Припадок

Дверь за спиной мироходца захлопнулась с характерным звуком, а сам контрабандист медленно сполз по ней вниз. Дыхание Лололошки начало становится тяжелее с каждой секундой, появлялись хрипы, грудную клетку рвало, на глазах наворачивались слёзы. Хотелось завыть, закричать, забится, разбить что нибудь. Он взял в руку первую попавшуюся вещь и со всей силы кинул её в противоположную стену, разбивая её в дребезги. Это оказалась кровь ноктира, но сейчас потеря кокого то излишне ценного бутылька – последнее, что его волновало. Слегка дрожащими руками парень нажал на точку телепортации возле портала в Эрессию, и буквально ввалился в него, стоило сделать пару шагов. На поляне Эресси было как обычно пусто, если не считать нескольких звуков да пчёл. Невозможный мироходец поднялся и на пошатываясь направился к дому, с трудом взобравшись по ступенькам. Тело с глухим звуком упало на деревянный пол. К горлу уже подступала тошнота, а от кашля на полу теперь словно красные пионы расцвели алые пятна крови. Руки и ноги уже не держали, голова раскалывалась на сотни мелких осколков, затуманивая разум болью и не давая думать рационально. В последнее время всё стало только хуже. Изначально это были просто галлюцинации, потом начался кашель, что он упорно скрывал от своих товарищей. А потом всё становилось только серьёзнее, у него начала очень сильно болеть голова, в глазах плыло, руки и ноги немели. Следующим этапом стала кровь, что приходилось отплёвывать, или откашливать. Последним этапом стало то, что никогда бы не пожелал ни один мироходец. В груди начиналось сильно жжение, адская боль, словно тебе распороли грудь и пытаются голыми руками вытащить оттуда сердце, перерезая и разламывая тем самым всё тело. Лололошка свернулся в клубок, изо всех небольших сил сжав слабые руки на груди, чуть ли не рвя свою любимую толстовку. Очки упали, но это не возымело никакого эффекта. На лице была гримаса нестерпимой боли, но шатен крепко стиснул зубы, стараясь не издавать ни звука. Можно было чётко увидеть пот, что крупными каплями стекал с висков и оставался в помятой толстовке. Чувство словно ты задыхаешься, тебе вырывают сердце, попутно кроша твои конечности, твой разум затуманен. Одиночество и беспомощность. Боль и желание чтобы это всё поскорее закончилось. Однако никто не придёт. Фран слишком занят на посту гаранта и совершенно точно не будет искать его в ближайшее время, не до него просто, Ашра же налаживает отношения со своей матерью и занимается лагерем для мироходцев и дасков. Никто из них не заметил ни черезчур частых прикрываний рта рукой, ни помутнения нет глаз, ни еле заметных, так и не оттеревшихся от пола кровавых пятен в его комнате. Может просто не заметили. А может и не захотели замечать. Как только первая волна прошла, Лололошка смог слегка расслабиться. Глаза сами собой закрылись, погружая его в очередной неспокойный и болезненный, но такой сейчас необходимый сон. Именно из-за этого он не знал что один парень в панике бросился к нему, как только оказался на пороге его дома, увидев его состояние, оставив свои очки лежать на полу вместе с очками Лололошки. Что он перетащил его на кровать, а потом до самого вечера искал в замке самые различные книги по медицине, таскал их в дом и к кровати Ло, а после всю ночь сидел и читал под светом настольной свечки, поглядывая за нестабильным состоянием юноши. В приступах кашля он мазал ему на горло сделанную им собственноручно мазь с помощью книг из собранных неподалёку целебных трав. Седрик боялся оставить его одного даже на пару секунд. Словно если это когда нибудь произойдёт, то парень исчезнет, раствориться словно его никогда и не было. Сероволосый отмыл пол от уже подсохших пятен крови, собрал все целебные растения, что могли расти в шаговой доступности, перечитал все книги по медицине и травам, которые смог найти. Но даже спустя два дня, Лололошка так и не проснулся. Чуть успокоившаяся паника накрыла Седрика с головой, заставляя его каждые несколько часов с