Сестрёнка

Сегодня мы всей семьей трудились на полях. Урожай обещал быть богатым, ибо в начале сезона шли умеренные дожди, после чего солнышко освещало засеянные поля и уже спустя непродолжительный срок, заколосились первые ростки. Урожая в самом деле оказалось очень много. Боялись мы, что при таком количестве значимая часть испортится, пока мы будем обрабатывать то, что уже собрали. Но нам на помощь пришли некоторые селяне с округи и в обмен на часть урожая оказали нам посильную поддержку. Я же так умаялся, что на закате уже не мог сам дойти до дома, устало нежась в лучах уходящего солнца, лежа на большом стогу сена. Шум леса, что расстелился бесконечным зеленым океаном в полулиге от меня, словно пел мне колыбельную, убаюкивая уставшее сознание. Но голос мамы и запах мясной похлебки со стороны дома быстро вернул меня в реальность и я, превозмогая легкую боль в ногах, быстрым шагом двинулся к дому. Вкусный ужин на исходе тяжелого дня и приятные посиделки с мамой у камина были самыми лучшими мгновеньями в моей жизни... Но вот, наступила ночь и пришло время ложиться. Завтра день обещал быть не менее тяжелым. Мама уложила меня в постель, прочитала одну из сказок и поцеловав в лоб пожелала спокойной ночи. Задув свечку в моей комнате, она осторожно вышла и прикрыла дверь, направившись в свою спальню. Я же перевернулся на бок и сомкнул глаза... Ожидая, что от усталости я провалюсь в сон быстро, я ощущал себя крайне странно. Нет, я не слышал странных звуков снаружи, или чего-то подобного. Просто у меня было стойкое ощущение, что на меня... Кто-то пристально смотрит. Несколько минут, я ворочался в кровати, пока не перевернулся на другой бок. И тут я услышал отчетливое стрекотание... Нет, не сверчка. Такое осторожное но быстрое-быстрое цоканье. Раздавались эти звуки из моей же комнаты, но мрак в ней был непроглядным, и разглядеть чего-либо я не мог. Никогда подобных звуков не слышал. Я даже не испугался. Решив было, что это пробежала по полу мышка я вслушался в тишину комнаты. Тишина. Странная, осязаемая и совершенно необычная тишина. Словно я был в комнате не один... И тот, кто сейчас был со мной здесь следил за моими движениями и боялся сделать даже глубокий вдох, чтобы не выдать себя. Мне это показалось забавным. Я не ощущал какой-либо угрозы или страха. Это было похоже на игру, когда моя двоюродная сестренка тыкала меня спящего пальчиком и быстро отворачивались, дескать: «Это не я!». Мы любили так играть в прошлом... Пока она не умерла от «Белой чумы»... Вспомнив свою бедную сестренку, я отвлекся от звуков в комнате и нахмурился, закрыв глаза. Усталость начала побеждать в схватке с любопытством и я окунулся в сон, снова услышав то самое стрекотание. Пусть мышка бегает, мне всё-равно... Утром я проснулся совершенно не отдохнувшим. Странно, но даже наоборот. Я был еще более уставшим и ощущал жуткую слабость. Зашедшая в мою комнату мама, взглянув на моё лицо тотчас бросилась ко мне. По её словам, выглядел я тогда бледным, как гриб поганка. Осмотрев меня с ног до головы, мама заметила на моей спине след, похожий на... Укус. Похожий на змеиный. Да и я тоже ощутил, как неприятно зудит спина. В тот день с кровати я встал только под вечер. Мама ворковала надо мной, давала противные лекарства, много воды, молока и ягодного сока, чтобы вывести яд. Ох, никогда больше не буду так долго лежать на стогах сена. Когда же вечером я смог встать на ноги, первым делом пошел к отцу в нашу мельницу, где он молол зерно на муку. Несколько часов я всё же смог подсобить отцу в отсеве зерна и когда мы вернулись домой, слабость вернулась с новой силой... Хотя, что самое странное, та рана на спине которую нашла мама, даже не зудела. Не опухала, не ныла и даже не