гора, падающая на меня

Пеп не знал, в каком настроении будет Юрген, когда вернется домой. Он весь день был на тренировочной площадке, так что Юрген наверняка был там раньше него, так как вернулся из Лондона раньше. Рассердится ли Юрген? Зол на чиновников, зол на VAR, зол на бездействие PGMOL? Был бы он расстроен? Смириться с тем, что они имели полное несчастье стать жертвами одних из худших судейских ошибок с момента введения VAR, и все же он ничего не мог с этим поделать? Он, конечно, не ожидал, что войдет в дом и будет просто встречен тишиной. Ни разговоров по радио на заднем плане, ни звука включенного телевизора, ни просто какого-либо шума, свидетельствующего о том, что Юрген дома. Единственными реальными признаками было его пальто, висящее на вешалке, и аккуратно убранные ботинки. Войдя в гостиную, Пеп обнаружил Юргена на диване. Но он не проверял свою электронную почту, не писал смс, ничего не делал. Он просто свернулся калачиком у одного из подлокотников, все еще одетый в лавандовую толстовку, которую Пеп видел во всех репортажах, и сидел почти неподвижно. Подперев голову рукой и облокотившись на диван, немец просто слегка кивнул в знак признательности, когда вошел Пеп, прежде чем снова уставиться вдаль. Абсолютная тишина в комнате выбивала из колеи. Изрядное количество вечеров кто-то из них разглагольствовал - или, в более счастливые дни, восторгался - об игре. Хотя они никогда прямо не обсуждали тактику, они жаловались и утешали друг друга, поздравляли друг друга, просто действовали инстинктивно в зависимости от ситуации. Сегодня Пеп понятия не имел, как ему следует действовать. Его партнер вернулся всего через день после того, что, несомненно, было самым хаотичным, самым напряженным матчем за всю его карьеру. И, вместо того чтобы кричать, или плакать, или искать какой-то другой видимый выход эмоциям, Юрген просто тихо сидел. “О, привет”, - пробормотал Пеп, сбрасывая пальто и сумку, прежде чем подойти к Юргену и, наклонившись, поцеловать его в щеку в знак приветствия. “прости меня Юрген.” Он опустился на колени перед диваном, нашел другую руку Юргена и взял ее в свою. Было холодно. Как долго Юрген сидел там? “Привет, Пеп”, - приглушенно поздоровался Юрген. Пеп отметил, что в целом он выглядел слишком уставшим. Вполне понятно, но это только разозлило Пепа на чиновников от имени его партнера. Играть с "Тоттенхэмом" на выезде было трудно и в лучшие времена (и Пеп бы знал, учитывая его сомнительный послужной список против них), не говоря уже о такой игре. Они оба были футбольными тренерами. Пеп знал, что у них обоих будут плохие дни, будут плохие сезоны - у него самого тоже были не самые лучшие выходные, но это было легко затмено матчем с "Ливерпулем". Он не всегда мог позволить себе так переживать за Юргена, иногда ему приходилось мысленно держаться на расстоянии от игр своего партнера, когда все шло не по плану, потому что ему просто не нравилось видеть Юргена расстроенным. Это, однако, разозлило Пепа. Чиновники так сильно все испортили, что у Юргена, по-видимому, даже не было сил делать что-либо, кроме как просто сидеть и думать. Или сидеть и забыть. “Осмелюсь спросить, как дела?” - попытался спросить он, наблюдая, как Юрген почти незаметно пожал плечами, всего лишь слегка передернул плечами. Немец выглядел несколько извиняющимся, как будто сожалел, что на самом деле не был готов заняться чем-то другим. “Хорошо, милый хорошо. Ты хочешь поговорить об этом?” Юрген снова посмотрел вдаль, прежде чем просто вздохнуть. “Тут особо нечего сказать, Пеп”, - просто сказал он. “Я могу придумать несколько вещей”. Юрген беззаботно рассмеялся. Горько, разочарованно, но это лучше, чем отсутствие эмоций, которое почти напугало Пепа. Молчаливый Юрген был совсем не тем Юргеном, которого он знал. “Но в этом нет смысла”, - уныло продолжил немец. “Мы проиграли. У меня есть два игрока, дисквалифицированных на несколько недель из-за травмы, у другого подорвана уверенность в себе. Остальные злы. Я горжусь ими, но ничем не могу помочь ”. Он начал внимательно смотреть на Пепа, в голубых глазах, наконец, появилось больше эмоций. Боль, которую Пеп не совсем хотел видеть в глазах своего партнера, но это было лучше, чем ничего. “Я хочу злиться, но в этом нет смысла. Я никому не помогаю. Моим ребятам нужно, чтобы я планировал, пытался ограничить ущерб в предстоящих играх. Не жаловаться, не усугублять ситуацию ”. Пеп переплел свои пальцы с пальцами Юргена, другой рукой слегка