>< 1 ><
Представим, что каждое действие человека — кадр. Словно пленку фильма разрезали, проявили и повесили, скажем, в Третьяковке вместо картин. И вот вы ходите по галерее, рассматриваете кадры истории, которая может быть рассказана в любое время и эпоху, в любой стране и на любом языке, а ее все равно каждый поймет. С первого кадра вы видите молодого человека. Среднего роста, симпатичного, черноволосого. На подбородке маска, на голове шапка. Он одет в куртку с надписью «Скорая помощь», несет в руках рабочую сумку и делает широкий шаг к подъезду. Слева какой-то очень худой, неприятного вида мужчина указывает ему в сторону дома. Под кадром вы видите подпись: «Третий этаж, дверь справа», — это говорит мужчина. — Вас понял! — энергично отвечает медик. Он забегает в подъезд, поднимается к нужной двери и заходит в шестьдесят девятую квартиру. Прихожая завалена бутылками, мусором и бельем. Напротив входной двери находится тесная спальня (половину пространства занимает нагроможденный хламом диван), на полу которой в собственной рвоте сидит женщина пятидесяти лет. Одежда ей была настолько мала, что ее телеса были похожи на сбежавшее из формы тесто. В квартире стоял тошнотворный запах, от которого хотелось как можно быстрее уйти и отмыться. — Здравствуйте, меня зовут Эд, — брезгливо сморщив нос, улыбнулся под маской медик. Единственное его спасение — окно — также было завалено мусором. Как в таком сраче вообще жить можно? Сюда соваться только с противогазом. — Приехал на вызов вашего брата, Алексея. Говорит, вы, Зоя, сегодня знатно так перебрали. На что жалуетесь? Говорить можете? По Зое было видно, как ей плохо, но сознания она не теряла и кивнула. — Тошнота? — Мгм… док, а вы кр-р-расавчик… Хоть и наигранно, Эд смущено посмеялся. Уж чего-чего, а комплиментов от пьянчужек он не ждал. Поставив сумку на более-менее чистый участок пола, он спросил: — Позвольте? — и вытянул из рук Зои бутылку пива, попутно убирая из комнаты и остальные. Зоя начала канючить: — Ну до-ок, имейте… ох, совесть… у меня же ж днюха… — Давайте-ка лучше вы отпразднуете ее этим. Эд достал из сумки бутылку воды и настоял, чтобы Зоя ее выпила. — Я столько лет… — глубоко дышала Зоя, готовая расплакаться. — Я жду, жду, жду своего… вот и помянула с утречка… с ночи, ой… — Пейте, пейте. — Равнодушный к ее проблемам Эд открыл еще одну бутылку, натянув маску повыше на нос. — Не вы одна такая, но, как говорится, как судьба сложится… Вы только с братом живете? — Ни мужа, ни детей… а ты при своей… настоящей? Эд не сразу понял, что это за настоящая хрень вообще такая. — …А, вы про истинную, — дошло до него. — Нет, еще не встретил. — Мож, тебе и повезет… пораньше, не как мне, старой… Все зовут меня старой, а мне ведь всего, ох, сорок год… — Да не, выглядите моложе, — соврал Эд. — Во-от, Леша так же говорит! У него-то своя была, да всплыла… не выдержала его… никто его вины не доказал… а я кантывалась от мужика, ох, к мужику, да они все не то… Зоя приняла очередную бутылку, замолчав. Не всем в этой жизни везло, а угадать, какой именно будет твоя судьба, — практически невозможно. Нет, можно, конечно, фантазировать на досуге: Эд сам любил представлять какую-нибудь милашку, женственную, любящую красиво одеваться, ласковую и с заразительным смехом. Но судьба ведь может сыграть с его фантазиями шутку, да? — Не в одних же мужчинах дело, — сказал Эд. — Да и вдруг вы все-таки встретите истинного, а он окажется даже хуже вашего брата? И вас еще доведет? — Вы из этих, но… ново… но-во-мо-дных, да? — Нет, но друзья среди них есть. — Ниче вы, дети, не понимаете. Это судьба! Как же без него… моего… единственного… Эд сделал