Дед Мороз по вызову

Паша вышел из подъезда и зашагал к припаркованному на углу такси так быстро, как только ему позволяли тяжелая шуба Деда Мороза, надетая под нее для объема куртка и неудобные костюмные сапоги. Бубенчики на посохе нежно и празднично позвякивали при каждом шаге. — Спасибо, что подождали! — забравшись в машину, сказал он звонким, совсем не похожим на бас Деда Мороза, голосом. — А теперь на Дзержинского 25. — Общага там, да? — флегматично поинтересовался таксист, хмурый молодой мужик. — Она самая, — заулыбался Паша. — Успеваем до боя курантов, а? — Успеваем, почему нет-то. Настроение у Паши было отличное! Хотелось смеяться, петь и обнимать весь мир. Он сдал все зачеты, он только что отработал свой последний заказ в роли Деда Мороза, а через двадцать минут наступит Новый год! Красота, правда? Еще и семья ему на этом заказе попалась отличная: две замечательные девочки рассказали ему стихи, спели песни и подарили собственные рисунки, а не менее замечательные родители этих девочек дали Паше за это денег. Вообще, красота! И теперь он, довольный и счастливый, едет на такси в общагу, где гуляет весь факультет культуры и искусств и где его очень-очень ждут! Он пообещал ребятам явиться в костюме Деда Мороза, а мальчик Дима с отделения хореографии в ответ на это игриво поинтересовался, нельзя ли ему будет посидеть у дедушки на коленочках. Пашу это безумно взволновало, он тут же вспомнил, что с этим Димой они пару раз переглядывались в коридорах, заново оценил стройную подтянутую фигурку танцора и модные, выкрашенные в розовые цвет волосы и многозначительно ему улыбнулся. А Дима улыбнулся в ответ. Так что ожидания от сегодняшнего празднования у Паши были самые радужные. Во всех смыслах. Когда они подъехали к общежитию, Паша торопливо вытащил из кармана шубы хрустящие новенькие купюры и отсчитал таксисту почти половину. Что поделать, такси в новогоднюю ночь стоило не намного меньше вызова Деда Мороза! Но так хотелось успеть к своим на праздник, так хотелось подкатить к этому Димке… В конце концов, разве не для того он зарабатывал деньги, чтобы их тратить? — С Новым годом! — прогудел Паша таксисту специальным дедморозовским голосом, сгрёб пакет со своими вещами, подхватил посох, вывалился со всем своим добром на улицу и поспешил к общежитию. В общую комнату, которая была переполнена людьми, криками, смехом, запахами салатов и мандаринов, он вломился буквально за пару минут до боя курантов. — Дедушка Мороз! — радостно завопили ребята. — Пашка, молодец, что успел! Красава вообще! Налейте ему! Он смеялся, поздравлял всех красивым раскатистым басом, пил водку из бокала для шампанского, закусывал какими-то салатами и размокшими бутербродами, а сам все оглядывался вокруг, не мелькнет ли в толпе крашенная в розовый голова Димки. Но почему-то его нигде не было видно. — Паш, слушай, а давай ещё комендантшу поздравим? — подскочила к нему Варька, тоже с актёрского, но на курс старше. — Я кокошник нацеплю, пойдём к ней, коробку конфет впихнем… Может, она хоть к нам подобрее в следующем году будет. А то ведь реально как зверь. Гавкает и гавкает. Идем, Паш? — Ага, — без особого энтузиазма отозвался он. А потом замялся и спросил максимально незаинтересованным тоном: — Варь, а ты Ларионова не видела? — Ларионова? Крашеного, в смысле? Он же еще вчера домой уехал. Говорили, за ним отец на машине приехал. А зачем тебе? — Да я так, конспекты по философии у него хотел взять, — принужденно улыбнулся Пашка, внутри которого все сейчас медленно подыхало от разочарования. Все новогоднее настроение моментально испарилось, сменившись тяжелой усталостью от этих двух предновогодних сумасшедших недель, когда он и зачёты в универе сдавал, и на вызовы мотался, поздравляя и работяг на заводе, и менеджеров в прилизанных офисах, и детей, которых