Понятия не имел, что…

Вернувшись домой, Глеб сразу предупредил бабулю, что теперь с ними будут жить две девушки. Марфа Никитична только, улыбнувшись, кивнула и продолжила смотреть любимый сериал — своему единственному внуку она доверяет, как себе; и знает, что Глебушка не позволит никому её обижать, а остальное её мало интересовало. Она знает, что он совсем недавно развелся, чему была совершенно не удивленна: последние полгода он ночевал у неё чуть ли не через день — не пришлась ему его жена по душе, хоть и дружил с нею долго. Марфа знакома с Кристиной и та ей совершенно не понравилась, а потому Глебушка не приводил её больше. Всю вторую половину дня Глеб метался по квартире, подготавливая для девчонок комнату. В зале у него обитает бабушка, поэтому на него он не посягал, хотя девушкам несомненно там было бы лучше. Есть еще две комнаты: некогда бывшая детская — его комната еще с младенчества; и еще одна — комната его матери. Глеб не стал созваниваться с мамой — та не приезжала в Россию уже года три, и соответственно её комнатой давно никто не пользовался. Родители сто раз звали его к себе, и он даже как-то ездил, но только за тем, чтоб мама с папой подписали некоторые документы. Словом, всё, чем родители когда-то владели, стало принадлежать ему, и он имеет полное право распоряжаться не только родительским домом, но и квартирой, в которой живут они с бабушкой, тоже — бабуля давно оформила её на него. И по идее, будь меркантильным и черствым человеком, Глеб мог давно сплавить бабушку в дом престарелых и жить в свое удовольствие, а не оплачивать её не такие уж и малые расходы и не тратить свое время на то, чтоб время от времени катать бабулю по поликлиникам. Может, кто-то и воротил нос от стариков, но ему всегда было в радость с ними общаться. Сидя в очередях, он не всегда слушал причитания о плохом самочувствии и равнодушном отношении. Иногда попадались очень интересные бабульки, которые рассказывали потрясающие истории о жизни и о любви… Так уж вышло, что Глеб собственного деда — ни одного из — ни разу в глаза не видел, поэтому с удовольствием слушал, как чужие делились с ним опытом. Он многое знал благодаря своему умению слушать, а умение вовремя вставить свои пять копеек, позволяло ему узнать то, что он с легкостью мог применить и применял на практике… Глеб полностью освободил от тряпок два шкафа и комод, убрал личные вещи и прочий хлам, а еще решил, что неплохо было бы замутить с девчонками генеральную уборку во всей квартире. Было не по себе от того, что придется делить внимание Анны с Любой, но если тут не будет Любы, то и Ани ему не увидеть, так что он очень старался свыкнуться с тем, что девушки всегда будут вместе. Хоть и не собирался влезать между ними раньше времени, но и свои позиции сдавать не собирался тоже: как общался, так и будет. Свой интерес к Анне Глеб ни от кого не скрывал и даже не планировал — не в его правилах действовать за чужой спиной. Тем более, если он всё правильно понял, никакой любви между девчатами нет: они просто чересчур близкие подруги. Судя по их общению и прикосновениям у них очень доверительные отношения, и вполне возможно… Хотя не так, Глеб уверен на сто процентов, что сексом друг с другом девушки занимаются тоже. Неприятно, конечно, осознавать нечто подобное, но-о… учитывая пережитое Аней, тут он скорее благодарен Любе, нежели что-то другое: не придется раскрепощать Анну, однако… ему необходимо оказаться лучше Любы, а это значит, что парочку вечеров придется посидеть в интернете. После того, как более менее привел комнату в порядок, Глеб написал Ане смс: «Собрались?» — и пошел на балкон. Сев на стул, закурил. Немного лихорадило: черт его знает, что она ему ответит, а вдруг вообще ответа не последует? Он зажмурился и, глубоко затянувшись, подавился дымом и закашлялся так, что аж слезы выступили… от усердия. Затушив в пепельнице сигарету, он вернулся к себе в комнату. Упав на кровать, зарылся лицом в подушку: ну вот какого она кота за яйца тянет? Ответила бы и дело с концом! Какого черта он должен тут