***
Вечерело. Наша встреча была назначена на довольно позднее время. Я кинул взгляд в окно, где сквозь хвою двух елей пробивался закатный солнечный свет. Я с какой-то нелепой тоской огорчился, думая, что милее было бы вместе встретить и проводить этот самый закат. Это была бы романтика?.. Я усмехнулся. Мы не могли быть такими сентиментальными, а редкие порывы… Единичные, поправился я в мыслях, можно было себе позволить так, как есть, не думая о подтекстах и скрытых мыслях. Я не имел привычки быть поэтом всё время, подмечать мелочи, расписывать их на сотни страниц, но имел на это право. И кажется, она разделяла эту мысль, раз позволяла себе уехать далеко от города в незнакомое место. Когда зазвонил будильник — чтобы уж точно не пропустить столь важное время — я взял сумку, собранную заранее, и сел за руль своей любимой машины. Аккуратно закрытые ворота уже спустя минуту удалялись в зеркале заднего вида. Деревенские дома то были ближе, то отступали от дороги, то превращались в несколько этажей домов городского типа, то превращались в старинные избушки, готовые от одного сильного порыва сложиться, как карточный домик. Дома сменялись, редели, а то и вовсе пропадали, когда появлялась заветная табличка, перечёркнутая красной полосой. До следующей таблички педаль газа опускалась ниже и ниже, пока стрелка спидометра не доходила до максимальной разрешённой скорости. Снова посёлок, снова пустота, снова посёлок, снова поле, лес, какой-то тонкий, как нитка, ручей, и так снова, и снова, и снова, пока я не увидел заветный поворот. За поворотом шёл длинный спуск в коридоре обступающих деревьев, в конце которого открывался приятный глазу вид. Нет, не чудесный, не удивительный… Я мог бы перечислить ещё больше и больше подобных слов, но вид был даже немногим скучен, потому что отсюда было мало что видно. Только петляющая река среди высокой травы и уходящая куда-то вдаль. И не долго я на это смотрел, а сразу повернул автомобиль налево, заезжая на пригорок, где оставил машину среди кустов на глиняной площадке, благо дождей не было пока. Захватив сумку, я побежал через поле, перепрыгивая непонятные ямки и бугры, бежал к полосе леса, где должна была сидеть она.***
Сердце замерло при виде открывшейся картины, хотя должно было лишь биться быстрее. На лице появилась счастливая улыбка, а в душе — лёгкость. Небольшое пространство казалось обширным, было устлано сотней иголочек, сосновой мягкой хвоей и тонкой сосновой корой. Стволы самих деревьев казались чёрными, как и мягкие тени, которые они отбрасывали. Где их подсвечивала луна — там были серебристо-коричневые цвета, навевающие не то тепло, не то холод. От деревьев и кустов совсем не было широкого обзора, но сейчас он и не был нужен, когда передо мной, всего в нескольких шагах сидела, опершись на ствол, она, в лёгкой белой одежде. Её голова, чуть склонившись вбок, освещалась мягким белым светом луны, короткие волосы скрывали большую часть лица и её прикрытые глаза. Одной тонкой рукой она обхватывала подтянутые к себе колени, скрытые юбкой сарафана, а другая спадала на землю. Что её, что мой вид сегодня были такие, словно мы сошли со страниц романа, причём не современного, а века так девятнадцатого. Я медленно пошёл в её сторону, вслушиваясь в ночные звуки. Пока что был только тихий шорох одежды, хруст под ногами и тихие звуки волн реки. Отсюда её видно не было — мы находились на небольшом холме, где дальше шёл крутой обрыв под метра четыре и дальше вода. Она открыла глаза и, увидев меня, ответно улыбнулась. — Так давно ждёшь, что уже заснула? — Да, закат всё-таки был чудесным. — Но… — хотел наигранно возмутиться я, но тут же передумал. — Знаешь, могла бы хоть и