коснувшись лица Юргена. “Гнев не обязательно должен иметь смысл. Тебе не нужно ничего добиваться, но у тебя, безусловно, есть веская причина испытывать его”. Возможно, Юрген отчасти смирился с этим, слабо улыбнувшись. “Я слишком устал, Пеп. От расстройства будет только хуже”, - признался он сокрушенным голосом. Пеп почти не удивился. “Тогда позволь мне поухаживать за тобой, и мы сможем пойти спать, да?” предложил он, почувствовав облегчение, когда Юрген кивнул. “Хорошо”. Пеп встал, неохотно отпустив руку Юргена, хотя и не раньше, чем нежно поцеловал тыльную сторону ладони. Он не упустил из виду, как Юрген мягко улыбнулся в ответ на этот жест. Однако он вряд ли собирался приготовить ужин и оставить Юргена в тишине. Не то чтобы он собирался далеко (всего лишь на другой конец жилого пространства открытой планировки, которое, по словам агента по недвижимости, было, по-видимому, очень важным), но он хотел разрядить странную атмосферу. Если Юрген хотел помолчать и, возможно, попытаться отключиться, то Пепа это устраивало. Вероятно, было даже полезно дать себе мысленный отдых от всего этого. Однако это не означало, что они должны были существовать в тишине. Включив телевизор, он нашел канал, на котором, он был уверен, не будет показано ничего, связанного с футболом, и включил его, оставив пульт рядом с Юргеном, который не сделал ни малейшего движения, чтобы переключить канал. Из своего репертуара блюд он просто решил приготовить спагетти болоньезе. Это было легко, это успокаивало, и у них были все ингредиенты, что всегда было началом. Пространство заполняли только звуки его передвижения по кухне и телевизора, но это было нормально. По крайней мере, Юрген больше не был один. Они ели на диване. Пеп обычно старался проводить время за обеденным столом - в конце концов, именно поэтому у них был обеденный стол, и при их расписании у них все равно часто не было возможности поесть вместе. Сегодня Пепу было все равно. Он разложил ужин по тарелкам и сел рядом с Юргеном, обрадовавшись, когда немец взял его и действительно начал есть. Он поинтересовался, когда Юрген в последний раз что-то ел. “Спасибо, это было очень вкусно”, - прокомментировал Юрген после, отпуская Пепа загружать посудомоечную машину. Он не пришел помгочь, и Пеп этого не хотел. Разобравшись на кухне, он вернулся на диван. На этот раз он решил проигнорировать все мысли о личном пространстве своего партнера и сел прямо рядом с ним, обняв Юргена и улыбаясь про себя, когда немец подвинулся, чтобы прислониться к Пепу, а не к подлокотнику дивана, позволив своей голове упасть Пепу на плечо. Пеп просто рассеянно провел большим пальцем по материалу толстовки Юргена; плавные, повторяющиеся движения, которые, как он надеялся, принесли хоть какую-то пользу. Это была не та ситуация, которую он мог исправить, он даже не мог дать какой-либо совет - он просто надеялся, что его собственное присутствие могло хотя бы немного помочь Юргену прямо сейчас. Точно, как долго они оставались на диване, Пеп не был уверен. Было уже достаточно поздно, чтобы он сам начал чувствовать усталость, и позволил своей голове наклониться, чтобы опереться на голову Юргена. Осторожно убрав руку, он сел. Юрген поерзал на нем, издав тихий протестующий звук. Возможно, Юрген был ближе к тому, чтобы заснуть, чем он предполагал, подумал Пеп. “Давай, кровать”, - мягко сказал он, вставая и находя руки Юргена, которые помогли ему подняться на ноги. То, что последовало за этим, было невероятно домашним: Юрген позволил Пепу помочь им обоим надеть пижамы, они вдвоем чистили зубы бок о бок в чересчур светлой ванной. Наконец, лежа в постели, обняв Юргена под одеялом, Пеп размышлял о безумных выходных. Его собственное поражение, откровенно говоря, казалось незначительным - ничто по сравнению с последствиями, с которыми Юргену предстояло столкнуться на этой неделе, и из-за того, как складывались матчи, он вылетит в Лейпциг следующей ночью, его даже не будет рядом, чтобы быть там. По крайней мере, у них была сегодняшняя ночь. Надеюсь, ночь сносного сна, а даже если и не этого, то времени, проведенного в обнимку друг с другом. Он погрузился в беспокойный сон, разбуженный как своим собственным, так и Юргена ворочанием с боку на бок. Однако он бы смирился с этим в любой день, зная, что его партнер одинок и погружен в собственные мысли, слишком измотан, чтобы заниматься чем-то еще. Настроившись на ровное дыхание Юргена, Пеп просто лежал и ждал, когда наступит сон или утро.