Abide for me a thousand years more

При всей своей мудрости и стойкости Цзин Юань не невосприимчив к коррозии времени. Даже самая высокая гора будет стерта в пыль бесконечными приливами и ветрами тысячелетий. Десятилетие за десятилетием, столетие за столетием, годы неумолимо подтачивают прочный фундамент его существа, усталость каждого дня становится еще одним незаметным осколком в его душе, усугубляя бремя печальных воспоминаний. Однако в последнее время его дух укрепляется присутствием того, кого он считал давно потерянным для себя. Он зевает, щелкая челюстью, когда открывает дверь и тащится внутрь, возвращаясь домой после очередного скучного дня в Обители Божественного Предвидения, занимающегося мирскими делами; неблагодарной, но незаменимой работы по улаживанию мелких и крупных неприятностей Лофу. Слабый аромат паутинных лилий и узнаваемая пара кроссовок, аккуратно расставленных в прихожей, поднимают его настроение, смывая усталость, когда он торопливо снимает ботинки и поднимается по лестнице на второй этаж. Дверь в его спальню открыта, из соседней ванной слышен звук льющейся воды. Черный плащ Рена небрежно перекинут через спинку рабочего кресла, его Осколочный Меч прислонен к стене. Последние несколько месяцев Рен заходил почти регулярно, когда у него было время между миссиями, но Цзин Юань иногда все еще ловит себя на мысли, не было ли все это бредовым сном. Он вспоминает тот день, когда Рен снова появился на пороге его дома. ** Через два дня после того, как его ранили в битве с Фантилией, Цзин Юань внезапно просыпается посреди ночи от прикосновения ладони в перчатке к своей щеке и от того, что мягкие волосы щекочут его плечи. Он поднимает тяжелые веки и видит, как Рен отдергивает руку. Выражение лица мужчины бесстрастно, но в его взгляде, когда он смотрит на Цзин Юаня, появляется тупость. —Рен? Моя задача выполнена. Так и есть. И так Рен ушел, больше не оглядываясь назад. То же самое было, когда Цзин Юань освободил его из тюрьмы. Узнавание без малейшего проблеска теплоты. Пребывание в Сяньчжоу не идет Рену на пользу, оно будоражит старые воспоминания, будоражит его мару... будет лучше, если он забудет старые связи. Цзин Юань - рациональный человек, поэтому он это понимает, но все равно это выбивает его из колеи. Но теперь Рен здесь, сидит на его больничной койке в Комиссии по алхимии, его плечи поникли от поражения. —Обязательно, чтобы это был ты? Говорят, что Генералы-арбитры равны с Лордами-Опустошителями, но ты, Божественное Предвидение, не смог придумать лучшего плана? – Тон Рена ровный, безжизненный. —Лорд-Опустошитель с бесконечным источником регенерации из Древа Амброзии - это совершенно другой зверь. Это уже был наилучший сценарий. Знакомая пачка бумаг падает ему на грудь. Его последнюю волю, включая договоренности об амнистии Дань Хэна, которая находилась в верхнем ящике его стола - легко найти, если кто—нибудь посмотрит; но не настолько вопиющую и потенциально травмирующую, как оставить ее на столе, чтобы Яньцин или Цинцзу случайно наткнулись на нее в случае, если он выживет. —Я хорошо осознавал риск, идя на битву, и для тех, кто в моем положении, принято составлять последнюю волю и завещание. Авангард Охоты вряд ли можно назвать безопасной профессией. Ты это знаешь, так что же ты хочешь мне сказать? Рен прижимает подушечки пальцев к бьющейся жилке на горле Цзин Юаня. Грубый, ненадежный метод отличить правду от лжи. —Ты был готов умереть. Но, Цзин Юань, ты хотел "жить”? Использование самого себя в качестве приманки было решением с наибольшей вероятностью успеха. Он не пытался расстаться со своей жизнью; это не в его натуре, но он также не возражал бы, если бы не выжил. Все, что ему нужно было сделать, было сделано; уничтожение Фантилии дало бы достаточно времени следующему поколению Лофу, чтобы вырасти самостоятельно и...