Капризный поцелуй.

      Телефон настойчиво трезвонит. Будильник? Владимир недовольно приоткрывает глаз. Светает: звонок? Кто?       Мужчина резко хватает телефон, на экране "Анна". Володя тягостно вздыхает, Ольга недовольно переворачивается на бок. Сам пустил на свою голову переночевать.                   Выругавшись, Володя идёт на кухню.       - Анна? - строго спрашивает он       - Владимир, кхм…ты как всегда любезен... Ой, чуть не упала. – Анна как-то странно растягивает слова, словно нормально говорить не может.       - Подожди присяду. - до его уха доносятся непонятные звуки, то ли шорох гравия, то ли кряхтение старухи.       Владимир хмуро сводит брови. Ему не до пьяных звонков «нареченной сестры»:       - Не могла бы ты объяснить мне столь ранний звонок?       - Пфф… Конечно! Я бы не стала звонить тебе с глу-по-стя-ми, ты мне нужен. – Анна хнычет.       - Зачем?       - Вечно тебе всё надо знать. Просто забери меня. Я устала.       «Одной беспокойной женщиной меньше, одной больше. Есть ли разница» - Владимир вздыхает:       - Где ты?       - Я? Я разве не сказала. – Аня капризно замолкает. – Я у пруда.       - Какого?       - Твоего!       - Не знал, что у меня есть личный пруд. – Владимир ухмыляется.       - Опять ты… Чего такой противный? Первый раз в жизни помощи попросила. На Патриках я твоих. Устала. Забери меня. Сейчас усну.       - Анна, не смей отключаться, слышишь? Сейчас буду.       - Не приказывай мне. Опять. Вечно приказываешь. Бе. – начинает ворчливо частить она и сбрасывает звонок.       «Ну что за капризное создание?!».       Владимир натягивает спортивные штаны, кроссовки и толстовку, на всякий случай берёт вторую. Ещё неизвестно в каком состоянии его пьяная «сестрица». Хорошо, что он не согласился вчера с Андреем идти в бар. Такие прогулки всегда заканчиваются ближе к 6 утра. Он быстро спускается с верхнего этажа и выбегает во двор. Ранее утро жалит холодным сырым воздухом. Но солнце уже поднимается, обещая теплый день. До Патриков пешком рукой подать, но он всё же срывается на бег, ведомый сильным беспокойством. Когда дело доходит до Ани, он всегда теряет самообладание. Если честно, он и так не отличается хладнокровием, но она просто считает своей обязанностью испытывать его хрупкое терпение.       Он находит её довольно быстро. На ней вчерашнее длинное светло-розовое платье, длинные белые волосы нежными волнами обрамляют хрупкие плечи. Сидит его красавица, уткнувшись головой в колени. Спать собирается. Ну уж нет. Замерзнет же. Владимир резко сокращает между ними расстояние. Его рука касается её плеча. Замёрзла.       - Аня! – она встречает его растерянным взглядом огромных голубых глаз, так умело подведенных вчера стилистами. Поразительно, даже у пьяной, у неё идеальный макияж.       - Пришёл? – спрашивает она зачем-то и надувает губки.       - Пришёл – он старается не засмеяться. Надо куда-то между бесконечными делами вставить «научить Аню пить», зачёркнуто. Исправлено: «Научить Аню пить, так чтобы не попасться отцу»       - Теперь я могу заснуть? Голова болит.       - Нет. Сначала надень толстовку, теплее будет.       - Вечно командуешь – она послушно натягивает его черную толстовку, зачем-то принюхиваясь к воротнику:       - Тобой пахнет. Вкусно.       - Сколько ты выпила? – брови Владимира недовольно сходятся на переносице.       - Сколько бы не выпила – всё моё! – Аня пожимает плечами и осоловело смотрит на протянутую руку, а потом переводит непонимающий взгляд на него.       - Вставай давай. Домой отведу.       - Володя… я не могу.       - Всё ты можешь.       - Но у меня болят ножки. Я столько часов на каблуках провела. А может… может ты понесёшь меня домой, как в детстве?       - На ручки захотелось?       - Ага.       «Глядите на неё, святая простота. Перебьётся!»       - На Мишиных посидишь. Вставай. – Он перехватывает обеими руками её талию и ставит на ноги.       - Злой ты и вредный. – Аня печально вздыхает. – А раньше носил меня на ручках, как принцессу.       Владимир устало вздыхает, этот цирк с пьяными конями ему уже надоел. Он закидывает Аню на плечо. Она оказывается легче, чем ему думалось. От неё пахнет спиртом как от какого-нибудь привокзального алкаша, правда, аромат алкоголя у неё смешивается с розами и персиками, а не грязью и плесенью. Она недовольно стучит по его спине своими маленькими кулачками.       Нет, не будет он её учить пить. Лучше попросит отца запереть её в комнате и никогда не выпускать. Так ему же будет спокойнее и легче. Под домашний арест, чтобы ни повадно было. Но это после. Сейчас дотащить до квартиры, уложить спать и самому лечь.       Кое-как переругиваясь и остря, они добираются до квартиры. Аня не унимается: колотит, язвит, пытается обзывать его. Скачет по кровати.       - Неугомонное дитя! Спать ляг!       - Я не дитя! – обиженно возражает она, а потом резко целует его прямо в губы. – Не дитя больше.       Шепчет она ему, закусывая его нижнюю губу, заставляя его рот приоткрыться, целуя его снова. На вкус она как крепкий коньяк: распаляет тело, туманит мозг, у него шумит в ушах.       Владимир резко отстраняется:       - Аня! Ты совсем с ума сошла. Ты что творишь? – пытаясь сохранить спокойствие, спрашивает Владимир.       Аня невинно пожимает плечами:       - Сбиваю с тебя спесь.