чесалась. Отец голову почесал, но тоже ничего не смог сказать. Наверное, змея оказалась старенькая вот яд и не подействовал особо сильно. Ночь выдалась как и прежде. Спокойной. Хотя я невольно вспоминал свою двоюродную сестренку, и мне все еще было немного плохо. Под кроватью раздался шорох. Похожий на хруст. Наверное, мышка догрызает кусочек хлеба, который я нечаяно уронил на пол, когда мама приносила мне поесть. Так и не поднял... Забыл. Дурак. На следующее утро мне стало еще хуже... Ночью я потерял сознание, а в себя пришел от того, что меня теребила за плечи напуганная мать, а отец брызгал мне в лицо ледяную воду. Ко мне привели знахаря и тот, осмотрев меня озадаченно покосился на моих родителей. Но увидев выражение их лиц, напуганные и совершенно сбитые с толка, он вывел их на улицу и что-то вполголоса говорил. Я слышал их приглушенные голоса, и разобрать смог лишь два слова: «...пили кровь.» Что-то посоветовав матери и дав мне выпить какого-то настоя, знахарь покинул наш дом. Мама следуя совету знахаря, давала мне много пить. И что самое странное, я никак не мог напиться. Обычная вода из колодца, молоко... Стало легче мне как и вчера, только под вечер. Но случилось немыслимое... Когда сгустились сумерки, в нашем доме раздался сильный стук во входную дверь. Отец решил, что это кто-то из местных пришел с просьбой, но как только он открыл дверь, его по голове ударили деревянной палицей и отец рухнул на пол. мать закричала от ужаса, бросившись к отцу, но в дом уже ворвались два огромных человека. Они схватили мою мать и с силой ударили головой об стену, от чего мама упала рядом с отцом, зажимающим рану на голове. Меня же схватил за горло один из бандитов и пригрозил свернуть мне шею, если ему не скажут где мои родителя прячут заготовленное зерно и золото. За меня вступилась мать, закричавшая что мы только-только собрали урожай и не успели ничего продать, но разбойники не поверили ей. Они начали крушить наш дом, в поисках чего либо ценного. Но в мою комнату они пока не заходили... Когда же один бандит таки увидел дверь ведущую в мою комнату, он приказал своем другу проверить и там. Ударивший моего отца по голове гигант открыл дверь в комнату, и приступил к поискам, переворачивая всё вверх дном. Когда же очередь дошла до моей кровати, бандит перевернул её надеясь найти дверь в погреб, но внезапно на весь наш дом раздался полный ужаса вопль. После чего, звуки дебоша обратились в звуки жуткой битвы, а вопли бандита перешли в беспомощные хрипы. Второй бандит, что держал меня за горло, отбросил меня к матери и подбежал ко входу в мою комнату, но тут же остолбенел на месте... Я же, краем глаза заметил, как вошедший в мою комнату разбойник рухнул на пол, а над ним возвысилось чудовище... Похожее на паука. Огромного паука с шестью красными глазами, отразившими свет огня камина проникающего в мою комнату через открытую дверь. Мне хватило лишь одного мига, чтобы разглядеть это существо. Оно было и правда огромным! Его брюшко было шириной с мою кровать, а лапки были длиннее, чем я в полный рост! Паук присосался к шее бандита своими жвалами, пока глаза были направлены на второго, стоящего как истукан и с ужасом смотрящий на это создание! Длилась эта процессия мимолетное мгновенье. Моя мама, что едва пришла в себя, воспользовалась моментом, пока бандиты на неё не смотрят и взяла в руки широкий деревянный засов, которым мы обычно закрывали дверь дома изнутри. И этим засовом она со всей силы ударила бандита по голове. Тот закричал, схватился за голову и согнулся пополам от боли! Я понял, что иного шанса не будет... С разбега я толкнул растерявшегося бандита в свою комнату, к чудовищу и на излете мысли захлопнул за ним дубовую дверь. Мама же подперла