ей укол от тошноты. Да, конечно, а Зоя-то все-все понимает. Будет сидеть в своей берлоге, запивать горе, а судьба сама вдруг войдет в ее ржавые двери. Эд даже представил: «Любимая, я учуял вашу вонь с самой улицы и понял, что вот она — та самая женщина, которая мне нужна! Ох, какая у вас квартира! Чудесно, чудесно!». Неприятная во всех смыслах женщина. Она видела пример плохой судьбы, но все равно мечтает. Пусть даже ее единственный будет моральным уродом, но зато ее. Эд такой тип на дух не переносил. — Щас сблюю, — тяжело вздохнула Зоя, накренившись вперед. Эд из вежливости убрал жирные волосы с ее лба и с потной шеи, собрав их на затылке и слегка оттянув назад, — и замер… Интересно, что бы в этот момент увидела Зоя в его глазах? Поняла бы все? А если бы и да? Эд часто слышал, что у него очень выразительные глаза: все чувства как на ладони, особенно неприязнь — сколько он из-за нее получил тумаков в школе! — поэтому Эд благоразумно отвернулся к стене, на секунду задержав дыхание. Нет, не так: он будто забыл, как дышать. — Ух, не, не сблюю, — откинулась на диван Зоя, взглянув на медика. — Что такое, Эдик? Накрыв губы рукой (точнее, маску, но это не так важно) Эд после короткого молчания пробубнил: — Таракана увидел… — А-ай, да эт ж херня! Ох, Эдик, вот пришпехал ты — и аж на душе легче стало! — смеялась Зоя, но Эду было не до смеха. Он нервно поправил маску на носу и вновь посмотрел на Зою, но теперь эта женщина для него уже не была просто пациенткой. И даже не просто алкоголичкой. Эд понял, что ради его же благополучия стоит держаться от нее как можно дальше. От нее и от ее уже почти полностью окрасившегося в фиолетовый локона. Эд каждым волоском почувствовал, как под шапкой его волосы пачкаются этим же гадким цветом в том же самом месте, что и у нее. «Почему именно она?!» Эд налепил на лицо неловкую маску, сказал, что все, работу он выполнил, а Зое надо только все время пить воду и очищать организм. Эду же пора бежать, видите ли, нынче сезон, ноябрь, все-таки. И он правда вылетел пробкой из квартиры, чуть не позабыв сумку, а в голове крутилось лишь одно: вот бы никто не заметил. А как он сам, дурак, не заметил?! Или, может, Эд ошибся и в квартире был кто-то еще? Да что за бред! Он замер на ступенях и, оглядевшись, будто за ним должна была быть погоня, достал телефон, снял шапку и сфотографировал свой затылок. Дышал так, будто бежал не с третьего, а с девятого этажа. К сожалению, его некогда черный локон уже окрасился в фиолетовый. Эд понимал, что это нечестно. Она всю жизнь ждала его, но он… он ждал не ее. Не алкоголичку, которая вдвое старше него, живет в грязи и из которой нужно будет каждый день выкачивать градусы. И чтобы он угробил на нее свою молодость? Свою жизнь?! Судьба. Эд часто слышал это на уроках по истории, обществознания, литературы и даже биологии: истинные обязательно встретятся. Хоть раз в жизни, ведь все будет способствовать этому. Мечтатели от долгого ожидания спиваются. Их откачивают врачи. А кто поможет своей истинной, как не работник скорой? Эд, видимо, должен был стать ее спасителем. Рыцарем, что явится на белой карете и будет всю жизнь помогать и поддерживать ту, что ждала его вдвое дольше, чем он ее. Бред. Ну что за бред! Но разве судьба не понимает, как это нечестно по отношению к нему? Люди не меняются только потому, что на пороге появляется истинный. Наркоман не перестанет колоться, вор не перестанет воровать, алкоголичка не перестанет пить. Эд не настолько сердобольный, чтобы всю свою жизнь быть сиделкой, спасать людей не только по долгу службы, но и по приказанию кого-то свыше. А этот баклажановый локон! Эта дрянная метка!.. Эд