А может ночь не торопить

Зима. 1986г. Снежный купол накрыл Казань одним холодным декабрьским вечером. На улице было почти безлюдно. Пара силуэтов спешащих людей с работы и скорлупа, возящаяся в снегу по самые уши, устроила засаду друг другу. Турбо наблюдал за двором с крыши гаража, потягивая горький фильтр «Космоса», спизженные прошлым вечером у пышной продавщицы в универмаге за углом. Легко было раскрутить мадам на то, что ему уж очень хочется посмотреть на шапку другой расцветки, которая лежала на складе, пару раз подмигнуть ей перед тем как она все таки сдалась и ее силуэт пропал за открытой дверью склада. Надо бы скорлупе продемонстрировать его уроки чистой работы в этом тонком деле, а то сразу дёру дают, в то время как он под шумок увел пачку из-под витрины и даже померил ту шапку. А после, ссылаясь на то что фасон совсем не его спокойно покинул помещение. В этот момент он чувствовал себя королем этой улицы, угрюмый герой своей территории, защищающий своих от Хади Такташевских, которые в последнее время совсем озверели. Перебинтованная рука скучающе подперла рассеченную скулу, Валера пару раз шмыгнул еле дышащим с прошлой драки носом и провалился в дремоту. Снился очередной бой с вражеской территорией. Вот Валера опрокидывает рослого парня на землю, выбивая из легких воздух вперемешку с угрозами, что ему после этого не жить. Удар. Теперь же тело Турбо прибито к заледенелой корке снега. Он попадает под свитер, в обувь, под штанину и от этого парень вздрагивает во сне, морщась, будто прямо сейчас лежит там под бугаем два метра ростом и сто кг ярости, весь в снегу и крови. Врага скидывает с него Зима, быстро метнувшийся на помощь другу. Момент и его хватают под руки двое из группировки Хади Такташева, третий начинает отстукивать по животу нехилыми ударами, отчего Зима орет и пытается вырваться или хотя бы попасть по уроду ногами. Турбо поднимается на ноги, по пути припечатав двух ползущих к нему парней лбами. - Отпустили его! - выходит так тихо, как будто его лишили голоса. В какофонии криков, постоянно падающих тел и прочей возни его ожидаемо никто не слышит. Турбо не остается ничего кроме как броситься на верзил, но с каждым сделанным прыжком он как будто отдаляется от них, а крик Фахида становится все дальше и тише, пока не пропадает вовсе, а вокруг Валеры не остается пустое поле со следами крови и холодного ветра. Он падает на колени и начинает бить кулаками об снег, пока не становится видна земля. Сбив дыхание, он падает на бок и поджимает ноги к груди, тихо поскуливая. «Не успел, не защитил» - набатом стучит по вискам. Он морщится и пытается раскрыть глаза от того что его резко дергают за грудки. - Совсем ебанулся, Турбо? – голос Зимы уже звучит совсем близко и он окончательно просыпается, распахивая ошалевшие глаза. Во сне он переместился к самому краю гаража, чуть не упав на груду кирпичей внизу, он пытается что-то ответить другу, но слова так и застревают в горле. – Ты блять тут пил что-ли? – Фахид окинул его подозрительным взглядом, так и держа за сбитую в гармошку олимпийку. – Ну-ка дыхни, - тут Валера вскидывает руку, отчего хватка на одежде ослабевает, а тело друга приземляется рядом. Из-за спины Зима достает магнитофон и делает звук громче. Ласковый май, кажется, никогда не надоест их группировке, на секунду Валера дает губам дрогнуть в быстрой улыбке. - Не пил я, придурок, уснул просто, - Турбо шарит по карманам в поиске пачки, а когда достает ее на свет она быстро перемещается в руки Зимы. - Обкурился значит, предлагаю тебе отдохнуть от этой хуйни, братан, - он извлекает одну сигарету из спизженной дважды пачки. В темноте, освещаемой фонарем у дома, на секунду загорается огонек от спички, и в следующее мгновение парень жадно затягивается. - Совсем страх потерял? – Валера хмурит брови и отвешивает парню подзатыльник. - Ты мне лучше скажи, кого ты там не успел защитить, - губ Фахида касается едва уловимая усмешка. Кучерявый сбоку вздрагивает, как будто его взяли с поличным, закрывает глаза руками, опираясь на колени. Говорить Зиме что сон был про него было бы преступлением, поэтому он принимает максимально похуистическое выражение лица и убирая руки с лица выдает: - Не твоего ума дело. - Зима жмет плечами и отправляет почти дотлевший окурок в темноту. На мгновение они пересекаются взглядами. Глаза у Зимы такие большие и чистые, отчего кажется что если долго в них всматриваться, то можно провалиться в эту бездонную глубину. Валера тяжело вздыхает и первым прерывает зрительный контакт. Трус. Зима кажется опечаленным чем-то, он вытягивает из кармана еще одну сигарету и хлопает по коленям. - Пошли лучше в подвал, там хотя бы жопу не отморозишь, а то примерз уже