в тот день он сам убедился, что Дань Фэна больше нет. Пренебрежение Рена также дало ему однозначный ответ, положив конец последней глупой надежде, которую он питал, несмотря на столетия своего отсутствия. —Я не думал, что тебя это волнует, – говорит он вместо ответа. Почему Рен здесь? Момент слабости? Дискомфорт от того, что пошатнулся бастион стабильности? Рука скользит вверх, чтобы схватить его за челюсть, достаточно сильно, чтобы остался синяк, а затем Цзин Юань целуется, влажно и отчаянно. Губы приоткрываются в шоке, и горячий язык немедленно проникает в рот. Когда они, наконец, расходятся, чтобы подышать свежим воздухом, Рен утыкается лбом ему в плечо, чтобы Цзин Юань не мог видеть его лица. —Что тебе нужно? Остаться. ... Итак, Рен действительно помнит, достаточно, чтобы понять, что его одного было бы достаточно, чтобы привязать Цзин Юаня к этому существованию, оттолкнув спуск в мару. И все же он преследовал другого человека по галактике все эти столетия, ни разу не вернувшись, чтобы увидеть его. Цзин Юань невесело смеется. — Как жестоко с твоей стороны. Значит, ты можешь дать мне ровно столько, чтобы прокормиться? —Скажи мне. Цзин Юань, пожалуйста. То, как голос Рена прерывается на этих словах, заставляет его задуматься. Он легонько дергает Рена за волосы, и мужчина неохотно поднимает голову. —Почему? Кто я тебе такой, что ты спрашиваешь меня об этом? Возможно, это жестоко - так давить на Рена, когда мара вмешивается в его разум и воспоминания не по его вине, но Цзин Юань устал быть вторым лучшим, запоздалой мыслью. Рен говорит медленно, неохотно. — Знание того, что с тобой все в порядке, делает мое существование терпимым. Потерять тебя ... сделало бы жизнь невыносимой. Еще больше. Он говорит то, что хочет услышать Цзин Юань, но по-прежнему настроен скептически. — Как я могу верить твоим словам, когда ты ни разу не пришел повидаться со мной за все эти годы? Рен отводит взгляд. — Я так и сделал, – бормочет он. — Я пришел в себя, когда начал кое-что вспоминать, а ты ... казалось, у тебя все так хорошо, щеки пышут здоровьем, на губах легкая улыбка, более уверенный в себе, чем раньше, золотой и великолепный, и ... устойчивый.. невосприимчивый к разрушительному действию времени. Я не думал, что тебе что-то от меня нужно...Я не могу занять место этого человека. —Ты не единственный, кто изменился; я тоже не тот, ты, должно быть, это видел. – Он проводит большим пальцем по высокой скуле, заправляя прядь волос за ухо Рена. — Рен, я прекрасно могу жить без тебя, это правда. Но хочу ли я этого...ты уже знаешь ответ. Ты спросил, что мне нужно. Мне просто нужно, чтобы ты, Рен, в какой бы форме и с каким бы именем ты был, остался со мной . —... Я не покину охотников Стелларона. —Я бы не просил тебя об этом. Просто заглядывай время от времени, проведи его со мной немного. Поцелуй Рена на вкус как решимость, целеустремленность. —Я буду. ** Цзин Юань разделся до брюк и майки, когда Рен выходит из ванны в облаке пара, вытирая волосы полотенцем, хотя он уже снова полностью одет. Увидев Цзин Юаня, он отбрасывает полотенце в сторону и подходит, чтобы поприветствовать его пылким поцелуем. Рен испытующе кладет руку на затылок Цзин Юаня, и тот дрожит, прислоняясь к нему. —Снова это? – Рена это забавляет, хотя в его голосе слышится сдержанный жар. Они делали это раньше, когда Цзин Юань подчинялся Инсину, но тогда это было нечто большее...легко, игриво и гораздо реже. В эти дни...Для того, кто всегда должен контролировать ситуацию, и чьи обязанности так тяжело на нем лежат, для Цзин Юаня большое облегчение время от времени сбрасывать с себя эту мантию. Отдав себя в руки Рена, он останавливает постоянно работающие вычисления в своем уме, редкая тишина заглушает его мысли. Напротив, в последующие дни он неизменно обнаруживает, что его ум становится острее и яснее. Ему это не нужно, но Рен, похоже, тоже что-то извлекает из этого, возвращая себе часть контроля, украденного у него марой. —Все в порядке. —Как будто я откажусь от шанса увидеть у своих ног уважаемого генерального арбитра Лофу. Твое стоп-слово по-прежнему "бумажная работа”? Рен спрашивает каждый раз, когда они делают это, надеясь, что ответ будет другим. —Это не изменится только потому, что