О демоне и бессмертном мастере

Тяньлан-цзюнь знает такие места: тонкая грань, между материей; не просто Царствами, а мирами. Он встречает белый меч, удар сильный и безжалостный, ровно целящийся в его шею; его пальцы сжимают металл, пропитанный человеческой ци, ледяной и чистой; человек перед ним обманчиво молод: телом, ядром внутри, возрастом, но он знает эти глаза. Они не могут быть у молодого человека, культиватор он или нет. — День добрый, — улыбается Тяньлан-цзюнь молодому мужчине с красивым лицом, искажённым яростью и ненавистью; ох, с ним флиртуют по всем правилам демонов с порога; будь на его месте кто угодно другой, уже был бы смущён. — Кто ты? — рычит человек; это глубокий голос, суровый и властный, такой, какой бывает у правителя, у генерала; глаза человека горят от розового до красного, это завораживает даже такого повидавшего многие расы демона, как он. Однако, несмотря на вопрос, мужчина не даёт ему ответить, он невысокого роста, но юркий и быстрый, он разворачивается, стремительно и резко, и иллюзия светло-красных лепестков следует за его клинком; лепестки заточены, они готовы и могут убивать; конечно, его тело превосходит любую иллюзию, даже реальные атаки — этого недостаточного, чтобы убить его или по-настоящему ранить. Порезы заживают на его теле с привычной быстротой, и кровь сворачивается обратно, зловеще и неестественно для любого человека — кроме мужчины перед ним. Более того, человек кажется недовольным собой. Воистину, ему ещё потребуется дополнительные сто лет, чтобы понять людей. — Позвольте, — снова улыбается он, считая это встречу уникальной, глаза человека сосредоточены на нём и ни на ком или ни на чём больше; он польщён; — Император Царства Демонов, Тяньлан-цзюнь, — представляется он, не кланяясь, потому что, конечно, мужчина попытается отрубить ему голову; чужая жажда крови настолько удушающая, что его собственная кровь взвинчена. Мужчина перед ним величественен и красив, как боги войны из стихов людей; это человек сражения; это тот, кто терял и кто не даст отобрать у себя всё. Тяньлан-цзюнь не может оторвать глаз. — Чхон Мён, — даёт ему имя человек, быть может фальшивое, но интуиция подсказывает, что это настоящее; без титула, что должен быть у человека, перед которым расступаются миры; без имени, которое ему дали другие, потому что не может существовать мир, где перед таким человек не склонятся тысячи душ. — Ты — Небесный Демон, — произносит мужчина, будто выплёвывает; это не вопрос, это факт, который злит человека столь сильно, что он сжимает свой изящный меч крепче. Тяньлан-цзюнь чувствует себя слишком возбуждённым от этой неожиданной встречи. — Верно, — кивает он, и его собственные глаза горят, а демоническая ци расползается вокруг, что любой другой бы, кто не был бы его сестрой или племянником, задохнулся. — У вас есть какие-то проблемы с этим, бессмертный мастер? — спрашивает он, нарываясь на драку, которую так жаждет всем своим существом. Человек, Чхон Мён, не разочаровывает его, усмехаясь так ужасающе, что вздрогнули бы мёртвые, поднимая меч в его сторону, и нападая.

Искусен в каждом движении, прекрасен в каждом вдохе.