было так много, что они ему уже снились со своими бесконечными стихами про елочку и зайчиков… Нахрен этот праздник. Надоело все. — Варь, прости, — он покачал головой. — Давай как-то сама к комендантше, а я что-то реально устал. Пойду лучше в комнате полежу. В расстегнутой на груди шубе Деда Мороза и все в тех же неудобных сапогах из кожзама на тонкой, почти картонной подошве он побрёл к себе. Аккуратно снял костюм, снял поддетую под него старую осеннюю куртку и начал переодеваться обратно в человека. Ногам в тонких носках было холодно на продуваемом полу, поэтому он неловко переступил и привычно поискал взглядом свои ботинки. Ничего не нашел. Уже более внимательно и раздраженно оглядел всю комнату. Ботинок все еще не было. Так стоп, а где они? Он нахмурился, взял пакет, хорошенько потряс его и даже зачем-то вывернул, но толку от этого было мало, потому что там лежали только джинсы, футболка и запасные носки, но это все он уже оттуда достал и даже на себя надел. А больше в пакете ничего не было. Так, надо вспомнить все по порядку. Он пришел сюда, в общагу, в сапогах от костюма. На заказе тоже был в сапогах. Сапоги он надел, когда перед заказом на заднем сиденье такси переодевался в Деда Мороза. Получается, что ботинки… «В такси», — холодея, понял он. Они, наверное, так и остались лежать там внизу, под задним сиденьем. В машине было темно, Пашка торопился, думал про другое, хотел успеть на Новый год к ребятам, хотел подойти к Димке, поздравить его, напомнить про коленочки, пофлиртовать… И вот теперь ни Димки, ни ботинок. Ботинки были тёплые и красивые, а главное, абсолютно новые. Вот только на прошлой неделе он собрал все заработанное с новогодних заказов, поехал в торговый центр и купил себе их, а старые выкинул, потому что там уже подошва отклеивалась. Пашка застонал так, будто у него сразу заболели все зубы, схватил телефон, открыл приложение, нашел там последний заказ и номер таксиста, а потом, вздохнув, нажал на кнопку вызова. Трубку взяли где-то раза с десятого. — Да? — хмуро и неприязненно отозвался голос таксиста. — Здравствуйте! Это я, — выпалил Пашка. — Ну я, дед Мороз! Помните? Я у вас был перед Новым годом и, простите, ботинки свои у вас в машине оставил. Можно их как-то забрать? — Ну можно,— флегматично отозвался таксист. — Только я дома уже. И выпил. Хотите — приезжайте ко мне и сами забирайте. — А вы далеко живёте? — с опаской поинтересовался Пашка. — На Автозаводе. Блядь. Блядь… Практически другой конец города. А если прибавить к этому новогоднюю ночь и бешеные цены на такси, то получается, что если он сейчас скатается туда и обратно к Автозаводу, то от его сегодняшнего гонорара ничего не останется. А надо ещё как-то продержаться до стипендии. — Скиньте мне адрес, пожалуйста, — взмолился Пашка. — Я к вам завтра приеду, ближе к обеду, можно? — Да можно, почему нет, — зевнул таксист. — Можно и послезавтра, если хотите. — Лучше всё-таки завтра, — вежливо, но твердо сказал Пашка, у которого из обуви теперь остались одни только тонкие кеды. — Спасибо, жду адрес. *** Когда он наконец доехал до нужного дома и нашел его, то замёрз настолько, что даже думать не мог. В голове билась только одна мысль: «холодно, холодно, сука, как холодно, сука, почему же так холодно…» Своих ног в тонких тряпичных кедах он практически не чувствовал, несмотря на надетые под низ шерстяные носки. По-хорошему, конечно, стоило попросить обувь у кого-нибудь из ребят, но все они после вчерашнего праздника крепко спали, а брать без разрешения чужие ботинки Паша бы не стал. Не так воспитан. Он нажал на кнопку с номером «сорок семь», и едва из динамика раздалось сказанное чьим-то низким голосом «да?», как Паша шмыгнул носом и прохрипел: — Я за ботинками. Дверь пиликнула, открылась, и Паша, чувствуя себя статуей из ледового городка, осторожно