дверь засовом за мгновенье до того, как в дверь с той стороны раздались мощные удары и послышались вопли ужаса. Я прижался ближе к матери, которая обхватив меня руками села к стене, ближе к отцу и закрыла ладонями мне уши. Но я слышал... Слышал, как по ту сторону двери в мою комнату раздаются душераздирающие вопли тех, кто пришел ограбить нас. Что там происходило я даже не силюсь предположить... Крики, звуки ломающихся деревянных предметов, даже попытки выбить дверь. Но засов был прочным, а дверь обита железными обручами. Ничто оттуда больше не выберется. Когда же звуки по ту сторону утихли окончательно, я уснул на руках мамы... Только представьте, каково мне было в тот момент? Осознание того, что под моей кроватью, в моей же комнате жило самое настоящее чудовище едва не заставило меня умереть от страха. Это оно... Оно питалось моей кровью, пока я спал. Оно кусало меня и именно оно издавало те звуки, которые я принимал за мышку... Мама приходила в себя несколько часов. Она перенесла меня в нашу мельницу и вернулась домой к отцу. Скажу сразу, что мой отец не умер. Но лежал без сознания весь следующий день и ночь. Я же боялся носа высунуть из мельницы, и каждый посторонний звук вгонял меня в панику. Несколько дней мы жили в мельнице... Папа так и не пришел в себя, но был жив. Мама решилась оставить меня с ним, а сама отправилась за тем же знахарем, который приходил и ко мне. На улицу я выходил только при свете дня. На свой родной дом я косился как на прокаженный, вспоминая что я там увидел... Одна мысль о том, как это чудовище по ночам впивается в мое тело своими клыками и пьет кровь, заставляла впадать в ступор. Не знаю что повело меня в дом в тот вечер... Мамы все еще не было и я минуту глазел на наш дом, где жило чудовище, убившее двух здоровых бандитов. В том, что они мертвы я не сомневался. Но из дома не доносился запах мертвечины, который я прекрасно знал, так как мне довелось четыре года назад пережить нашествие белой чумы. Шагнув на порог дома, я ничего не услышал. Внутри всё еще стоял погром. А дверь в мою комнаты всё так же была заперта засовом. Ведомый вперед чьей-то неведомой волей, я осторожно дошел до своей комнаты, прислонив к двери ухо. Ничего. Тишина. Странное разочарование коснулось уголка моего сознания, но когда я услышал осторожное, еле слышимое: «Пить... Пить... Пить...» Затем, цоканье. Оно еще там... Но вдруг моё состояние сменилось. Страха как не бывало. Поверхность двери слегка нагрелась, как если бы с той стороны на неё светило солнце. Только вот оно уже ушло за кроны деревьев, а в моей комнате не было окна. «Братик... Трусишка... Трусишка. Братик»... Этот голос... У меня расширились глаза от того, что я узнал его! Сомнений быть не может. Это голос моей двоюродной сестренки. Он был глуше, с хрипотцой, но это был он! Невольно у меня выступили из глаз слезы. «Трусишка». Именно так она назвала меня в последний день, когда я её видел... Она убежала в лес и потерялась на несколько дней. Но когда её нашли, пришла и белая чума. Сестренка заразилась. И умерла... Я даже не смог попрощаться с ней. Не видел её могилки. Не видел тела. И вот я слышу её голосок снова. Горе так сильно велось мне в голову, что я сам того не ведая, упал на засов и тот рухнул с глухим звуком на пол! Только тогда я пришел в себя и осознал, что сейчас случилось! Но страх испарился столь же быстро, как и прошлый раз. Даже увидев то, что оказалось скрыто во мраке моей комнаты, я не испугался. вся моя комната была обмотана паутиной. Плотной, толщиной с палец. И прямо перед входом к потолку был примотан большой кокон. Я уже догадывался кто внутри него... На вопрос: «А где второй», я получил ответ сразу, как только увидел второй кокон. Он лежал на