Рождество бывает только раз в году

      Обычно Гермиона не возражала против рождественских вечеринок.       Грейнджер нравились рождественские сладости, тихие звуки музыки, разносящиеся по залу, сияющий разноцветный свет, скрашивающий обычно ужасно скучное офисное пространство.       Но не на этой вечеринке. Не тогда, когда он игнорировал ее, отталкивал и, откровенно говоря, вел себя как полный придурок.       Возможно, она чувствовала себя немного злой из-за его внезапного молчания в течение последней недели, поэтому решила надеть платье, которое, как Гермиона знала, ему нравится, ведь он ей прямо сказал об этом. — В нем ты похожа на подарок, я только и думаю, как бы тебя развернуть.       Прекрасное красное платье, облегающее все ее достоинства, с милым бантиком посередине спины и лентой, спускающейся по изгибу ее живота. Это должно показать, чего ему не хватает. По крайней мере, так сказала Джинни.       Теперь Малфой практически пожирал ее с другого конца зала, сузив глаза, когда шел обратно в свой кабинет. У нее возникло искушение высунуть язык, но она сдержалась. — Нужна помощь? — Гермиона быстро моргнула и посмотрела в сторону Малфоя, но увидела Терри Бута, протягивающего руку к большой корзине с подарками, которые она в данный момент пыталась расставить. — О, — наклоняется она, позволяя ему взять несколько объемных пакетов с самого верха, — спасибо, это очень мило с твоей стороны. — Это меньшее, что я могу сделать, — он идет рядом с ней, пока она раскладывает подарки по столам, — ты, в общем-то, и так организовала всю эту вечеринку, меньшее, что я могу, это разложить подарки.       Она улыбается, опустошая корзину, и снова поворачивается к нему. Ну что ж, хоть кто-то заметил все ее старания, это обнадеживает. — Раз уж ты обратил на это внимание, полагаю, ты не откажешься помочь мне закончить с приготовлениями? — Ничуть, — Терри улыбается ей в ответ.       Вверх начали подниматься гирлянды, которые она купила специально для этого случая, конечно, зачарованные магией, поскольку в них не было штепселей, но они все равно мягко светились. Появились дополнительные столы, на которых расстелились ярко-красные скатерти. Все уже сбились в группы и общаются. Гермиона наколдовала большую хрустальную чашу для пунша, зачарованную на автоматическое наполнение. — Не подпускай Джинни к этому, — бормочет она Гарри, который наконец останавливается возле неё, чтобы узнать, не нужна ли ей ещё помощь. — Ты же знаешь, я не могу запретить Джинни делать все, что она захочет, — говорит, — она как-нибудь найдет способ подлить алкоголь, и ты ничего не сможешь с этим поделать.       Гермиона успела собрать несколько разных помощников: МакЛагген предложил помощь, когда она весьма неоднозначно склонилась над коробкой с украшениями, другой парень предложил помощь, когда она наклонилась над столом, чтобы зачаровать чашу с пуншем.       Последнее предложение помощи застало ее врасплох: она неуверенно балансировала на табуретке, пытаясь правильно развесить мишуру, и тут ее слегка шатнуло, а теплая рука прижалась к пояснице, чтобы поддержать. — Все эти мальчишки помогают, но ни один из них не предложил помощь, когда Вы поднялись на табуретку?       Вот дерьмо. — Прошу прощения, мистер Стерлинг, я могу быть немного требовательной к украшениям, — смущенно сказала она, и румянец пополз по ее щекам, когда Грейнджер позволила мужчине помочь ей спуститься с табурета.       Конечно же, босс нашел ее в тот момент, когда она выставляла себя на посмешище, карабкаясь на табуретку, но ведь это просто удача, не так ли? Гермиона одернула юбку, желая, чтобы жар, ползущий по шее, исчез. — Не стоит извиняться, вы организовали прекрасную вечеринку, — он делает ей комплимент, и Гермиона не может не улыбнуться, поворачиваясь, чтобы взять еще одну горсть мишуры, — почему бы не использовать прилипающие чары и не забросить ее просто наверх?       