сказать, что встретить закат в одиночестве будет лучше. Она снова улыбнулась, взялась за протянутую руку и встала, отряхивая одежду. Пока я недолго разглядывал туманную даль над уходящей вьющейся рекой, она успела снять с сучка свою белую шляпу с широкими полями и такими же белоснежными лентами, что висели и для красоты, и для того, чтоб не унесло шляпу с сильным ветром. — Пойдём вниз, ближе к воде. — Хорошо. Глина мелкими камушками и пылью скатывалась вниз от неудачного шага, пачкая нашу обувь. Тонкий свет луны пронизывал толщу воды, где изредка можно было заметить скользнувшую ко дну рыбёшку, блеснувшую чешуёй. Мы бесцельно проходили вперёд по узкой тропинке среди травы высотою по пояс, редко замирая и оглядывая ночную природу. Конечно, так темно, как обычно зимой не было, но даже так казалось, что мы находимся в какой-то пустоте, где стоит шагнуть вперёд, как из тьмы будет соткан новый кусок земли, цветы и молодые деревца. — Слушай, — она резко развернулась на носочках, изящно придержав шляпу. Волосы чуть разлохматились, обрамляя светлое лицо. Казавшиеся в свете луны голубыми глаза внимательно посмотрели на меня. — Там же лодка есть. Может, проплывём в ту сторону? — В ту сторону — точно нет, — я улыбнулся, проследив куда она указала лёгким взмахом. — Лучше в левую сторону. Тут будет и немного шире, и я знаю там одно хорошее место. — А разве тут не глубже? — Глубже. Но для лодки это лучше. Да и тем более, я более чем уверен — ты захочешь выйти на берег, а в той стороне сплошное болото. Она снова посмотрела в ту сторону, лукаво подмигнула и засмеялась: — Тогда я всецело доверяю это дело тебе. А можешь рассказать мне что-нибудь об этой реке? Я задумался и начал перебирать в голове воспоминания пятилетней давности, когда ещё только познавал эту местность и первое, о чём говорили в этих местах, было иное. С сожалением поглядев, как пачкается белый подол чужой одежды, я кинул сумку на нос лодки и оттолкнув её от берега дальше, забрался и сам, зачерпнув обувью воды. — Наверное, здесь нет ничего примечательного. Вообще, эта река впадает в водохранилище, а там уже вроде хотят строить разные базы отдыха. Здесь по реке есть только пару не очень обычных, на мой взгляд мест — чей-то частный дом с пирсом, где строго запрещено причаливать, просто пирс… Если там выйти, то дальше полоса леса, а за ней поле. Там… Малины вроде много и цветов растёт. Ещё есть необычный изгиб с песчаным бережком, но, как бы красиво это не звучало, на деле там только жуть и болото. Гадость. — А что-нибудь из истории? — она помогла снять вёсла и переложить их на правильный угол и снова посмотрела на меня. — Водохранилище создавали где-то в 1934 году, а во время войны использовали в стратегических целях, — я пожал плечами, устраиваясь поудобнее. — Но это всё о водохранилище, а не о реке. С неё-то что взять — течёт себе и всё. Живности тут много, слухов вычурных не слышал… — Поня-ятно… — она всё крутила головою, пытаясь рассмотреть всё и сразу. Я же аккуратно грёб и порой, нет-нет, но засматривался на её красивые скулы, аккуратный нос, милые светлые глаза, которые постоянно поражали меня своей чуткостью; отблики луны создавали причудливую игру теней на её лице, волосах…***