переживать, как девка на выданье? — А-а-а-а! — не выдержав, он лег на бок и, достав мобилу, набрал Аню. Та долго не брала трубку, и даже звонок скинулся. Сжав мобильный, чуть не швырнул его куда подальше с глаз долой, как телефон сам зазвонил, и Глеб его чуть не уронил от неожиданности. Нажав на кнопку, услышал прерывистое: — Да, Глеб. Он стиснул трубку, душа раздражение — чем они там занимались?! — и пробурчал: — Вы собрались? — Да-да, собрались, конечно, — пробормотала, тяжело дыша. — Ты-ы… — зажмурился и выпалил: — бежала что ли? — Ну да. Я на улице была, а телефон на тумбочке забыла, — она кашлянула. — Тогда выносите всё легкое к калитке. Я до Андрея только дойду. Минут через десять подъедем. Поднявшись, он мотнул головой, прогоняя прочь все ненужные и не очень-то хорошие мысли, и пошел на улицу. Как бы сначала хотел такси заказать, да по дороге встретил соседа, с которым и договорился на вечер девчонкам помочь. Андрей года три назад приобрел в кредит газель «Фермер» со сдвоенной кабиной, и Глеб стал частенько подкидывать тому калым, так что они были хорошими друзьями не только по жизни. Можно было бы конечно Андрея с Любой свести, но тот уже жил с женщиной, правда в гражданском браке, но у них рос общий сын Димка, да и Андрей не смотрел ни на кого, кроме своей пампушки; Наташка была изумительной женщиной: дородной, с пышными формами, и далеко не тихоней — несмотря на свои «немного за двадцать пять» Ната каждое лето с Андреем по клубам шастала и отжигала на танцполе так, что дай бог каждому. * Пока девчата обустраивались, Глеб их совсем не трогал, но где-то часа через полтора встал в дверном проеме и, не сводя своих голубых глаз с Ани, пригласил их на кухню чай попить, да передохнуть. Не до конца понял, что происходит: Аня сразу отказалась, а Люба наоборот — всё отложила и, мило улыбаясь, приняла его приглашение. А когда он с Любой ушел на кухню и уже чай по чашкам разлил, к ним пришла хмурая Анна. Она, стоя в дверях, всё сверлила глазами затылок Любы, но молчала. Глеб усадил Аню за стол почти силой, а потом принес себе стул из зала. Сидели молча, Аня всё хмурилась, а Люба стреляла глазками и улыбалась — Глеб не выдержал: ушел к себе в комнату и, не сдержав раздражения, со всей силы хлопнул дверью. Потом прислонился к ней и сполз на пол, закидывая голову. Ну вот как бы добился того, чего хотел, а на душе радости-то нет. Аня с Любы глаз не сводила за столом — сильно смахивала на ревнивого парня, который боится, что его девушка рога ему наставит. Взбесило невероятно… *** Пока Лена приводила дом в порядок — сметала паутину и остальной мусор на кухню — Олег разбирал на улице старый диван, который стоял за домом. Перетащив все части в зал, он быстро собрал диван обратно; затем занялся мусором — Лена хотела помыть пол. Он было возмутился — зачем? — всё равно кругом грязь, но потом подумал, что она не просто так старается; наверняка, ей хочется, чтобы в их доме было уютно и чисто, а потому просто сгреб весь сор в мешки, которые нашел валяющимися на полу в сарае, и унес их, только уже полные, назад под крышу. А пока Лена мыла пол, отлучился в близлежащий магазин, до которого идти минут двадцать. Конечно, мог и киоск сбегать, но нужна была плитка; хотя бы одна кастрюля и, естественно, сковорода; ну и чашки, ложки, и стаканы тоже — своего у них ведь и нет ничего. Притащив домой два больших пакета и коробку с новенькой плиткой, Олег снова ушел. Лена не стала ни о чем замарачиваться, а принялась разбирать покупки. Выкладывая продукты и кухонную утварь на подоконник, который буквально недавно отмыла, она никак не могла унять улыбки, представляя, как Олег всё это выбирал — ему, наверняка, было не по себе и он боялся купить что-нибудь не то. Лена не стала ни к чему придираться и в целом была довольна: жених даже чайник купил, вот только про сам чай забыл. * Она только-только выключила плиту, которую установила на подоконнике, как вернулся Олег с какими-то плоскими коробками. Зайдя в дом, он выудил два складных стула и стол. — Ну вот. Спать нам есть где, кушать