запрыгнул в карету скорой помощи, бросил одноразовые перчатки под ноги и нервно проверил, на голове ли шапка. Олег Петрович попрощался с братом пациентки и уселся в водительское кресло. — Сними маску, здесь уже не воняет, — усмехнулся Олег Петрович. — Сразу видно, что ты чистенький, такого не видал. И не нюхал, ха! Брат ее, кстати, тоже с утречка навернул. Несет от него — у-у-у!.. Интересно, как он вообще додумался позвонить в скорую? Его сестрица в сознании была хоть? Эд заторможенно кивнул, но на водителя не смотрел. В голове крутилось все одно и то же, но Олег Петрович был настроен на болтовню: — А волосня окрашена? — Нет, — отрезал Эд. Олег Петрович не придал этому значения. — И мужа нет? — Нет. — Одинока, видать… вот знаешь, я не представляю своей жизни без Надьки. Лучше женщины не сыскать! Такая понимающая, любящая, слегка сварливая, ну, как все нормальные бабы, но моя. Чувствую, что вот другой мне и не надо. Знаешь, что я про всех истинных думаю? Это ж как удобно: идешь сквозь огромную толпу, приглядываешься к каждому, высчитываешь риски и так далее, стóит — не стоит… а тут локон окрасится — и ты понимаешь, что вот с этим-то человеком стóит. Сто процентно стоит. И уже нет и не будет мыслей, что ошибся и так далее… Я к чему это вообще: истинность вся эта — очень удобная штука. Как же она нам жизнь облегчает! А вот таких людей, как эта Зинаида (или как ее там, забыл), жалко. Чисто по-человечески жалко… Эд старался его не слушать. Олег Петрович всегда любил распространяться про свою Наденьку, которую встретил лет двадцать назад и ради которой без зазрения совести покинул жену и ребенка. И в философию он, кстати, каждый раз ударялся. И если раньше Эд нормально воспринимал его речи, шутливо опровергал или поддерживал, с потаенной неприязнью понимая, что Олег Петрович совершенно хреновый (под стать фамилии) отец, то сейчас от каждого его слова становилось плохо и словно темнее в груди. Словно Олег Петрович все знал, все понимал, а потому хотел заставить Эда чувствовать вину и раскаяние за то, что хочет отказаться от своей судьбы, сбросить с себя божественную (Эд со злобой поглядывал на стоящую на приборной панели икону) ответственность. Как бы говорил: о да, парень, ты точно такая же мразь, как и я, но я-то сделал то, что сделал, не просто ради какой-то женщины, а ради истинной, поэтому я лучше! И общество на моей стороне, потому что так делают все! Но ты, Эдик, совершенно попутал берега. Решил бросить ее? И кому ты будешь нужен? С кем проведешь жизнь? А может, ты из этих, отступничков? Или вообще педик? В машине стало слишком душно. Эд опустил стекло, чтобы с предзимним ветром пришло и облегчение. Но легче не стало.>< 2 ><
В последнее десятилетие среди молодежи стало популярно движение «отступников», как его прозвали в народе. Люди отказывались от своего истинного и выбирали собственный путь, и, конечно же, в кругу Эда такие были. Он к их идеям относился скептически, отшучивался и старался не давать повода для разговоров об истинных и судьбе в целом, но знал, что среди отступников очень популярна покраска волос: часто не-истинные-пары красили локоны в одинаковый цвет в знак того, что они сами выбирают свою судьбу. «Они, конечно, молодцы, — думал Эд. — Но как поступят, когда встретят того самого? Останутся ли при своих идеях?» — Да? — спросил сонный, раздраженный голос из домофона. — Антох, это я, открывай. — Эд? Да еб твою мать… двенадцать ночи… — Не трынди и открой мне! Антон был одним из таких отступников, который оказывал всем парикмахерские услуги. Он никого не осуждал, говорил всегда по делу и брал за покраску совсем мало. Этого Эду сейчас и надо