FLASHBACK
2 сентября, на часах 7:37, первый урок начинается в 8:30. Из коридора доносятся звуки стараний над завязыванием непослушных шнурков в перемешку с тяжёлыми вздохами и шмыганием маленького носика. — Папа, мы опоздаем! — приглушая всю постороннюю возню, эхом доносится из коридора. Шестилетний Чонгук настолько сильно боится опоздать в такой важный день, и совершенно не берёт в расчёт то, что до первого звонка в новом учебном году ещё целых 50 минут; а до школы можно дойти за 10, если рассчитывать среднюю скорость ходьбы маленьких ножек. Сокджин, что поспал сегодня от силы 3 часа, тяжко выдыхает и старательно обувая тапочки, направляется в коридор. Поправляя правой рукой картину Ван Гога, висящую по пути из гостинной, левой рукой бережно несёт мирно сопящее маленькое Благословение (папа-омега Джина прозвал так своего внука ещё в роддоме) — Ах, Чонгук! Подожди ещё немножко. Няня ещё не пришла, — с явно уставшим видом обращается Сокджин, прижимая указательный палец к своим губам и грозно смотря на Чонгука. — Чон Чонгук, твой брат сегодня впервые за последние двое суток уснул крепким сном. Будь, пожалуйста, немного тише, — Он подходит к сыну, стоящему у двери и готовому вот-вот сорваться на путь к знаниям. Поправляет его растрепанные волосы на макушке, которые из-за скорой спешки в сборке разлетелись в разные стороны. Сокджин — двадцатичетырёхлетний омега, отец одиночка, оставшийся один с двумя детьми на плечах. Семнадцать лет — очень рано, явно не тот возраст, в котором нужно думать о детях. Второй половой акт и сразу беременность. Кто знал, что так получится. Сокджину, ещё подростку, который только окончил школу и следует думать о учёбе, прилетело от родителей знатно. Первой была беседа о презервативах и как ими пользоваться от собственного отца, а после слова, которые разделили жизнь Джина на до и после: «ты не будешь делать аборт». Родители Сокджина очень хорошие люди, воспитали двоих прекрасных сыновей: Сокджина и его младшего брата Хосока. Семья Чон всегда славилась успехами в жизни. Отец семейства, Чон Сэбон — начальник крупной страховой компании; Папа-омега, Чон Ёну — выдающийся дизайнер, четвёртый в списке лучших модельеров страны, чьи работы не раз печатались в крупных журналах и чьё имя можно увидеть во множествах статей сеульского СМИ. Братья Чон всегда шли по стопам родителей, оба окончили школу с золотыми медалями. Старший сын отучился по направлению программиста, младший — поступил на факультет психологии самого крупного медицинского университета Сеула. И на данный момент, уже в 25 лет, работает главой отдела психологии Сеульской Государственной Больницы. Всё было хорошо у Сокджина, если бы не 6 лет брака…6 лет счастливой жизни, которая оборвалась жутко неприятным образом. Всё закончилось на том, что альфа, чьё имя в семье под запретом, ушёл к какой-то шлюшке-омежке, голые фоточки которой видел чуть-ли не весь район. Ранняя беременность, большая ответственность, возраст для тусовок и ещё много подобного, чем оправдывал Сокджин поступок своего бывшего мужа-мудака. Полгода, каждую ночь, каждую гребаную ночь Сокджин проливает слёзы литрами, приглушая всхлипы подушкой, чтобы ненароком не разбудить только заснувших сыновей. Но несмотря на множество страданий, терзаний самого себя, Джин не сдался и поставил цель, что никогда, никогда не сдастся. Он не опустил рук и несмотря на тяжёлый груз на душе, продолжал растить сыновей, параллельно впахивая на удалёнке. Работает Джин в высшей компании программистом, центральное здание города. Ценный сотрудник, пример для подражания. Сокджин всегда стремился к знаниям, и несмотря на запрет отца делать аборт, будучи уже на 3 месяце беременности, поступил в университет на заочное обучение. Отучился и зарабатывает далеко не маленькую сумму. Тем более сейчас будет намного легче: Чонгук пойдёт в первый класс, а младший сын, Ихён — совсем не против оставаться на первую половину дня с няней, которую на помощь омеге посоветовал его папа. «Идеальный ребёнок» — до сих пор удивляется Джин, вспоминая буйное детство Чонгука, которому лишь бы вляпаться куда-нибудь. Звонок в дверь, сверлящий ещё не проснувшуюся голову старшего омеги, проносится по квартире, отскакивая от стен и оседая на дне сознания. — А вот и няня, — выдыхает с облегчением Сокджин, открывая нижний замок на двери и посматривая на старшего сына, чьи почти чёрные, большие как у оленёнка, глаза так и блестят от понимания, что уже совсем скоро в школу. — Чонгук, пришла Хеми, не забудь поздороваться, ты ведь воспитанный мальчик, — осматривая строгим взглядом сына, делает акцент на последних двух словах. Смотрит серьёзно и строго, чтобы Чонгук наверняка запомнил важность данного мероприятия, но так думает только он… На самом деле, тёмно-карие глаза Сокджина до краёв наполнены нежной любовью к маленькому омеге. Сын ни капли не похож на бывшего мужа, что бесспорно заставляет Джина любить старшего ещё сильнее. Глубоко в душе он надеется, что маленькое Благословение также не взяло ни одной черты от этого мудака. Ещё беременный Чонгуком, Сокджин был поставлен перед фактом: альфа выйдет за него замуж сразу, как только тот родит. Альфа сдержал обещание, правда не сразу после родов, через год. Прям в день рождения сына тот сделал предложение омеге, на глазах у гостей и родителей с обеих сторон. Зарождение счастливой семьи, слёзы радости с маленьким Чоном на руках. Тогда Джин думал, что это любовь, любовь, которую ещё называют «до самой смерти». Но слёзы радости стали лишь грустным воспоминанием. Он ошибался и до сих пор не может простить себя за это. — Конечно, папочка! — улыбается маленький мальчик, шапка на голове которого слегка съехала набок, а в руке на двух верёвочках болтается пакет со сменной обувью. — Обязательно! — ещё шире улыбается Чонгук и показывает свои милые передние зубки, чем напоминает пушистого кролика, параллельно наблюдающего за пускающим слюни младшим братом, всё также спящим на руке папы.END FLASHBACK
