***
Идея просить у демонов богатства, удачи, расправы над конкурентами и власти, была далеко не нова и, вполне возможно, существовала не меньше, чем идея просить о том же богов. Демоны отвечали реже, в оплату забирали больше, но и ограничений на мольбу не было никаких. Хочешь удачи и богатства? Принеси редкий артефакт Собирателю Цветов или попытай удачи в Призрачном городе. Так было раньше, теперь у Демона в Красном заботы были иными и сыграть с ним в роскошнейшем игровом доме мира демонов давно уже никому не удавалось. Хочешь голову своего врага? Принеси две дюжины жертв Лазурному Дракону - ему без разницы, чья кровь оросит землю, он примет жертву и нищими и богачами, и девицами, и стариками, - и жестокая и страшная смерть найдёт твоего ненавистного врага даже за стенами неприступной крепости. Хочешь власти?... Разве не к Повелителю Чёрных Вод тогда стоит обратиться? Храмы Собирателя Цветов обычно можно было обнаружить в больших городах - полные алых красок и золота, яркие, словно бумажные фонари в непроглядной ночи. Храмы Лазурного Дракона терялись в непроходимых горах и глубоких ущельях, они светились зелёным болотным огнём, источая сладкий тошнотворный смрад. Чёрному Демону Сюаню не строили помпезных храмов, не малевали на стенах его портретов, не приносили в жертву золото и жизни… и не просили ни о чём, о чём можно было бы попросить одно из Четырёх Бедствий. Один человек, купец по имени Цинь, имевший богатое наследство, в юности побывал однажды в Призрачном городе. Там, за игровым столом он поставил пятнадцать лет жизни в обмен на пятнадцать лет удачи в семейном бизнесе, азы которого он постиг к тому времени, и хорошо понимал, что без удачи ему уже не обойтись. Тогда он выбросил две шестёрки - небывалая удача для человека, играющего на удачу, и получил желаемое, но больше так и не смог ни разу найти вход в Призрачный город, чтобы вернуться и сыграть ещё раз. Через пять лет, когда на пути развития его цветущего семейного дела встал весьма влиятельный человек, не желавший отойти в сторону невзирая на подарки, обещания и увещевания, купец по имени Цинь обратился к другой известной ему силе. Лазурный Дракон любил щедрые подношения даже больше, чем тщеславнейшие из богов, и две дюжины безродных девиц ненадолго насытили его голод, после чего он исполнил мольбу богатого купца, и уже на следующий день его семейному делу ничего не угрожало. Ещё через семь лет, по прошествии двенадцати лет с игры в Призрачном городе, Цинь решил, что, раз срок его удачливости подходит к концу, следует заручиться чем-то более постоянным, чем фортуна. Боги никогда не откликались на его просьбы с той щедростью, которой его одарили демоны, и потому мысленный взор его обратился к самому загадочному из непревзойдённых - Владыке Чёрных вод. Ведь любому здравомыслящему ученому мужу ясно, что демон, имеющий власть над морем, может дать смертному и власть над миром. Нужно лишь озвучить верную просьбу в подходящем месте и принести необходимую жертву. Храм на краю мира, там, куда не заглядывают небожители и где бушуют неспокойные воды южного моря, был воздвигнут быстро и в строгом соответствии с чаяниями заказчика. Мрамор, чёрный, как июльская ночь, казалось, поглощал любой блик солнца, вбирал в себя свет луны и звёзд, и только рукотворный огонь мог на мгновение осветить лаконичную гладкость его стен. Золотое убранство внутри так же выгодно играло в свете свечей и лампад переливами волн и острыми гранями рыбьих костей и черепов. Храм был красив и притягателен тёмной, словно морские глубины красотой. Статуя выше человеческого роста изображала прекрасного молодого мужчину, от которого веяло мрачной силой и суровым равнодушием. У ног его вились костяные драконы, острые зубы которых были длиной в человеческую ладонь. Ни храмом, ни статуей, ни золотом, принесённым в дар, Чёрный демон не заинтересовался. Цинь был человеком целеустремлённым и дотошным, он послал слуг во все крохотные рыбацкие деревушки на побережье южного моря - в каждой из них был хотя бы маленький алтарь для Черновода, - чтобы выяснить, есть ли у демона водных глубин какие-то предпочтения. Но никому из слуг не удалось выяснить ничего конкретного: эти люди просили Черновода только о вещах, укладывающихся в их скудную и ограниченную картину мира. Чтобы лодка не перевернулась, чтобы сети не спутались, чтобы рыба не ушла, чтобы шторм не застиг в море. А в дар приносили соответствующие просьбам, ничего не стоящие безделицы. Хозяин Призрачного города брал оплату годами жизни, Лазурный демон принимал в жертву чужую плоть и кровь. Никто, насколько можно было судить, не догадался предложить Черноводу чужие жизни. Людей забрали из тех же рыбацких деревушек. По одному юноше