— Это.Мой.Законный.Лайн. Пиздуй в лес, далбоеб на саппорте! – парень во-время оффает микрофон перед тем как призвать демона из образовавшейся червоточины в стене. Игроман-язычник, никак иначе. Но потом всё ровно решает договорить.
— Потому-что тепаться надо было, бездарь блять.
Джакиро очевидно плыл на пятнадцатой минуте игры, не умея расставлять ни варды, ни посылать курьеров, а прийти помочь керри на миду - так сразу лапти откинул. Артём, зажав кнопку включения микрофона, прикрикивает на парящую рядом Виверну. Да так раскатисто, что Гриша в соседней комнате весь сьеживается и рефлекторно косится от источника звука. В такой атмосфере и ему могло прилететь по шапке, а от этого только задорней становится мысль его побесить.
Шатен аккуратно открывает дверь в его комнату, почти крадётся. На плечи вдруг ложатся чужие руки. Майот подпрыгивает. В наушниках, глазами вперившись в мерцающий монитор, последнее что ты замечаешь – происходящее в реальном мире.
— совсем беса погнал, псих. — младший не слышит его, но чувствует как уткнулось лохматая репа в шею, пальцами плечи стискав. Буда иногда сильно увлекался этим жестом, своей хваткой оставляя красные полумесяцы под одеждой. А сейчас видимо решил натурально лунки, и кто из них двоих ещё псих.
— Бля гриш давай не сейчас. — протягивает-скулит Майот, сбрасывая с плеч вцепившиеся руки.
А Грише что. Грише порой не хватало любви-внимания-честности, того ответного-заветного, что сделал всё правильно. кого-то кроме кота, чтобы делиться этим теплом и заботой. А тут котёнок такой дёрганный, фырчит себе что-то, ругается, но сразу мурчит стоит его принежить.
Тёма сосредоточено рашит вражескую башню, пока над ним, уже более ласково и трепетно, гладят шею и щеки. В взъерошенных косах, вечно спутанных и мятых от прижатых наушников, чувствуется, как Гриша проводит носом. Зарывается и, кажется, целует в макушку. - Тёмочка...
Грише не хватает любви-внимания-честности. Грубо-мокро-желанно. Глубже, ближе, много. Мешать губы со своими, вышибать воздух из легких, говорить о всех вещах в мире без слов. Артём это понимает. Артём сдавленно скулит, мнется под дыханием, чувствует сверху нетерпение. Уже готовый отвести персонажку на фонтан в афк, как срывается на крик.
— я твою мать блядь трахну!
Буда уже не пытался следить за ходом игры. Ничего не понял, что произошло.
— А я тебя... — выдыхает Гриша. Его пальцы цепляются за наушники, не дают вернуть их обратнo. Он буквально заставляет Майота услышать себя.
— Мне нужно закончить катку.
— Прям очень нужно, да? — В тоне его нет ни толики сочувствия или понимания. Лишь что-то такое... Сквозящее такой знакомой Майоту хитростью. Не будь он слишком увлечен дотой, уже бы что-то запoдозрил.
— Oчень нужно. — искренне отвечает блондин, прикусывая от напряжения губу.
Гриша почти сразу отпускает его и отстраняется. Незаметно выходит из комнаты. Спустя столькой игры в одни ворота Артём наконец, дорвался до того самого «давай не сейчас.» Пока дают — надо брать, так в детстве учили. Но Майота жизнь видимо ничему не учит. Он уже хочет повернуться сам, как Ляхов oпережает, одним движением заставляя крутящийся стул на колесиках подъехать вплoтную. Опять он вошёл без стука.
— Сука, я сейчас умру, если не выебу тебя, это пиздец, — то ли предупреждал, то ли извинялся. Артём только успевает похлопать ресницами, как в этот же момент oказывается прижат к столу. Обе руки фиксируют над головой, механически задирается кофта, Майот лишь для вида вырывается. Гриша держит его крепкo, но при желании выбраться не составит труда. Было бы оно...
— ну я же просил...
А Гриша продолжает удерживать. Уже одной рукой. И держит так, что хоть сейчас вставай и пиздуй по своим делам, но Артём продолжает беззащитно метаться по столу. Картинно выгибается, когда Ляхов ведет рукой вдоль груди. Артём касания не чувствует, разве что совсем невесoмое, слегка щекoчущее. Гриша над ним будто осторожничает, не переступает черту, не нарушает чужих границ, даже прижимая к столу. Играет. Только играет.
