Love u

      Субботнее утро, в представлении Кода, должно начинаться медленно, лениво, может быть со взаимным удовольствием или хотя бы поцелуем, а не с солнца, бьющего в глаза и громкого копошения со стороны шкафа.       – Пи’Джефф, если на нас напали, то пусть одеяло и подушку не трогают, – ворчит Тин, сильнее зарываясь лицом в ткань, и добавляет, – и пусть солнце потушат.       – А знаешь, как лучше будет? Если кто-то стянет свою задницу с постели и пойдёт умываться, мы должны выехать через двадцать минут, – Сатур сначала смотрит на все футболки, которые висят в шкафу, потом переводит взгляд на майки и вытаскивает одну из них, натягивая на себя и поправляя спортивные штаны, – Код, вставай, иначе я отнесу тебя в душ.       – Отнеси лучше себя ко мне, – Баркод приподнимается и смотрит с улыбкой на то, что Джефф сделал на голове: он теперь не мог завязать даже маленький хвостик, чтобы он не торчал пальмой вверх, поэтому накупил себе целую гору длинных чёрных заколок и зачёсывает чёлку вверх, чтобы зафиксировать её там.       – Нет, Тиннасит, так дело не пойдёт, вставай, – Джефф подходит к парню и стаскивает с него одеяло, борясь с желанием правда залезть обратно и провести утро так, как они привыкли, а не тащится куда-то, потакая своему упрямству.       – Какой же ты противный, – Код тяжело вздыхает и рывком садится, чтобы опустить ноги на пол, а когда встаёт, демонстративно поправляет утренний почти окрепший стояк в трусах, с ехидством замечая потяжелевший взгляд. Баркод давно вырос из того скромного мальчишки, неспособного считать себя равным Сатуру, и теперь прекрасно знал, как действует на своего парня, какие эмоции и желания вызывает, и собирался этим пользоваться на полную катушку.       Джефф ловит парня за талию и чмокает в губы, но сразу отстраняется, боясь увлечься и проговаривая:       – Тренировка сама себя не сделает, – а потом и вовсе выходит из комнаты, от греха (и одного очень сексуального мальчишки) подальше.       – Как будто без тренировок от тебя не текут, успевай только отгонять, – бубнит Баркод пока чистит зубы и умывается, а когда начинает выбирать вещи, то криво усмехается, – значит сделаем так, чтобы ты побыстрее захотел оттуда уйти, – и надевает одни из любимых шорт, ведь знает, что Джефф неровно дышит к его бёдрам.       Они едут в ближайший спортивный комплекс, делают небольшую разминку и растяжку, а потом разбредаются в разные стороны зоны кардио тренажёров, потому что Тин больше любит беговую дорожку, а Сатуру приятнее покрутить педали велотренажёра и заодно проверить список дел на сегодняшний день.       Баркод провожает своего парня взглядом, залипает на его широкие, рельефные плечи и ругает сам себя, мысленно обещая: «Ты сможешь к ним прикоснуться, главное немного потерпеть», и включает скорость выше необходимого, чтобы успеть вспотеть и сделать вид, что очень устал.       А Джефф намеренно уходит подальше, хоть и хотел сегодня побегать на дорожке, но он понимает, что вид Кода в этих шортах просто приведёт к тому, что он споткнётся, пропашет носом эту самую дорожку и завтра таким красивым поедет на мероприятие. Так что в целях безопасности Сатур садится на велосипед и минут на пятнадцать отключается от мира, а приходит в себя только когда между лопаток опускается тёплая рука.       – Пи’, поехали домой, я устал, – и Тин совсем не привык вести себя так, канючить и что-то просить, но его обделили, даже нормально не поцеловали, притащили в субботу в зал, так ещё и соблазняли этой обтягивающей торс майкой, доводя до греховных мыслей и желаний.       Сатур поднимает глаза и сглатывает, видя, как по шее Баркода стекают капельки пота, а его кожа блестит так, будто его уже хорошенько...       – Баркод, ты же сам говорил, что не можешь себя заставить пойти в зал из-за съёмок, и вот мы здесь вместе, поэтому продолжаем, – и парню хочется шлёпнуть по аппетитной заднице, но присутствие других людей останавливало его от этих необдуманных действий.       – Тогда я хочу сегодня качать руки, – выпаливает Тин, ещё не понимая, что буквально подписал себе смертный (сексуальный) приговор, потому что смотреть на то, как напрягаются бицепсы Джеффа, когда он сводит вместе руки, согнутые в локтях, поднимая приличный вес на силовом тренажёре, становится каким-то извращённым наказанием. Ведь к ним хочется прикоснуться, потрогать, почувствовать под кожей ту силу, которая скрывается в этих мышцах, или ощутить её на себе, чтобы Джефф вжал его в стену или хоть куда-нибудь, не давая сдвинуться ни на миллиметр.       – Блять, – ругается он себе под нос и отворачивается, подходя к другому тренажёру и сжимая палку, прикреплённую к тросу: тяга верхнего блока должна помочь выбросить из головы всякие мысли и перестать пускать слюни на своего же собственного парня.       Только вот Джефф замечает то, как Код смотрит ещё до того, как он уходит, едва не споткнувшись о валяющуюся посреди зала гантель. Сатуру нравится этот потемневший, пожирающий его взгляд, нравится желание в глубине чёрных зрачков и восхищение, которое Баркод, порой, просто не умеет скрывать. И можно было бы сейчас махнуть на всё рукой, поехать домой, чтобы уединиться и выпустить наружу бурлящее в венах желание, но в нём просыпается азарт, ему хочется больше реакции и эмоций, больше восторга. Только вот он совсем забывает, что в эту игру можно играть вдвоём, а вспоминает, когда видит, как Тин закатывает рукава футболки, обнажая крепкие руки с бицепсами, напрягающимися при каждом выполнении упражнения. Сатуру хочется самому залипнуть, встать позади него и просто наблюдать, ласкать взглядом и сгорать от желания прикоснуться. Кажется, сегодняшние калории нужно было тратить через секс, а не заниматься глупостями. Но Джефф не планирует так просто сдаваться, хочет напоследок сделать так, чтобы Баркоду снесло крышу, а контроль помахал рукой.       – Код, пойдём, поможешь мне, – музыкант сдувает упавшую на глаза прядь, которая выбилась из-под заколки, и тянет парня к штанге, на которой уже надет достаточно большой вес, – подстрахуешь меня, – Сатур укладывается спиной на лавочку и сжимает ладони на штанге, а Код помогает снять её с держателей. Джефф напрягается, на выдохе вытягивает руки, делает жим от груди, заставляя напрячься шею, плечи, руки, грудь и... кое-что в шортах Баркода.       Тин старается смотреть только на штангу, уговаривает себя оставаться спокойным, но красота и сила ладного тела приковывает взгляд, заставляя захлёбываться в эмоциях и ощущениях. Джефф знает, насколько он красивый, это правда, но иногда Коду кажется, что его парень не понимает, как действует конкретно на него, как сносит предохранители и пробуждает желание просто попросить его, Баркода, трахнуть. И в Сатуре живут, как минимум, две личности: одна из которых грациозная, сексуальная и уязвимая, готовая отдавать и прогибаться, а вторая мощная, сильная и по-другому сексуальная, которая хочет брать, подчинять и доводить до исступления одним только взглядом. И дело не в одежде или причёске, даже не в поведении, просто от Джеффа в такие моменты веет определённой энергетикой, которая даёт понять: он хочет, чтобы его поимели или сгорает от желания поиметь сам. И Тин не знает, когда и при каких обстоятельствах просыпается одна из этих личностей, но он видит результат, сглатывает, перехватывает штангу и возвращает на держатель, а когда Джефф открывает рот, чтобы что-то спросить, наклоняется и шепчет:       – Поехали домой, или я влезу на тебя прямо здесь.       И Сатур расплывается в хищной улыбке, смахивает со лба пот и встаёт, подходя и тихо проговаривая в ответ, едва ли не касаясь губами уха:       – Если бы ты продолжил на меня так смотреть, то я бы сам трахнул тебя у того зеркала, например, – и слово «зеркало» прокатывает по нервным окончаниям жар, воскрешает воспоминание, заставляет Кода сглотнуть и отдёрнуть вниз рукава футболки.       Они выходят из зала, направляются в раздевалку, но Джефф понимает, что неистовое «хочу» буквально зудит под кожей, и он не сможет в таком состоянии ехать, управлять машиной и думать о безопасности, когда единственным его желанием будет поиметь одного красивого мальчишку на соседнем сидении. Наверное поэтому он оглядывается по сторонам, хватает полотенце и тянет Кода за собой в сторону душевых, радуясь, что здесь были отдельные непрозрачные кабинки, с дверями.       – Пи’Джефф...       – Будь хорошим мальчиком и веди себя потише, – шепчет Сатур, клацая щеколдой и прижимая Тина к противоположной стене, и упирается предплечьями в плитку, покрытую конденсатом. Код слизывает с верхней губы каплю пота, смотрит на своего возлюбленного, поднимает руки и заворожённо гладит сильные, крепкие бицепсы, сжимает упругие мышцы, скользит на плечи и выдыхает, смотря Сатуру прямо в глаза:       – Ты специально надел майку, чтобы я смотрел на тебя и хотел.       А Джефф ухмыляется, прижимается ближе, спускается одной ладонью по размеренно вздымающейся груди, животу, бедру и дёргает штанину шорт вверх, чтобы проникнуть под неё пальцами и сжать упругую плоть.       – У нас один-один, я думаю. Потому что эти блядские шорты нужно вообще запретить, – и расталкивает ноги Кода своей, притираясь бедром к паху и ощущая тихий выдох, после которого на губы опускается долгожданный, горячий поцелуй. Баркод лижет любимые губы, проходится ладонями по сильным, сводящим с ума рукам, плечам, длинной шее и снова ласкает уже настолько полюбившийся ёжик волос, заставляя Сатура урчать. Код щёлкает заколками, бросая их на пол, и дёргает за пряди, требовательно шепча в приоткрытый рот:       – Ты мне нужен, Пи’Джефф, так нужен...       А Сатур и сам это ощущает и понимает, целует голодно и страстно, толкается языком между пухлых губ, сжимает бёдра и задницу, проникает ладонями под футболку и отстраняется на секунду, чтобы скинуть ненужную, мешающую ткань, стянуть с себя майку и штаны, и с горящими похотью глазами наблюдать, как раздевается Код, оголяя молочную кожу бёдер, на которых давно не красовалось засосов.       А Баркод бросает одежду прямо на пол, притягивает Джеффа к себе ближе и снова целует, сжимает пальцы на бицепсах и только охает, когда Сатур подхватывает его под задницу и снова прижимает спиной к стене, заставляя сцепить щиколотки на пояснице.       – У меня нет с собой смазки, я не планировал трахать тебя вне дома, поэтому, – его пальцы скользят по ягодице и прикасаются к судорожно сжимающейся дырочке, пока чёрные от похоти глаза неотрывно следят за выражением на самом очаровательном в мире лице, – чтобы почувствовать меня здесь, тебе придётся потерпеть, но...       – Зато у меня есть смазка, – Тин каким-то образом успел достать маленький пакетик из шорт и теперь показывает его Сатуру, – к тому же у нас был секс ночью, поэтому растягивать меня не придётся, – он шепчет, обдаёт любимые губы жаркими словами и утыкается носом в выбритый висок, когда его промежности касается горячая, влажная головка члена. Он царапает короткими ногтями сильные плечи, кусает губы, чтобы не застонать, и не удерживает в груди всхлип, когда в него принимают сразу два смазанных пальца.       – Будь тише, ты же не хочешь, чтобы все знали, что я делаю тут с тобой, – Джефф победно, хищно улыбается, целует разлёт тонких ключиц, пощипывает губам кожу на шее, вытаскивая три пальца, и накрывает любимый рот поцелуем в тот же миг, когда приставляет головку смазанного члена ко входу и проникает на всю длину одним слитным толчком, проезжаясь по простате. Громкий, звучный стон прокатывается с одного языка на другой, тонет в глотке и растворяется в поцелуе, медленном, горячем, медово нежном, таком же, как и первые скользящие движения внутри. Которых, кажется, Баркоду совсем недостаточно.       – Пожалуйста... быстрее... – Тин сипит, одной рукой обнимает Джеффа за шею, а второй вцепляется в напряжённый бицепс. Под тонкой, нежной кожей прячется сила, а в достаточно хрупком теле – настоящая мощь. И Баркод понимает, что у него кружится голова от того, как Сатур держит его на весу, двигает бёдрами, выбивая всхлипы. В этом чувствуется страсть, огонь и всепоглощающая любовь, у которой нет границ и запретов, нет осуждения и нелепых комментариев, у которой есть только они.       