Шастун, блять!

*** Сказать, что Антон был удивлен, это ничего не сказать. Он был в ахуе! Арсений мать его Сергеевич вел себя странно. Уж больно добрый, щедрый... Попов в школе, и Попов не в школе - будто два разных человека. Нахера этот педик купил ему куртку? Куртку, мать вашу! Антон что, сын его, чтоб покупать ему такое? Да даже отец никогда не покупал ему вещи! А тут учитель! Ахиреть конечно. — Шастун, — Попов вздохнул. — ты же сам говорил, что у тебя куртки нет. — И что? — фыркнул Антон. — Причем тут вы? Я просил у вас что-то покупать мне? Вы не обязаны. — Бери, пока дают, Антох! — широко улыбнулся Матвиенко. — Нет! Я не приму это! Это бред какой-то. Я вообще не понимаю, с чего вы щедрый такой?! Конфеты, ладно... И то, это странно. Зачем вы покупаете мне в целом что-то. Но куртка! — Ты говорил, что твоя семья бедная, и я... — Что?! — в недоумении крикнул Шаст, поднимаясь с дивана. — Так это... Все это... лишь из-за... жалости? Твою мать! Вы жалеете меня? Черт, вы даже хуже, чем я думал! Блять... Блять, как же я ненавижу вас! Засуньте вашу жалость куда подальше, ясно?! Не нужно жалеть меня! Да, я у меня бедная семья, но каким боком вас это вообще касается?! Вас не должно волновать это! — Антон! Антон, куда ты собрался? — хмуро спросил Попов, смотря, как Шастун надевает капюшон, и открывает входную дверь. — Домой. — буркнул Шаст. — Шастун, ночь на дворе! Куда ты пойдешь? — подойдя к ученику, Попов нахмурилась. — Сказал же: домой! — Антош... — математик протянул руку, и дотронулся ею до лба Шаста. — у тебя все еще температура. Вдруг плохо станет? Не глупи. Антош? Какой нахер Антош?! Арсений Сергеевич вообще с катушек слетел. Антош... Сука. — Плевать! Не хочу здесь оставаться. Идите вы нахер со своей заботой! Вам должно быть плевать на меня! Отвалите! Хватит быть таким добрым. Аж тошно... Антон шмыгнув носом, выбежал из квартиры. — Шастун, мать твою! — крикнул Попов, и глубоко вздохнул. Арсений повернулся к Матвиенко, который глядел на него, кусая плитку шоколада. — Сереж, ну что ты делаешь? — А что? Он отказался. — пожал плечами парень. — Слушай, а чего ты так беспокоишься о нем? — Да сам не знаю. — шепнул Попов. — Ну, Арс, он прав. Если бы со мной так обращались, я бы тоже обиделся. — Антон сложный ребенок. С ним... тяжело. Очень тяжело... А я... хотел просто помочь. Что в этом такого? Ребенок зимой ходит по улице в одной кофте! А сейчас у него температура! Мне стало жаль его. Это ненормально, что родители своему сыну даже куртку купить не могут. — Ладно, с этим я согласен. Это ненормально... Тебе вообще известно что-то о его родаках? — Нет. Я вызывал их в школу, но Антон сказал, что они много работают. Не могут. — Много работают, и не могут ему куртку купить? — нахмурил брови Матвиенко. — Странно, да? Нахмурившись, Попов подошел к окну. Шастун стоял на улице, потирая висок. А потом упал на колени. — Черт, говорил же! Упрямая бестолочь! — Попов схватил куртку, купленную Антону, подошел к вешалке, взял свою куртку, накинул, и вышел из квартиры. Когда Арсений вышел из дома, Шастун поднимался на ноги. Попов подошел, обхватив Антона за плечи. — Отпустите меня... — шепнул Шастун, хотя вырываться не собирался. — Не упрямься, бестолочь. — Попов накинул на парня куртку. — Давай обратно. — Нет... — покачал головой Антон. — Шастун, я не отпущу тебя в таком состоянии. Еще на дороге плохо станет, не дай бог машина собьет. — Ну и пусть! — крикнул Антон. — Не неси