— У вас осталось пять минут, — разносится громкий голос преподавателя на весь кабинет. В стойкой тишине голос учителя звучит ещё более устрашающе, остаётся эхом на каждой парте и рассыпается в головах, упорно решающих задачки, учеников. По всему помещению гуляют приглушённые звуки скольжения ножек стульев по напольной плитке, режущих движений ручек по листам бумаги и тяжёлых вздохов, старающихся одноклассников. Чонгука они не отвлекают, он уже всё решил и лишь сверяет черновик с бланком ответов, параллельно посматривая на настенные часы. Контрольная по биологии, от которой зависит четвертная оценка подходит к концу. «Время на контрольных летит слишком быстро» — проносится в голове Чонгука, как только он дописывает ответ на последнюю задачку. — Стоп! Время вышло, — утомляющим тяжёлые головы голосом строго сообщает учитель. Мужчина полных лет, «выглядит на все семьдесят» — так полагают ученики, каждый раз пытаясь угадать его настоящий возраст. Он поднимается со стула и нависает над первой свободной партой, опираясь массивными руками на столешницу. — Работы на стол! Сейчас же! Время 16:23. Конец последнего учебного дня. Последняя контрольная работа, последняя пока ещё живая нервная клетка и, наполняющие полных раздумий головы, мысли о предстоящих каникулах. Чонгук убирает в рюкзак пенал и сосредоточенно размышляет чем бы перекусить и где отрыть хотя бы кусок хлеба, так как ланч с обедом, заботливо приготовленный папой, он забыл сегодня на кухонном столе, в попыхах собираясь, чтобы не опоздать на первый урок. Пропусков у Чона предостаточно, а после родительского собрания, на котором его отцу доложили о посещаемости сына, желание опаздывать резко снизилось до нуля. «Ещё одно опоздание и весенние каникулы ты проведёшь дома» — слова отца, которые теперь каждое утро звучат в, ещё не до конца проснувшейся, голове десятиклассника. — Эй, мелкий, ты задрал так долго собираться, — вытаскивает из «серьёзных» раздумий голос парня, стоящего в дверном проёме и здоровающегося с выходящими одноклассниками Чона. Он натягивает рюкзак на тоненькие плечи, прикрытые белоснежной рубашкой. Чёрные джинсы с завышенной талией отчётливо выделяют идеальную фигуру парня: тонкую талию, стройные ноги и шикарную задницу, которая бесспорно не остаётся без постоянного внимания альф. С ног до головы он пропитан бодростью и свежестью. «Ранняя пташка» — думает Чонгук. Ни свет ни заря, а он уже бодр как от десяти кружек кофе. Парень улыбается яркой улыбкой, от которой так и веет добротой. Светло карие глаза отражают солнечный свет и приобретают карамельный оттенок. Волосы, прядки которых падают на глаза, окрашены в ярко-розовый цвет, так что если тоненький звонкий голосок ещё можно спутать с утренним свистом птиц, то розовые локоны не заметить уже труднее.FLASHBACK
— Ну и чего мы лежим, — держа руки на поясе, Джин стоит над кроватью Чонгука, который то и дело потихоньку превращается в кокон, укутываясь в одеяло, — Встаём! — Джин пытается хоть как-то сдвинуть с места подобие третьей стадии бабочки, но выходит весьма плохо. — Не пойду, — доносится уже далеко не сонный голос из-под толстого слоя одеяла и горы подушек сверху. — Куда не пойдёшь? — приняв поражение в попытке поднять сына с кровати, Джин усаживается на стул, принимая удобную позу для дальнейшего разговора. — В школу? — Угу, — глухо и еле слышно доносится со стороны кровати. Смотря на кучку одеяла, покрытого тёмно-синими динозавриками, Джин даже не уверен его ли там сын лежит, и есть ли там вообще кто-то. Последнее время у Чонгука много проблем, решение которых бывает очень трудно найти или вообще — не существует. Но Джин искренне дорожит тем, что сын делится с ним, просит помощи, всегда когда что-то не понимает или же, когда затрудняется в решении поставленной задачи. «Такой период, пройдёт» — как-то поделился советом один омега-собеседник, которого нашёл Джин, ожидая Чонгука за шторкой примерочной в магазине. Сокджин понимает, что это пройдёт, особенно когда есть поддержка родителя. В любом случае, Джин всё равно надеется, что вопросы и проблемы по типу: «что такое секс» и «что такое презервативы» обойдут его стороной. — Почему? — выдыхает омега, облакачивая голову на руку и опираясь на стол. — Не хочу, — бубнит Чонгук под одеялом, шмыгая носом. Слёз не видно, но Джин точно знает — сын плачет, просто скрывает. Он сильный, может и не физически, но морально вывозит чуть-ли не всю семью. Не любит показывать слёзы, такой уж он человек.***
—Пап, а альфы плачут? — поедая хлопья на завтрак, неожиданно спрашивает пятилетний Чонгук. — Конечно, — немного удивился поставленному вопросу Джин, не понимая, что за придурок мог навязать сыну обратное. — Плачут. Все люди плачут, малыш. — Понятно, — берётся за ложку маленький омега, продолжая уплетать хлопья за обе щеки.***
