Десять причин ненавидеть дружбу с Драко Малфоем
10. Его способность занимать всё свободное пространство. Гермиона подняла взгляд на наглеца, что стоял на входе в её кабинет. Хотя «стоял» было не совсем правильным словом, слишком простецким для такого богатенького зазнайки. Нет, Драко Малфой красовался в дверях. Одной рукой он облокотился о косяк, другая его рука была в кармане, ноги небрежно скрещены, — и занял абсолютно весь дверной проём. Пусть Драко и выглядел так, что на него хотелось вскарабкаться… Нет. Не вскарабкаться. Для этого он был слишком высоченным. Гермиона закатила глаза от этой картины, а особенно от его непозволительно роскошной укладки. 9. Его дурацкие волосы. Ничто не выводило Гермиону из себя больше, чем эти возмутительно великолепные волосы. Светлые. Кипенно-белые. Чересчур блондинистые. А как он поправлял их с изяществом настоящего сердцееда… Отвратительно. И всё-таки ей хотелось дотронуться до… Боже, нет. Будто прочитав её мысли, Малфой пригладил причёску, проведя по волосам пальцами. 8. Его огромные ладони. Он что, наложил на них заклятие раздувания? Пресвятые угодники, его руки были просто гигантскими. Хотя, если так подумать… Они как раз подходящего размера, чтобы полностью обхватить её… Чёрт побери. — Привет, Грейнджер, — подмигнул он ей. 7. Его проклятая ухмылка и дважды проклятая самоуверенность. Гермиона вздохнула: — Я занята. Что тебе нужно, Малфой? Он пожал плечами, улыбаясь шире. Вечно эта его невыносимая ухмылка. Заносчивая. До чего же самоуверенный тип. Хотя и довольно симпатичный… То есть ужасный, разумеется. Просто отвратительный. — Разве я не могу проведать друга? — Малфой скользнул и задержался взглядом на её груди. Когда он оторвался от объекта созерцания, в его глазах было такое неприкрытое желание, что Гермиона вполне могла бы пожаловаться на сексуальные домогательства только из-за того, как он на неё глазел. — Должен сказать, что мне… очень нравится твоё платье, — добавил он. Боги, он когда-нибудь перестанет флиртовать? 6. Его совершенно бесстыдный флирт шутки ради. Гермиона закатила глаза. — Разумеется. Должно быть, приятно отвлечься от всех этих сногсшибательных чистокровных ведьм, которые прибегут, стоит тебе только щёлкнуть пальцами. Малфой удивлённо изогнул бровь: — Разве мне есть до них хоть какое-то дело, пока ты свободна? В глубине души Гермиона не хотела, чтобы он прекращал флиртовать. Пусть он был совершенно невыносим, постоянно язвил, но когда он говорил про графы Кэли, её трусики просто… Именно поэтому Драко был ей просто отвратителен, и Гермиона хотела, чтобы он прекратил с ней заигрывать. Навсегда. Дружба или её подобие — ещё куда ни шло, но ничего большего Гермиона себе и в мыслях не позволяла. Она вздохнула и в очередной раз закатила глаза, вновь возвращаясь к документу, над которым работала, прежде чем безумно привлека… то есть, безумно уродливая физиономия Малфоя появилась в дверях. — Почему ты всегда такой? Малфой пожал плечами и облокотился на дверь. Его крепкие мускулы отчётливо проступали под одеждой, и их просто нельзя было не заметить. — Мне никак не устоять перед тобой. 5. Его невероятно накачанные мускулы, до которых она никогда не сможет дотронуться. Гермиона остановила его жестом. — Увидимся завтра в баре на дне рождения Тео. Я занята, уходи. Она никогда даже не позволяла себе представлять, каково было бы ощутить его руки на своей талии, потому что это означало бы только одно: Малфой ей нравится, а этого уж точно никак не могло случиться. Она изо всех сил старалась игнорировать его, но краем глаза заметила, как он с серьёзным видом скрестил руки на груди. — Ты уже обедала? 