тоже есть что — жить можно! — широко улыбнулся, лукаво глядя Лене в глаза. Она смутилась и принялась раскладывать по чашкам простую гречневую кашу, а он, подойдя к ней, обнял за талию и негромко поинтересовался: — У нас сало еще осталось? — В сумке зеленой, в самом низу, — прошептала, пытаясь скрыть собственные чувства. Столько мечтала о таком вот тихом счастье; о том, чтобы он обнимал её за талию или просто сидел рядом, а еще лучше помогал, когда она хлопочет по кухне, а не где-то с друзьями на улице тусовался, пока она одна старается… для него ведь старается… для них. Олег ушел в зал, и Елена, закусив губу, принялась вытирать руками мокрые от слез глаза, пока тот не видит, что она ревет, как сентиментальная дура. Да вот только, вернувшись на кухню с куском сала в руках, тот не повелся на её улыбку, потому что по покрасневшим глазам сразу понял, что Лена плакала. Вздохнув, он взял нож и, порезав сало, убрал оставшуюся половину в пакет с продуктами, что лежал на полу, а потом сел за стол напротив невесты. — Лен, ты устала? — Неочень, а что? — растерянно полюбопытствовала она, поднимая на него глаза. — Я у местной молодежи узнал, что тут речка недалеко, — он облизнул губы и, переведя с неё взгляд, размешивая в чашке гречку, негромко предложил: — Может, прогуляемся после ужина? — Комары, — поморщилась было Елена, но увидев, как Олег, нахмурившись, поджал губы, прошептала: — Хорошо, давай прогуляемся. Окинув её взглядом, он улыбнулся: — Спрей от комаров я тоже купил, просто из кармана не вытащил, — отправил в рот ложку с гречкой и замычал, жмурясь: — Вкусно. — Дурак, — смутившись, чуть ли не буквально уткнулась в чашку; всегда знала, что жениху нравится её готовка, но тот никогда не хвалил её так искренно и просто, как сейчас. После ужина Лена начала мыть посуду; Олег убрал стол и стулья, потом ушел в зал. Марина всучила ему, когда он заходил на днях за остатками вещей, комплект постельного белья и тонкое одеяло из верблюжьей шерсти. Как ни жалко было стелить на старенький выцветший диван совсем новенькую простынь, а он всё же застелил. Потом пришла невеста, и они вместе надели на одеяло пододеяльник, вот только подушек у них нет. Но Лену это обстоятельство как-то не особо волновало, потому что спала она в последнее время у Олега на плече, а не на подушке. И только после того, как всё заранее приготовили ко сну, они пошли гулять. *** Глеб не мог уснуть всю ночь: то пойдет покурит на балкон, то сядет в зале телевизор посмотреть, то на кухне чайник поставит. И каждый раз проходя мимо закрытой комнаты, он притормаживал и прислушивался, но за дверью стояла тишина, а он не мог унять разбушевавшуюся ревность и душил очень сильное желание зайти и забрать Аню к себе. Нет, не для секса, а для собственного спокойствия. Стоило только представить, как они там сейчас тихо шепчутся или целуются — он готов был разнести, к черту! всё, лишь бы этого не происходило. * Ранним утром сам не свой, он принял душ и сорвался к Олегу с Еленой — его выдержка летела к чертям: даже представить себе не мог, что будет так сложно, и больно, и муторно… Добравшись на электричке до микрорайона, в котором купил дом Олег, Глеб вышел на перрон и, увлажнив губы, вдохнул прохладный утренний воздух; сто лет на общественном транспорте не ездил. Когда электричка уехала, и вышедший из неё народ рассосался, Глеб перешел рельсы и, пройдя турникет, вышел к зеленому вокзалу. Пятнадцать минут на остановке и наконец приехало нужное маршрутное такси. Глеб выбросил бычок в урну и сел в кабину к водителю. Еще минут пятнадцать петляли по самому району, и вот наконец маршрутка остановилась, и Глеб вышел посреди частного сектора. Размяв шею, достал сигареты, заглянул внутрь и, поморщившись, сунул пачку обратно: курил вот только; со вчера третья пачка… Ничего не поделать — нервы, а отвлечь себя нечем. Найдя нужный поворот, Глеб свернул и пройдя пару домов, открыв калитку, вошел во двор; приблизившись, постучал в окно. Постоял пару минут — тишина. Постучал еще раз, настойчивее и громче. И вот шторка