Гермиона едва не закатывает глаза от предложения и смущается, когда он снова предлагает свою руку, но вежливо улыбается и соглашается, забираясь обратно на табурет. — Некоторые вещи лучше делать вручную, — Грейнджер приподнимается на носочках, проводя блестящим серебром по дугам вокруг светильников. — Я могу заняться этим, сэр. Уверен, у вас есть дела поважнее, — она замирает, не решаясь повернуться и посмотреть на говорившего. — Мистер Малфой, я без проблем помогу мисс Грейнджер. Возможно, она сможет дать Вам другое задание? — пожилой мужчина предлагает ей еще одну нитку мишуры.       Гермиона смотрит на свои руки, не обращая внимания на то, как потеют ладони и скручивается живот. Нелепость ситуации поразила ее сразу. Она вела себя как школьница, требовала внимания, а ему было все равно. Ее горло сжалось, когда она смахнула внезапно нахлынувшие слезы. — Мы уже почти закончили, — прочистив горло, Гермиона сделала глубокий вдох, возвращая лицу нейтральное состояние, — спасибо за предложение.       Рука мистера Стерлинга снова находит её спину, когда она спускается с табуретки, и на её лице появляется широкая улыбка. Глаза Малфоя вспыхивают, он смотрит на то, как рука мужчины медленно возвращается к его боку, а затем снова переводит взгляд на Гермиону. — Спасибо за помощь, мистер Стерлинг, — Гермиона быстро возвращается к Гарри и оценивает состояние комнаты. — Все в основном готово, — почти с облегчением произносит она, когда Гарри кладет руку ей на плечо. — Ты в порядке? — спрашивает он, и она воздерживается от того, чтобы врезаться головой в стену. — Просто выставила себя идиоткой перед боссом, но в остальном я в порядке, — она лжет, с удовольствием принимая чашку, которую он ей предлагает, — когда придет Джинни? — Немного позже, она должна отвезти мальчиков в Нору.       Гермиона цепляется взглядом за темную мантию цвета оникса, движущуюся через общее пространство к тому месту, где появился Блейз Забини. Оба мужчины выглядят довольно невесело в теплом сиянии рождественских огней. — Поможешь мне? — спрашивает она, оборачиваясь к Гарри, который, к счастью, соглашается. Через какое-то время наконец-то приходит Джинни и обнимает Гермиону. — Ты расскажешь мне, что тебя беспокоит? — спросила миссис Поттер, бросив на нее очень пристальный взгляд. — Обещаю, только не сейчас, я хочу насладиться моментом, — улыбается Грейнджер, чуть не закатывая глаза от ликования, которое появляется на лице Джинни, когда она видит чашу с пуншем, — ты должна подождать, пока босс уйдет, чтобы что-нибудь подмешать.       Джинни поджимает губы, явно заинтригованная, но Гермиона уже не обращает на неё внимания, прежде чем успевает сказать что-то еще.       Когда мистер Стерлинг и его помощники добрались до двери, Гермиона улыбнулась им и вручила подарки. — Прекрасно спланированная вечеринка, моя дорогая, — мужчина улыбается, протягивая ей красиво упакованную коробку, — надеюсь, вы встретите счастливо Рождество. — О, не стоило! — говорит она, когда он насмехается. — Это меньшее, что я могу сделать после всего, что вы делаете для этого офиса. А теперь открывай.       Гермиона аккуратно развязывает ленточку и снимает крышку, чтобы обнаружить очень дорогую бутылку бренди. Ее глаза расширяются, когда она снова поворачивается к нему. — Мистер Стерлинг, я не могу принять это… — Ничего подобного, идите и отнесите ее в зал, чтобы насладиться ею со своими друзьями, — подмигивает он ей, надевая плащ, — уверен, что тому, кто сейчас подливает алкоголь в чашу с пуншем, это особенно понравится.       