было. — Ты что, мать его, творишь? Юля ж спит! — недовольно шептал Антон, в силу своего роста и крупного сложения нависая над Эдом тяжелым шкафом. Дальше порога он нежданного друга не пускал. — У тебя есть черная краска? Для волос? — Попрошу, блядь, тише. — …Извини. Мне срочно нужно. Я… встретил свою истинную. Антон замолчал (в темноте Эд не видел его лица), но все же отошел, рукой указывая на кухню. Эд послушно пошел туда, сел на стул и ждал, прислушиваясь то к своему сбившемуся дыханию, то к возне друга в соседней комнате. В желтом свете фонаря за окном падал снег. — Ты чего в темноте сидишь? На кухне вспыхнул свет, Эд недовольно зажмурился, Антон закрыл за собой дверь. — Юля спит, вот я… — Эд не нашел, что ответить. — Да не шепчи уже. М-да, никогда тебя таким не видел. Даже одежды не снял. Эд опомнился и расторопно зашуршал курткой. Потом замер, будто сделал все, что от него требовалось, как вспомнил о шапке. Пока Антон расставлял все нужное на столешнице, Эд впервые за весь этот долгий, бесконечный день снял с головы шапку, зачем-то еще задержав дыхание. Может, потому что почувствовал тяжелый взгляд на затылке. — Какая она? — с особой, такой понимающе-сочувственной интонацией спросил Антон. — Алкоголичка. Вся провоняла своей помойкой. — Ты ее на мусорке нашел? «Да, и как ты угадал?!» — чуть не сорвалось с языка, но Эд себя сдержал. Антон просто пошутил. Он попросил подойти к раковине, чтобы намочить волосы. — Да ее квартира самый настоящий гадюшник, — брезгливо заговорил Эд. — Сидела в своей блевотине. С самой ночи пила, видите ли, запивала горе. Но по всей ее долбанной коммуналке было видно, что она не только по своим юбилеям пьет… — Передо мной можешь не оправдываться. Садись обратно. Как давно ее встретил? — Этим утром. Весь день об этом думал. — Она или кто-то из коллег видел затылок? — Нет, я весь день в шапке… — Это хорошо. — Антох. — М? — Я же правильно делаю? — …Ты поступаешь так, как хочешь. — Эд затылком почувствовал, как Антон пожал плечами. — Нет, скажи, что думаешь ты, а не эта твоя дрянная философия. — Эд, успокойся, — пригрозил Антон. Эд стыдливо поджал челюсть. — Я тебя не осуждаю. Это нормально — выбирать. Ты не обязан заботиться о ком-то только потому, что она твоя истинная. И вообще, таких, как ты, не мало. Не всем везет с судьбой… Вот вспомни ту пару два года назад. — Которые ушли от своих единственных в угоду собственным чувствам… да, они тогда много хороших слов в свой адрес словили. Антон… а ты не думал, как поступишь, когда ты или Юля встретите своих единственных? Руки Антона на время замерли. Эд запоздало понял, что не стоило спрашивать это. Такие, как Антон и Юля (а не стал ли Эд сегодня таким же отступником?), не любили говорить о возможном будущем. — Не «когда», а «если». Моя могла, не знаю, умереть, — безразлично ответил Антон, и Эд снова почувствовал его руки у себя на затылке. — Господи, вот и задаешь ты вопросы. Давай о нормальном. «Нормальном? Разве истинные — не норма?» — задумался Эд, но все же с трудом заговорил о нормальных вещах.>< 3 ><
Все последующие дни Эд ходил как в воду опущенный, был очень задумчив, отрешен и молчалив. О том, чтобы принять истинную, не могло быть и речи. Одна только мысль о «счастливой жизни с Зоей» претила ему. Зоя не объявлялась: либо не заметила обновления в своей прическе, либо не поняла, когда именно повстречала истинного и кто он вообще такой. Ну да, правильно, она ж только его глаза видела. А как по одним голубым глазам найти того самого человека? Эд не мог подолгу находиться в помещении: ему было слишком душно и невыносимо в обществе Хренова. Чуял, что вот-вот — и сорвется на