— Просто не хочешь? — не веря, уточняет Джин. — Просто не хочу! — не думая ни секунды, выпаливает Чонгук, повышая голос. — Не пойду и всё! — Хорошо, — спокойно реагирует Джин, поднимаясь со стула. И на неожиданный прогул, и на повышение голоса на папу ответ один — хорошо. Требовать ничего не собирается, захочет поделиться что случилось — поделится. Джин всё понимает, бывают ведь дни, когда просто хочется остаться дома, никуда не собираться и не идти. Когда-то и Сокджину хотелось, чтобы его не донимали расспросами, но понимания со стороны родителей порой очень не хватало. Он хочет быть хорошим отцом для Чонгука, просто он пока ещё не знает, что таковым и является. — Я пойду приготовлю завтрак, — направляется в сторону выхода из комнаты Джин. — У меня нет друзей, — опускает одеяло с лица Чонгук, смотря заплаканными большими глазками на папу. — Совсем. Совсем нету, — прозрачная слеза скатывается по розовой щеке, падая на синего динозаврика, что тут же становится мокрым. Джин видит, поймёт, поможет, спасёт дитя, в чьих чёрных, бездонных, заплаканных глазах утопает, бесследно пропадает. Его сердце разбивается на кусочки от каждого мокрого динозаврика на одеяле. «END FLASHBACK» — Чонгук, ты с дубу рухнул? Чёрный? Ну нееет… — жалостливо тянет парень, не спешно двигаясь к парте. — Почему? — Да надоел цвет. Приелся уже, да и мы с тобой как два придурка, одинаковые. — задвигает стул Чон, хлопая «придурка» в правое плечо здороваясь, и направляется в коридор. Розоволосый догоняет друга и дёргает за ручку рюкзака останавливая. — Ты чего, обиделся за мелкого? И в смысле придурки… Ты меня придурком назвал? — смотрит так, будто пытается угрожать, но этот пункт явно не входит в список качеств этого молодого человека. Чон делает шаг назад, ловя равновесие, и оборачивается, игнорируя первый вопрос.— Я пошутил, — смотрит прямо в глаза, без капли эмоций. — Просто надоели. Когда отрастут немного, хочу в фиолетовый потом, — резко улыбнувшись, чем немного был похож на психопата, хлопает друга по плечу, получая ответный смешок, от ещё недавно возмущающегося парня. — И угрожать у тебя явно не получается, больше даже не пытайся, — заливается настоящим ясным смехом Чон. — Пошли Чимин, мы ещё по пути домой ко мне зайти хотели, — продолжая свой шаг по коридору, за которым еле поспевает Чимин. — И да, я обиделся за мелкого. Кличку «мелкий» Чимин дал Чону около года назад, когда того за опоздание на урок физкультуры поставили в конец строя. Сам Чимин почти на голову ниже Чона, но это его ни капли не смущает, он больше опирается на то, что старше друга на целых 2 месяца! Ну и конечно, подколы по типу «маленький ещё» тоже не забывает. Чон не обижается. Может сделать вид что обиделся, может прикольнуться в ответ, но обижаться на лучшего друга, с которым они не разлей вода, хотя и учатся в разных классах, это не по его части.FLASHBACK
— Почему ты сидишь один, — не понимая намёков, продолжает блондин. Он кажется Чонгуку слишком надоедливым и каким-то…тупым что-ли. — Нельзя? — грубо отвечает Чон, не обращая внимание на тяжёлые вздохи и нервные закатывания глаз омеги. — Шуруй отсюда. Я занят. — Пф.И долго ты ещё будешь ворчать? — без капли страха в глазах, продолжает задавать вопросы сидящему на окне омеге и пытающемуся абстрагироваться от надоедливой занозы. — Я Чимин, — протягивает руку парнишка, завораживая своими светлыми, полными доброты, глазами. Он явно бесстрашный, — думает Чон, — раз не боится получить по шее. Но руку протягивает, уж сильно его заинтересовала необыкновенность паренька. — Я Чонгук, — он втыкает наушники в оба уха и отворачивается к окну, делая вид, что что-то внимательно рассматривает. — А теперь шуруй от сюда, — ещё раз доказав своё безразличие, завершает разговор. На самом деле музыка в наушниках уже не играет. Он слышет очередной вздох позади себя и глубоко в душе надеется, что эта «заноза» попытается достучаться до него ещё раз, но слышет отдаляющиеся звуки шагов. Уж слишком он привык к этому пареньку за последние 15 минут. На другой край окна неожиданно опираются маленькие ручки, напоминающие ручки младенца. Напротив Чона, с ухмылкой на губах, уселся тот самый шестиклассник, что недавно, вроде как, потерял последнюю надежду достучаться до неразговорчивого Чона. — Я думал ты ушёл, — искренне улыбается Чонгук, немного смущаясь, так как понимает своё недавнее отношение к этому, светящемуся добротой, парнише, который так же искренне улыбается в ответ, совершенно не держа зла. — Будешь моим другом? — протягивает маленький изящный мизинчек Чимин. Чонгук протягивает свой, принимая поражение его очарованию.END FLASHBACK