Гермиона оборачивается и видит, как некая Джиневра Поттер выливает бутылку водки в вишнево-красную жидкость.       О боже…       Мистер Стерлинг смеется и похлопывает ее по плечу, собираясь уходить. — Счастливого Рождества, мисс Грейнджер! — Счастливого Рождества! — воскликнула она, поблагодарив начальника и неся бутылку бренди туда, где собрались ее друзья.       Он был прав, Джинни особенно понравилась новая порция алкоголя, пополнившая ее список на вечер. — У меня сегодня вечер без детей, и я, конечно же, планирую повеселиться! — бросает она мужу дьявольское подмигивание, от которого бедный Рон стонет в отвращении, — о, Рон, не смотри на меня так, это ты всегда просишь у меня племянницу!       Гермиона со смехом откидывает голову назад, потягивая пунш, который практически обжигает горло благодаря тяжелой руке Джинни, и расслабляется, ощущая нарастающее тепло по телу.       Плечи наконец-то расслабляются, не обращая внимания на мелькание черных мантий на периферии.       В отличие от пунша бренди пьётся достаточно легко, чтобы по венам пошёл гул, а щёки разгорелись. Они выключают горящие флуоресцентные лампы, оставляя мягкое свечение рождественских гирлянд, погружающих мир в техноцвет.       Она переводит взгляд на него, ловя серебро его взгляда. Лицо Драко слишком напряжённое, когда он стоит с Блейзом и Тео.       Кормак решил поиграть в ужасную игру, в которой он зачаровывает омелу, чтобы она появлялась всякий раз, когда он приближается к Гермионе, и, конечно же, вместо поцелуя получает удар, но это совсем не помогает ему понять, что она не заинтересована в нем. Впрочем, Гермиона и сама не прочь поиграть и с удовольствием понаблюдать, как он глупо переваливается через ее красный каблук.       Гарри выплевывает свой напиток, падая от смеха. — Мужчины — имбецилы, — говорит она, и Джинни кивает.       Гермионе нужен перерыв, нужно уйти от глупых мужчин и слишком соблазнительного взгляда Малфоя. Она слегка покачивается на ходу, Терри протягивает ей руку, чтобы поддержать, но Грейнджер вежливо отказывается и идет в уборную, чтобы прийти в себя.       Глубоко дышать. Именно об этом она должна напоминать себе.       Флуоресцентное освещение уборной не дает ей покоя, когда она смотрит на себя в зеркало, стараясь, чтобы прохладная вода из крана успокоила ее.       Не то чтобы у них с Малфоем были настоящие отношения. С самого начала это был просто трах, но… но… Она скучала по нему.       Признаться себе в этом было ужасно, но Гермиона должна была быть честной, хотя бы с самой собой.       Она скучала по их препирательствам во время обеденного перерыва, скучала по тому, как заходила к нему в офис в середине рабочего дня, чтобы просто целоваться до потери пульса, пока он не обещает заставить пожалеть ее об этом позже, и тогда она смеется про себя весь оставшийся день.       Хотя Гермиона всегда настаивала на том, что ненавидит его, она скучала по тому, как он врывался в ее кабинет и заставлял ее сделать перерыв на кофе.       И, Боже правый, как она скучала по тому, как он заставлял ее забыть обо всем, оттрахав ее до беспамятства.       Гермиона поморщилась от того, насколько сильно стала полагаться на него, и вытерла руки, чтобы еще раз оценить свой внешний вид.       Платье ей шло, хотя и не нравилось, что так сильно облегало. Хотя при ее типе фигуры любое платье подходило ей как перчатка.       Еще один глубокий вздох, и Гермиона выходит из уборной.       Коридор темнеет, когда она, маневрируя мимо кабинок и кабинетов, направляется к месту проведения вечеринки.       Чего она никак не ожидала, так это того, что кто-то обхватит ее за талию и затащит в кабинет.       