пошел по ступенькам, неловко переступая замерзшими ногами. Сорок седьмая квартира была недалеко, на втором этаже, и его уже ждали. В проеме распахнутой двери стоял какой-то незнакомый парень и с интересом на него смотрел. — Здрасте, — проговорил Паша, чувствуя, как после холода улицы его начинает потряхивать. — Я к Т-т-т-тимуру Д-д-д—дмитриевичу. — А Руслан Дмитриевич не подойдет? — ухмыльнулся парень и сложил руки на груди, демонстрируя внушительные бицепсы. Если бы Паше не было так сильно холодно, он бы скорее всего обратил внимание и на красивое лицо с острыми скулами, и на темные глаза с пушистыми ресницами, и на крепкую мускулистую фигуру, достоинства которой только подчеркивала обтягивающая футболка. Но Паша не обратил. Ему было не до этого. — Не под-д-д-дойдет, — отстучал он зубами. — Мне нужен Т-т-т-тимур. Я у него ботинки в машине оставил. — Ага, наслышан, — ухмыльнулся парень. Тот, который не Тимур, а Руслан. — И чем вы таким с моим братом в машине занимались, что ты даже про обувь забыл, а, красавчик? Тима же вроде по бабам. Или ради тебя исключение сделал? — Я на заказе был! — вспыхнул Паша, на какой-то момент даже забыв про замерзшие ноги. — Я по вызову работаю! — Серьезно? — расплылся в похабной улыбке Руслан. — Дедом Морозом! — закричал несчастный Паша. — Дедом Морозом, а не то, что вы подумали! — Да какой из тебя Дед Мороз? — искренне рассмеялся Руслан. — Ты же такой… Но тут Пашины зубы выдали такую оглушительную дробь, что Руслан заткнулся, еще раз внимательно посмотрел на Пашу и спросил: — Ты че? — Че? — Ты че трясешься? Тебе плохо? — Мне х-х-холодно! Отдайте ботинки! Пожалуйста! И я домой поеду. Руслан перевел взгляд на его тряпочные кеды и изменился в лице. — Ты в этом что ли ехал? На улице, блядь, минус двадцать пять. Ебанутый что ли? Еще скажи, что на автобусе пилил сюда. — На троллейбусе… Паша не успел опомниться, как его схватили за руку и втащили в квартиру. А потом бесцеремонно усадили на какой-то старый вытертый пуфик и стали снимать с ног ледяные, застывшие кеды. — Не надо, — пытался сопротивляться он. — Слушайте, не надо… я… И тут же зашипел, когда горячие, на удивление аккуратные пальцы Руслана стянули с его замёрзших ступней носки. — Больно? — спросил Руслан, глядя на него снизу вверх внимательными темными глазами. Паша сглотнул. Щекам стало жарко. То ли от смущения, то ли от тепла квартиры. — Немного, — хрипло сказал он. — Ноги чувствуешь? — Чувствую. — Вот и хорошо. Значит, не отморозил. Теперь погреть надо. И тут этот Руслан на полном серьезе обхватил ладонями одну Пашкину ступню и стал греть. Тепло от его рук проникало куда-то внутрь, прямо под кожу, и ногу как будто иголочками закололо. — Ох… — не выдержал Пашка. — Вторую еще ногу погреть надо, да? — озабоченно проговорил Руслан. — Сейчас и ее пристроим, не бойся. И совершенно без всякого смущения взял и сунул вторую Пашкину ступню себе под футболку! Прямо взял и вот так прижал ее к своему твердому теплому животу! Ужас! Ужас как приятно. Паша сидел на чужом пуфике в чужой квартире и старался размеренно дышать, пока чужой красивый парень грел ему ноги. Получалось плохо, потому что на удивление быстро отогревшийся организм посылал кровь ко всем жизненно важным органам, от чего лицо пылало, руки и ноги горели огнем, а на штанах начала потихоньку вырисовываться интересная выпуклость. — Хватит, — тихонько попросил Пашка. — Мне бы лучше…домой поехать. Брата твоего нет, как я понял, да? — Нет, на смену уехал. — А ботинки он мне оставил? — Э, нет, — чуть замявшись, пробормотал Руслан. — Забыл, наверное. Да ты тут подожди, он уже скоро вернется. Хочешь чаю пока? — Хочу, — честно сказал Паша. — Сейчас. Блин, я что-то затупил, надо было сразу тебе налить. Так, иди в мою комнату, это правая дверь — вот сюда. Там заворачивайся в одеяло