старика. Когда Олег Петрович разводил очередную философию, Эд придумывал разные отмазки, чтобы покинуть комнату отдыха, а когда случались вызовы, садился в машину к кому угодно, но только не к нему. Снаружи было холодно: на улице же не май месяц. Ну хоть глаз радовала одна знакомая-незнакомая из цветочного магазина. В своем оранжевом пальто, рыжиной в волосах, белом шарфике и черном берете она была похожа на лисичку. Всегда была либо одна, либо с коллегой-ровесницей. Ходила еще так быстро, но женственно. Эд ни разу не заметил в ее волосах окрашенного локона. Повезло, а то вдруг судьба решила бы подкинуть ей тот же фокус, что и Эду? Когда Лисичка появлялась в поле зрения, когда взгляд цеплялся за ее фигурку, голова Эда пустела то ли на секунды, то ли на минуты. Трудно было сказать, но без всех этих мыслей об ответственности, ужасном фиолетовом цвете, гадюшнике Зои становилось как-то легче. Будто своими ручками Лисичка приподнимала с плеч Эда тяжеленный мешок бремени, а потом, исчезая в дверях магазина, опускала обратно. Эд сам и не заметил, как потихоньку влюблялся в нее. И как сравнивал ее с той, другой. Сравнивал их волосы, лицо, фигуру, ухоженность, женственность. Да даже походку! (Почему-то он представлял, как ходит Зоя: качается, возможно, прихрамывает и пыхтит от того, что медленный темп ходьбы для нее слишком быстрый.) Лисичка выигрывала по всем параметрам. Но почему тогда судьба отдала ему Зою, а не ее?!>< 4 ><
Эд благодарил случай (не судьбу!) за то, что цветочный магазин открылся в здании напротив скорой, а Лисичка решила устроиться именно туда. Цветочница и медик, которые все время работали друг напротив друга, оказались истинными. Такую историю можно было бы при каждом удобном случае рассказывать и пересказывать, чтобы каждый мечтал о том же, а внуки потом слушали, как сказку, невероятную историю любви. Как жаль, что хреновая судьба решила поступить не так шаблонно. В последнее время Эд ненавидел судьбу, водителей и погоду. Сильный снегопад устроил на дорогах царство адское на земле. Водители будто забыли (опять), что к середине ноября уже стоило бы сменить резину. Да и вообще кажется, будто все дружненько только-только сдали на права и именно сегодня — в такую погоду, причем! — решили сесть за руль. Из-за них Эду пришлось целый день колесить в компании Олега Петровича, не имея ни свободной минутки на отдых или смену машины. Но, к счастью, благодаря этому не было времени думать ни о чем своем. Все мысли были только о пациентах, которые с «дорожным боем» попадали в долгожданную больницу. Ладно, и о погоде. Конечно же. Как не обосрать погоду в России? Только ненормальные ее любят. Интересно, а Лисичка в какой из двух категорий?>< 5 ><
Гложущая совесть раздражала. Но больше всего саднила зависть и потаенная злоба. Этого не должно было случиться. Не так скоро. Не при нем. Он не должен был сейчас везти того, из-за кого рыжеватый локон Лисички медленно окрашивался в болотно-зеленый. Эд вообще не должен был позволять ей садиться в карету скорой помощи. Но Лисичка так просилась, мол, я хочу знать, все ли со сбитым будет в порядке, его переехали на моих глазах, бла-бла-бла… Подкинула же дрянь-судьба ему подарок! Если бы только Эд не побежал первее всех на зов о помощи… «Черт, хватит, ты думаешь не о том!» Да даже Олег Петрович сказал, что «девчонке здесь делать нечего», но нет же, Эд-дурак решил настоять, ведь совсем отморозил все свое достоинство, пока сох по Лисичке на морозе! И зачем он только заступился?! Голова пострадавшего перевязана. Лисичка не могла что-либо заметить. Да и как увидеть: бедняга же весь в крови… Травмы были серьезные. Из-за снегопада