На улице март, солнце слепит глаза, опаляя только выглянувшую траву из-под снега. Чонгук успевает вспотеть, только выйдя на крыльцо школы. Он одет в чёрную толстовку, свисающую до бёдер, обтянутых чёрными джинсами с дырками на коленях. В его тёмных глазах переливаются лучи солнца, создавая разноцветные блики. Три прокола в левом ухе и два в правом ярко блестят, напоминая о своём существовании. Чонгук то и дело поправляет бархатно-чёрные волосы, развивающиеся на попутном ветру. Чимин, заранее вынув кофту из рюкзака, вручает его Чонгуку. Он натягивает ярко-розовую толстовку, идентичного оттенка волосам, одновременно шагая в сторону ворот/выхода из школы, и запинается о собственные ноги, чуть-ли не на каждом шагу. — Нихера себе, — окликает, упорно борющегося с толстовкой, парня, чьи волосы, всё больше и больше, магнитятся и липнут на глаза, Чонгук. — Как давно ты носишь их с собой? — Чимин останавливается и, слыша удивление и непонимание в голосе друга, пытается понять причину. — Что? Ты о чём? — закончив борьбу с толстовкой, Чимин проходит языком по пухлой формы розовым пересохшим губам и оборачивается. Чон в шоке держит пачку из 4 презервативов и с непониманием смотрит на друга. — У тебя есть альфа? — видя улыбку Чима, Чонгук сразу выпаливает, — Вы уже трахались? — Что? Неееет, — поражается Чимин далеко не скромному вопросу. — Ты бы ещё громче спросил, — выхватывая рюкзак и пачку презервативов из рук Чонгука, быстрым шагом направляется к выходу, будто сбегает от нарастающих вопросов в голове друга. Такой некорректный ответ явно не устраивает брюнета, он догоняет, приравниваясь плечом к плечу. — Так у тебя есть альфа? И почему я об этом узнаю не первым? — Ну… Первый был я… — У тебя есть альфа?! — разносится звонкий голос по всей улице, отвлекая всех прохожих от своих дел и привлекая их внимание. — Ты — второй, — спокойно договаривает Чимин, не удивляясь очередной выходке друга. — Донг Минсу, 19 лет, — диктует Чим, надеясь что этой информации хватит и тот не станет расспрашивать дальше. — Подожди… А почему мне не сказал?! — звонкий голосок Чона снова ловит на себе множество интересующихся взгядов прохожих. — Не знаю, — пожимая плечами, Чимин достаёт сигарету с заднего кармана джинс. — Будешь? — Буду, — надув губы, но всё же взяв сигарету, Чон лезет в рюкзак, висящий на плече, за зажигалкой. — И как давно вы встречаетесь? — Около месяца, — Чимин достаёт неонового цвета зажигалку из кармана толстовки и поджигает, протягивая её Чонгуку. — Блять… У тебя есть?! Не мог сказать? — переставая копаться в рюкзаке, Чон с призрением смотря на друга, берёт зажигалку. — Ты и не спрашивал, — выдыхает густым дымом, въедающимся в одежду и ударяющим в голову. Чон пихает Чимина в бок и глубоко затягивает сигарету. Его лёгкие наполняются дымом. Сердце начинает биться в 3 раза быстрее, голова идёт кругом. Все, ранее всплывающие мысли, останавливаются и начинают путаться в утопающем в дыме сознании. Через 30 секунд, недавно покинувший реальность Чон, возвращается обратно. Нервы, окончательно потерянные во время контрольной, восстанавливаются. Спокойствие. Только оно сейчас подвластно Чону. Мысли снова заполняют голову, а грядущих вопросов об альфе Чимина, которых тому не избежать, становится всё больше.FLASHBACK
— Будешь? — Что? Ты где достал? — выпучив глаза, Чон смотрит на пачку сигарет в руке Чимина. — Да так… — пытается ливнуть от ответа, но понимает, что это бесполезно, видя смену эмоций на лице Чонгука, — У отца спиздил. — Гений, блять, смотри чтобы по голове от него не получил потом. — настороженно берёт одну сигарету и поджигает. — Не попробуешь–не узнаешь, — вечная тактика Чимина, из-за которой уже не один раз прилетало обоим. Но походу опыт его совсем не учит. Три месяца назад он спёр ключи от машины отца, после чего двух десятиклассников, пойманных на первом повороте за «странное вождение», отец-альфа Чимина — Пак Чэнсу и отец Чонгука нашли в обезьяннике… Кстати, Пак Чэнсу — прекрасный человек. Он часто разрешает Чонгуку, который боится поздно возвращаться домой, остаться на ночёвку, обязательно накормит и приведёт того в порядок. Пак Чэнсу — майор полиции на пенсии, который сейчас работает на овоще-складе знакомого. «Устал гоняться» — оставив любимую работу год назад, сменил свой вид деятельности. Денег хватает с пенсии, а эта работа так…для удовольствия. Он с двух лет растит сына один, после смерти своего омеги. Папа-омега Чимина, Пак Хюн Ки, погиб в ДТП по вине пьяного водителя фуры, что выехала на встречку. Альфа винит себя и по сей день…не уберёг, не был рядом, не смог помочь. Единственное, что осталось у него от своего «солнышка» — это сын. Сын, за которого готов умереть, отдать сердце, продать душу и всё самое ценное. Если Чимин и получает за проступки, то никак не из-за злости или гнева отца. Пак Чэнсу слишком любит, чтобы потерять последнее.END FLASHBACK
— Эй, Чимин! — из чёрной машины Астон Мартин, припаркованной у обочины дороги, выходит парень, обращаясь к парням, мирно покуривающим у стены жилого дома. Чимин отбрасывает сигарету, а Чонгук пристально наблюдает за широкой походкой высокого альфы. Он минимум на две головы выше Чимина. На вид лет двадцати. Красно-каштановые волосы развеваются на ветру, открывая глаза, полностью окутанные тьмой. Он как и Чон одет во всё чёрное: чёрные облигающие джинсы, что подчёркивают накаченные бёдра и икры; чёрная футболка, которая под потоком прямого ветра выделяет массивную грудь; и чёрная кожанная куртка с отблеском серых замков и цепочек, чем то напоминающая куртку из фильма Терминатор, который недавно пересматривал Чонгук, как обычно оставаясь у Чимина на ночь. — Ахереть, — теряет дар речи Чонгук, понимая, что это тот самый альфа, ради которого у Чима в рюкзаке теперь всегда присутствует запас презервативов. — Чимин, его тачка…ахуеть. — На что получает лишь такой-же удивлённый взгляд. — Ты не знал? — Неа, — Правда он не так заинтересован тачкой, как альфой, движущимся в его сторону. — Минсу, — Улыбается Чимин, отталкиваясь от стены здания, но не успевает сделать и шаг. Альфа прижимает хрупкого