открылась, и на него уставились полные недовольства синие глаза Олега: пару раз моргнув, тот вытер правый глаз и снова моргнул. Глеб оскалился и махнул рукой, мол, открывай, че уставился. Заспанный, с всклокоченной шевелюрой, в семейниках, Олег вышел на крыльцо и, зевнув, проворчал: — Ты с какого дуба рухнул? Рань такая. Глеб поморщился со словами: — Вот только морали мне читать не надо, я и так всю ночь не спал. В окошко выглянула Лена в ночной сорочке, и уже через пару минут они втроем сидели на старом диване в зале: ни мебели, ничего другого в доме пока еще не было; кругом ободранные стены, выдернутые плинтуса, сваленные в углу доисторические батареи… Правда, чисто и даже пол помыт. Откинувшись назад, Глеб упал на постель и закрыл глаза, понимая, что тут ему намного спокойнее, чем дома. Лена с Олегом переглянулись: она улыбнулась, и он, растянувшись рядом с другом, вытянул руку, приглашая её лечь, и она легла, поджимая ноги и набрасывая на них с Олегом одеяло. Вот так, лежа на диване втроем, они и проспали почти до обеда. * Глеб проснулся от того, что учуял, как пахнет чем-то невероятно вкусным, и сразу сел, моргая. Потянувшись, встал и, выйдя из зала, попал на кухню. Елена стояла в рваных заляпанных чем-то джинсах и темно-синей футболке и что-то мешала в кастрюле. — Привет, Лен. — Привет, — кивнула, не оборачиваясь, она. — Выспался? — Угу, — смутился. — Вы меня извините, что я приперся без звонка. — Да ладно, — отмахнулась, — с кем не бывает. — А где Олег? — На улице, — открыв штору и выглянув в открытое окно, тут же позвала: — Олеж, иди кушать. Глеб удивленно моргнул: Лена сроду Олега ласково не называла, а тут столько тепла в голосе. Да неужто между ними всё наладилось? Так быстро? Олег, улыбаясь, вошел в дом и, кивнув ему, подошел к невесте, обняв которую, чмокнул в щеку и что-то прошептал на ухо: та его шутливо стукнула, и Глеб увидел, как она покраснела. «Бог ты мой, какие перемены», — заморгал растерянно. Он-то думал, что они ругаются чуть ли не постоянно, а тут мир да любовь кругом царят — аж глаза потер, потому как не очень-то во всё это верится. Отойдя от Елены, Олег выудил из-за печки складной стол и поставил тот неподалеку от второго окна; затем принес простой стул и два складных. — Прошу к нашему шалашу, — расплылся в улыбке, приглашая Глеба за стол. Лена порезала сало и хлеб; потом налила три полные тарелки щей и составила всё на стол; и только после — села и, взяв в руки ложку, произнесла: — Приятного всем аппетита. — Приятного, — в один голос выдали Олег с Глебом и оба так же синхронно уткнулись в чашки. Глеб ел и жмурился от удовольствия: черт его знает, раньше как-то не замечал, а сейчас понял, что вкуснее не ел ничего, или может, на Лену так любовь подействовала, что она стала еще лучше готовить? Пообедав, всё дружно и сразу убрали, и только затем парни ушли в самую дальнюю комнату. — Что с окнами делать планируешь? — Глеб осмотрел старые деревянные рамы — стекла сто лет не мылись. — Пластик буду ставить. Нахрен нам это старье? — Отопление полностью менять будешь или только батареи? — Полностью, — Олег оперся о стену плечом. — Хорошо, что я перед покупкой еще раз всё тут осмотрел и цену сбил — сгнило почти всё отопление, да и печь дерьмовая. Мы с Леной посовещались вчера и решили камин установить. — Камин это довольно уютно и романтично, — усмехнулся вполголоса Глеб. — Только мне это сейчас не по карману, — посетовал он в тон. — Сам понимаешь, я до сентября работать не буду, так что камин подождет до осени, или до весны. — Ты ей-то об этом сказал? — Я не обещаю того, чего не могу; тем более той, кого люблю, — посмотрел Глебу в глаза и спросил: — А ты чего приехал? От проблем сбежал? Не выдержав потемневшего взгляда, тот отвел глаза со словами: — Я не думал, что будет так тяжело. — Слушай, Глеб, вот ты такой умный, когда дело чужих отношений касается, — медленно заговорил Олег, — а в своих только и делаешь, что косячишь. — В чем косячу? — А чем ты думал, когда сюда перся, а? — нахмурившись, поинтересовался тут же Олег. — Ты