Паника едва не охватила ее, когда она прижалась спиной к телу, но Гермиона не смогла сдержаться, когда до нее донеслись знакомые нотки кедра и тикового дерева, а его рука нащупала ее бедро и впилась в него пальцами. — В этом платье ты меня доведешь до ручки, — его голос звучит у нее над ухом, и ей неприятно, что она вздрагивает в ответ. — О, так теперь ты решил поговорить со мной, — огрызается она, черпая силы в себе, чтобы не поддаться его искушению, и пытается локтями разжать его руки.       Малфой лишь крепче сжимает ее руку, а пальцы играют с бантом на ее спине. — Я не мог больше смотреть, как каждый идиот в том зале пускает по тебе слюни.       Гермиона усмехается, даже не пытаясь сдержать смешок. — Никто не пускал слюни по мне, Кормак вряд ли считается, ведь он домогался почти до каждой ведьмы сегодня, — она снова попыталась увеличить расстояние, — не то чтобы это имело значение, поскольку ты ясно дал понять, что не заинтересован во мне.       Он резко дергает ее назад, и Гермиона с визгом пытается устоять на ковре на каблуках, шатаясь, пока он не прижимает ее к своему столу. — Не строй из меня дурака, Терри, гребаный Бут, все время пытался до тебя дотронуться, — шипит он. — Ты заблуждаешься, но это не имеет значения, я не твоя собственность…       Температура в комнате меняется, как только слова покидают ее рот, серебро его глаз опасно сверкает в темноте. По ее коже пробегают мурашки.       Малфой вытягивается в полный рост и хищно смотрит на нее.       Мужчины, с раздражением думает она, никогда не хотят брать на себя обязательства, но при этом ожидают верности. Гермиона не станет терпеть ничего подобного. — О, тебя это беспокоит? — усмехается она, — как это не похоже на тебя, Малфой, — одни разговоры и никаких действий.       Когда его руки находят ее затылок, вцепляются в кудри и отводят голову назад, чтобы она посмотрела на него, Гермиона задумывается, не слишком ли далеко она его завела. Но Грейнджер была бы лгуньей, если бы сказала, что ее не возбуждает то, что он обнажает зубы, вдавливая ее спиной в стол, пока ее ноги не заскребут по полу. — Хочешь действий? Отлично, тогда давай поиграем, — свободной рукой он задирает ее юбку, обнажая чулки с едва заметными кружевами вокруг бедра, которые, как она знает, сводят его с ума, — посмотрим, сможешь ли ты держать свой рот на замке.       С того момента, как он притянул ее к себе, в ее животе разлилось тепло. Она чувствует его эрекцию, горячую и твердую на ее бедре… боже, как давно он не был в ней.       Пальцы Малфоя проникают под резинку ее чулок, ее ногти впиваются в кожу головы. — Скажи мне, — начал он, скользнув рукой между её бёдер и нащупав намокшую ткань трусиков, — тебе нравится дразнить меня? Находишь удовольствие в том, чтобы носить маленькое красивое платье, пока я могу только наблюдать, как каждый волшебник в зале пытается прикоснуться к тому, что принадлежит мне? — Я не… — он проводит пальцами по ее клитору, и слова замирают у нее в горле, а с губ срывается стон, когда Драко начинает делать круговые движения. — МакЛагген, Бут, МакМиллан, даже чертов Стерлинг чувствует потребность прикоснуться к тебе, он не может оторвать от тебя руки. — Малфой, я не… — он стягивает с нее трусики, и Гермиона возмущенно задыхается. — Ты знаешь, каково это было — видеть тебя на табурете, приподнявшуюся на носочки, с упругой попкой наперевес и наблюдать, как Стерлинг опускает на тебя руки? — его пальцы скользят внутри нее, большой палец играет с ее клитором, и ее губы расходятся, ресницы трепещут, глаза закатываются назад.       Гермиона с ужасом понимает, что сейчас сломается. Удовольствие покалывает кончики пальцев на ногах и разливается по всему телу. Она ненавидит то, что он знает ее, то, что Малфой всегда точно знает, что ей нужно. — О, ты уже близко? — усмехнулся он, наклоняя голову, чтобы погладить ее по шее, и загибает пальцы, чтобы провести ими по ее передней стенке.       