Пирожные и последствия

— Ещё немного, прошу. Старлинг хмыкнула и стоически выдвинула правую ногу вперёд, словно японский самурай в стойке, защищая своё творение. — Клэрис, не упрямьтесь, это невежливо, дайте мне ещё. Доктор требовательно склонил голову набок и протянул руку. Карие глаза блеснули алым; розовые тонкие губы слегка растянулись в насмешливой ухмылке. Над верхней губой был виден почти незаметный след крема. На нём был чёрный бархатный наряд; свободная рубашка и брюки. Волосы свободно спадали мягкими прядями на лоб, серебристые у висков, на щеках был заметен малейший румянец — он недавно принял горячую ванну. Клэрис, решительно закрывавшая своим силуэтом пирожные, вздохнула и сдалась. Как не сдаться? С недавнего времени она увлеклась готовкой. Нет, не готовкой, это было бы слишком грубым словом. Нет, она занялась искусством готовить, очарованная примером Ганнибала. Идеальный вкус, идеальная сервировка, идеальная консистенция… У Лектера всё было идеально. Старлинг хотела попробовать и сама достичь этого идеала, взволнованная амбициями и знатной долей упрямства. Доктор не был против. Он только смеялся — и всё же помогал. Несчастные потуги Клэрис были для него вечным развлечением. Но упрямая, стойкая Клэрис всё же побила планку «съедобно, но мне вполне достаточно. Не будем рисковать, я не хочу быть отравленным», допрыгнула до «сносно, но, боюсь, моё здоровье всё ещё под угрозой ваших творений», дотянулась до «хорошо, Клэрис, очень хорошо, теперь ваша стряпня вполне сгодится для американской забегаловки» и, наконец, достигла высшей на тот момент похвалы «вы делаете успехи, Клэрис. Я могу назвать это вкусным блюдом». Излишне говорить, что она радовалась так, что все дни напролёт теперь только и делала, что пекла; она нашла себя на кондитерском поприще, в отличие от Ганнибала, который был профессионалом в мясных блюдах. И, к её удивлению, Лектер оказался сладкоежкой. «Сладкоежка» было слишком милое и детское слово для него, но что поделать — он обожал сладкое. Он любил десерты, он любил сладчайшие эклеры и пирожные, он, как ни странно, сходил с ума при виде вафель, он обожал хрустящие crêpes à la crème, как с улыбкой называла Старлинг французские блинчики, он мог есть сладкое в таких количествах, что у Клэрис начинали ныть зубы при виде такого чревоугодия. Но обычно Лектер скрывал свою нежную страсть глубоко под кровожадной любовью к искусству плоти и мяса. Словом, раньше Старлинг могла лишь подозревать. Доктор казался человеком, который бы не отказался бы от сладостей — и всё на этом. Но теперь… Лектер нетерпеливо придвинул к себе противень и, одарив Старлинг весёлым взглядом, с тихим вздохом удовольствия вгрызся в мягкий бисквит. Только что он съел полный поднос таких же маленьких пирожных, начинённых вишнёвым джемом, и был, несомненно, сыт, но он всё продолжал своё пиршество. Кларисса не могла скрыть своего злорадного удовольствия. Это был великий момент, момент торжества! Доктор наконец-то оценил её старания по достоинству! Она радостным взглядом провожала каждый бисквит, исчезающий с противня, и даже не знала — жалко ей было того, что она не попробовала ни кусочка, или нет? Доктор скользнул к столу, уселся в кресло, притягивая к себе лакомства. На полный желудок ел он удивительно быстро и в то же время чертовски элегантно. Раз, два, три — и от пирожных остались только капельки джема. — Вкусно, — облизнул губы доктор, откладывая импровизированную тарелку в сторону (он бы никогда не позволил есть себе вот так — небрежно хватая куски — но пирожные были на удивление весьма и весьма хорошими, а выражение чистой радости на лице Клэрис было ещё лучше, и он не мог не нарушить своих правил), — очень вкусно. Дорогая моя, вы делаете успехи. Он смахнул крошку с губ. — Я вас недооценивал, признаюсь… Вы не изменяете своей привычке удивлять меня. Клэрис, как бы не хотела она быть гордой и холодной, улыбнулась самым тёплым образом, что ей очень шло. — Благодарю вас, доктор Лектер, — как можно более серьёзно произнесла она. Ганнибал ухмыльнулся. — Но я хотела охладить их и подать их вам на утро, — созналась Клэрис. — Вы думали, я смогу устоять перед искушением их съесть? Доктор встал, нежным жестом поднося её руку к губам для поцелуя. Старлинг не могла