или молодому мужчине из каждой нищей деревеньки. Всех их, ослабленных коварным травяным настоем, купленным за очень большие деньги у бродячего торговца редкостями, привели в порядок, отмыли, расчесали и переодели в одежды цвета тёмного золота. Каждого заковали в золотые кандалы, продев короткие цепи между рёбрами костяных драконов и чудовищных рыб, охранявших алтарь, каждому на голову водрузили тяжёлый венок из прекрасных распустившихся пионов, своим ароматом наполнивших храм. Самый верный способ принести жертву, если одариваемый не хочет прийти за ней сам, как известно - сжечь её. Если жертва предназначается небожителю, дым поднимется к небесам. Если жертва предназначается демону - прах развеется в земле мёртвых. Драгоценное масло наполняло залу храма душным сладким запахом, смешиваясь с нежной свежестью ароматов пиона. Люди, прикованные к алтарю наконец-то начали осознавать происходящее, и как раз вовремя - не обманул торговец, рассказывая о тонкостях дозировки, - ведь какой прок приносить в жертву одурманенных людей? Под своды храма понеслись тревожные вскрики, отчаянные просьбы о помощи и всполохи пламени, чудным узором потёкшим по разливам масла, окружившим алтарь. Заговоренные талисманы не давали огню приблизиться к статуе, и пламя кружило вокруг алтаря, подбираясь всё ближе. - Прими мою жертву, о непревзойдённый князь демонов, Повелитель Чёрных вод, Погибель кораблей, - воскликнул купец, воодушевившись величественным в своей чудовищности зрелищем. Ответом на его слова был рёв пламени, взметнувшегося до самого потолка - Цинь посчитал это хорошим знаком. Следующим звуком был щелчок, больше всего похожий на щёлканье раскрывшегося веера.***
- Какой ужас! - не смог сдержаться Ши Цинсюань, едва осознав всё, что предстало перед его глазами. Он несколько раз взмахнул веером, посылая потоки воздуха, чтобы отогнать поднимающееся всё выше пламя от поражённо замолчавших мужчин и юношей. Стена огня всё ещё ревела за его спиной, но он не обернулся ни разу, сосредоточившись лишь на узорах, которые должны образовать воздух и пламя, чтобы отступить от возвышающегося в центре зала алтаря. Он был, несомненно, красив - в другое время Ветерок кружил бы вокруг него, ахая от восхищения и рассматривая искусные узоры, - но сейчас было совсем не до того: у него не было с собой меча, чтобы разрубить золотые оковы, но одолженной Хэ Сюанем духовной силы хватило, чтобы нагревшиеся от скопившегося в храме тепла золотые звенья послушно разошлись от прицельного удара ручкой веера. Всё произошло так быстро, и пламя, никуда не девшееся, лишь отступившее в стороны, лизало чёрный мрамор стен, что Ши Цинсюань не сразу заметил ещё одного человека - высокого, благородного на вид, но бледного, как покойник, с застывшей маской неземного ужаса на лице. Он смотрел за спину Ши Цинсюаня, не обращая внимания даже на пламя вокруг. - Не оборачиваемся, идём на выход, - тут же сориентировался Ши Цинсюань, подгоняя несчастных, едва стоящих на ногах от страха, лёгкими шлепками по плечам, и одновременно отгоняя языки пламени, так и норовящие последовать за ними по залитому маслом полу. Но как можно просить людей не оборачиваться в такой момент? Людское любопытство пересиливает даже инстинкт самосохранения - уже дойдя до дверей храма, за один шаг до свежего воздуха, солнечных или лунных лучей (Ветерок не имел понятия, какое сейчас время суток в мире смертных), до желанного спасения, каждый из двух дюжин мужчин замер, чтобы обернуться. Ши Цинсюань тоже посмотрел за спину, как раз вовремя, чтобы увидеть, как из стены огня навстречу замершему в ужасе мужчине выходит Черновод. Это выглядело так, словно статуя, сейчас затерявшаяся в клубах дыма и огненных искрах, сошла с пьедестала, источая сильнейшее убийственное намерение. Ветерок посильнее подтолкнул в плечи ближайших к нему мужчин и, наконец-то, всей толпой они вывалились наружу, на небольшую поляну в окружении редких невысоких деревьев, выглядящих так искорёженно, словно им приходилось бороться со страшными ветрами. Сейчас на поляне было совершенно спокойно и тихо, казалось, что вся природа, весь мир замер в ночной тиши. Даже спасённые мужчины не издавали ни звука, только пятились всё дальше и дальше, ожидая чего-то, что не смогли бы описать словами. Треск и грохот, раздавшийся из храма, был сравним со звуком обрушения целой скалы. Ветерок, убедившись, что никто из спасённых не ранен, не получил ожогов, и все отошли достаточно далеко, остановился и вернулся на несколько шагов назад, не в силах отвести взгляд от величественного падения: чёрный, как июльская полночь, храм уходил под землю. Грохот, казалось, никогда не кончится, и тем более оглушающей оказалась наступившая тишина, когда на месте здания разлилось озеро, застенчиво лизнув крохотной волной босые ступни Ши Цинсюаня. Ветерок улыбнулся, и снова обернулся к спасённым: прежде чем возвращаться к Черноводу - самым простым способом было нырнуть в озеро, - нужно было убедиться, что все действительно целы и в состоянии вернуться в свои деревни.***