омежку к стене. Одной рукой придерживает голову, чтобы тот не ушибся, а второй обхватывает талию. Целует сразу, начиная с шеи двигается дорожкой к уху, слегка прикусывая его, а затем страстно и давяще впивается в пухлые губы. В рот Чимина сразу пробивается язык, которым альфа то проводит по нижней губе хрупкого омеги, утопающего в руках парня, то переплетает с языком Чимина. Пак мысленно молится, лишь бы у него сейчас не встал член, потому что в нижней части живота уже издевательски ноет. Альфа плавно опускает руку с талии на бедро омеги, который, то и дело, еле держится на ногах. — Я Чонгук, — пытается хоть как-то отвлечь парня, медленно поедающего его друга. — Эй! Ребят! — возмущается Чонгук, стоя в паре метров от сосущейся парочки. Ему больше противно от этих нежностей, чем интригующе. У Чонгука никогда не было альфы, он ему и не нужен, как считает тот. За шестнадцать лет никогда не было первого поцелуя и уж тем более пачки презервативов в рюкзаке. Слыша возмущающийся голос позади, альфа отстраняется, придерживая омегу обеими руками. Смотрит в карамельные глаза, полные возбуждения, и томно выдыхает в красные, опухшие от поцелуев, губы. — Не знал, что ты куришь, малыш, — издавая надменный смешок, наблюдает за резко начавшими бегать глазами Чимина. — Я Минсу, — отстраняясь от до нельзя смущённого омеги, протягивает руку, — Альфа Чимина, — добавляет, обращая взгляд на стройные ножки Чонгука, будто раздевая глазами. Чон надеется, что ему просто показалось и пожимает руку в ответ. Но непрекращаемая дикость в глазах парня, не даёт ему покоя. — Я… — подаёт тоненький голосок Чимин, всё-таки сумевший отклееться от стены дома, — Я брошу…обещаю! — жалостливо опустив взгляд на асфальт, договаривает тихое, — Прости. — Хорошо, я тебе верю, — альфа строго смотрит на омегу, который всё больше сжимается в маленький клубочек. — Я подумаю на счёт прощения. С каждым шагом, действием, словом альфы, Чонгук впадает в ступор. Ему не нравится, не нравится что его солнечный, вечно улыбающийся друг, шугается от этого парня, зажимается и убирает яркую улыбку с лица. Возможно это просто первое ошибочное впечатление, которое явно не выдалось хорошим. Глубоко в душе Чон надеется, что ему и вправду — просто кажется, ведь у него никогда не было отношений, да и видел он их только в фильмах. — Куда следуете? — обхватив Чимина за талию прижимает к себе. — Давайте подброшу. — альфа подмигивает Чонгуку, подталкивая Чимина вперёд. — Запрыгивайте. Чонгук с Чимином «запрыгивают» на заднее сидение автомобиля. В рецепторы носа сразу вбивается резкий запах ароматизатора цитруса в перемешку с мятно-ореховым парфюмом хозяина машины, сочетание такое себе. Минск усаживается на водительское сидение и заводит авто, проворачивая ключ, на которых висит брелок с каким-то фандомом. Чонгук бы обязательно поинтересовался чем увлекается парень, если бы чувствовал себя более комфортно в его компании, что пока не удаётся. — Ну что, вам куда? — поглядывая на омег через салонное зеркало, интересуется альфа. — Мы к Чо… — В парк! — перебивая Чимина, выпаливает Чонгук. — Мы хотели прогуляться в парке! — На ещё одну выходку друга, непонимающий Чимин лишь кивает, не хотя спорить, в любом случае, он спросит об этом позже. — Хорошо, — немного удивляясь резкой реакции, басит Минсу. — Будет скучно — зовите, — улыбается, трогая с места авто и поглядывая на заднее сидение. — Мне кажется лучше следить за дорогой, — ставит перед фактом Чонгук. — Да, ты прав, — возвращается альфа к рулю, набирая скорость. — Мне кажется или ты встревожен чем-то? — Да, Чонгук, что с тобой? — подхватывает Чимин. — Да так… — увиливая от ответа, Чон отворачивается к окну, наблюдая за быстро меняющимися картинками. — Боюсь скорости. — говорит первое что пришло в голову. На самом деле это скорее правда, чем ложь. Чонгук действительно не любит скорость. Его отец хоть и водитель со стажем 8 лет, но гонять не решается, всю жизнь и без этого справлялся. Поэтому после очередного угона машины отца Чимина, за руль которой сел их общий друг — Лео (он по происхождению итальянец), Чонгук осознал и встретился со своим страхом лицом к лицу. Стрелка, быстро увеличивающая расстояние от нуля на спидометре; свистящий ветер из приоткрытого окна, режущий слух; и биение собственного сердца, старательно пытающегося покинуть грудную клетку — всё это не на шутку пугает омегу. — Приехали… — выдыхает Минсу, — А я хотел погонять, — удручающе смотрит вперёд, сбавляя скорость.***
— Мы ведь хотели к тебе зайти, — опустив голову вниз, обиженно бубнит себе под нос Чимин, — Мы не досмотрели дораму… — Хотели. Потом досмотрим, — Чонгук запускает руку в розовые волосы, добиваясь улыбки Чимина. — Я просто хочу поговорить с тобой, подальше от посторонних ушей. — О чём? — Чимин поднимает свои карамельные глаза на Чона, что полностью находится в раздумьях и пытается подобрать подходящие слова для дальнейшего разговора. — О Минсу. Мне он не нравится, понимаешь? — Но он… — Он меня пугает, — продолжает, не давая перебить себя, — Да, возможно он хороший и я совершенно о нём ничего не знаю, но его действия…они меня настораживают. То как он смотрит насквозь, резко сменяет улыбку на безразличие, в общем…как ведёт себя. Кароче, — Чон останавливается, серьёзно впиваясь взглядом в друга, — Будь начеку с ним. Чимин наклоняет голову к плечу и нежно улыбается. Он любит