не отметить, что двигался теперь он с большим трудом — он наелся и был в восхитительном настроении, и это приятно раздувало её самолюбие. Даже если ей и хотелось в глубине души заметить доктору, что не стоило столько есть. — Ни разу не думала, — хмыкнула она. — Я очень рада, что вам понравилось. И пусть звучит это отвратительно официально, я чертовски рада. Лектер легонько лизнул её пальцы, вкусно пахнущие корицей, и довольно прикрыл глаза. *** Клэрис забралась под одеяло и забарахталась в тёплой ткани, спасаясь от холодного вечера. Она наскоро приняла душ и теперь не могла уснуть — хотелось совершенно по-детски запрыгать от радости. Всё тело счастливо подрагивало. Наконец, наконец ледяной доктор Лектер признал её достижения! Старлинг торжествующе ухмыльнулась и прижалась носом к подушке доктора. Как оказалось, он тоже не спал; её встретил блестящий в свете луны взгляд. Клэрис полежала так пару минут, зябко кутаясь в одеяло и прижимаясь ближе к доктору. За всё это время Лектер ни разу не моргнул. Его взгляд показался ей несколько неестественным. — Всё ли хорошо? — нахмурилась она. Доктор моргнул. Заворочался. — Вижу, вам не хочется спать, — несколько устало произнёс он. Клэрис терпеливо ждала. Из-под одеяла донеслось приглушённое урчание желудка доктора, сопровождаемое тихим вздохом. Ганнибал вновь заворочался. — Живот болит, — неохотно сознался он, кладя руку поверх одеяла. — Мне не стоило столько есть на ночь. Ничего серьёзного, мисс Старлинг. Засыпайте. Клэрис прекрасно знала, как чередуются у доктора границы «я ни за что не сознаюсь в своей боли» и «я умираю от насморка, спасите меня, вот он я — лежу, страдаю, погибаю!». Она в равной степени любила и ненавидела обе крайности. — Точно? — Точно. Спите, дорогая моя. Итак, первая крайность. Старлинг прикрыла глаза и начала отсчитывать время под мерное бульканье желудка доктора. Конечно же, Ганнибал мог укрыться в своём дворце, но… Ровно на пятой минуте сорок первой секунде доктор издал полный боли стон. — Клэри-ис… Есть. Лектер тяжело перекатился ближе к ней и уткнулся носом ей в плечо. — Вы не спите? Старлинг вздохнула. — Нет, я бодрствую. Доктор осторожно зашуршал под одеялом, расстегнул пижаму и прижался к спине Клэрис полным горячим животом. — Я нуждаюсь в массаже, — самым восхитительным жалобным тоном простонал он. Так он стонал только тогда, когда требовал самой нежной вещи от Клэрис или когда находился снизу. Клэрис улыбнулась и села на кровати, устраивая ладони на мягком, но в то же время ужасно тугом животе доктора Лектера, который тут же распластался на спине, прикрыв глаза и приняв самое печальное выражение лица. У Клэрис был довольно большой опыт в области массажа из-за любви Ганнибала ко всем поглаживаниям, потираниям и тисканьям. В этом он был похож на кошку, которая безгранично доверяет своему хозяину. — Животик разболелся? — мурлыкнула она и шутливо ткнула пальцем в мягкий слой жира под рёбрами, не в состоянии отказаться от небольших поддразниваний. — Бедняжка… Доктор втянул воздух через стиснутые зубы и осторожно приподнялся над подушками, придерживая тяжёлый живот ладонью. — Старлинг. Этот тон означал, что скоро Клэрис лишится либо части тела, либо потеряет долю крови. Ей он был прекрасно знаком, и она его ничуточки не боялась. — Тише-тише, — она наклонилась над его животом и нежно, но крепко сдавила полные бока, поглаживая ладонями тёплую мягкую кожу. Доктор тут же выгнул спину, чуть ли не мурлыча от удовольствия. Приоткрывшийся рот, разрумянившиеся щёки… Клэрис с нежной улыбкой смотрела на это очаровательное выражение на его обычно насмешливо-строгом лице. Довольно непривычно было видеть такое действо. Признаться… Клэрис нравилось. — Скажите, доктор, вам нравится переедать? — беззаботно спросила она, продолжая массировать его живот. Ганнибал приоткрыл глаза, с сонным весельем глядя на Старлинг. — Я склонен к чревоугодию, Клэрис, если вы не заметили, — промурлыкал он медовым голосом. — Но вы считаете это вредной привычкой. И всё равно продолжаете… Как не стыдно? — хмыкнула Клэрис. Доктор вздохнул и вдруг потянул Старлинг к себе. Клэрис ойкнула, чуть не врезавшись носом в лоб Лектеру. Благо, её тут же спихнули на подушки. И придавили. Старлинг возмущённо захрипела, барахтаясь