Ангус

Он пришёл. Я открываю дверь. Пшеничные волосы чуть касаются верха арки при входе, а выпрямившись, он заполняет всё пространство маленького коридора. В его руках несколько белых роз в бумажном оформлении. На фоне статного образа высокий букет выглядит одновременно комично и изящно, и я поскорее отношу цветы на кухню, чтобы гротеск не отвлекал от главного. Он снимает пальто. Под лёгкой рубашкой отчётливо видны очертания мускулов. Я наслаждаюсь видом его отточенных движений и внушительными перекатываниями мышц, пока он убирает одежду в шкаф, ставит ботинки ближе друг к другу, подходит ближе ко мне и улыбается. Мы до сих пор не сказали друг другу ни слова. Между тем воздух будто искрится — наше обоюдное влечение не удаётся скрыть даже в вечерней полутьме. Встаю на носочки и целую его в скулу. Его не нужно просить дважды. Быстрым движением он подхватывает меня за талию, я обвиваю ногами плотные бёдра. Словно вовсе не чувствуя на себе моего веса, он проходит в комнату, пока я покрываю нежными поцелуями его шею со всех сторон. Мы делали это уже много раз. Я точно знаю, что будет дальше. Он не сторонник долгих прелюдий, да мне они и не нужны — ощущая его желание, моё тело сразу поддаётся: мелкая дрожь разбирает каждую клеточку, низ живота пульсирует, а в поцелуе глушится мой жадный нетерпеливый стон. Он и сам не привык быть тихим: мой голос сталкивается с его, губы размыкаются, объятия тоже. Мы уже лежим на кровати: он на спине, я на его груди. Срываю с себя футболку, распахиваю его рубашку — пара пуговиц падает на пол. Потом пришью, а сейчас лишь наслаждаюсь аккомпанементом прерывистого дыхания, трения ткани и стучащих о дерево паркета пластиковых кружков. Его ладонь скользит вниз. Добирается до взмокшего белья и сжимает меня так, что глаза закатываются сами. Я не сдерживаюсь в возгласах блаженства, и ими же требую большего. Ткань его трусов натянута, он весь горит вожделением. Мне становится жарко, когда я оголяю его полностью. Но он не даётся сразу, убирая мои руки, ведь его главное желание — мой яркий и незабываемый финал. Приподнимает мои бёдра, на которых при желании можно пожарить стейк, и тянет в сторону своего лица. Влажные кружева рвутся, и потаённые уголки моего тела сдаются ему без остатка. Я пристраиваюсь так, чтобы он мог дышать, а мои половые губы касались его рта. Его язык нежно касается центра женского удовольствия. Моё дыхание сбивается, и я хватаюсь руками за спинку кровати в попытке удержаться в столь приятном положении. Кажется, что увлажнить меня ещё больше невозможно — но его язык делает это, трогая меня везде, чуть-чуть не заходя вовнутрь. В какой-то момент сосредотачивает напор в одном месте, двигаясь из стороны в сторону, и я вовсе теряю над собой власть. Движения становятся чаще, мои стоны — глубже. Я напрягаюсь и обмякаю, мне сложно фиксировать себя. Он держит меня на пике, не давая разразиться фейерверком наслаждения — знает, что я люблю это ощущение больше всего на свете. Но держаться в нём долго я не могу, и в какой-то момент он хватает меня крепче, твёрдо прижимает к себе, его язык пляшет так, что невозможно предсказать следующее движение... Отчаянная хватка руками. Мои попытки усидеть на месте. Утробный протяжный крик, невидящие глаза... Моментально мне становится легче. Тело подрагивает, долго переживая приступ лучшего ощущения, что дано природой. Мой кавалер не теряет времени: пока я прихожу в себя, он скидывает меня на простынь, переворачивается, нависает надо мной и, ловя последние спазмы моего оргазма, нежно, но настойчиво заводит член в мою глубину. Теперь его очередь протяжно стонать от долгожданного воссоединения. Моя излившаяся влажность даёт ему пойти ва-банк. Пока я прихожу в себя, он ловко переворачивает моё дрожащее тело, не расцепляя нашей связи, и входит всё глубже с более удобного угла. Мы как два одиноких животных, встретивших друг друга в брачный период, истосковавшихся по сородичам. Он входит в меня сзади, сначала хватая за волосы, а в итоге сцепляя пальцы на тонкой шее. Мои слюни капают прямо на постель, и он умело этим пользуется — смазав ими свободную ладонь, он шлёпает меня по расслабленным мышцам. В момент, когда моё сознание начинает пробиваться сквозь обволакивающую похоть, он наклоняется, прижимаясь ко мне всем торсом. Его прерывистое дыхание взбивает пряди моих волос. Он тянет их на себя, прогибая меня всё больше, из его губ вырывается низкий утробный стон, и под этот рычащий звук я снова теряю себя в контрасте обжигающей телесности и прохладе тканей... Крепость кофе после гормональной бури кажется ничтожной. Пить его перед сном можно только с моим мускулистым любовником — нашу усталость не возьмёт никакой кофеин. Мой Ангус с греческим профилем, выделяющимся в свете ночных огней, наверняка не останется на ночь. Он редко оказывает мне эту честь. Мы не говорим и почти ничего не знаем друг о друге — хотя это только иллюзия. Мы знаем самые сокровенные тайны друг друга и такие уголки тел и сознаний, которые вряд ли когда-нибудь окажутся обнажены для других. И только это имеет значение, когда он входит в мой дом, чтобы дать и взять то, что нам обоим так необходимо.