Чонгука, его заботу и внимание. Хоть он и не согласен с вышесказанным, но спорить не станет. Примет и выслушает. — Я тебя понял. Не переживай. — Отлично, — Чон натягивает улыбку на уставшем лице и принимает крепкие объятия Чимина, — Звони если что, я всегда рядом. — беспокойно шепчет на ухо. Он отстраняется и продолжает движение в чащу леса парка. — Пойми, я не против твоих отношений. Это прекрасно! У тебя есть альфа, опора, защитник, тот кто возможно будет рядом. — Будет, — перебивает Чимин, поспевая за быстрым шагом друга. — Надеюсь, — всё также не уверенно выдыхает Чонгук. — Как долго вы встречаетесь? — резко переводит тему, оставляя свои философские размышления глубоко в душе, чтобы не надоесть Чиму. — Месяц, — щебечет счастливый Чимин. — Ого, — делая губы буквой о, Чон возвращается к давнему вопросу, на который вроде уже получил ответ, но всё ещё не уверен в его честности. — Так вы уже трахались? — Блять, Чонгук! Нет мы не Т-Р-А-Х-А-Л-И-С-Ь, — произносит по буквам, закатывая глаза, — Задрал. Я говорю нет — значит нет. Или ты не веришь мне? — высунув нижнюю губу, возмущается Чимин. — Верю — верю! Просто как-то не складывается, — задумчиво стучит пальцами по губам, — То он чуть ли не поедает тебя в поцелуе, полностью игнорируя общественное место, то вы не Т-Р-А-Х-А-Л-И-С-Ь, — насмешливо выдаёт Чон, от чего Чимин заливается краской, вспоминая только недавно сошедшее возбуждение. — Ну и не верь, зануда! — ещё больше выпячив нижнюю губу, ускоряет шаг, обгоняя Чонгука. — И вообще, я просто пока не готов. Ты видимо фильмов пересмотрел, где влюбляются при одном взгляде и просыпаются в одной постели на следующий день. — Возможно, — не отрицает Чон, понимая, что и вправду пора завязывать залипать за просмотрами фильмов по ночам, а потом сломя голову собираться утром опаздывая.***
Чимин сидит на лавочке поедая шоколадное мороженое. Чонгук своё уже съел и залип в телефоне, набирая на карте маршрут до дома. — Блин, где он отрыл этот парк вообще… Такси 200 рублей, чокнуться. — Да ладно тебе, пешком прогуляемся, как раз расскажешь как контрольную написал. — Нееет, спасибо! — спрыгивая со скамьи и убирая телефон в задний карман джинс, — Разговоры о школе только в школе, мне хватило их уже на десять лет вперёд и от отца и от отца отца, спасибо, достаточно, — выпаливает Чон, полный отчаяния. Сколько бы Чон не отвечал на вопрос «как дела в школе?» ответом «всё хорошо» отец продолжает их задавать. Как будто что-то изменится? Да и какое ему вообще дело как у него дела в школе? Очередная контрольная, пятёрка, тройка, прогул — одно и тоже. Н-И-Ч-Е-Г-О Н-О-В-О-Г-О. Сокджин заботится и волнуется, и Чон это понимает. Но почему и день нельзя прожить без этого вопроса и других подобных? Бесит. Чимин вытирает руки салфеткой и спрыгивает со скамьи, выкидывая ту в урну. Он накидывает рюкзак на одно плечо и окликает Чона, уже направляющегося к выходу из парка, — Подожди, мне звонят. На экране смартфона высвечиваются 11 знакомых цифр. — Да пап, — без капли раздумий отвечает Чимин. Через секунду улыбка спадает с его лица, сменяясь тревогой. Глаза, полные испуга впиваются в Чонгука, становясь пустыми. — Я... — его голос дрожит, — я скоро приеду! — Чимин срывается с места, ничего не объясняя. Не понимающий Чонгук лишь следует за другом, не задавая вопросов. Он знает, что-то серьёзное, слыша сбивчивое дыхание, и видя быстро пропитывающиеся слезами, рукава розовой толстовки.***
Время 19:16. Чимин влетает в здание больницы. — Пак Чэнсу, — торопливо сообщает парню за стойкой. — Я его сын, — договаривает Чим, предвидя наступающий вопрос. — 262 пал... — слышит Чимин в уже отдаляющемся помещении. Он несётся по коридору не видя никого. Ни Чонгука, что не менее напуган. Ни врачей, с серьёзным видом несущих бумажки из кабинета в кабинет. — Чимин погоди! — Чон останавливается указывая большим пальцем руки на противоположный коридор, — 262 палата в той стороне. Чимин останавливается, дрожащими руками протирая слёзные глаза. — Прости, — его голос всё ещё дрожит, — прости Чон, мой отец, он... — Я слышал, пойдём, — Чон бережно берёт руку Чимина, ведя его в нужную палату и восстанавливая сбившееся дыхание.***
— Пап, — только и может вымолвить Чимин, видя как его отец, самый близкий человек в этом мире, беспомощно лежит на больничной койке, подключенный ко множеству аппаратов. То как он сбивчиво дышит, будто через раз, то как его морщинистые веки отрывисто подрагивают – всё это не на шутку пугает Чимина. Он стоит у двери, не решаясь пройти. — Пак Чэнсу, здравствуйте, — голос Чона приглушённо раздаётся в помещении, наполненном запахами медикаментов и звуками работающей аппаратуры. — Здравствуй, Чонгук, рад тебя видеть, — тяжело открывая уставшие глаза и, переводя взгляд на входную дверь палаты, выдыхает мужчина. — Чимин, сынок, — видя розовую макушку за плечом брюнета, расплывается в искренней улыбке. — Проходите ребята. — Пап, — Чимин аккуратно прошагивает к койке. — Пап, извини, — Чимин падает на колени перед отцом, его сердце с бешеной скоростью совершает толчки в грудной клетке, слёзы катятся водопадом и промокшие розовые рукава уже не в силах их впитывать. — Прости меня пожалуйста! Я ужасный сын, я многого не понимаю. Я должен был быть рядом, рядом с тобой, а не шляться не пойми где. Отец, прости меня! — он тараторит, только успевая сделать новый вдох, — За всё, за всё что я