ты продолжаешь спрашивать. Я не могу придумать ничего более несексуального. А ты? Рен фыркает. — Это, безусловно, эффективно для того, чтобы испортить настроение. —Раздевайся. Как только он обнажается, Рен медленно обводит вокруг него круги, как будто осматривает свою собственность. Его взгляд оценивающий, прикосновение собственническое, когда его рука скользит по грудным мышцам Цзин Юаня, а ладони по животу. Лаская плоть его задницы, он надолго сжимает ее, прежде чем вернуться вперед. Рен ритмично поглаживает член, пока Цзин Юань не затвердевает должным образом, а затем двигается дальше без всякого интереса. Поднимая его, чтобы усадить на комод, обхватив рукой за талию, Рен устраивает его конечности так, как ему заблагорассудится. Его дыхание учащается, когда Рен снова надевает кожаные набедренные ремни, достаточно туго, чтобы они натирали его голую кожу, оставляя болезненные следы, которые он будет чувствовать при каждом движении завтра. Он закидывает ногу Цзин Юаня себе на бедро и застегивает кожаный ремень на его правой икре. Удовлетворенный внешним видом Цзин Юаня, Рен щелкает ему пальцами и указывает на пол сбоку от кровати. Ожидая, что ему подчинятся, он без лишних слов уходит, чтобы порыться в своем пальто, в то время как Цзин Юань опускается на колени, как ему было велено. —У тебя завтра выходной, верно? Его пульс учащается в предвкушении; это означает, что Рен намерен основательно разобрать его сегодня вечером и будет здесь завтра утром - он всегда остается на ночь после напряженной игры. —Есть несколько мелких дел, которые я должен уладить в эти выходные, но я могу сделать это на досуге, и они не должны занять много времени. Рен возвращается с двумя коробками в руках. — Хм. У меня кое-что для тебя есть. – Он протягивает маленькую, аккуратно завернутую подарочную коробку Цзин Юаню. — Открой это. Это первый подарок, который он получил от Рена. Сколько времени прошло с тех пор, как он был чем-то так взволнован? Цзин Юань развязывает красную ленту и поднимает крышку. На ложе из красного шелка безобидно лежит черный кожаный ошейник, расшитый изящным узором из алых паучьих лилий. Тяжелая кожа должна быть грубой, но ей каким-то образом удается выглядеть элегантно, прекрасно обработанной в соответствии со спецификациями Рена. Подняв его, он обнаруживает, что ошейник обтянут мягким красным бархатом, а на золотой застежке выгравирован единственный символ: 刃. Вопиющий собственник. Инсин тоже был таким, хотя и не с такой навязчивой интенсивностью. Но они уже не те люди, которыми были раньше. В те времена Цзин Юань воспротивился бы подобным заявлениям, но вид того, как твой возлюбленный десятилетиями гоняется за другим мужчиной по галактике, заставил бы усомниться даже самого уверенного в себе мужчину. Теперь они подходят друг другу так же идеально, как и раньше. Тяжелая рука Рена постоянно подтверждает, что он востребован. —... Если тебе это не понравится, я заберу свои слова обратно. – Рен внимательно следит за его реакцией. Он помнит достаточно, чтобы сомневаться, понравится ли это Цзин Юаню. —Мне нравится, – тихо говорит он. Он кладет ошейник в ладонь Рена. — Ты не мог бы надеть его на меня? Находясь в такой непосредственной близости, он может видеть, как зрачки Рена расширяются по его просьбе. Рен проводит рукой по горлу, прежде чем застегнуть ошейник. Он просовывает под нее два пальца, чтобы проверить посадку — она в самый раз, достаточно плотная и тяжелая, чтобы он чувствовал ее присутствие, не испытывая дискомфорта. Он успокаивает некоторую подсознательную тревогу за его физическое напоминание о том, что он находится в розыске, принадлежащий. Длинные пальцы расчесывают его волосы, проворно развязывая ленту и высвобождая белоснежные локоны, которые каскадом падают ему на спину. Пострадал не только он, Рен, кажется, не может удержаться от того, чтобы дотронуться до воротника, провести большим пальцем по строчке, прижать застежку к коже. Рен приподнимает двумя пальцами подбородок, чтобы изучить выражение его лица. — Еще немного, и