ерунды! Давай, идем. Завтра, обещаю, отпущу тебя. — Не верю. Вы меня в школу отправите. — Антон, ну что ты такое говоришь? Ты болеешь, какая школа? Давай, идем, говорю! — Вы подозрительно добрый... — прокомментировал Шаст, на что математик лишь хмыкнул. Когда парни зашли в квартиру, Попов закрыл дверь, и взглянул на Матвиенко. — О, вернулся! — улыбнулся Сережа. — Вы мои конфеты жрете! — Ты отказался от них! — Я отказался от куртки. — Которая щас на тебе? — поднял брови Матвиенко. — Тц... — Все, Антон, иди в комнату. Не сожрет он твои конфеты. — Если что, виноват Арсений Сергеевич. — фыркнул Антон, и направился в комнату. — Конечно! — согласно кивнул Сережа. — Заткнись, Матвиенко! — хмыкнул Попов. — Чай будешь? — Обижаешь! — А, кстати, какого черта ты все еще здесь? Ты сказал то, что хотел. — Как пропустить такое? Попов Арсений Сергеевич заботиться о своем ученике! — Это не твое дело. — фыркнул Арсений, поставив чайник. — Ну да-да... — закатил глаза Серый. — Кстати, — Арсений достал три кружки, и поставил их на стол. — она неделю назад тебе звонила? — Алена то? — Попов кивнул. — Звонила, а что? — Она неделю назад привела сюда Кьяру. — Что?! — удивленно поднял брови Матвиенко, и подошел к Попову. — Ты шутишь? — Нет. Не шучу. Сказала, что срочно надо уйти, а Кьяру не с кем оставить. — И ты не сказал?! — Ты не спрашивал. — пожал плечами Попов. — Ладно, не важно. И ты согласился? — У меня не было выбора. Она почти сразу ушла. — Арсений фыркнул. — И что ты делал с ней? Сложно? — Очень. Ей всего полгода. Полгода! А у меня ни сухого молока, или что там надо, ни всяких штук для грудных детей... — Она что, ничего не привезла? Как она могла оставить ее у тебя с ни чем? — Откуда я знаю? — И что? Что ты сделал? — Пошел в магазин. Нашел в интернете, что нужно купить. Потратился... В-общем, интернет в помощь. — И как? — хмыкнул Матвиенко. — Никак. — фыркнул Арсений, выключая чайник. Парень разлил заварник по кружкам, и залил кипятком. — Она вернулась через два часа. Слава богу, ничего не случилось. — Снова устроили скандал? — вздохнув, Матвиенко сел за стол. — Антон, иди сюда! — крикнул Попов, а потом фыркнул. — А как иначе, Серег? Она как какую-то вещь, оставила ребенка. Толком ничего не объяснив, оставила Кьяру мне! Хотя, заметь, сама говорила, что я безответственный! — Арс, ну, может, правда не с кем оставить было? — А я тут причем? — Не начинай. — буркнул Матвиенко, нахмурившись. — Антон! Ты что, уснул там?! — Да оставь его, Арс. Я видел, как ему плохо было. Пусть поспит. — Ему таблетки пить надо. — глубоко вздохнув, Попов направился в комнату, где находился Шастун. Антон тем временем разглядывал синяки на ключице. Он не слышал Попова, поэтому продолжал хмуро проклинать отца, благодаря которому Шаст постоянно мучается от боли. Тело снова начало ломить. Антон не знал, может ли это быть из-за температуры, жара, но, скорей всего, из-за ран на теле. Что отец сделает с ним, когда Антон вернется? Снова изобьет чуть ли не до смерти? Или что? Может, побьет, запрет в комнате, и не будет давать ему еды и воды неделю? Тогда он вряд ли выживет. С его то состоянием... Снова будет говорить, что Антон зря появился на свет.... А он то в чем виноват? Почему мамаша не сделала аборт, раз они с отцом его так ненавидят? Бабушка. Точно. Бабушка... Тогда почему не отказались? Твою мать, так много вопросов, и так мало ответов. Скрип двери. Шастун резко повернулся. — Шастун, ты... — начал было Попов, но замолчал. — Антон... это