и грейся. Да куда ты босиком по холодному полу прешься! Тапки вон стоят, их надевай. Или на руках тебя могу отнести, ты вроде худой на вид. — Не надо на руках, — перепугался Паша. — Я сам. Он послушно влез в чужие пушистые тапки и пошел в комнату. Его снова начало ощутимо потряхивать, как будто внутри тела еще оставался глубоко проникший туда холод, и он робко сел на край чужой кровати и потянул на себя чужое одеяло. — Вот чай! Я с сахаром сделал, нормально? — Руслан ворвался в комнату и поставил на стол около кровати кружку. — Спасибо, — искренне сказал Паша, пристраивая ладони на горячие бока большой белой кружки. — Ты прям мой спаситель. — Скажешь тоже, — усмехнулся Руслан, глядя на него темными блестящими глазами. — Я что, по-твоему, должен был тебя отправлять обратно на улицу замерзать? Ты бы без ног остался на таком морозе. — Не исключено, — вздохнул Пашка и отхлебнул из кружки горячего сладкого чая, чувствуя на себе взгляд Руслана. И от этого взгляда было теплее, чем от чая и от одеяла вместе взятых. А когда кружка опустела, Руслан закусил губу и придвинулся чуть ближе. Осторожно, точно пытаясь спугнуть. — Если… — хрипловатым, словно простуженным голосом начал он. — Если тебе еще холодно, то я могу… — Он бросил на Пашу быстрый взгляд из-под длинных темных ресниц и неуверенно закончил: — Согреть. И замер, ожидая ответа. По напряжённому лицу было видно: не уверен, что угадал, не уверен, что нравится, не уверен, что можно так быстро… — Согрей, — тихо сказал Паша. Может, это было из-за Нового года, а может, из-за того, что он едва не замерз к чертям, но почему-то в этот момент внутри него что-то щелкнуло. Чужой парень в чужой комнате вдруг перестал быть чужим. А стал Русланом — с вихром темных волос на макушке, с полоской шрама на переносице, с крепкой шеей и терпким, приятно-мужским запахом. Они потянулись друг к другу одновременно и замерли на расстоянии нескольких сантиметров. — Меня зовут Паша, — зачем-то шепотом сказал Паша. — Очень приятно, — прошептал в ответ Руслан, и его горячее дыхание коснулось Пашиных губ. Они смотрели друг на друга целую вечность, а потом Руслан вдруг жестко сказал: — Не могу больше, — и поцеловал его. Паша изумленно застонал, обнял Руслана за шею и послушно раскрыл губы, принимая его язык, который тут же коснулся его собственного, и это было так хорошо, что снова захотелось стонать. Руслан целовался изумительно — сильно и в то же время ласково. Прикусывал губы и тут же сам зализывал, не делая больно, но распаляя до красного тумана в голове. — Ты мне нравишься, — задыхаясь, сказал Руслан, отрываясь от Паши. — Пиздец как нравишься. Блин, ты скажи, если надо в кино там сначала или погулять… Я сделаю. Правда! — Не люблю кино, лучше в театр, — бросил отрывисто Пашка и толкнул его обеими руками в грудь, роняя на кровать, а сам сел ему на бедра. — А гулять сейчас все равно холодно. И уже сам засосал Руслана так, что тот сперва даже потерялся от такого напора. А потом коротко простонав ему в рот, стал лихорадочно гладить Пашу по спине, по плечам, скользнул ладонями под свитер и с восторгом шепнул: — Какая у тебя кожа нежная… С ума сойти. И ты весь такой… — Какой? — прошептал Паша, чувствуя, как его уносит. — Красивый. Охуенно красивый. И даже не сами слова, а то, как жарко и искренне их выдохнул Руслан, стало точкой невозврата. Паша, который уже весь горел от кончиков пальцев до макушки, решительно содрал с себя свитер, Руслан долбанул ладонью по выключателю, погружая комнату в темноту, и они сплелись вместе, прижимаясь друг к другу и горячо, жадно целуясь, точно это все могло в следующую секунду исчезнуть. В какой-то момент Паша обнаружил себя стоящим на коленях посреди кровати, рядом точно так же стоял Руслан, они столкнулись влажными от испарины лбами, а их ладони были друг у друга в