дороги замело, весь город стоял в пробке. До больницы они ехали слишком медленно. Либо этот парень умрет прямо здесь, либо на столе, потому что сделать что-либо будет уже поздно. Пациент дышал тяжело, часто и неглубоко. Все время был в полусознании. Ему было больно и, вероятней всего, его ребра были сломаны. Судьба! Вот Лисичка встретила своего единственного, а он умирает прямо у нее на глазах и — вот штука! — ни он, ни она еще не знают, кем являются друг для друга! Она ведь только вечером перед зеркалом увидит этот чертов болотно-зеленый локон в своих волосах. И будет думать: кто же из них? Водитель, врач или, не дай бог, сбитый на глазах мужчина? Конечно же, потом она, стараясь не думать о самом ужасном, первым делом пойдет в скорую и найдет Олега Петровича с сиреневой прядью и Эда с абсолютно черными волосами. И если этот мужчина умрет сейчас, то она поймет, что обречена будет провести всю свою жизнь в одиночестве, без мечты, без своего идеального. А если он умрет не сразу, то в ней еще поживет какая-то надежда. Недолго: так, пока ее не перенаправят из надежной больницы в безнадежный морг. И что тогда? Лисичка станет Зоей и будет плакать врачу или фельдшеру, жаловаться всем, что ждала, ждала, ждала своего, а он, сволочь, помер? И будет так же спать с тараканами, целовать бутылки? Таковы были планы у великодушной судьбы, которая именно так и никак иначе решила столкнуть обыкновенную цветочницу со своим единственным?>< 6 ><
«Или, может, ради ее счастья… и моего… стоит взять судьбу в свои руки?» — Просто покрась мои волосы в точно такой же цвет! — закипал Эд, ведь Антон ни в какую не хотел делать так, как он просил. Антон смотрел то на друга, то на короткую прядь болотно-зеленого цвета, которую тот сжимал в руках. — Ты, блядь, понимаешь, что творишь? — Антон пока держался за собственное терпение и за то, что Юля — единственная во всей квартире, кто спит в такой час. И она очень просила не трогать ее до утра, ведь до будильника оставалось всего четыре часа, а этот дурень опять пришел поздно ночью. — За это уголовная ответственность… — Никто не узнает, — упорствовал Эд. — Все равно он умер, а она еще не знает, у кого именно окрасился волос. Поэтому нужно спешить! — Решил в героя поиграть?! — шипел Антон. — Зачем все так усложнять?! — Как вы любите говорить? «Возьми судьбу в свои руки»? — Ты хоть подумал о ее чувствах?! Я уверен, что она ни черта не знает… — Вот именно! Смотри, нужно покрасить именно этот локон, понял? Вот здесь, на темечке. — Эд показывал на своей голове, что нужно делать. — С этим шутки плохи. По голосу было слышно недовольство Антона. Но это был единственный шанс. Второго такого могло и не представиться, поэтому и Эд не собирался отступать. — Антох, слушай, я никому не скажу, что это ты меня красишь. — «Крашу»? То есть ты считаешь, что я буду это делать? — Скажу, что я все сам, но, пожалуйста, я заплачу столько, сколько надо… — Отказался от истинной, заставляешь стать своей истинной другую… — Не ты, блядь, можешь мне это говорить! Совсем попутал? Кто вместе со своей подружкой решил отказаться от всех «божественных» законов, чтобы самому строить свою судьбу? А? — Никто, а, блядь, только ты! Мы с Юлей истинные! Повисла тишина. Антон не сразу понял, что именно выплюнул его рот. — …Чудесно. Как мило. — Эд, послушай, мы… мы хотели сказать, но все так закрутилось… Мы же с ней одни из них, это было бы так позорно… вот и… — Так значит, эти ваши голубые лохмы не крашенные, да? А я-то думал, что ж вы так быстро спелись, раз после нескольких встреч решили объявить себя парой! Ну прямо несчастные влюбленные. Эд знал, что говорит как чертов циник, и по лицу Антона понимал, что бессердечно бьет по его чувствам. Тот оправданно боялся: если «интерес» Эда заметит обман, то заведется дело не только на него, но и на его помощника. А загреметь в колонию не очень-то хотелось. — Если не хочешь мне помогать, то хотя бы скажи адрес того, у кого, в отличие от тебя, есть яйца.>< 7 ><