что? — Арсений Сергеевич... — шепнул Шаст, схватил толстовку, и уже собрался надеть ее, как его схватили за запястье. — Антон, откуда синяк? — в недоумении спросил математик. А потом взглянул на руку Шаста. — Черт, да ты весь в синяках, Шастун! — Я... Я упал. — соврал Антон дрожащим голосом. Никто не должен был узнать. Придурок! Какой же Шастун придурок! Как он сейчас собирается отказываться? Никто не должен знать о том, что его бьют. Никто. Особенно Арсений Сергеевич. — Антош... — шепнул Попов, смотря в глаза Шастуна, в которых виднелся страх. — не ври. — Не вру. Правда упал. — Антон? Все нормально? — Нормально. Голова болит. Спать хочу... Буду ложиться. — Хорошо, но иди сначало таблетки выпей. — Ладно... — кивнув, шепнул Антон, и все таки надел толстовку. Попов хмуро вышел из комнаты. Антон поплелся за ним. Потом Шастун молча выпил лекарства, которые ему дал Попов, и пошел обратно в комнату. А Арсений скрестив руки на груди, сидел за столом, думая о том, что видел. У него появилась мысль, что Антона, возможно, бьют родители. Но, как бы ни было, вот так наговаривать на людей, которых даже в глаза не видел, не стоит. Но черт. Антон такой грубый, скрытный парень. Курит, прогуливает уроки. И, Арсений никогда не видел, как Антон улыбается. Не добрая ухмылка, да. Но улыбаться... Он никогда не видел, как Антон смеется... Именно так ведут себя подростки, у которых проблемы в семье. Родители Антона не приходят в школу, когда их вызывают учителя. По рассказам Людмилы Александровны, родители Шастуна приходили за все одиннадцать лет всего два раза. И то, когда директор, и Людмила грозили им опекой. Тогда те сразу приходили в школу. Да и, что это за родители такие, которые своему ребенку даже куртку купить не могут? В-общем, вполне реально, что родителям Антона плевать на него.  — Арс? — Попов взглянул на друга, откинув мысли из головы. — Ты че? — Что? — О чем думаешь? Такой хмурый. — Не важно. — махнул рукой Арсений. Он не собирался рассказывать кому-либо о чужих проблемах. — Ну ладно. — хмыкнул Матвиенко, и встал из-за стола, взглянув на наручные часы. — О, уже поздно! Я пойду, Арс. — Давай, Серег... — кивнул Попов. — Еще раз Алена позвонит мне, я ее заблокирую! — фыркнул Сережа, открывая входную дверь. — Надо было сразу так сделать. — Спокойной ночи! — улыбнувшись, крикнул парень, и вышел из квартиры. Попов глубоко вздохнул, закрывая дверь на ключ. А потом поплелся в свой кабинет. Ему надо еще тетради проверить. Работы полно. Через час - два в кабинет Попова вошел Шастун. — Арсений Сергеевич... — вяло шепнул Антон. — Почему встал? — спросил учитель, отвлекаясь от бумаг. — Пить хочу. — Ну иди, налей. — Вы рассказали ему? — спросил Антон, облокотившись на стену. — Что рассказал, и кому? — нахмурился Попов. — Другу своему. О синяках... — Я похож на того, кто каждому о чужих проблемах рассказывает? — изогнул бровь математик. — Нет, просто... Хочу убедиться. — Мне незачем это делать, Антон. — Попов откинулся на спинку стула. — Никому не скажу. Это твои личные проблемы. — Шастун глубоко вздохнул. — Что-то кроме синяков есть? Антон взглянул на Попова. Долго смотрел на него, а потом сглотнув, прикусил губу, отводя взгляд. — Ясно. — вздохнул математик. — Давай хоть обработаю, бестолочь? — Что? — шепнул Шастун, подняв голову на Попова. — Зачем? — Как это зачем? Антон, может инфекция попасть, или еще какая-нибудь зараза. — Не надо... Само пройдет. — отказался Шаст вполголоса. — Ты такой