ты уже такой? Самодовольные слова никак не рассеивают туман удовлетворенности, застилавший его разум. —Я только начал. На мои колени. – Он тащит Цзин Юаня вверх за воротник. На секунду он задыхается, эротический рывок мгновенно доводит его до полной твердости, когда он забирается на колени Рена. — Раздвинь ноги. Рен впрыскивает холодную смазку прямо в дырочку Цзин Юаня и небрежно раздвигает его пальцами. Он слышит шорох чего-то распаковываемого, а затем при его входе ощущается грубое давление, дразнящее. Он изо всех сил старается не надавить на него, когда Рен неторопливо вводит в него головку дилдо, прежде чем вытащить его обратно. И затем повторяет движения, прижимая его так, что Цзин Юань чувствует, как плотно стенки обхватывают игрушку, а затем сдвинув ее обратно насмешливо, потому что Рен-это ублюдок. Зная, чего хочет мужчина, он заставляет свои мышцы расслабиться от шеи до лодыжек, пока его тело не станет свободным и податливым, чтобы Рен мог делать с ним все, что ему заблагорассудится. Он вознагражден постоянным нажатием игрушки до упора, пока ее основание не достигнет края. Рен включает ее на самую высокую настройку, заставляя бедра Цзин Юаня выгибаться с громким стоном. Она жужжит внутри него, повышая чувствительность внутренних стенок. Рен больше не обращает на это внимания, сковывая запястья Цзин Юаня наручниками за спиной, а затем переворачивает его, чтобы туго завязать ленту для волос Цзин Юаня вокруг основания его члена, не позволяя ему кончить без разрешения Рена. Цзин Юань повинуется легкому прикосновению сзади к ошейнику, поднимаясь с колен. —Следуй. Рен пересекает комнату, берет с бокового столика планшет с данными и поудобнее устраивается в кресле у окна. Цзин Юань идет к нему, двигаясь осторожно, так как каждый шаг возбуждает игрушку внутри него. Рен подпирает щеку кулаком, бессердечно наблюдая за его борьбой. — Кто бы мог подумать, что Божественное Предвидение окажется таким нуждающимся? Я не настолько праздный, чтобы так часто приходить к тебе. – Он убирает подушку за спину и бросает ее на пол. Когда Цзин Юань наконец доходит, он опускается на колени. —Мне нужно просмотреть несколько файлов. Ты согреешь мой член, пока я буду их читать. Это меньшее, что ты можешь сделать, поскольку я почтил тебя своим присутствием. Ну? Он целует колено Рена. — Спасибо, Рен. Можно мне? Рен раздвигает ноги, чтобы Цзин Юань мог придвинуться ближе и прикоснуться губами к выпуклости на его брюках. Больше он ничем не помогает, заставляя Цзин Юаня усердно расстегивать застежки зубами. Когда это занимает слишком много времени, Рен тянет за воротник сзади, сдавливая ему горло. — Хватит валять дурака. Цзин Юань скулит, теперь уже мучительно сильно, игрушка все еще отвлекающе жужжит внутри. Он более усердно приступает к своей задаче и, наконец, умудряется расстегнуть молнию, стаскивая ее вниз. Под ним только обнаженная кожа, поэтому он отводит носом ткань брюк в сторону и полностью погружает член Рена себе в горло. Рен касается большим пальцем уголков его губ, растянутых по всей длине. — Вы так хорошо выглядите с членом во рту, генерал. – Рен подвигается вперед на своем сиденье, отчего его тошнит, но после того, как Цзин Юань приспосабливается, положение его шеи и спины становится легче. Рен гладит его по волосам. — Это нормально? —Ммм. – Он мычит свой ответ, посылая вибрацию по всему члену. Пальцы вцепляются в его волосы, когда Рен шипит: — Ты так хочешь быть дисциплинированным? Если он не может дать словесный ответ, Цзин Юань должен отвечать медленными усиленными миганиями – один раз в знак "да", два раза в знак "нет". Но он жаждет внимания Рена. —С этим придется подождать. Веди себя прилично. Когда Рен обращает свое внимание на панель управления данными, Цзин Юань закрывает глаза и сосредотачивается на своем дыхании, но его тело остается напряженным, пытаясь не ерзать от постоянной вибрации, которая время от времени касается его простаты. Через несколько минут он чувствует, как чья-то рука гладит его по лицу. — Что-то не так? Его глаза