4. Он заботился о ней. Гермиона покосилась на него. — Да, — отрезала она. Малфой вздохнул: — Грейнджер, уже половина пятого. Ты не можешь каждый день забывать про ланч. Не то чтобы Гермионе было какое-то дело до того, что ему было дело до неё. Ей не требовалась помощь. Она прекрасно чувствовала себя, когда никто не обращал внимания на то, что она ела в лучшем случае один раз в день. — Я поела, — не моргнув глазом солгала она. Малфой посмотрел на неё с укоризной. — Врунишка из тебя никудышная. 3. Он знал её лучше, чем кто бы то ни было. — Я не вру, — настаивала она. Малфой закатил глаза. — Грейнджер, ты можешь обвести вокруг пальца кого угодно, но только не меня. Гермиона была категорически против того, чтобы он стал для неё ближе, чем Джинни или Пэнси. Не хотела, чтобы он заботился о ней или знал, какой кофе она любит, какую кухню предпочитает и уж тем более не хотела обсуждать с ним свои любимые книги. Малфой подмигнул ей: — Через час у нас забронирован столик в «Серебряной ложке», вот и проверим, насколько ты голодная. Ресторан обязывает принарядиться, так что твоё платье в моём кабинете — я сам его выбрал. 2. Он вселил в неё надежду, хотя для него всё это было игрой. Гермиона закатила глаза, чувствуя, как что-то сжалось в груди. — Ну конечно, — со вздохом ответила она. Ей было плевать, что он не воспринимал всё это всерьёз. Плевать, что он изо всех сил изображал, будто она ему нравилась. Плевать, что он шутки ради приглашал её на ужин. Малфой изогнул бровь: — Ты думаешь, что я шучу? 1. Он никогда не захочет большего. Гермиона снова вздохнула и склонила голову, не желая встречаться с ним взглядом. Она не хотела, чтобы он заметил, что у неё навернулись слёзы. Боже, какая же она жалкая. — Нет, Малфой. Я знаю, что ты шутишь. И уже довольно давно, так что просто… Прекрати, пожалуйста. Мне не до смеха. Повисла пауза. Драко сделал шаг и осторожно прикрыл дверь. В воцарившейся тишине Гермиона шумно вздохнула и закрыла лицо ладонями, прижимая их к глазам, чтобы прогнать подступившие слёзы. Теперь-то он оставит все свои попытки. Ничего страшного. Она просто постарается не попадаться ему на глаза, и всё будет нормально. Пропустит день рождения Тео. Будет держаться подальше. Всё наладится. Вдруг, повинуясь неведомой силе, кресло повернулось, и Гермиона в ужасе отняла ладони от лица, увидев, что Малфой вовсе не ушёл из её кабинета. Ровно наоборот: он присел перед ней и взял её за руку. — Грейнджер, я всё ждал, когда ты догадаешься, но этого, кажется, не случится. Он сделал глубокий вдох, и сердце Гермионы замерло в груди в предвкушении его слов. — Я не шучу. Всё это никогда не было шуткой. Я сблизился с тобой не для того, чтобы причинить боль. И делаю что-то для тебя вовсе не потому, что хочу посмеяться. Ты мне нравишься. Он снова вздохнул. Гермиона ошарашенно смотрела на него, совершенно убеждённая, что бредит. — Знаю, как нелегко тебе довериться мне, но я говорю всерьёз. Я хочу поужинать с тобой. Я хочу тебя. Гермиона сделала такой резкий вдох, что почти закашлялась. — Хочешь… меня? — переспросила она. Малфой кивнул: — Боже, да. Он отпустил её ладонь и дотронулся до её щеки, глядя прямо и серьёзно. — Только ты, Гермиона. Всегда была только ты. Её сердце снова сжалось в груди, но в этот раз не от боли, а от облегчения, такого сильного, что подгибались колени. Драко наклонился к ней, и, когда их губы встретились, Гермиона поняла, что больше всего портило её дружбу с Драко Малфоем. Ей хотелось целоваться с ним без остановки.***
