Потерявшая ведьма

«Вы сознаётесь в содеянном?» — «Да», — прозвучал её приговор не по ней. А значит, пора. Она бежала в лес, не оглядываясь, как и велел. Сердце дрогнуло, вороны слетели с ветвей — послышался лязг топора. Они будут её искать, но она не боится: послала им вслед адских гончих, послала в их сердца своё горе. Ей так плохо, что хочется смеяться. Навзрыд до сорванного горла, до ядовито мокрых щёк, до нового солёного моря. Она так старалась понравиться, но, казалось, не получалось. Не ему. Слишком поздно корочка с правды была содрана. Не может быть, чтобы без него жизнь продолжалась. Не может у всех быть того, что у него отобрано. Она звучала красиво, когда скользила по глади воды измазанными в грязи ступнями, Она смотрелась красиво, когда под слова заклинания из книги шевелила губами. Не прошло и суток, как она вернулась и встала перед домом, нежеланно знакомым, крича «Лжец! Убийца! Вор!» Обвинил в колдовстве, потому что под юбкой не было белья. Сейчас она стояла в нём прямо перед ним, изменил ли он приговор?! Прежде считала по звёздам при свете дня, определяла по солнцу во мраке ночи, Так и теперь слышала сердце сквозь вопли и резала глотку под слоем парчи. В ноздрях лишь трупный запах, а в голове «Черви сожрут меня заживо ещё до конца обряда», Но не спала так крепко и после поцелуя любимого, как от (не) своего палача смрада. Пихала травы во все дыры и прорезала новые, перебивала запах, чертя знаки свежей кровью по щеке. Пила молоко забитой скотины не от жажды, а от горечи на заклинающем во славу смерти языке. Держалась, только вспоминая об ушедшей любви, храня в груди эту света толику. «Пожалуйста. Будь жив», — шептала в чужие отрезанные уши когда-то родному лику. Рассказывала уже адипоциру про маленьких волчат и слушала влажный чавк где-то глубоко в лесу. Рык не перекрывал строчек мёртвого языка. Разложение перекрывало запах даже зелий в носу. Через неделю под крыльцом нашли свежайший, ещё тёплый труп и начали искать убийц среди своих, Но, как истинно дикое стадо людей, загрызли друг друга, наконец, оставив в покое двоих. А она с тех пор возненавидела зеркала, хотя они её любили, — Отражения в её глазах морем мучимых демонами трупов вопили.