распахиваются, глядя на Рена. Что же по его мнению не так? Брюнет хихикает, а затем задумчиво напевает. — Я хотел, чтобы ты расслабился. Давай попробуем кое-что. Он дергает Цзин Юаня вперед за волосы, душит его своим членом и держит, пока тот давится им, пока у него не начинает кружиться голова от недостатка кислорода, а из глаз текут слезы. Когда Рен оттаскивает его, чтобы он мог глотнуть воздуха, прижавшись к его бедру, Цзин Юань становится совершенно бескостным. —Так-то лучше. – Рен наклоняется, обхватывает ладонями его лицо и смахивает слезы поцелуями. Откинувшись назад, он снова насаживает Цзин Юаня на свой член. Теперь он настолько податлив, что наклоняется вперед, вбирая член Рена глубже в свое горло. —Хорошо. Вот так, хорошо? ** Время, кажется, ускользает от него. Глаза закрыты, его разум занят ощущением тяжелого члена Рена на его языке; он остро ощущает, как он наполняет горло, когда сглатывает. Его дыхание глубокое и ровное, неизменное, когда Рен рассеянно играет с контроллером игрушки - просто еще больше ощущений, которые затуманивают его мысли. Рену приходится дважды позвать его по имени, чтобы вывести из оцепенения. Он приоткрывает веки под хищным взглядом Рена. —Черт возьми, ты и так прекрасен. Щеки Цзин Юаня мокры от слез, из уголков рта капает слюна. Он издает унылый звук, когда Рен пытается оттащить его. Рен приподнимает бровь, глядя на него. — Жадный сегодня, не так ли? Ладно, раз уж ты так изголодался по моему члену, продолжай. Получив разрешение, он качает головой, облизывая нижнюю сторону ствола. Он отстраняется, чтобы провести языком по головке, прежде чем опуститься обратно, доя член Рена крепким захватом своего горла, заглатывая его. Рен, как правило, ведет себя тихо во время секса, поэтому каждый тихий стон, который он издает, - это маленькая победа, которая разжигает его собственное возбуждение, влага стекает у него между ног. Багровый взгляд Рена прикован к Цзин Юаню, очарованный видом того, как тот искренне отсасывает ему. —Я близко, – с придыханием предупреждает Рен, а затем кривит губы. — Это то, чего ты хотел, верно? Глотай. Теплая сперма заливает его горло, и он жадно проглатывает ее. У Рена всегда так много, ее везде слишком много, и избыток вытекает из-под его губ. После перерыва ему приходится кашлянуть, чтобы прочистить горло. —Где твои манеры, а? Он моргает, глядя на Рена, мысли вялые. —Цзин Юань, ты со мной? Крепкая хватка на его затылке успокаивает, немного рассеивает туман. —... Спасибо тебе, Рен, – хрипло произносит он. —Достаточно хорошо. – Рен подхватывает его на руки и относит на кровать. Он снова устраивает Цзин Юаня у себя на коленях и одобрительно поглаживает его мускулистые бедра, щекочуще дергая за набедренные ремни. — Я думаю, ты заслужил некоторое наказание. Для тебя должно быть честью, что я сам беру тебя в свои руки, – растягивает слова Рен. —Считай. Это все предупреждение, которое он получает, прежде чем Рен шлепает его по заднице. Внезапная боль заставляет его вскрикнуть. —О-один. Следующий удар его ладони приходится высоко по задней поверхности бедра, достаточно сильный, чтобы сорваться с его губ тихое "Ах!". Непроизвольный толчок его бедер перемещает игрушку внутри него, и он приглушает свой стон простынями. Удары дождем сыплются на его зад, спину и внутреннюю сторону бедер в непредсказуемом ритме, пока его кожа не начинает светиться розовым, а яркая жгучая боль заставляет его скулить и тяжело дышать. Рен намеренно наносит несколько ударов по основанию игрушки, сотрясая ее внутри, и его бедра дергаются вперед, терясь своим болезненно твердым возбужденным членом о подтянутое бедро Рена. Рен поднимает его за набедренную повязку, чтобы он не мог справиться с трением. — Вы такой непослушный сегодня, генерал. Тогда я продолжу, посмотрим, смогу ли я выбить из вас немного уважения. К тому времени, как Рен удовлетворен, задница была ярко красной, пока Цзин Юань был ошеломлен, разрываясь между болью и нестерпимым удовольствием. Его грудь вздымается, голос срывается от судорожных вздохов и криков. Слезы наворачиваются на глаза, когда Рен легонько поглаживает нежную кожу, восхищаясь собственной работой. Когда Цзин Юань молчит слишком долго, он получает резкий щипок за заднюю поверхность бедра - щедрое напоминание. —Ах!...