делал, за все твои нервы, слёзы, не таким должен быть сын, я... — Чимин! — громкий строгий голос заставляет Чимина потеряться в своих мыслях. — Я люблю тебя, — переходя на шёпот мужчина смотрит полными любви глазами на маленького беззащитного мальчика, сидящего у его койки. Он напоминает ему замёрзшего котёнка, брошенного одним посреди уличного хауса людей. — Послушай меня, — Пак Чэнсу берёт сына за руки крепко сжимая своими. — Я люблю тебя, безумно. Ты – самый лучший сын, единственный близкий мне человек. Я не хочу видеть твои слёзы, ведь твоя улыбка такая прекрасная, она всегда напоминает мне о твоём папе. Сын, я.. — он давно уже не сдерживает слёз, что скатываются по морщинистой шее, впитываясь в воротник больничной ночнушки, — счастлив, что ты у меня есть. Иди ко мне, — он отпускает дрожащие руки Чимина, протягивая свои, зазывая в объятия. То, что Чонгук тоже плачет, наблюдая за крепкими объятиями отца и сына, не скрывает, а лишь наскоро стряхивает находящие слёзы и тихо шмыгает носом. В палату входит медбрат, держа в руках синюю папку. Он обходит Чонгука, заранее извиняясь за то, что прерывает беседу родственников. — Здравствуйте, Пак Чэнсу, как Вы себя чувствуете? — он кладёт папку на стол, стоящий у окна и достаёт ручку из кармана белого халата. — Как Ваша нога? Чонгук присаживается на стул около входа в палату и внимательно вслушивается в разговор. — При падении вы сильно ударились, но ничего страшного, перелома нет. Чимин шмыгает носом, бегая глазами от доктора к взволнованному отцу. — Да... — делая тяжёлый выдох, Пак Чэнсу приподнимается, поправляя подушку, — Уже ничего не болит. — Думаю к завтрашнему дню мы Вас уже выпишем, только попрошу соблюдать постельный режим и принимать лекарства. — Я буду помогать! — Чимин подскакивает с места, смотря на отца. — Спасибо, Чимин... — прикрывая глаза, говорит старший Пак. Врач, заканчивает проверять капельницы и отходит к двери. — Попрошу вас покинуть кабинет, ребята, мистеру Паку нужно как следует отдохнуть, — и скрывается за ней. Чимин подскакивает с места и удаляется вслед за доктором, чтобы расспросить какие лекарства следует приобрести для продолжения лечения на дому. Чонгук направляется за ним. — Чонгук, — слышит он за спиной, не успев опустить ручку двери, и оборачивается. Пак Чэнсу подзывает его рукой, чтобы подошёл поближе. — Мальчик мой, я попрошу тебя об одном одолжении, пожалуйста. Пожалуйста, будь рядом с Чимином, — его голос вздрагивает на каждом вздохе. — Он, конечно, сильный и беззаботный, но в душе такой маленький ребёнок. Я боюсь, что он будет очень сильно переживать, постоянно крутиться вокруг меня, винить себя, — Пак поднимает взгляд на внимательно слушающего омегу. — Но я не держу на него зла, пойми, он – самое дорогое в моей жизни, как я могу на него обижаться, — старший Пак искренне улыбается, стряхивая остатки слёз тыльной стороной ладони.***
Время 21:03 На улице уже стемнело. От недавнего дождя, пахнет свежестью и прохладой. Люди возвращаются с работы, не обращая внимания на уличную суету. Каждый погружён в раздумья о предстоящем ужине и завтрашнем дне. Кто-то выгуливает собаку, давая себе очередной отпуск от изнуряющей учёбы. А кто-то задвигает ширму своего магазинчика, вешая табличку "ЗАКРЫТО". — Я разузнал у врача что произошло, — полным спокойствия голосом, попутно следуя в сторону дома Чонгука, сообщает Чим. — Папа, раскладывая коробки на верхние полки, оступился со ступени лестницы и упал, потеряв сознание от удара головой. Помимо того, что к приезду скорой его состояние не улучшилось, так ещё и нога начала опухать, — удручающе рассказывает розоволосый, размахимая руками в стороны. — Но я всё уточнил, по поводу лечения и лекарств. Так что нам нужно будет по пути зайти в аптеку, — Чонгук кивает, — Насчёт выписки, то уже завтра утром я его заберу. Попрошу Минсу помочь с машиной, а то я от нервов уже на ногах еле стою, — парни останавливаются у светофора, ожидая зелёного цвета, — Да и вообще вся эта ситуация меня из колеи выбила, не представляешь как я испугался. — Представляю...— беспокойная улыбка появляется на лице. Чонгук вспоминает себя, успокаивающим дрожащего Чима, около белой двери палаты. — Ну, ты понял! — слегка улыбнулся Чимин, опережая шаг Чонгука, разворачиваясь и следуя спиной вперёд. — просто...уже не первый раз такое, не первый раз в больнице. Здоровье отца подводит в последнее время, — Чимин опустив голову, шмыгнул носом. — Эй, ну чего ты, — Чон останавливается, в очередной раз взъерошивая волосы на голове друга, стараясь отвлечь от беспокойных мыслей. — Главное, что всё обошлось. Всё будет хорошо! — шатен кладёт руки на плечи Чимина. — Я рядом! Всегда! — искренняя улыбка снова поднимает настроение Пака. — А ещё, мне кажется, аптеку мы только что прошли, — похлопывая по тоненьким плечикам, Чонгук подталкивает парня в обратную сторону. — Шевели давай ногами, нам ещё дораму досматривать! — скрывается за стеклянной дверью аптеки.***