Забавно. Он стоял возле ее магазина, в то время как она выбегала из его скорой. Из рта валил пар, уши и щеки покраснели от холода. Она увидела его и, кажется, поняла, почему он стоит там, почему ждет. Если честно, Эд хотел купить ей цветы, но оказалось, что пришел слишком рано. В такое время с конечных только выезжали первые автобусы, а он… ну ладно, не так уж и холодно ему было ждать ее. Эд хотел уже перейти дорогу, но Лисичка первая побежала к нему, чуть не упала на сугробах, но устояла и оказалась совсем близко. Даже ближе, чем тем вечером, в скорой. Через дорогу за ними наблюдали коллеги Эда, и он, слегка смутившись, обошел Лисичку так, чтобы всем любопытствующим было видно только его спину. — Это ты, — на выдохе выпалила Лисичка. Она сильно запыхалась, видно, что торопилась. Даже шарф не повязала, а просто накинула на плечи. — Так неловко, каждый день ведь тебя видел, — взволнованно посмеялся Эд, заметив, что она разглядывает всего его. Волосы, глаза, лоб, нос, губы, скулы, подбородок… но все время возвращается к болотно-зеленому локону, будто не может поверить, что это взаправду. Эд заботливо завязал на ее шее шарф (хоть получилось не так красиво, как это делала она), отчего Лисичка смущенно опустила ресницы и умильно, слегка растерянно улыбнулась. — Тебя зовут Эдик, да? — Ну, я бы предпочел, чтобы все же Эд, — криво-забавно улыбнулся Эд. От волнения Лисичка слишком уж сильно рассмеялась, а Эд заметил, что разница в росте у них не особо сильная: восемь сантиметров максимум. — Ох, извини, кхм, я просто волнуюсь. Такое у меня впервые. — Было бы странно, если дважды. — Эд сам не понимал, почему вдруг ударился в шутки. Как простак какой-то… — Ха-ха, точно! Извини, меня… зови меня Лита. Сколько ты здесь стоял? — Она взглянула на его покрасневшие уши и щеки. — Хотел прийти пораньше, но магазин был закрыт… — Я опоздала на первый автобус. — Не страшно, рано или поздно мы бы все равно пересеклись. — Знаешь, — погрустнела Лита, — я вчера поняла, почему ты меня выгнал. Он… умер, да? «Почему ты вдруг о нем вспомнила?» — с тревогой подумал Эд. — Да, к сожалению, травмы были слишком серьезными. — Ты не хотел, чтобы я видела… — Да. — Эд ответил слишком быстро. Надо бы ему снова взять себя в руки. — Я боялась, что моим истинным может оказаться тот парень. Не могла представить, как бы я тогда… Лита замолчала на полуслове. Эд ее прекрасно понял. В его распоряжении была вся ночь, чтобы обдумать и ее, и свое будущее. Представлял, что будет, если он струсит или его ложь раскроется слишком рано. Его карьера тогда будет испорчена. Его отношения с Литой могут быть испорчены. Но «если» может и не случиться, ведь на то оно и «если». Да и живут они всего один раз. Эд осознанно шел на риск и брал полную ответственность за свои действия и за их судьбу. — И не нужно, — мягко улыбнулся он. — У тебя же есть я. Они стояли между дорогой и магазином. Лита была в оранжевом пальто, с неуклюже повязанным на шее белым шарфом, растрепанными волосами и полными любопытства, счастья и сиюминутной влюбленности глазами. Эд был в рабочей куртке, из-под которой выглядывало горло белого свитера. Он был счастлив и уверен в счастье, которое творил. Это был последний кадр. Кадр без слов, без морали и подсказок на будущее. Просто обычный кадр со счастливыми (каждый по-своему) людьми.