Прощай, моя Александра.

Пишу вам, дорогая и милая моя Александра, свет моих очей и часть моей души. Как горько признавать, но дни наших светлых встреч подходят к печальному для нас концу — к расставанию. Как бы я не грезил в своих мыслях о том, чтобы остаться в нашем Петербурге, но я вынужден навсегда его покинуть и более не возвращаться. Но город — всего лишь малая часть моих душевных терзаний, я не буду жалеть об этом решении. Больно мне лишь от того, что более не смогу увидеть вашего ясного взгляда цвета холодных вод Невы, направленного в мою сторону. Как же мне жить дальше без взора на ваши шелковистые волосы, которые, кажется, больше похожи на золотые нити, что радовали мои усталые глаза при каждом робком взгляде. Александра, душенька моя, не сочтите за проявление близости, ибо близость к вам до сих пор находиться за гранью для меня. Но просто я хочу, чтобы вы знали, для меня вы —вечность. Вы, и более никто не посмеет поселиться в моих бесконечных мыслях о бытие мира сего и, безусловно, о вас, mon amour. Невозможно впредь забыть мне вас, о, свет очей моих. И пускай пройдет нещадное время, и вы, прошу простить за предположение, навсегда забудете меня и счастья найдете у другого, но я о вас не посмею забыть никогда. Вы — моя душа. Вы — то, чем я жил, живу и буду продолжать жить. Но поделюсь своими думами, жить то осталось не так много мне. Ох, но не плачьте только, Александра! Вечную память о вас я пронесу сквозь время, которое отведено мне на этой земле. Каждый свой вздох я посвящаю вам, каждый мой стих будет только о вас. Я вас люблю, душенька моя. И смелю попросить вас всего лишь об одном, до последней минуты, молю, думайте обо мне. И тогда.. А что же тогда? Может, и душу отдавать Господу Богу будет легче и совсем-совсем не больно. Александра, более не могу вас просить о чём-то, но будьте же вы счастливы и без своего верного друга который так грешно и спешно покидает любимый всей душой Петербург. Но помните же! Помните! Я не хотел и не хочу оставлять вас в этом до нельзя жестоком мире, но я вынужден! И, правда, более невозможно. Будьте же счастливы, моя милая Александра, и может быть, пройдут века и мне снова позволят хоть одним глазком вновь узреть ваш божественный лик. Более вас задерживать не смею, прощайте! Прощайте, душенька моя! Я вас любил. Ваш покорный и верный друг, Юрий.