штанах. Паша сладко ахнул, когда Руслан провел рукой по его твердому, ноющему от возбуждения члену, и тут же сам обхватил в кольцо из пальцев его впечатляющий стояк и приласкал головку так, как ему самому нравилось. — Черт, я так кончу, — признался тихо Руслан, постанывая сквозь зубы на каждое движение Пашкиной руки. — Давай вместе…Хочешь? — Хочу. Штаны вместе с бельем одним рывком оказались спущены до бедер, оба члена тесно прижались друг к другу, их обняла широкая ладонь Руслана, сверху приласкала Пашина рука, и члены заскользили, зажатые в этой сладкой ловушке, и это было так хорошо, черт, ну разве может быть так хорошо? Первым вскрикнул Паша, пачкая их руки теплой спермой, а за ним следом захрипел Руслан, размазывая семя по еще чувствительным после оргазма головкам. Паша, тяжело дыша, посмотрел на Руслана, едва различая в темноте контур его лица, а потом потянулся к таким уже знакомым губам, и нежно, на хвосте угасающего удовольствия, поцеловал его. Руслан вытер их своей футболкой, обнял Пашку и пихнул его на кровать. — Ложись, отдыхай пока. Давай я тебя одеялом укрою. — Ты же, — слова Паши прервались широким зевком. — Ты же сказал, что брат скоро приедет… — Не скоро еще, он до вечера сегодня. Спи, Паш. Спи. *** В коридоре зазвенели ключи, а потом вполне ожидаемо распахнулась дверь, и Тимур вошел, недовольно бурча себе что-то под нос. — Руся, — крикнул он. — А че темно у нас так? — Тсс! — шикнул на него Руслан, выглянувший из своей комнаты. — Не ори. Люди спят. — Ну я ж не знал, что ты спишь, — миролюбиво отозвался Тимур и начал стаскивать с себя куртку. — Слушай, а паренек-то этот приезжал за своей обувкой? — Приезжал, — вздохнул Руслан, быстро глянул на сладко спящего в его кровати Пашу и вышел в коридор, закрыв поплотнее дверь. — И че? — продолжал допытываться брат. — Отдал ему? А он хоть шоколадку какую-нибудь за это притащил или с пустыми руками приперся? — Не, Тима, слушай, тут такая история с этими ботинками, — быстро и тихо заговорил Руслан, подходя к нему поближе. — Короче, давай как будто ты их только сейчас принес, ладно? А до этого они у тебя в машине были. — Не понял, — нахмурился Тимур, а потом его взгляд упал на чужие мокрые кеды. — Блин, Руся, он что сейчас… — У меня, — Руслан хотел это сказать солидно, но вышло как-то глупо и радостно, а рот сам собой расплылся в ухмылке. — Спит. — Пиздец, — емко охарактеризовал это все Тимур. — И чем я думал, когда решил с тобой квартиру пополам снимать…Тьфу, блядь. Талантливо изобразив плевок, он посмотрел на Руслана, потом презрительно наморщил нос и отправился в ванную — мыть руки, а потом прямиком на кухню. Но Руслан заметил, что, несмотря на все свое недовольство, Тимур и правда старается не шуметь. Понятно, что брат злится: имеет право. Они договаривались в эту квартиру никого не водить: ни мальчиков (Руслан), ни девочек (Тимур). И он честно пытался эту договоренность соблюдать, но сегодня, когда на пороге вдруг нарисовалось это чудо с синими глазами, сверкающими из-под пшеничной челки, Руслан забыл про все на свете. И дураку было понятно, что упускать такого мальчика было нельзя. Просто нельзя! Где бы он потом его искал? Руслан вернулся в спальню и осторожно лег рядом с Пашей, стараясь его не разбудить. Замер, вслушиваясь в ровное сонное дыхание, коснулся губами теплой Пашкиной макушки, вдыхая ее летний, какой-то солнечный запах, а потом опять глупо и радостно заулыбался. Так разве бывает, что увидел человека и сразу с ним все захотел? И не раз и не два захотел, а так, чтобы много, долго и желательно навсегда? Может, и не бывает. Но с Русланом это произошло. Прямо сейчас. И теперь он готов был сделать все что угодно и даже больше, чтобы Пашка, этот Дед Мороз, блин, по вызову, тоже захотел с ним всего, много и долго. И чтобы у них это всё — получилось.