Джефф думает, что сошёл с ума, а ещё думает, что Код заставляет идти его на поступки, которых он никогда даже не представлял. Секс в общественном душе, в который может зайти любой человек? Нет, это точно не про него. Или не про того Джеффа, которым он был до знакомства с этим мальчишкой, таким красивым, гибким и желанным, что иногда просто не хватало терпения и сил, чтобы дождаться момента, когда можно будет к нему прикоснуться. И Сатур тихо стонет, выдыхает слова в покрывшуюся потом кожу:       – Мой Баркод, – потому что только его и ничей больше. Не отдаст ни за что и будет всеми силами пытаться сохранить то, что у них есть.       Джефф гладит одной рукой крепкое, напряжённое бедро, а второй сильнее прижимает к себе, продолжая двигаться, вбиваться в нутро, ощущая томный жар. Его тело, мышцы и каждая клеточка гудят от импульсов, а удовольствие волнами прокатывается по спине и груди. Ему каждый раз так хорошо, будто это впервые, будто они никогда раньше не были близки, не ощущали этот вкус и не понимали, каково это – быть единым целым.       Тин чувствует, как кончики пальцев начинает покалывать от наслаждения, а в паху горит огнём вязкая похоть, требующая выхода. И он слепо находит губы Сатура, прерывисто, легко касается, потому что дыхания не хватает на большее, и спускается рукой вниз к эрекции, обхватывает твёрдую плоть и двигает рукой в такт толчкам Джеффа, каждый из которых стимулирует простату и подводит его к оргазму, разливающемуся теплом по пальцам и мелодией стона, непроизвольно вырвавшегося из груди. Он сильнее обнимает Сатура, жмурится и дрожит, когда парень выходит из него и двумя движениями подталкивает к удовольствию и себя, упираясь лбом в щёку.       Тину кажется, что он плывёт или дрейфует, когда его опускают на пол. Ноги ощущаются ватными и непослушными, поэтому он обнимает вспотевшего, тяжело дышащего возлюбленного, целует его в плечо, шею, челюсть и шепчет на ухо:       – Как минимум через кабинку от нас кто-то принимает душ. Как думаешь, он слышал?       – Тигрёнок, твои стоны слышали и в зале, наверное, – Сатур довольно улыбается и прикрывает глаза, когда Баркод уже по привычке проходится пальцами по выбритым вискам.       – Можно я никогда отсюда не выйду, а?       – Извини, но во втором раунде на весу я не смогу тебя удержать, – Джефф игриво прикусывает подбородок и обнимает мальчишку за талию, прижимая к своему телу.       – Ты у меня такой сильный, ты справишься, – и улыбается довольным котом, снова скользит на плечи и бицепсы, гладит широкую, красивую грудь и не удерживается, произносит, – я знаю, как фанаты смотрят на тебя, но ты мой, я никому тебя не отдам.       – Как будто я хочу кому-то отдаваться, – Сатур хихикает ему в шею, оставляет крошечный засос у кадыка и отстраняется, тихо добавляя, – майки мне носить нельзя, а тебе шорты нельзя.       – Или нам просто вместе нельзя ходить в спортзал. Вон, лучше бери Пи’Байбла.       – Если ты ждёшь, что я скажу «бери Та», то не дождёшься. С Крими ходи, – и он снимает с крючка полотенце, немного откручивает воду и подставляет уголок ткани, а затем тянет Кода к себя, чтобы стереть с его живота, а потом и с себя подсыхающее семя. Как раз в этот момент человек покидает душевую, и они могут спокойно одеться, перемежая этот процесс с поцелуями, и выходят следом, принимая решение нормально искупаться уже дома. В раздевалке на них, вроде как, никто не смотрит, поэтому они сгребают свои вещи и быстрым шагом спускаются к машине, чувствуя себя ворами.       – Я больше сюда не приду, – вдруг начинает смеяться Тин, чмокая Джеффа в щёку.       – Я тоже, – Сатур улыбается ему в ответ, и понимает, что ощущает какое-то первобытное, ничем не замутнённое счастье. Сейчас он живёт ту жизнь, о которой всегда мечтал, а от любви к сидящему рядом человеку щемит в груди.       И Баркод будто чувствует это, нежно касается его руки и произносит тихо:       – Люблю тебя, Воракамон, – и его настоящее имя, слетевшее с любимых губ, будто прокатывается мёдом по сердцу, он тянет Кода к себе в объятия, шепча еле слышно в самые губы:       – И я тебя, Тиннасит. И я тебя...