Спасибо тебе за дисциплину, Рен. —Хорошо. Ты молодец, Цзин Юань. – Рен поворачивает его так, что он ложится на спину, грубые простыни касаются его воспаленной кожи. Опустившись на колени между бедер, Рен отстегивает наручники сзади, поднимая их над головой, чтобы удобнее прикрепить к изголовью кровати. Брюнет наклоняется, чтобы поцеловать его, медленно и нежно, проводя большим пальцем по метке. — На сегодня достаточно? Или ты хочешь продолжить? Он утыкается носом в руку Рена, целуя ладонь. — Продолжай. Пожалуйста. Рен одобрительно улыбается ему и, откинувшись назад, проводит пальцем по изгибу возбужденного члена Цзин Юаня. —Если ты будешь молить меня о пощаде, я позволю тебе кончить. Как насчет этого? Цзин Юань по опыту знает, что это не настоящее предложение - это просто Рен ведет себя как придурок. Если он уступит, Рен откажет ему в том, чего он действительно хочет. —Я буду ждать, Рен. —Такое терпение. Тогда что я могу для вас сделать, генерал? – Слова произносятся насмешливо, пока Рен играет с игрушкой, отводит ее назад, а затем снова вводит неглубокими толчками, которые никак не утоляют его потребность. —Пожалуйста, трахни меня, Рен. Рен, должно быть, сегодня настроен благожелательно, потому что он не заставляет Цзин Юаня просить больше, чем это, выключая игрушку и вынимая ее изнутри. Он закидывает ноги Цзин Юаня себе на бедра и выпрямляется, погружаясь в него одним медленным, но настойчивым толчком. Рен больше игрушки, толстый и тяжелый, когда он широко прижимает его к себе, а Цзин Юань выгибает спину, чтобы принять его глубже, его внутренние стенки трепещут вокруг горячей длины. Даже если Рен будет милостив, он все равно не пощадит, поэтому устанавливает томный, мучительном темпе. Каждый толчок отдается болью в заднице и бедрах Цзин Юаня, и его бессмысленные стоны эхом разносятся по комнате. Связанный член Цзин Юаня настолько распух от желания, что почти онемел, его почти невозможно игнорировать. Именно тогда Рен решает погладить его возбужденный орган, медленно сжимая его, скользя вверх и вниз, пока он трахает его, ощущение настолько ошеломляющее на его чувствительном члене, что переходит в боль. Он корчится на простынях, бесполезно дергая за ремни, а на ресницах у него блестят слезы. —Рен! Пожалуйста— Рен не замедляет жадного взгляда, окидывая его фигуру. —Ты так чертовски великолепен, умоляющий на моем члене. И ты весь мой. Скажи это. Скажи мне, кому ты принадлежишь. Рен все еще мучительно проводит рукой по члену Цзин Юаня. —Ах! Я твой! Рен, я твой! Пожалуйста! Услышав его признание, Рен, наконец, достигает конца, предоставляя ему отсрочку. Цзин Юань обхватывает ногами талию Рена, дергает его вперед и говорит так же яростно: — И ты тоже мой. Рен замирает. Тихо смеясь, он наклоняется, чтобы нежно поцеловать Цзин Юаня, касаясь пальцами его подбородка. —Так и есть. Я всегда был твоим, Цзин Юань. Хищный огонек появляется в его багровых глазах, когда он рычит на него: — И я собираюсь уничтожить тебя. Рен выполняет свое обещание, трахая его всю ночь. Он не позволяет Цзин Юаню кончить, пока тот полностью не расслабляется от подчинения, рыдая на простынях, пока в его голове не осталось ни единой мысли. *** Это не значит, что они занимаются отвратительным, неуважительным сексом каждый раз, когда Рен навещает их. Охотники за Стелларонами очень активны в миссиях по всей галактике; так часто Рен может зайти только выпить чашечку чая или поиграть в шахматы, прежде чем ему придется уйти. Когда у него появляется время остаться подольше, Рен по-прежнему предпочитает иметь предлог для секса. Но в последнее время Цзин Юань удалось уговорить Рена посидеть во внутреннем дворике, чтобы вместе выпить чаю с пирожными, покормить зябликов или даже время от времени поругаться. Единственное занятие, которое не требует