До конца его чёртовой жизни

Осознавать, что людей больше нет рядом — странно. Всего несколько дней назад они были, а сейчас уже нет. И уже не нужно думать, как бы добыть денег на бумагу для упаковки подарков на их дни рождения. Не нужно думать, как бы незаметно улизнуть, чтобы купить милую безделушку, приглянувшуюся Чжон Су. Потому что дарить её уже некому. Прошло чуть больше суток с их смерти. Ким Рок Су не уверен, сколько времени прошло, потому что какое-то время находился без сознания из-за того, что чрезмерно использовал запись. Спрашивать и уточнять не хочется, ведь эта информация все равно уже ничего не изменит. Глупо. Как же глупо, что он лежал без сознания, а они без дыхания. Рок Су чувствовал, будто находится в вакууме, будто совершенно утратил способность что-либо чувствовать. Ощущение странное, но не непривычное, не новое. Всё же это не первый раз, когда он теряет близких. Казалось, что после их смерти мир должен был распасться, как карточный домик, из которого убрали карты, стоявшие в основании. Но мир почему-то продолжал движение. Странно. Монстра добили. Остатки тел его команды собрали и даже опознали. А его самого на опознании не было. Потому что он — как глупо! — лежал без сознания. Он лежал без сознания, пока эти люди, не выславшие помощь, когда она была так нужна, решали, достойна ли его команда полноценных похорон. Мир почему-то продолжал жить, хотя ему казалось, что все рухнуло. Но солнце все также всходило и садилось, день сменялся ночью, работников компании все также отправляли в патрули. Странно. Рок Су, очнувшись, отстоял возможность похоронить товарищей по-человечески. Теперь придется собирать все деньги, что у него были, чтобы организовать нормальные похороны. Похороны — всегда дорого, а в апокалиптическом мире дорого втройне. Теперь нужно собирать деньги, которые они заработали вместе, чтобы заплатить за их похороны. Даже деньги, что лежат в жестяной банке, исполнявшей роль копилки, те, которые были отложены на создание фермы. Странно. Глупо. После разговора с ответственным за захоронение, Рок Су отправили домой. Его отправили — он пошёл. Никаких мыслей, никаких вопросов. Они говорят, что ему следует отдохнуть — хорошо, он пойдёт отдыхать. Не то чтобы сама концепция отдыха в этот момент не казалась странной и неуместной. Квартира странно тихая. Странно. Такое бывало очень редко, потому что Чжон Су был ужасно шумным во всем, что он делал, а Су Хёк любил петь своим хорошо поставленным актерским голосом. Настолько тихо здесь не бывало даже по ночам, когда все спали. Все равно было слышно, как они ворочаются на кроватях, как сопят, а иногда и храпят. Тихий Рок Су постоянно ворчал на шум, потому что это мешало и раздражало. Смешно, ведь сейчас бы он все отдал, чтобы вновь услышать напевание прилипчивого мотивчика от Ли Су Хёка и отборный мат Чхве Чжон Су, ударившегося мизинцем об тумбочку. Смешно и глупо. Очень глупо. Рок Су заходит в квартиру и утыкается взглядом в полку. Обычная доска, прибитая к стене. Грубая, покрашеная дешёвой желто-коричневой краской, за которую пришлось отдать не только кучу денег, но и двухдневный запас еды. Все же еда в апокалиптическом мире ценилась куда больше, чем деньги. Рок Су смотрит на эту чёртову полку и пытается удержать запись в узде — эту полку придумал повесить рядом с дверью он сам, чтобы Су Хёк, постоянно кидавший ключи куда попало, не терял их. Полка висит как раз так, чтобы утыкаться в неё взглядом при входе, так что ключи действительно стали теряться реже. Он отводит от неё взгляд, потому что не хочет видеть запись того, как Чжон Су азартно матерится, пытаясь прибить её ровно, а Су Хёк смеется рядом, придерживая полку, чтобы та не перекосилась. Весело. По-домашнему. Глупо. Ким Рок Су переводит взгляд вниз, на свою обувь, которую нужно снять, и тут же видит порванные ботинки Чжон Су. Всего пару дней назад у них отошла подошва и Рок Су собирался посмотреть, можно ли их прошить, чтобы не выбрасывать. Ну что ж, теперь нет необходимости напрягаться. Собственные сапоги легко и как-то буднично покидают ноги. Привычным движением он ставит их ближе к стене и натыкается взглядом на запасные сапоги Су Хёка, стоящие в дальнем углу. Чёрт. Кажется, Рок Су спит. Как ещё может быть реальным то, что, куда бы он не посмотрел, видит следы своих (мертвых) товарищей? Это ведь кошмарно предсказуемое клише сопливых романтичных романов, так не может быть в реальности! Может. Хотя и хочется, чтобы все происходящее было глупым сном, который забудется после пробуждения. Но нет. Рок Су разгибается и идёт в ванную — то, что его мир вновь разрушен, не значит, что ему не нужно мыть руки. И вновь взгляд цепляется за вещи, и вновь запись навязчиво предлагает показать их, живых. Глубокий росчерк на стене коридора — они перетаскивали стол из комнаты в комнату, и Рок Су споткнулся о ботинок, почему-то лежащий посреди комнаты. Стол повело в сторону и он углом прочертил эту линию по дешёвой штукатурке. Чжон Су тогда смеялся до слез. Глупо. Дверной проем в ванной — Су Хёк постоянно врезался в него плечом и ворчал, что это исчадие ада надо уничтожить. Непонятно, чем его не устраивал этот конкретный проем и чем он хуже других таких же в квартире. Глупо. Ядрёно-желтое полотенце в синюю звёздочку. Его домой притащил, как бы странно это