…Слоняться по извилистой реке было делом пустым, но… Немного занимательным, потому что в какой-то момент она захотела попробовать грести сама, хотя прежде ни разу не пробовала. Я совсем не знаю, сколько времени прошло, прежде чем у неё получилось не посадить лодку на мель. — А где тот пирс, за которым поле с цветами? — Оно было совсем недалеко от того места, где мы в принципе сели в лодку, — а сейчас мы находились у широкого разлива, недалеко от песчаного берега, который был с виду приятным, но очень жутким одновременно. — Мне так интересно там побывать… — Да впрочем это не проблема, — я пожал плечами и запрокинул голову. Ночь пусть и светлая, но звёзды всё равно хорошо виднелись, словно серебряная пыль, небрежно выброшенная на синее полотно. — Луна сегодня красивая, не так ли? — она звонко засмеялась, расправляя свой белый сарафан. Я только закатил глаза, но улыбнулся, закатал рука своей любимой кофейной рубашки (цвет моей одежды сегодня был именно таким), и принялся не спеша возвращаться на обратный курс. — Наверное, если спокойно проплыть… То мы так же спокойно можем высадиться, чем-нибудь перекусить, может, зайти чуть выше, а там уже и закат можно встретить… — Ты имеешь в виду рассвет? — А… Да. Всё-таки я люблю спать и малейшая нехватка так сказывается на моей голове. — О, да не переживай, — она грациозно махнула рукой, продолжая. — У меня тоже такое часто бывает. Кстати, говоря о звёздах… И так болтая, мы качались на маленьких волнушках от ветра и плыли в обратную сторону. Жаль, что эта тишина в скором времени может наполниться звуками от людей, всё же близился рассвет, а значит, могли и приходить рыбаки. Солнце очень медленно поднималось, создавая безумно красивые пейзажи из теней, красок и воды. Позади меня показался заветный пирс, вот только причалить мы к нему бы не смогли. — За это я и люблю это место, — я засмеялся, поняв, что уровень воды слишком низок, чтобы выйти на этот мост. — Та часть, по которой мы проходили в начале на самом деле обычно затоплена, и под водой есть эти зелёные берега. Здесь потому и болотистые места, потому что некоторые берега то уходят под воду, то снова видны. Если река кажется огромной — значит, и сюда можно причалить. — Да ну… — она встала в лодке, которую я уже привязывал к верхнему столбу и вытянула руку. — Смеёшься? На человеческий рост выше вода может подниматься?! Я кивнул. Через время мы сидели на краю этого самого пирса, глядели на красный блин, пили чай (я захватил с собой термос, потому что в подобные поездки он всегда при мне); болтали ни о чём, смеялись, один раз даже пытались спихнуть друг друга в воду.***
Шелковистая юбка цеплялась за каждую травинку, кружева, спадавшие с талии и перчаток, собрали на себя добрую часть встретившегося колючего репейника, но она, казалось, не замечала ничего из этого. Когда она увидела то самое поле, о коем ранее шла речь, то пришла в восторг — это было относительно небольшое пространство, окружённое елками и берёзами, отсюда даже не было видно реку — настолько плотной оказалась стена из растительности. Но цветов здесь действительно было много, и, что было особо мило глазу — в основном красные, голубые, синие и сиреневые. — Тебе нравятся цветы? — Ещё бы, — я присел возле очередного маленького цветочка, ярко выглядывавшего из сплошной зелени вокруг его стебелька. — А этот похож на уменьшенную версию скабиозы. — Хм, даже так? — она приподняла брови, но тут же отвернулась и продолжила идти. — А видел ли ты кольквицию и каприфоль? — Вживую? Нет. Но натыкался на картинки в интернете, пока листал информацию о луговых травах. Не спрашивай, как это получилось — меня вечно уносит куда-то с одной ссылки на другую. Или тебе нравится восточная культура? До этого, признаюсь, я не знал, что она тоже увлекалась травами, поэтому мы с радостью проходили весь путь обратно, а позже и в город, попутно говоря о всякой растительной всячине. А порой, тёмным вечером я с нежностью вспоминаю ту незабываемую ночь, сплошь наполненную образом этой девушки в лунном сиянии и белоснежном одеянии, наполненную тишиной и редким всплеском воды, ярким рассветом и утренней прогулкой. Это было не зря.