не подумай — мы с Леной тебе рады в любое время дня и ночи, но! — он набрал побольше воздуха в грудь и выдал: — Аня совсем недавно, где-то с полчаса назад, позвонила Лене: тебя искала. А у тебя сотовый отключен. — Серьезно что ли? — Да нахрена мне тебе врать? — выгнул бровь. — Ты какого черта их в своей квартире одних бросил? Они же твои гостьи, а там твоя баба Мара. Она, кстати, у тебя далеко не подарок; это ладно, если они подружатся, а если нет? Ну сделают они чего не так и погонит она их… Сглотнув, Глеб растерянно заморгал. — Я даже не думал про это, — достал сотовый из кармана, потыкал и еще более растерянно произнес: — Разрядился… — Ну ты и осел, — оттолкнувшись от стены, Олег вышел из комнаты. — Сам ты такой, — буркнул вслед Глеб и зашептал: — Да какой мне, к черту, телефон? Я извелся весь вчера: сначала боялся, что больше не увижу; потом понял, что совсем их вместе видеть не могу! Как глаза закрою, так и слышатся чертовы стоны за стенкой… Вернувшись через пару минут, Олег вручил ему свой мобильный со словами: — Короче, вызывай такси; вали домой и молись, чтоб с девчонками было всё нормально. К нам можешь особо не торопиться, — расплылся в улыбке. — Нам и двоим тут неплохо. — Трахаетесь поди, как кролики? — поддел сгоряча. — Не поверишь, но нет, — Олег был очень спокоен. — Разговариваем и планы строим на будущее; гулять вот вчера ходили. Тут речка недалеко — мы купались ночью. Вода, кстати, теплая уже. Привози девчонок на следующих выходных — посидим у костра, пообщаемся. Глядишь, чего нового о своей Анне узнаешь, — хохотнул. — Например, в купальнике её увидишь… — Смерти моей хочешь? Я же вообще тогда спать не смогу. — Ты сам на это подписался, — просто произнес Олег и посмотрел в окно: — Думаю, если бы ты убедился в том, что ловить с нею нечего, то не заварил бы кашу с переездом, — он перевел на Глеба взгляд. — Шанс есть? — Есть. — То есть они не лесбиянки? — уточнил полушепотом. — Нет, — подтвердил Глеб. — Но я уверен в том, что они спят друг с другом — это слишком очевидно; как и то, что Люба предпочитает женскому обществу мужское. — С чего ты тогда взял, что нормальная женщина будет спать с другой женщиной? — Во-первых, бисексуальность никто не отменял, — поморщился Глеб. — Во-вторых, как медсестра и как женщина, Люба прекрасно понимает, что сексуальная разрядка — один из способов избавиться не только от стресса, но и от страха тоже. Аня слишком привязана к ней — и это далеко не благодарность за спасение жизни! — выпалил и тут же опустил глаза в пол. — Короче, чисто по-человечески я не осуждаю их, потому что понимаю мотивы, но, — зажмурился, — очень ревную; осознаю, что идиотизм, но ничего с собою сделать не могу. — Любовь и не такое с людьми творит, — Олег с грустью улыбнулся. — Зато если всё выдержишь, обретешь счастье, какое никогда не испытывал. — Как ты? — усмехнулся. — Ну я не один счастлив; нас во­об­ще-то двое, — задумчиво произнес и тут же добавил: — Пока что. — Лена уже и на детей согласна? — еще больше удивился. — Она не против, — улыбнулся Олег, — только не сейчас, а после нового года. — Как ты её уломал? — Никак, — он оперся о стену спиной. — Просто болтали вчера по дороге домой, и она сказала, что хочет троих детей, — улыбнулся. — Я понятия не имел, что она такая… все пять лет была под боком, мечтала, думала и ни слова мне не говорила… Я… Я думал, ей нужно что-то… даже не знаю. То, что такой простой и бедный парень, как я дать ей не сможет, а она просто хотела быть важной для меня, чтобы я жить без неё не мог и показывал ей это почаще… Тупо в никуда пять лет… — Ну не скажи, прямо так и в никуда? Зато ты знаешь теперь как и что; и к чему приведут твои невнимание и пренебрежение знаешь тоже. Думаю, если ты не хочешь потерять свое счастье, то всегда будешь вспоминать эти никчемные пять лет. — Да уж просто так я их точно не забуду, — как-то чересчур мрачно отреагировал на сказанное Олег и посмотрел на Глеба. — А ты чего тормозишь стоишь? Такси вызвал? Тот скорчил недовольную рожу и, набрав нужный номер, позвонил оператору.