- Хочу тебе кое-что показать, - как-то говорит Хэ Сюань во время прогулки по берегу озера. Он смотрит на гладкую воду и его лицо не выражает никаких эмоций, но Ши Цинсюань радостно подпрыгивает, едва не захлопав в ладоши: что бы это ни было, он уверен, что это что-то замечательное. Он не сразу узнаёт пейзаж, вышагнув из печати сжатия тысячи ли на зелёный берег какого-то совсем другого озера. Здесь в прозрачной воде отражается высокое голубое небо и редкие пушистые облачка - Ши Цинсюань улыбается своему отражению, глянув дальше, и удивлённо обмирает, заметив в отражении то, чего там быть не должно. На противоположном от них берегу стоит небольшая, крепкая хижина, достаточно близко к воде, чтобы в зеркальной глади отражались ступени, ведущие к расписанным талисманами дверям, но в отражении уходит в глубину обсидианово-чёрный храм из чистого полночного мрамора. - О, - Ши Цинсюань понимающе вздыхает, идя вслед за Черноводом, ведущим его за руку, вокруг озерка. - Это то самое место. Хэ Сюань вместо ответа выразительно кивает. - А что это за хижина? - Ветерок догоняет своего спутника, чтобы прижаться плечом к его плечу, с любопытством оглядываясь по сторонам. Здесь безлюдно, но место выглядит не заброшенным, а напротив, очень ухоженным, что даже немного странно для полянки на отдалении от деревни. - Увидишь, - уходит от ответа Хэ Сюань, и, открыв дверь, кивком приглашает Ветерка зайти. Тот посмеивается, проходя внутрь, и немного удивляется, почувствовав запах благовоний - над дверью не было никакой таблички, извещающей о том, чей это храм. - Это твой?.. - Ши Цинсюань восхищённо улыбается, обернувшись к Черноводу. - Какой славный! Ты посмотри… - он обводит взглядом бедное, но очень душевное убранство, и замирает на полуслове, увидев наконец-то статую, перед которой стоит небольшой столик для подношений. Прекрасный юноша с раскрытым веером в руках ласково смотрел вниз, на замершего и невольно прижавшегося спиной к Черноводу Ши Цинсюаня. В его лице было столько заботы и нежного участия, что сердце обмирало от восторга, а веер в его руках не казался безделушкой, словно раскрытый не для красоты, а для защиты. За спиной юноши, в нескольких шагах, куда почти не доставали огни лампад, стояла ещё одна статуя - демон, красивый, как безудержная стихия, смотрел на мир с огромным, неисчислимым равнодушием. - А… скажите, а чей это храм? - Ветерок сделал несколько шагов вперёд, чтобы подойти к женщине, раскладывающей на столе спелые яблоки. - Никогда здесь не были? - дружелюбно улыбнулась она. - О, мы не знаем, как зовут этого небожителя, но благодаря ему наши мужчины и сыновья избежали большой опасности и вернулись домой. Ши Цинсюань слушал известную ему историю, немного приукрашенную, уже - а ведь прошло совсем немного времени, - похожую на красивую легенду, и кивал, улыбаясь, чувствуя близость Хэ Сюаня, снова остановившегося за его спиной. - … Потом мы собрали совет со всех окрестных деревень, - рассказ всё продолжался. - Шелка и золотые кандалы пустили на оплату статуй, а храм построили своими силами. - Обычно небожители к нам не заглядывают, - она пожимает плечами без капли видимой обиды. - Так что было приятно, что один решил спасти наших мужчин. Да и Хозяин Чёрных вод ясно дал понять, что таких зверств не терпит, - понизив голос проговорила она, кивнув Ши Цинсюаню так, словно они переговаривались о чём-то весьма секретном. - Значит, демон и небожитель? - кивает Ши Цинсюань, но задать вопрос не успевает, женщина, весело взмахнув рукой, упреждает его ответом: - А, времена нынче такие, чему удивляться? Слышали, что в том году случилось в столице? Поди теперь разбери, какая разница между небожителем и демоном, - она ласково улыбается статуям. - Нам, рыбакам, главное, чтобы не обижали, да? - заливисто рассмеявшись, она попрощалась и направилась к выходу из маленького храма, оставив их одних. Ши Цинсюань, снова подняв взгляд на статую - свою статую! - с подозрением косится на Хэ Сюаня - тот отошёл к столику для пожертвований, с преувеличенным интересом рассматривая подношения, - потому что он абсолютно уверен, что, когда они зашли, на мраморном веере не было золотого иероглифа “ветер”, как не было и золотых штрихов в заколках и серьгах. Хэ Сюань с хрустом откусывает от приглянувшегося маленького яблока сразу половину, даже не дрогнув, когда Ши Цинсюань, подбежав к нему со спины, крепко обнимает за плечи.