— Твой отец уже не молод, так что странно, что ты ещё не свыкнулся с тем, что больница — его второй дом... — Что? — Чимин отстраняется от окна машины, возвращаясь из раздумий в реальность. — Что говоришь? — Да забей, — Минсу, жуя жевачку, отвлекается от дороги, стреляя в Чимина взглядом, — Ты вообще когда-нибудь слышишь меня? Не говоря о том, чтобы слушать, — возвращает тёмные глаза на дорогу. Пак непонимающе смотрит на альфу, — Мин — не успевает и вставить слова, как взгляд Минсу с каждой секундой наполняется ненавистью. — Ты, блять, постоянно игнорируешь меня, хоть раз, сука, так тяжело сделать, то что я прошу?! — Минсу ударяет правой рукой по ободку руля. Чим жалостливо смотрит на альфу, который со злостью давит на педаль газа, набирая скорость. — Прости. Альфа сжимает челюсть. Руки, очерченные венами, крепко вцеплены в руль.— Прости, прости...Я постоянно слышу одно и тоже! И что в итоге? Я исправлюсь? — показательно выговаривает слово, — скажи мне, мой милый, ты бросил курить? — стрелка на спидометре пересекает отметку 150. — Ты исправился, хочешь сказать?! — Альфа повышает голос. Скорость доходит до 190. В глазах Пака страх и непонимание. Он держится за пояс ремня безопасности, стараясь сдерживать наступающие слёзы, и единственное, что может вымолвить своим тоненьким голоском, — Пожалуйста, — закрывает глаза в ужасе. Быстро, дико, страшно, бешенная скорость. — Что ты там промямлил? — Мин и не собирается сбавлять обороты, — Повторил, — с нажимом требует Мин, поворачивая голову в сторону Чимина, несмотря на то, что скорость авто переваливает за 200. — Пожалуйста, сбавь! Сбавь скорость, прошу тебя! — судорожно выкрикивает Пак. Слёзы во всю хлынули из закрытых глаз. В голове ни одной мысли. Пустота и страх. Страх, что окутывает с головы до пальцев ног. "Почему?" – думает Пак, – "Почему так страшно?", – полностью отдаваясь эмоциям, плачет навзрыд. Минсоку смешно, он плавно отпускает педаль и сбрасывает скорость, скаля зубы в усмешке. — Я тебя напугал? — усмехается, любуясь слезами Чимина, всё также крепко вцепившегося в ремень. Голос омеги охрип от крика, в перемешку с плачем. — Можно же просто попросить. Хули ты кричишь? Кто тебе разрешил? — сквозь зубы шепчет альфа, яростно смотря вперёд. Машина останавливается у обочины, в нескольких метрах от больницы, где только вчера Чимин навещал своего отца. — Кто тебе, блять — альфа глушит двигатель, — разрешил повышать на меня голос, — из последней злости выговаривает Минсок, с силой срывая левую руку с руля. Раздирающий писк разносится по глухому салону. Тыльная сторона ладони краснеет от удара по нежной коже. Омега от резкой боли сворачивается в клубок, прижимая ладонь к порозовевшему от удара месту. Но Минсу этого мало, он хватает рукой заплаканного паренька за скулы, разворачивая к себе, — Смотри в глаза, — требует, сжимая пальцы что есть силы. Яростный взгляд направлен в полные страха глаза своего омеги, оскал на лице добавляет безумности. — И что ты сейчас скажешь? Прости? Чимин молчит. Он в ужасе ожидает, что будет дальше. Язык не двигается, щека предательски жгёт, скулы ноют от сильного давления пальцев альфы. — Не понимаешь? Выходи из машины, проветримся, — Альфа срывает руку с жалкого личика, разблокировывая двери.***
Время 5:50. Суббота. Тишина. Никого. Прохладный ветер обдувает горячее тело, пуская поток мурашек по спине. Минсок стоит, облокотившись на капот, наблюдая за работой дворника на территории соседнего здания. Тот сонно разгоняет метлой лужи, которые оставил ночной дождь. Во рту дотлевает сигарета, от покраснения на руке не осталось и следа. Чимин упирается спиной на пассажирскую дверь, опустив голову вниз. Редкий звук проезжающих машин успокаивает. Он теребит тоненькими пальчиками край своего белоснежного свитера, на котором до сих пор виднеются мокрые следы. Альфа делает крайнюю тяжку и кидает окурок на землю. Он обходит машину, осматривая хрупкого омегу с ног до головы, всё также стоящего с опущенной головой. — Успокоился? — Мин сплёвывает слюну на асфальт. — Угу, — не поднимая взгляду, кивает, продолжая теребить край свитера. — Точно? — подходя вплотную к Чимину, ставит руки по бокам. — Не врёшь мне? — улыбается альфа. Правой рукой приподнимает голову омеги за подбородок, осматривая покрасневший участок кожи. Пак не сопротивляется, лишь изредка шмыгает носом. — Ты будешь хорошим мальчиком?— альфа целует в щёку, от чего Чимин вздрагивает, так как ту всё ещё жутко жгёт. — Ащ, — стонет Чим, пытаясь оттолкнуть альфу в грудь, но тот лишь продолжает зацеловывать жгучий след, на месте которого явно останется синяк. — Я не слышу ответа, малыш, — альфа ведёт дорожку поделуев к губам, — я спрашиваю, ты будешь хорошим мальчиком? — Минсок прикусывает нижнюю губу омеги, в ответ слыша жалостливый стон. Альфа запускает вторую руку под свитер, кладя её на талию, от чего у Чимина бегут мурашки по всему телу. Омега вздрагивает от ощущения холодной руки на своей эрогенной зоне. Альфа сильнее смыкает зубы на губе омеги, смотря в заплаканные, возбуждённые глаза и гордясь своей работой. — Мм? — Да, — подаёт голос Чимин, всё также упираясь руками в широкую грудь альфы, ощущая тяжёлое дыхание на губах и блуждающую руку под тканью. Минсок испытывает терпение ребёнка в его руках, пользуется властью, не убирая ухмылку со своего лица. Он отстраняется от красных губ, слыша в ответ недовольное мычание. Убирает руку с подбородка, плавно опуская её на бедро. Смотрит в карие глаза, — Неет, малыш, так не пойдёт. Я последний раз тебя спрашиваю. Ты.будешь.хорошим.мальчиком? — выговаривает каждое слово. Он кладёт руку с бедра на обтянутый джинсами бугорок омеги, наконец услышав долгожданное жалостливое: "Да, папочка, я буду хорошим мальчиком" от Чимина, и победно ухмыляясь впивается в истерзанные губы омежки.