Глаза Гермионы распахиваются. — Малфой… — его фамилия вылетает из ее губ со стоном, — пожалуйста… нет, пожалуйста… платью конец… — Да, это будет маленький беспорядок на твоем маленьком красивом платьице, — он посасывает синяк на ее коже, — кончи специально для меня, дорогая, на моем столе…       Его зубы проходятся по ее челюсти, пальцы прижимаются к тому маленькому пятнышку, от которого у нее белеет зрение, бедра дрожат вокруг его руки.       Она пытается сдерживаться, держать все в себе, но контроль над своим телом быстро ускользает, чем дольше его пальцы сжимают ее. Давление его большого пальца усиливается, когда звезды вспыхивают в ее глазах. — Драко, Мэрлин, пожалуйста… — стонет она, и он улыбается. — Вот так, дорогая… Вот так… Просто позволь мне сделать это с тобой, только для меня… — он подводит ее к краю, и она кончает на его пальцы, ее удовольствие заливает юбку платья и попадает на ковёр.       Гермиона вскрикивает, ее тело обмякло в его руках, а его рука, зацепившись за ее волосы, удерживает ее в вертикальном положении, и Гермиона содрогается, волна за волной, сжимаясь вокруг его пальцев. — Ты так красива, когда кончаешь для меня, моя маленькая ведьмочка, — хвалит ее Малфой, и серебро его радужных глаз сверкает, когда он наблюдает за тем, как Грейнджер извивается от удовольствия, — и только для меня, не так ли? Ты больше никому не позволишь прикасаться к себе? — Нет… — задыхается она. — Я так и думал, — он переворачивает ее, перегибает через стол, разводит колени в стороны, пока ее ноги не начинают болтаться, а таз не упирается в красное дерево.       Малфой задирает юбку, обнажая ее промежность. Ее тело все еще содрогается от афтершока, когда он прижимает ее к столу, пока ее клитор не упирается в край, и она вскрикивает от ощущений на своей сверхчувствительной плоти. — Ты нарушаешь нашу маленькую тихую игру, надейся, что тебя никто не услышит, — дразнит он, проводя членом по изгибу ее попки, сперма размазывается по ее коже, его головка упирается в ее вход, — а теперь скажи мне, ты надела это платье, чтобы заставить меня ревновать?       Он вонзается в нее без предупреждения, ее стенки трепещут в отчаянной попытке принять его. — Нет… — застонала она, ее промежность пытается принять его глубже, когда Драко отстраняется, только чтобы снова войти в нее сильнее. Его рука врезается в обнаженную плоть ее задницы, и от затянувшегося жжения она испытывает острое наслаждение. — Не лги мне… — шипит он, задавая жесткий темп, вбиваясь в нее без пощады.       Гермиона зажмуривает глаза, когда его член проникает глубоко внутрь. — Я надела его для тебя! Ты перестал со мной разговаривать, я даже не могла заставить тебя посмотреть на меня… — стол упирается в ее бедро, край резко прижимается к ее клитору, — я просто хотела, чтобы ты посмотрел на меня.       Она захлебывается словами, едва не всхлипывая от удовольствия, пронизывающего ее насквозь и бьющего в основание позвоночника.       Малфой замирает, замедляя темп на мгновение, а затем снова срывается. — Ты надела это красивое платье ради меня? — тихонько шепчет он ей на ухо, нежные руки разглаживают боль от шлепка.       Гермиона всхлипывает, ее стенки сжимаются вокруг него, давление в животе нарастает. — Ты говорил мне, что тебе нравится… — Ты права, дорогая, мне нравится. Оно идеально на тебе смотрится, — его рука нежно обхватывает ее челюсть, наклоняет голову назад и целует уголки губ, — такая хорошая девочка для меня.       