ни было, сам Ким Рок Су. Просто им нужно было полотенце, а во время апокалипсиса выбирать не приходится. Нашёл — бери, что есть. Этим полотенцем его дразнят по сей день. Нет, стоп, не дразнят. Дразнили. Теперь стоит использовать чёртово прошедшее время в отношении этих людей. Глупо. Ким Рок Су продолжал мысленно повторять это слово, потому что это действительно глупо. Глупо вспоминать все это, когда он знает, что их больше не будет рядом. Глупо, потому что начать вспоминать — значит утонуть в боли, печали и жалости к себе, а он не может себе этого позволить. Это был далеко не первый раз, когда он терял близких, он знает, что воспоминания стоит запихнуть куда подальше и занять себя чем угодно, кроме мыслей. Он уже проходил через это раньше и, чёрт возьми, знает, как нужно действовать! Вот только стандартная манера игнорирования почему-то не работает так, как должна. Если задуматься, то тому есть две закономерные причины. Раньше смерть близких всегда означала смену обстановки. После смерти родителей — переезд в приют и затем к дяде. После начала апокалипсиса — переезд в убежище. После крушения убежища — переезд в другое убежище. Но ни разу — возвращение в место, где он жил с дорогими людьми много лет. Не так, как сейчас, когда их рядом нет, но квартира осталась прежней, со всеми воспоминаниями и вещами. А ещё раньше не было записи, не было до боли чётких картин, отпечатавшихся на подкорке сознания так, что забыть невозможно. У него всегда была хорошая память, но никогда не было возможности буквально пересмотреть то, что происходило раньше. А теперь есть. Поэтому Рок Су хочет опять потерять сознание, когда видит в углу ванной три металлических тазика, в которые они кидали грязное снаряжение. (— Ли. Су. Хёк. — звучит в голове собственный голос и перед глазами встаёт картинка событий двухлетней давности, — Я ЗАПРЕЩАЮ умирать на чистом полу. СНАЧАЛА ты снимаешь грязную одежду, ЗАТЕМ моешься и только ПОТОМ спишь. — Рок Су-а, ты такой жестокий — фальшиво ноет Су Хёк и с кряхтением поднимается с пола, — Твой хён так устал, а ты заставляешь его тащиться в ванную…!) Рок Су моргает и усилием воли прерывает запись. На его лице никаких эмоций, пока он моет руки с мылом (неделю назад Су Хёк получал их порцию мыла и ему пришлось отстоять очередь, чтобы добыть его. Он пришёл домой с видом великого героя, потрясая пакетом с мылом в воздухе, как трофеем). Выражение лица все такое же пустое, пока он вытирает руки тем самым нелепым полотенцем (Наш донсен такой милый, он хочет сделать наш дом уютнее! — вытирает невидимые слезы умиления Чжон Су). Его глаза даже не дрожат, пока он медленно идёт в свою комнату и аккуратно обходит тумбочку (Просто передвинь её к стене! — кричит Ли Су Хёк из кухни, когда по квартире разносится мат вновь ударившегося Чжон Су). Совершенное спокойствие не рушится, даже когда он видит плед грязного серо-зелёного цвета, висящий на стуле. (— Рок Су-а, донсен, поздравляю с днем рождения! У тебя все время холодные руки, поэтому мы добыли для тебя подарок, — Чжон Су протягивает ему сверток, обернутый блекло-сиреневой бумагой. Су Хёк подхватывает и начинает патетично рассказывать о том, сколько нервов они потратили на поиск цветной упаковочной бумаги. Он продолжает говорить о том, как они искали хоть какой-нибудь плед, и что Рок Су не нужно возмущаться цветом. Не то, чтобы ему было хоть какое-то дело до цвета, когда они так заморочились с поиском подарка). Мир все ещё не рушится, когда Рок Су садится на кровать и смотрит в стену пустым взглядом. Ничего не изменилось. Его выражение лица все ещё спокойное, как обычно. Только руки странно дрожат. Наверное, это от холода. И что делать дальше? Его отправили отдыхать. Сейчас он дома, на кровати. Значит, получается, отдыхает. Но… Что делать дальше? Непонятно. Вся эта ситуация выглядит будто сцена из театра абсурда. Время идёт, но Рок Су не чувствует этого и просто пялится в стену. Голова совершенно пуста, будто вокруг вакуум. Создаётся ощущение, будто он находится в центре шторма, словно стоит хотя бы слегка сдвинуть взгляд, и его захлестнет эмоциями, которые он так старательно держит под контролем. Комната постепенно темнеет вместе с заходящим солнцем. Рок Су не чувствует ничего, ни эмоций, ни физических потребностей. Ему не грустно, нет ни печали, ни горечи, ни боли. Нет ощущений голода или холода. Только тело странно подрагивает, трясётся мелкой дрожью. Возможно, оно все же чувствует холод, но пройти два шага до стула и взять с него плед кажется невыполнимой задачей. Только не сейчас, только не этот плед. Внутри что-то странно давит, но Рок Су мастерски это игнорирует. Он вообще очень хорошо умеет игнорировать. Сейчас ему не хочется даже пытаться понять, что это за ощущение и откуда оно взялось. Проходит какое-то время, прежде чем он меняет позу и откидывается спиной на кровать. Теперь он пялится в потолок, а не в стену. Какое разнообразие. Рок Су не знает, сколько времени безмолвно залипает в пространство, и не знает, сколько ещё будет этим заниматься. У него уже бывали такие моменты полной прострации и обычно его вытягивали Чжон Су и Су Хёк. Сейчас их нет. И уже не будет. Похоже, теперь всё, что ему остаётся — пялиться в стену, пытаясь не смотреть по сторонам. Молча пялиться в стену до конца его чёртовой жизни.