упрямый. — качая головой, Попов встал, и подтолкнул Антона из кабинета. — Давай, вперед. — Ну Арсений Сергеевич... Это не обязательно. — простонал Антон от безвыходной ситуации, выходя из кабинета. — Обязательно, Антон, обязательно. Давай, садись. Я щас. Попов ушел в ванную комнату. А Антон глубоко вздохнул. Он не знал, что ему делать. Боялся, что Арсений Сергеевич догадается, что его бьют. Что тогда будет? Он расскажет все опеке. И та заберет Антона в детский дом. Он же несовершеннолетний. А Антон, естественно, не хочет в детдом. Лучше дальше бить будут. Хоть убьют. — Ну, показывай. — Попов поставил на стол аптечку. — Что у тебя там? — Ничего. — буркнул Шастун. — Не хочу. Не надо. — Антон... — Арсений Сергеевич. Я понимаю, что вы хотите просто помочь, но... Пожалуйста, не надо. Вы сделаете только хуже. — Антон, чего ты боишься? — шепнул Попов. — Блять, да не ваше это дело! Умоляю, не лезьте! Ваша доброта так раздражает! Помогайте кому-то другому, а не мне! — Шастун хмуро встал, и пошел в комнату, захлопнув дверь. Арсений скрестил руки на груди, вздохнув. Да что не так с этим Шастуном? Мысль о том, что его бьют родители, все больше казалось правдивой. И это было очень плохо. Попов надеялся, что ошибается. *** Антон встал где-то в одиннадцать от телефонного звонка. — Поз, че надо? — сонно спросил Шастун. — У тебя разве не урок? — Неа, у нас перемена. — ответил Дима, и хмыкнул. — Че, как ты? — Нормально. — Все еще жар? — Не знаю. Не мерил еще. Ты разбудил меня! — Харе спать, уже одиннадцать! — Да похуй. Я хочу спать. — фыркнул Шаст. — Тебе Ира звонила, ты не ответил. — Когда? — нахмурился Антон. — Вчера вечером. И сегодня утром. И смс она тебе присылала... Вы че, голубки, встречаетесь? — Тьфу, упаси Боже! — Шастун скривился, садясь на кровать. — С ней? Да никогда! Мы друзья, не больше. — Ах, да! Совсем забыл. Ты же по мальчикам! — ухмыльнулся Позов. — Заткнись! То, что я никогда не встречался с девушкой, еще ничего не значит! — Ты вообще ни с кем не встречался. — фыркнул Позов. — Что ни девушка, то буэ, фу, гадость! — Вот именно. Так что не намекай, что я гей. — Ладно-ладно! В-общем, напиши ей, а. — Дима хмыкнул. — Че там, Арсений Сергеевич? Не обижает тебя? — Обижает. Очень обижает. — Антон закатил глаза. — Все нормально. Только бесит. — Чем это? — Постоянно помочь хочет. Так раздражает... — Он заботится о тебе. У нас когда матеша была, он постоянно на время смотрел. Видимо, ждал конца рабочего дня. И пораньше с урока отпустил. Сказал, в магазин надо срочно. И еще куда-то... В-общем, по делам. — Он больной. — лишь прокомментировал Шаст, а потом фыркнул. — Вчера друг его приходил. Не поверишь, зачем. — Удиви. — У него, оказывается, жена и ребенок есть! — Что? У Арсения Сергеевича есть ребенок?! Я думал, он ненавидит детей. Ну, кроме тебя, конечно. — Заткнись. И вообще, ребенок, походу, не его. Жена... В смысле, бывшая жена ему изменила, теперь он не хочет денег ей давать. Сказал, что пока не убедиться, что дочь его, ни копейки ей не даст. — Нихера... Откуда ты вообще это знаешь? — Узнал, пока Арсений Сергеевич с его другом спорили. Вот и все... Этот Матвиенко уверен, что жена Арсения Сергеевича верная, и дочь его. — Ой, как тяжело! Не проще днк тест сделать? — Не знаю... Но, вроде как, Арсений Сергеевич хочет сделать этот тест. В-общем, жизнь у этого зануды - не сказка. — Да уж... Ладно, Тох, я пошел! Звонок через минуту. — Давай... — Выздоравливай! — произнес Позов, и сбросил звонок.