Гермиона преклоняется перед похвалой и тает в его объятиях. Его рука опускается ниже декольте, чтобы схватить ее за грудь, пальцы обхватывают сосок. — Драко, я… я… я… — Вот так, вот так, кончи на мой член… дай мне почувствовать тебя, милая…       Она полностью поворачивает голову, чтобы встретиться с его губами. Он чувствует алкоголь и рождественские сладости, глотая ее стоны, пока сильно трахает ее.       Она закатывает глаза, сжимая его, когда он кончает в нее. Малфой прижимает Гермиону к себе, замедляя темп, и его жар проникает сквозь разделяющие их слои ткани.       Он нежно приподнимает ее, член выскальзывает из нее, когда Гермиона шипит от вырывающихся струек жидкости, стекающих по бедрам на ковер.       Должно быть, в какой-то момент она потеряла каблуки, потому что они больше не держатся на ногах, а пальцы, обтянутые чулками, опускаются на пол. Гермиона видит красный блеск рядом со столом.       Смущение приливает к ее щекам, слезы наворачиваются на глаза, и она быстро отворачивается от него, держась к нему спиной, пытаясь собраться с мыслями и привести дыхание в норму.       Нужно отключить чувства, нужно покинуть этот дурацкий кабинет и напиться до беспамятства, чтобы забыть его, забыть его прикосновения к своему телу. Все, чем она могла бы стать — это офисным трахом.       Прилив эндорфинов не заставил себя долго ждать. Теперь Гермиона стояла и плакала, ей было стыдно за то, что соблазнила его, чтобы он уделил ей внимание.       К несчастью, ее маленький срыв отвлек ее от того, что Драко повернул ее к себе лицом, нежно обхватил руками ее подбородок, наклоняя лицо.       Гермиона отшатнулась назад, судорожно вытирая щеки тыльной стороной ладони. — Отвали, я не в настроении… — Прости…       Вот это… это заставило ее остановиться. Она растерянно посмотрела на него, выражение его лица было настороженное, но в глазах мелькнула дрожь. — Ты не можешь обращаться со мной, как хочешь, а потом злиться за то, что я нравлюсь другим мужчинам, — ее голос дрогнул, и она сморщила нос от слез, — я не могу продолжать это делать, если это все. Ты просто перестал со мной разговаривать. — Я хочу большего с тобой, — он признает это так, словно это причиняет ему боль, — я не справился с этим, прости. Знаю, что ты заслуживаешь лучшего, чем я, но я собственнический мудак… — Это еще мягко сказано, — пробормотала она себе под нос, и, к ее удивлению, он улыбнулся. — Я хочу, чтобы ты принадлежала только мне, — отвечает Малфой, голос такой тихий. — Тогда, блядь, почему ты не сказал этого с самого начала! — Гермиона шлепает его по плечу, радуясь тому, что он отшатывается, — если мы собираемся это сделать, ты должен пообещать мне прямо сейчас, что будешь работать над своими навыками общения.       Его глаза засияли, он обхватывает ее руками и притягивает к себе. — Обещаю, — Драко зарывается носом в ее кудри. — Хорошо, — говорит она, беря со стола свою палочку, — а теперь давай вернемся туда, пока Гарри и Джинни не отправили поисковую группу.       Малфой не дает ей наложить очищающие чары, вместо этого он лишь убирает пятно с ее юбки, вызывая трусики, которые исчезли.       Он опускается перед ней на колени и помогает надеть их. — Но… но это все… — он лукаво улыбается, в ней снова разгорается жар, сердце бешено колотится, когда Драко снова стоит, возвышаясь над ней. — Сейчас мы вернемся туда, и ты поговоришь со всеми этими глупыми волшебниками, которые так сильно хотят тебя, когда я рядом с тобой, а моя сперма в тебе, — его зубы блестят остро и ярко, когда он открывает дверь, и в комнату проникает свет.       Свежая волна возбуждения заливает её трусики, смешиваясь со спермой, её бёдра всё ещё дрожат от того, как сильно он трахал её через стол.       Гермиона следует за Драко, прижимаясь к его боку, пока он ведет их по коридору и вводит в украшенный зал для вечеринок. — Это моя девочка.