наверное к своему гаражу, – он поднимается, дергая Турбо за плечо. Тот встает следом. Задница и правда замерзла, спасали подложенные под нее варежки Лампы, которые он прихватил с собой. Спуститься с гаража оказалось испытанием. Зиме тоже нехило прилетело в драке, отчего донельзя худые ноги, скрытые широкими спортивками подгибаются в самый неожиданный момент. С выпученными глазами он хватается за край крыши, но руки тоже подводят из-за тяжести магнитофона и он летит на успевшего слезть Турбо. Раздается хлопок и он открывает глаза, лежа на распластавшемся по снегу Валере. Отчего-то становится смешно и они оба начинают ржать друг другу в лицо. Песня, доносящаяся из-под снега, сменяется хитом Александра Серова «А может ночь не торопить» и смех заменяет молчание. А может ночь не торопить? И всё с начала повторить Нам всё с начала повторить О как мне быть? Зима держится за воротник друга, утыкаясь лбом ему в плечо, и мелко подрагивает от холода. Как хорошо, что сейчас улица совсем опустела и вокруг почти темно. Валера неосознанно кладет руку на спину товарища, отчего тот поднимает голову, снова глядя на него темными блюдцами. Как будто ждет чего-то. Я не могу тебя терять, О как мне быть… Они поднимаются, но Валера отдал бы руку на отсечение, что если бы не отмороженная и ушибленная задница то пролежал бы так еще какое-то время. Зима отряхивается и зябко дергает плечами, вжимая в них голову. Оба молчат. Слова кажутся лишними. В таком же молчании они приходят в подвал, где сидят парни и о чем-то возбужденно спорят. Валера окидывает их хмурым взглядом, но протягивает каждому руку. - Знаете, где я этого зяблика нашел? – Зима рассказывает парням о их встрече, упуская момент приземления на Валеру, тот улыбается краешком губ и садится на протянутую Маратом табуретку. Вечер затягивается на несколько часов и на несколько выпитых рюмок. Такие вечера бывают не частыми и та обстановка, когда никто не бьет никому морду, а мирно сидит за столом отзываются особым теплом в груди. Турбо замечает как нервно Зима сбоку нажевывает губу. Отбитыми костяшками постукивает по обитой какой-то тряпкой табуретке и почти не разговаривает. На него не похоже, обычно его сложно заткнуть, чтобы дать другим слово. В момент, когда Адидас травит очередную байку, а Кащей со своим «Да не пизди, Вован» хлопает его по плечу рукой с тлеющей сигаретой и какой-то слишком доброй улыбкой Валера встает. Рука тянется к пачке «Примы», лежащей на столе возле Пальто и выходит на улицу. - Че это с ним? – рука Адидаса тормошит казалось бы впавшего в транс Зиму, на что тот бросает на него быстрый взгляд и бросив короткое «Я ебу что-ли?» выходит за Турбо следом. - С ними двумя, - говорит Васильев, когда спина Фахида скрывается за массивной дверью. Кащей щурится и выдыхает дым в потолок, облокачиваясь на спинку дивана. - Не поделили че то опять. Когда Зима выходит на улицу, Валера затягивается, сверля холодными глазами еле стоящего на ногах мужика под фонарем, который пытается достать что-то из кармана. - Все в норме? – Зима встает рядом. Ежится, оттого что куртка осталась в помещении, а на улице не месяц май. Валера не сразу понимает что вопрос адресован ему, а когда переводит взгляд с мужика на Зиму снова хмурится. - Замерзнешь, - звучит тихо и как-то грустно. Зима закатывает глаза и забирает у Турбо выкуренную до середины сигарету. Он молчит, потому что уходить не хочется, а за курткой мотаться лень. Левая рука в кармане, вторая держит сигарету, он блаженно жмурится, пока легкие наполняет дым. Турбо как в замедленной съемке стягивает с головы шапку, отчего беспокойные кудри топорщатся в разные стороны. Он проводит по ним рукой, расправляя вставшие вихры, и запихивает шапку в карман. Зима сбоку хмыкает. Неловкое молчание разбавляет драматичная «Ночь» Серова, доносящаяся из подвала и улюлюканье ребят. Фахид качает головой и топчет окурок носком кроссовка. В волосы Турбо забираются одинокие снежинки, сдутые порывом ветра с подъездного козырька. Изо рта выходит пар, Зима провожает его взглядом, пока тот не растворяется и мягко улыбается, замечая, как Валера трясет головой, чтобы стряхнуть с нее снег, но выходит это как-то неуклюже. Он протягивает руку, едва касаясь шевелюры Валеры, помогает ему справиться с роем снежных мух. Музыка на фоне убаюкивает, атмосфера накатывает грустью в быстро бьющееся сердце от невесомых прикосновений Зимы. Валера как-то резко перехватывает тонкое запястье, отдающее обжигающим холодом. Зима таким был и летом. Вечно мёрзлый. Губы у него были приоткрыты и слегка подрагивали, вероятно от холода. Валера делает пол оборота к нему и долго всматривается в бездонную глубину напротив. Рука, сжавшая запястье, скользит