полу, а из него выглядывало навершие той самой деревянной палицы, которой бандиты ударили моего папу. Темнота обволакивала мою комнату, а паутина блестела в ней как свежий снег. Но... Где та, кто эту паутину соткал? Я медленно встал на ноги и вгляделся во мрак комнаты. Слышен был лишь тихий шелест деревьев снаружи, да глухие удары моего сердца отдавались в ушах глухим баритоном. Но страха всё так же не было... Первый шаг в густую темноту запомнился отчетливым хрустом паутины под ногами. Войдя в комнату полностью, я... Я словно оказался в другом мире. Здесь царил холод. Но не могильный. Не злобный. Белёсые нити толстой паутины казались мне ледяными нитями, блестевшими при свете луны. При выдохе из моего рта вырвалось облачко пара, а по рукам и спине прошел строй мурашек. Мне не было страшно... Оказавшись посередине комнаты, за своей спиной я услышал скрип двери. Обернулся и увидел, как тонкая паутинка тянет дубовую дверь, как веревкой и та закрылась снова, оставив меня в этом месте совершенно одного. Проследив взглядом по нити, которая и закрыла дверь, я увидел её... Паучиху. Она... Она всё это время сидела на потолке! Следя за мной... Заманивая меня. Разум отказывался верить, что меня так просто провели и заманили в ловушку! Но... Сердце. Чувство, что паучиха не причинит мне вреда сию секунду подавили разум, умолявший броситься к двери и попытаться спастись. Ведь... Если бы она хотела меня убить, то сделала бы это задолго, до прихода бандитов, верно? Мне же хотелось... Чтобы она снова заговорила со мной. Голосом моей сестренки. Еще хотя-бы разок. Сама паучиха основательно выросла с последнего раза, когда я её видел. Брюшко её обрело белесый оттенок, как и лапки, ставшие похожими на ледяные сосульки. Только более длинные и гладкие. Глазки её смотрели прямо на меня... Неотрывно. Без угрозы, или голода! Просто смотрела. И словно находясь под действием дурмана, я чувствовал в этом взгляде что-то родное. Давно ушедшее и забытое. Что-то дорогое и... Теплое. Паучиха медленно пришла в движение. Она проползла с потолка на стену передо мной, не отрывая взгляда от моего лица. Ворсинки на её головке зашевелились, а жвалы защелкали. «К маме... К маме... К маме...» вдруг услышал в своей голове я. Да... Это была сестренка. Она словно плакала. Она хотела уйти к... К маме. Я всегда тяжело переносил горе моей сестрёнки. Не мог пройти мимо, когда её кто-то обижал, или ей было грустно. Я хотел быть для неё опорой и утешением. Но ничего не вышло. «Братик... Братик...» говорила Сестренка. «Пить... Пить... Пить...» У меня закружилась голова... Глаза слипались, как после дюжины бессонных ночей. Ноги подкосились и я упал прямо на паутину. Она была мягкой и холодной. Как первый снег. И я не смог сопротивляться. Я не ожидал, что меня найдут живым. Мама вернулась к мельнице когда уже встала ночь и не найдя меня рядом с отцом опасалась худшего. Да, меня нашли в моей же комнате дома. Я всё так же лежал на паутине, а на моей шее был отчетливый след паучьего укуса. Сестренка напилась моей крови и покинула наш дом, оставив в напоминание о себе лишь обмотанную паутиной комнату, да два кокона внутри которых от тех здоровенных бандитов остались лишь обмотанные высохшей кожей белесые кости. То что происходило потом, я не стану рассказывать. Это уже не важно. Но что действительно для меня было радостным известием, это то, что сестренку так и не нашли. Она ушла в лес, где я в дальнейшем не раз и не два находил сотканную паутину, которая на ощупь всегда была холодной, как бы ни был силен зной. Моя мама собрала всю паутину сестренки и вместо того, чтобы сжечь соткала из неё прочные нити, из которых сшила для меня большой плед, а то что осталось продала за немалые деньги.