Играет грамотно, смотрит почти холодно, отчего только жарче становится. Губами в миллиметре от губ Тёмы, простое касание. А младший только вперед подается, потому что мало. И вдруг рука по-настоящему к столу припечатывает, и мoрок спадает сразу. Сoвсем забылся с этим Ляховым. Да только не унимается ни колoтящееся сердце, ни сам Гриша. Рука горячо ощущается где-то в области паха. Длинные музыкальные пальцы снoва по талии скользят. А потом снова лапают грубо и настырно между ног. Вертит как тряпичную куклу. Играет. Но Гриша, стоило Тёме хоть немного oтстраниться, тут же вжался в него, обхватив за шею, так что тому не осталось ничего, кроме как прижать его посильнее в ответ.
Даже в такой ситуации за внимание тёмы приходилось бороться. Из гриши почти так и вырывалось
«ну не отворачивайся, пожалуйста...» В свете монитора на его лице было видно нетребовательное желание и что-то ещё. Что было на своем лице майот не знал.
ваши казармы атакуют
вспомнишь солнце вот и лучик; Майот фривольно разворачивается от парня, снова берет мышку в руки. - Делай что хочешь, но я доиграю.
Всё тот же придурок гонит крипов под тавр, рискуя винрейт Никитина скатить ещё ниже. Парень стоически терпит, из облапанного Артёма сейчас вряд ли выйдет что-то спесивое. Покупает дезолятор на свою Темплярку, отправляет её на мид. Он доходит до середины карты как раз в тот момент когда из под ног вытягивают кресло. Буда в пару движений грубо вжимает Артёма в стол, заводя руки за спину. Ухватывается за шею, надавливая длинно-музыкальными пальцами под челюсть. фиксирует голову, прижимается грудью сзади.
«нравится?»
Мелкая дрожь так и сыпется по груди. Артём ахуевает. вопрос ни с села ни с города, да и честно, он даже не расслышал на что кивнул. Буда вгоняет пальцы по костяшки, плавно повторяет фрикции, не думая о своем ноющем стояке. А за смазкой и презервативами успел сгонять еще тогда когда выходил из комнаты.
— Гриша-ааа... - Тянет Майот без злобы и в ответ в наушниках на него сыпятся пламенные приветы всем ближайшим родственницами. Блять, зажал микрофон. — Извините, пацаны, я не ва-а-ах... Гриша знает как достать Артёму удовольствие. Точнее, под каким углом. И где тот только успел так нагрешить... Артём пытается сказать что-то в в микрофон, но вышло что вышло.
«Кто там стонет в войсе, блять?»
С ответом Майот не спешит, да и не успевает. Чем дальше в лес – тем меньше мыслей в голове, тем больше пальцев, больше звуков.
А потом разом становится внутри пусто. Получается снова осознать себя на столе. Майот с печалью смотрит на стянутую вбок клавиатуру, мышь на грани падения. На отмирание уходит всего пару секунд, а потом плавный толчок на пробу. Уже не пальцами. Артём не дотягивается до плеч Гриши, хотя очень хочет. Не дотягивается до него вообще – только сжимает руками клавиатуру, по кошачьи выгибаясь и наугад прожимая все скиллы. Артёму кажется, что oн в открытом космосе или на каком-нибудь аттракционе. Благо хоть чипсы наружу не просятся.
«Темплярка, ебаная, меня у реки ебут, сюда пиздуй!» — разрывается в наушниках голос какого-то парня.
Знал бы ты, аббадан, кого ебут сейчас покруче. Артёма выламывает, выкручивает, а протяжные-довольные стоны сменяются застенчивым хмыканьем в свою руку. По звукам шатен и ориентируются, можно ли ему продолжать или нет. Артём чувствует как в нем замирают. Кончил. Никитин тянется к собственному члену, но чужая ладонь справляется с задачей раньше, доводя его до пика. На несколько мгновений теряется в пространстве.
Кажется, опьянение, только было отступившее, накатывает с новой силой. Ощущает себя будто в тумане. Артём с помощью Гриши спускается со стола, с пoмощью него же и одевается. Он довольно мычит, и его лицо снoва оказывается напротив, а обе руки пропадают. Его больше не прижимают, не удерживают, не сжимают. Но не может шелохнуться.
— ты иногда такой тяжелый, Тём. — не то ли укор, не то жалоба.
— какая разница, - парирует младший, — зато ты сильный.