к раскрытой ладони, осторожно просовывая свои пальцы между чужими. Зима глубоко вздыхает, казалось бы, окутывая весь мир своим холодным дыханием при выдохе. Сглотнув ком в горле, Фахид осторожно делает едва заметный шаг вперед. Он смотрит на Турбо так, будто он обещает ему что-то большее, чем просто ледяную пустоту. Дыхание замедляется вместе с песней на фоне, превращаясь в ритмичный хор сосредоточенных сердец. Зима облизывается, глядя на губы Валеры. Такие манящие и недоступные когда-то всего в паре сантиметров от его, что в моменте он ловит дыхание напротив. Как вдруг дверь с силой ударяется об стену, а они слишком быстро принимают положение в котором курили пару минут назад – спиной к подъезду. На плечи обоих кладет руки веселенький Марат. - А чего это мы так под шумок свалили от всех? – От него пахнет самогоном и чем-то сладким. Парни смотрят перед собой боясь пошевелиться, хотя это скорлупа при виде них должна стоять по струнке. Марат убирает руку со спины Турбо, откусывая кусок пирога с малиной, которые для всех напекла их с Вовой мать. Они стоят так около минуты, пока шпана нажевывает хлебобулочное, ехидно поглядывая на парней, а потом ретируется в убежище, так же громко как появился, хлопая за собой дверью. - Ее нахрен скоро с петель снесут, - подает голос Зима. Турбо отмирает и под угрюмое «угу» поворачивается в сторону подъезда. - Пошли обратно, у тебя пальцы скоро почернеют, отмороженный, - Зима смотрит на руки, краснеющие от холода, сует их в карманы олимпийки и проходит вперед галантно открывшего перед ним дверь Валеры. Посиделки затягиваются еще на час. Зевающий оставшуюся половину вечера Турбо утыкается головой в плечо Зимы и засыпает. Этот момент остается без подколов наверное только из-за того что Марат начинает буянить, когда Андрей, такой же пьяный как он, отказывается от предложения проводить его домой. Кащей смеется, когда Адидас младший сначала роняет товарища на пол с табуретки, а потом, извиняясь перед ним, ставит его на ноги и тащит к выходу. Пальто по детски дует губы и говорит что идти тут всего ничего и Суворову не стоит так беспокоиться. - Братан, а если хулиганы, ты на ногах не стоишь вообще, - Марат повязывает ему шарф, потом накидывает пальто на острые плечи. Они возятся около пяти минут пока Адидас младший ищет свою шапку и они снова спорят, пока их голоса не затихают за закрытой дверью. Тишина. - Ну че, Вован, и мы пойдем что-ли, - Кащей встает, хлопая товарища по плечу, тот поднимает на него глаза и молча кивает. – Тебя тоже проводить или предпочитаешь по темным улицам в одиночку расхаживать? – кудрявый давит лыбу, понимая что никуда тот не денется, но для антуража все же вопрос свой задает. Нет, Адидас не трус и пустая темная улица его не пугает, просто от Кащея уверенность и напористость так и прёт, когда он галантно накидывает на него куртку и снова улыбается, но уже по-другому. Кащей оглядывает комнату, только сейчас замечая, что Зима сопит, прижавшись виском к голове Турбо. Парни оставляют свет в коридоре, напоследок щелкнув кнопкой магнитофона, покидая их под Александра Серова и скрежет двери. Валера мычит проклятья, разлепляя сонные веки, но когда понимает что все уже ушли, а под боком дышит Фахид, немного расслабляется. Погас одинокий луч В плену равнодушных туч Тернист был короткий путь Любви непростая суть, непростая суть - Я ее за сегодня наизусть уже выучил кажется, - голос у Зимы хрипловатый и низкий, Валера улыбается. - А может ночь не торопить, - затягивает Турбо, отчего Фахид морщится и бодает того головой в плечо. Глаза снова загораются и лицо Зимы оказывается в разжигающих пламя нескольких сантиметрах. Валера осторожно касается его щеки носом, ведет невесомую линию и мажет губами по чужим. Совсем на мгновение, боясь спугнуть. Зима смотрит на него с такой нежностью, что Валера старается запечатлеть этот взгляд в глубине своей памяти на всю оставшуюся жизнь. Он снова припадает к чужим губам поцелуем, который задерживается на них надолго, точно открытое окно, приглашающее зиму внутрь теплой комнаты. И как только Валеру обхватывает ее воздушный поцелуй, он ощущает, как парень рядом начинает таять под его прикосновением. Глаза блаженно закрываются и Валера уверенно ведет поцелуй, постепенно делая его более развязным, отчего Зима начинает шумно дышать. Он зарывается рукой в мягкие кудри Турбо, чуть оттягивая их назад, чтобы оставить на шее пару невесомых поцелуев, а позже перелезает к нему на колени. И этой ночью они обязательно будут гореть, наполняя освещенное лампочкой из коридора помещение несдержанной мелодией страсти и тихими разговорами до утра. Пока Кащей не завалится в подвал с пакетом пирожков с малиной от Вовиной мамы.