало на пол, Феликс обмрачнел, не веря, что он наделал. Безголовое тело редко подрагивало, но опасности не предоставляло впредь. Выронив нож, Мецский подбежал к шкафу, по пути спотыкаясь о мертвое тело. Беспорядочно перебивая вещи на полках, Феликс нашел свой старый телефон какой-то беспонтовой марки. Большая удача, что он работал. Дико дрожащие пальцы набрали экстренную службу. – А-алло, пол-лиция? – Феликс прижал плечом телефон к уху, пытаясь как-нибудь остановить текущую кровь с руки. На том конце провода никто не отвечал, тогда Феликс повторил вопрос и услышал... Вопль. Точно такой же, какой слышал постоянно в своей квартире. Смартфон упал с треском на пол, а крышка отлетела в сторону. Феликс заторможенно приблизился к окну. Отдернув занавеску - пред ним открылся ужас настоящей реальности: гули носились по городу, нападая на обычных жителей или даже друг на друга. Кажется, тварям вообще без разницы, кого убивать. На город ополчилось массовое заражение и, возможно, Феликс был единственным, по неизвестной причине, кто после укуса не обратился в вечно жаждущего крови монстра.