Десять вещей, которые Драко хотел бы разлюбить в Гермионе
10. Её смех. Драко слышал её смех, несмотря на шум вечеринки вокруг: звонкий, счастливый хохот, от одного звука которого ему хотелось найти её лицо в толпе — на нём застыло выражение искренней радости. Сразу после войны Грейнджер смеялась очень редко, но теперь всё было иначе. Драко нравился её смех. Он хотел слышать его постоянно. Хотел, чтобы она смеялась из-за него. 9. Её стремление помогать другим. Драко сидел в зале суда, наблюдая, как одна за другой поднимались руки членов Визенгамота. Почти три четверти из них проголосовали за его освобождение. Улыбка Грейнджер была такой искренней, что Драко не удержался и улыбнулся тоже. Устоять оказалось невозможно. Ему хотелось поднять её и закружить в воздухе, празднуя победу, которую одержала она, а вовсе не он. 8. Её любовь к чтению. — Друзьям двери библиотеки всегда открыты, — подмигнул ей Драко. Грейнджер выглядела так, будто вот-вот провалится сквозь землю. Хотел бы он подружиться с ней раньше. 7. Её страсть обсуждать научные вопросы. Грейнджер фыркнула: — Ты что, использовал бы счётный граф Кэли? Драко фыркнул в ответ: — А ты бы выбрала планарный граф? — он прищурился. — И кто из нас тут болван? Гермиона пришла в бешенство, возмущённо выдохнув: — Вообще-то, ты, мягко говоря, был очень посредственным учеником на уроках Нумерологии! Драко жалел, что они так мало общались в Хогвартсе. 6. Её невероятные глаза. Драко оглянулся на Гермиону: та сидела на трибуне и наблюдала за ходом матча по квиддичу. Она смотрела то на Пэнси и Тео, то вверх на игроков, которые то и дело проносились мимо. На мгновение их взгляды встретились. Её щёки залились румянцем, и она отвела глаза, как только с другого конца поля раздался победный клич Поттера, поймавшего снитч. Ему хотелось рассмотреть и запомнить каждый оттенок цвета в её глазах. 5. Что ей иногда нужна была помощь. Драко еле слышно прошёл в её кабинет, чтобы оставить на столе ланч из индийской забегаловки и стакан кофе, и, весьма гордый тем, как ловко он всё провернул, вышел в коридор и направился по делам. Он не хотел, чтобы Грейнджер осталась голодной, поэтому помогал на свой лад. 4. Как сильно она заботилась о своих друзьях. Драко открыл коробку, что лежала на его рабочем столе, и с его губ сорвался удивлённый вздох, когда он увидел часы. Он покрутил их в руке, не веря своим глазам. Люциус С. Малфой Он как-то упомянул, что авроры утверждали, будто часы потерялись, когда Люциус угодил за решётку. До самой его смерти их так и не нашли. Драко хотел бы загладить свою вину перед Гермионой за то, каким жестоким он был в детстве. 3. Её слабость к печенью. Из кабинета Гермионы раздался восторженный визг, с которым та открыла коробку на своём столе. Драко мечтал о том, что если бы Гермиона жила в поместье, то эльфы-домовики каждый день пекли бы ей любое печенье, о котором она только попросила. 2. Как она напевала себе под нос, когда размышляла. Грейнджер подняла взгляд от отчёта, который внимательно читала. — Ох, извини. Опять задумалась. — Всё в порядке, — пожал плечами Драко. — Мне не мешает. Он хотел, чтобы она никогда не замолкала. 1. Что она ответила ему взаимностью. — Это всё ты, Гермиона. Всегда была только ты. Она с недоверием смотрела на него целое мгновение, и вот они оба наклонились вперёд, и Драко поцеловал её так, как всегда хотел. О большем он и мечтать не мог.