уговоров, - это совместная медитация, поскольку Рен поддерживает все, что может эффективно отсрочить неизбежность мары Цзин Юаня. Кафка поначалу была настроена мягко, в то время как Элио неоднозначно относится к визитам. Она разделяет обеспокоенность блондина по поводу того, что частые посещения Сяньчжоу и, в частности, встречи с Цзин Юанем ухудшат самочувствие Рена, но постепенно становится очевидным, что эти визиты имеют противоположный эффект. Мара Рена стала более стабильной с некоторыми небольшими улучшениями. Каким-то образом Цзин Юань оказывается тайно подружившимся с другим Охотником на Стелларонов, обменивая присланные по смс фотографии своих вьюрков и других мелких животных на откровенные снимки Рена. ** Когда он просыпается, он один в постели видит знакомое пальто, накинутое на него, которое является молчаливой гарантией того, что Рен все еще рядом. Он прижимает его к груди, зарываясь носом в тяжелый материал, чтобы вдохнуть аромат паучьих лилий и сандалового дерева. Сев и потянувшись, он обнаруживает, что у него очень болит тело; Рен любит оставлять следы, на заживление которых даже уроженцу Сяньчжоу требуется некоторое время, а Цзин Юань любит, когда ему напоминают о его визитах, пока он в отъезде. Его искупали, единственная вещь которая была на теле - ошейник на шее. Просовывая пальцы под кожу, он обнаруживает, что там даже не было никаких потертостей. Естественно, именно этот момент выбирает Рен, чтобы войти, держа в руках поднос с завтраком. Его взгляд темнеет, когда он замечает, как Цзин Юань теребит свой воротник, откинувшись на подушки совершенно голым. —Оно идеально сидит. Достаточно удобное, чтобы я мог носить его весь день под одеждой, – с намеком говорит он со знойной улыбкой. —Цзин Юань, - предупреждающе рычит Рен. Он аккуратно отставляет поднос в сторону, прежде чем схватить Цзин Юаня за воротник и туго натянуть его на горло. Другой рукой он сжимает ушибленное бедро Цзин Юаня, вызывая болезненный вскрик. —Тебе еще не надоело? – Спрашивает Рен, низко и опасно. —Просто делаю замечание. – Он усмехается раздраженному фырканью Рена. Цзин Юань обнимает Рена за шею, притягивая его к себе, чтобы получить утренний поцелуй. Рен отвечает на поцелуй, агрессивно и требовательно, язык вторгается в его рот, заявляя о своих правах. —Что у нас на завтрак? На завтрак было доухуа (пудинг с тофу) и яйцо, приготовленное на пару, с фруктовым ассорти. Просто, но вкусно. Во время еды Рен наваливается на спину Цзин Юаня, обнимает его за талию, закидывает подбородок на плечо и с ворчанием принимает кусочки фруктов, которыми Цзин Юань кормит его. То, как Рен прижимается носом и ртом к воротнику, как губы касаются кожи, заставляет Цзин Юаня вздрогнуть, и он решает, что за все вчерашние поддразнивания следует отомстить. —Тебе нужно уйти после завтрака, верно? Тогда я тоже пойду в офис. Проводишь меня? —Конечно. После того, как Рен убирает посуду, он возвращается и садится на кровать, беззастенчиво наблюдая, как одевается Цзин Юань. Он раздумывает, не снять ли набедренные ремни; кожа там натерта от вчерашнего насилия - он определенно будет чувствовать это еще несколько дней, но, видя пристальное внимание Рена, пристегивает их. Роясь в своих ящиках, он выбирает рубашку, которая отличается от обычной. Блондин поворачивается лицом к Рену, когда натягивает тунику, кожаный воротник все еще на месте, когда он застегивает рубашку с высоким воротом поверх нее, ухмыляясь ошеломленному выражению лица Рена. В мгновение ока Рен оказывается на другом конце комнаты, прижимает Цзин Юаня к стене и сливает их губы в пожирающем поцелуе. —Пошел ты, Цзин Юань. У меня есть миссия. Рен крепко прижимается к его бедру и выглядит убийственно. Охотники за Стеллароном забирают его через десять минут и отправляются прямиком к месту назначения; времени на быстрый секс у них нет. —В следующий раз ты заплатишь за это, – рычит на него Рен. —Тогда я буду с нетерпением ждать этого, – нахально отвечает он. В такие дни Цзин Юань мог бы остаться ради него еще на тысячу лет.