Подслушивать нехорошо

Напевая себе под нос, Молли Уизли с полной корзиной белья поднимается по лестнице и выходит в коридор. — Может, виновато зелье, а может — заклинанье! — тихо поет она, стараясь не разбудить детей своим стремительно повышающимся голосом. — Не так меня ты понял — вот же ж наказанье! Но сердце мое принадлежит лишь тебе… — Детка! Она испуганно останавливается — кажется, чей-то приглушенный голос закончил за нее строчку. Сейчас только шесть утра, каникулы, вряд ли кто-то из детей отлипнет от кровати раньше десяти часов. Молли ставит корзину на пол, и оттуда ей подмигивает джемпер с вышитым снитчем — тот самый, который она подарила Гарри на прошлой неделе на его семнадцатилетние. Воспитание семерых шумных детей до предела обострило все чувства, поэтому Молли на цыпочках, стараясь не наступить на скрипучую половицу у комнаты Джинни, подкрадывается к двери, из-за которой, как ей показалось, донесся звук. — Черт, о черт… — снова раздаются тихие, не громче шепота, ругательства — кажется, кто-то не слишком удачно применил заглушающее заклинание, но будь стены Норы немного толще, Молли даже этого бы не услышала. Она замедляет шаг и останавливается перед комнатой Фреда и Джорджа — сейчас ее занимают милый Гарри и несколько дюжин таинственных пятен от экспериментальных зелий, покрывающих пол и стены. Она ужасно скучает по близнецам, но совсем не скучает по учиняемому ими хаосу. Молли осторожно прижимает ухо к обшарпанной двери. — Ты просто пушка-бомба, детка, — продолжает шептать голос, а потом раздается тихий стон, — ну же, откройся мне... Первое предположение, появившееся у Молли, явно носит сексуальный подтекст. В этом нет никаких сомнений. — Хочешь трахнуть меня? Вот так? — раздается второй, чуть запыхавшийся, голос. Ответ оказался настолько тихим, что Молли расслышала только нечто вроде «Что, прямо под носом у семьи?» Молли прикрывает рот ладонью (должно быть, это дорогой Гарри и ее младшенькая, Джинни), качает головой, с легкой улыбкой снова приникает к двери, чтобы убедиться в своей правоте, и слышит: шепот, бормотание, тихие причмокивающие звуки, а потом шлепок. Не пойми она, что происходит, раньше, то определенно догадалась бы, когда шаткая кровать (судя по всему, раньше принадлежавшая Фреду и стоявшая ближе к двери) врезается в стену. Потом кто-то шипит, как настоящая кобра, шепчет «Обожаю, когда ты так говоришь», а затем раздается мучительный стон: «Какая же ты шлюшка, детка». Молли удивленно вскидывает брови. Хорошо, что Джинни и Гарри настолько без ума друг от друга. С одной стороны, ей хочется ворваться внутрь и прочитать основательную лекцию о сексе с несовершеннолетними, с другой — она вспоминает, как они с Артуром вели себя в шестнадцать — два подростка, утонувшие в море любви и страсти. — Какие у тебя красивые веснушки, только глянь… — бормочет Гарри, — хочу трахать тебя целыми днями... — Их едва видно… — вновь еле слышно отзывается второй голос. — Вот так, вот здесь, да-а-а, у тебя самый большой член из всех, что мне доводилось видеть… Молли решает, что все — повеселились и хватит. Вряд ли парочка, получив от нее строгий выговор, остановится, поэтому она, довольно улыбнувшись, стучит костяшками пальцев по старой табличке «Дред и Фордж» и громко зовет: — Джинни! Ты здесь? Причитания, бормотание и причмокивания разом затихают, и Молли так не удается узнать, чего же хочет Гарри («Каждый раз, когда ты так краснеешь, мне хочется…») Молли тихонько хихикает — иногда быть матерью действительно весело. Тишина в комнате взрывается громким шуршанием, и Молли позволяет себе снисходительно улыбнуться. Дети растут. — Иду, мам! Молли вздрагивает и отскакивает от двери, услышав голос дочери с другого конца коридора. Дверь распахивается, и на пороге своей комнаты появляется взъерошенная со сна Джинни, на ней все та же одежда, в которой она ложилась спать: пижамные штаны из пуха клубкопуха и футболка с изображением маггловской группы. Не обращая внимания на потрясенное лицо матери, Джинни неуверенно шагает вперед и обходит скрипучую половицу. Между тем шум в комнате близнецов становится еще более неистовым. Широко раскрыв глаза, Молли еще раз настойчиво прижимается ухом к двери, проигнорировав слегка обеспокоенный взгляд дочери, который та на нее бросила, прежде чем скрыться в уборной. — Быстро надевай трусы, придурок! — Сам ты придурок! Ты ведь сказал, что все спят… — Я и правда так думал! — Думать — это не твое, так что кончай тратить время на это бесполезное занятие! Черт, Гарри, я не могу найти свои трусы… Молли очень надеется, что за дверью не Гарри, но двум шепоткам нет смысла лгать. — Тогда иди голым, — со смешком отвечает Гарри. — Только Мерлин знает, как тебе нравится быть маленьким похотливым засранцем. У тебя все еще сперма на мантии… — Иди на хер, — с достоинством отвечает второй голос, а потом раздается влажный звук, и Молли не хочется верить в то, что это поцелуй. — Давай-ка убираться отсюда. Так что будь добр, купи мне потом комплект трусов, а пока согревай в дороге, потому что на мне сейчас ничего, кроме этой дурацкой старой мантии, нет. — Он понижает голос и многозначительно добавляет: — А еще ты должен мне римминг. — Давай вернемся в Хижину, — поспешно предлагает Гарри, и его голос немного заглушает шум ветра — видимо, они открыли окно. — Знаю, ты ненавидишь эту дыру, но я оттрахаю тебя прямо на столе, прямо как в тот раз, когда мы впервые… Потратив несколько секунд на то, чтобы собраться с духом, Молли бормочет отпирающее заклятие и толкает дверь. Порыв ветра врывается в открытое окно, и она замечает смятые простыни, брошенную одежду и пару шелковых боксеров, валяющихся на полу рядом с неоновым пятном от зелья. Такое белье определенно носят богачи. Прижимая руку к груди, в которой бешено колотится сердце, Молли медленно спускается по лестнице, переживая, как же сообщить младшенькой о том, что Гарри Поттер изменяет ей с парнем. На радио Селестина Уорбек допевает последние строчки ее любимой песни: Может, виновато зелье, а может — заклинанье, Не так меня ты понял — вот же ж наказанье! Но сердце мое принадлежит лишь тебе, детка… — Дорогие друзья, вы только что послушали классическое «Любовное зелье» от Селестины Уорбек. А теперь у нас с Эрни с новостями! Что скажешь, Эрни? — Да, похоже, что Драко Малфой, наследник печально известного семейства Малфоев, по-прежнему числится пропавшим без вести. Как вы думаете, может ли случиться так, что юный Малфой не захотел идти с Сами-Знаете-Кем одной дорожкой?.. Конец