под тяжёлым телом доктора. — Тиш-ше, — цокнул языком Лектер, устраиваясь поудобнее. Казалось, с таким весом он должен был быть неповоротливым — так нет ведь, казалось, что даже в своей слегка растолстевшей от сладостей Клэрис форме ему было под силу двигаться почти всё так же быстро, как и раньше. — Вы сейчас меня раздавите, — констатировала факт Старлинг, пытаясь спастись подлым способом — щекоткой. К сожалению, на докторе это плохо работало. — А вам разве не нравится? Клэрис прекратила свои попытки и уставилась в эти наглые глаза напротив. Нравится?.. Она хотела возмутиться, но доктор зажал ей рот рукой. И Старлинг прислушалась к себе. Ничего другого ей не оставалось. Правда, под подушкой заботливо были припрятаны наручники и аккуратно сложенный нож, но Клэрис не думала, что для такого случая они бы сгодились. Только сейчас она заметила, как тяжело дышит доктор. Одышка?.. Какая глупость, у него ни разу в жизни не было одышки. Лектер, ухмыльнувшись, наклонился над нею и прижался губами к шее. Сердце у него колотилось сильнее, гораздо сильнее и быстрее, чем обычно, и звук частого, шумного дыхания оглушал. Пахло от него сладостью, нежной и густой, но приятной для Клэрис. Доктор заёрзал на Старлинг, будто нарочно сдавливая всё, что можно было придавить. Живот у Лектера продолжал булькать, и теперь Клэрис даже могла почувствовать, насколько тяжело было доктору. В желудке у него бурчало так, что почти белая кожа чуть подрагивала, почти вибрировала, но совершенно неравномерно. Но даже при том, что живот у Ганнибала был набит до отказа, всё его тело оставалось таким же мягким. Мягкие бёдра, мягкие складки на боках, мягкая грудь, мягкие плечи… О, под слоем такой плюшевой мягкости скрывались сила и быстрота, но теперь, когда доктор так лениво развалился на Клэрис, от этих качеств не осталось ни следа. Даже его выносливость уступила место одышке. Хотя, задумалась Старлинг, разве всего лишь от одного рывка у доктора могла возникнуть такая реакция? Старлинг неровно выдохнула. Мягкий, но тяжёлый. Сильный, но слабый. Выносливый, но задыхающийся от любого движения. И, подумать только, всё от её злосчастной кулинарии. Перед глазами живо предстали образы доктора: жующего конфеты, глотающего шоколад, пьющего какао, объедающегося пирожными, эклерами — словно нарезка кадров, составляющая небольшой фильм, а потом — доктор, прижимающий руки к животу, стонущий от боли, но продолжающий глотать сладости. Картина была… возбуждающей, на удивление Клэрис. Доктор, который не может застегнуть на себе слишком узкие брюки, доктор с круглым животом, который выступает вперёд, как небольшой полукруг. Старлинг сглотнула. Конечно же. Она куснула доктора за палец (делала она это осторожно), давая понять, что хочет высказаться. Лектер послушно освободил её рот. — Как я понимаю, вы изучили меня быстрее, чем это сделала я, — буркнула Клэрис. Доктор осклабился, скатываясь с неё и укладываясь рядом. — Напомню, Старлинг, я всё ещё психиатр. Она недовольно хмыкнула. И как она раньше не догадалась?.. — Значит, вы устроили весь этот спектакль, потому что поняли, что мне нравится. Лектер с ухмылкой кивнул. — И, я предполагаю, боль в животе вы тоже разыграли… Или нет? — Ошиблись, Клэрис. С губ доктора сорвалась небольшая отрыжка. — Ради маленького эксперимента… Лектер с неудовольствием поднёс ладонь ко рту, пытаясь приглушить очередную отрыжку. Старлинг пробрало сладкой дрожью. — …мне не было жаль. К тому же, дорогая моя Клэрис, эксперимент был успешным. Старлинг хмыкнула. — Тогда, доктор, если вы всё ещё не хотите спать… Позвольте, я приглашу вас попробовать мои эклеры. Мне чудом удалось их от вас спрятать. Лицо доктора пробрело печальное выражение. — Клэрис, дорогая… — Я должна практиковаться, — возмутилась Старлинг. — А мой дегустатор отказывается пробовать! Доктор икнул, прижимая руку к животу — совсем как представляла себе Клэрис. Казалось, эти перевороты и ёрзания на кровати встревожили его желудок. — Боюсь, дегустатору в данный момент несколько дурно, — выдавил он, и на минуту Клэрис задумалась, не притворяется ли он. — Не беспокойтесь, доктор Лектер. Эклеры лёгкие, и я сделала всего двадцать штук… Доктор со стоном уткнулся лицом в подушку. — У вас очень опасный фетиш, Клэрис. ***