Люблю. Целую. Доверяю.

      Часы на стене оглушали тиканьем. Кажется, что они никогда раньше не были такими громкими.       Тик.        Саша сосредоточил свой взгляд на циферблате.       Так.       Сколько он сидит в кресле? Стрим закончился пару часов назад точно. Как только все камеры погасли, а монитор вошёл в режим сна, он полностью ушёл в прострацию. Ни одной мысли, только лишь тиканье часов, шум кулера и звяканье посуды из-за двери.       Кая что-то шумно готовила на кухне, что было странно. Последние полгода она редко готовила сама. Чаще они пользовались услугами доставки или устраивали себе мини-праздники, выбираясь в кафе и рестораны. Как идеальная пара они ходили за ручку, громко пели песни по пути, очень бурно что-то обсуждали во время ужина и тихо хихикали над заносчивыми посетителями дорогого ресторана, в который они пришли, решив шикануть.       Саша нахмурился.       Сегодня какая-то важная дата? – Да нет, вроде бы.       Он, как в тумане, встал из кресла и побрёл на кухню.       Кая агрессивно ругала за что-то невиноватое ни в чём тесто, параллельно вычищая его кусочки из-под ногтей. — Ты что тут, творишь? — с ухмылкой спросил Саша, облокачиваясь о дверной косяк.       Кая, отвлекаясь от провинившегося теста, перевела свой взгляд на молодого человека и тепло улыбнулась. Она почесала нос, запачкав его мукой. — Да! Я хочу булочки испечь.       Он очень любил её. Любил её улыбку, её привычку чесать нос, когда она смущается, её смех, волосы, небольшой рост.       — Что смотришь? — Саша наконец-то прошел внутрь кухни, обнял девушку сзади и уложил свою голову ей на плечо.       Телевизор на фоне бубнил какие-то непонятные слова, а картинка быстро сменялась туда-сюда будто кто-то альт-табался.       Кая продолжила вымешивать тесто. Прядки волос упали на глаза, и она пыталась сдуть их, стараясь не отвлекаться от готовки.       — Ну, Саш! — фыркнула она, легонько отталкивая от себя, — не мешай, а то не получится.       С экрана телевизора послышался смех. Хорошо знакомый смех. В углу экрана начала отображаться трансляция с веб-камеры, которая была направлена на Лёшу и его новую девушку. Они, видимо, играли в какую-то игру, а камера по началу не работала, поэтому Саша не сразу понял, что это его стрим.       Настроение стремительно упало вниз и разлетелось на миллион кусочков, как мамина любимая ваза при съёмках одного из проекта хозяев. В ушах послышался треск, а взгляд снова помутнел.       Саша тихонечко ретировался из кухни, прикрыв дверь. Всё тепло и уют, который создала Кая, испарились, как только он вышел. Тело окружил холод и влажность.       Саша камнем упал на диван, практически лёг. Он с силой прижал ладони к глазам, в которых застыли колючие слёзы, и затряс головой.       Инцидент с Лёшей никак не выходил из головы. Его тёплые тяжёлые руки на груди и спине, горячие губы на шее, цепкие пальцы в волосах и на резинке трусов. Воспоминания тяжёлыми камнями били по затылку. Вытягивали из тепла. Возвращая в суровую реальность.       Саша прижал ноги к груди. Слёзы беззвучно катились из глаз, обжигая щёки и покусанные губы. Грудная клетка тяжело вздымалась. Каждый вздох был болезненным.       Это всё сломало. Эта слабость на один вечер, которую он много месяцев не может выбросить из головы. Он снова закусил губы, до крови, зажмурился, как будто это поможет всё исправить, зачеркнёт всё, что было и чего не было.       Он слишком любил Каю. Ему было больно за неё. Ему было так жаль и так стыдно, за то, что она печёт эти ёбаные булочки для них двоих и даже не догадывается, что её муж трахался со своим лучшим другом, пока она ждала его дома.       Лёша тогда только расстался с Аней. Он был расстроен, зол и потерян. А Саша был в него влюблён, предан и слишком ведом. Лёше было достаточно подойти слишком близко, как рамки приличия стёрлись. Разговор был слишком серьёзный для того, чтобы это можно было счесть просто шуткой. Лёша очень злился, громко шептал проклятья, пытаясь добиться ответа на вопрос «за что?». А Саша что, знает «за что»?       Он только осторожно целует губы Лёши, втягивая их в эту паутину грязи и лжи. Теряется в этом болоте на несколько часов, пока они закрыты в Лёшиной квартире вдвоём.       Поцелуи на вкус как слёзы и кровь. Лёша кусает его губы, сжимает руки до синяков, толкает в стену так, что бросает в дрожь.       Саша сдался и отдался.       Забыл про жену, про обязанности, про границы и чужие чувства.       Он знал, что это произойдёт. Понимал, что между ними стоит тонкая картонная стеночка, на которую только лишь подуй и она рухнет, а на её место встанет три слоя кирпичной.       После этой ситуации они держат дистанцию. Парадеев неожиданно стал премьерным семьянином, а Лёша нашёл девушку.       Аню.       Саша плачет. Очень горько. Будто ему изменили, а не он. Сердце сжимается и болит. Он плачет беззвучно. Считает мысленно тики часов. Идёт в душ. Горячие струи режут холодную кожу, но отрезвляют мозг.       Тяжёлые шаги по кафелю, мокрыми стопами.       Шлёп-шлёп.       —Каечка, ну что там наши булочки?       Кая обращает на него внимание. Смотрит долго и тяжело.       Она знает, он уверен.       Облизывает губы, скрывая что-то улыбкой, тянется за поцелуем и просит помочь.       Они никогда не заговорят об этом. Никогда.