содроганием сердца проверять его пульс, чтобы убедиться. Убедиться что он жив, что с ним всё будет хорошо. Что он проснётся, обязательно проснётся. Что его дорогой друг будет в порядке. Теперь объектом его чтения стали книги о различных заболеваниях, несколько из них были принесены Ашрой и Франтом из других миров, но лишь единицы из них были на понятном ему языке. Со временем улучшения всё таки были. Незначительные, но Седрик, следящий за своим пациентом как за зеницей ока, не мог их не заметить. Он в жизни никогда никого не лечил, и сам практически не болел, разве что в далёком детстве. Но это не помешало ему делать всё возможное, чтобы облегчить состояние парня. Из книг он узнал что если человек находится в таком состоянии, вроде постоянного сна, то обязательно нужно кормить и поить его. Учёный готовил жидкую кашу, которую буквально приходилось вливать в рот пациенту, а также промакивал тряпочку тёплой водой и смачивал ей губы. В книгах про болезни он так ничего и не нашёл, хотя были парочка похожих симптомов, но не зная полной картины нельзя было сказать точно. Однако всё таки можно было вынуть оттуда несколько фактов. Например, такие болезни не наступают внезапно. Это накопительный эффект, провоцирующий ухудшения состояния в день изо дня. Именно поэтому Седрик не мог не подумать: а как же Фран и Ашра? Почему они не помогли Лололошке? Почему не попробовали вылечить или дать хоть какие-то инструкции? Или хотя бы не привели к нему за помощью, которая однозначно требовалась? Ответ был простой, но чертовски отвратительный. Не знали. Не заметили. Забыли. Седрик был полностью уверен что если спросит у них, подобные ответы он и получит. На четвёртый день "комы" Лололошки учёный сел возле его кровати и сложил руки в молитве. Как учёный, он не верил в богов, но в мироходцев он ведь тоже до этого не верил. Так что если эти боги существуют и могут помочь его другу, то он не прочь помолиться , и даже не один раз. Так он и заснул на своих руках, наполовину облокотившись на кровать. И первое, что сероволосый увидел когда проснулся, были чёрные глаза друга. Друга, что наконец то пришёл в себя после такого долгого сна. Седрик был в не себя от счастья. Он носился по дому в поисках заранее приготовленной каши, которой он тоже только и питался последние пять дней, под взглядом обеспокоенных и удивлённо-недоумённых чёрных глаз. В руки Ло было всунута тарелка с жидкой кашей, которую он принялся сразу же есть, поглядывая на своего друга. Тот немного похудел, под глазами были мешки, в сам он зевал через каждые пол минуты, но не сводил с него глаз. Когда еда была съедена а тарелка помыта, парни сидели друг рядом с другом, просто смотря в глаза. Один боялся заговорить, показаться ещё более слабым, чем уже показал, хотя куда больше, а второй просто не мог поверить что это действительно реальность. Его друг. Живой. Дышит. Слышит. Смотрит на него. Он боялся что всё это лишь сон, иллюзия что пропадёт, стоит ему лишь сделать что-то не так. Он не хотел исчезновения этой иллюзии. Но наконец мироходец всё таки подал голос первым. — Седрик, я.... Однако он замолчал, когда две руки аккуратно обняли его, словно он был настолько хрупким что его тело сломается, стоит сдавить чуть больше, а его тело притянули к тёплой груди парня, лицо которого упёрлось ему в плечо. — Лололошка.... — слабый голос Седрика заставил шатена вздрогнуть, но потом полностью обмякнуть в руках говорящего — я.... Я так скучал..... Так волновался..... Так боялся..... Я...... Я рад, что ты проснулся, правда...... Его высохшая с того дня кофта начала вновь промокать, а дрожащие руки Лололошки опустились ему на спину, поглаживая. — Спасибо, Седрик — впервые в жизни ему тоже захотелось разрыдаться, но он позволил себе лишь пару слезинок и лёгкую, но мягкую улыбку — для меня это очень много значит. Правда, спасибо. До самого вечера они просидели так, о чём то тихо переговариваясь и просто наслаждаясь теплом друг друга. Теплом, что они так давно желали почувствовать.