Джентльмен-грабитель

POV Флоренс

       Весенний холодный ветер грубо обдувал мою шею, когда я вышла в город на станции метро Эстон. Пиджак из шерсти совсем не грел мои ребра, греть пытался только купленный кофе, отдающий последние градусы тепла на мои обветренные ладони. Я залпом выпила напиток, пока он окончательно не стал холодным, и выкинула стаканчик в ближайшую урну, забывая о тепле до следующего горького-терпкого напитка.       Англичане посчитали бы кофе в обед настоящей государственной изменой, но, к счастью, я была наполовину француженкой. Я пила кофе литрами, чашками и целыми днями, не ощущая вины за свою маленькую зависимость. Впрочем, я редко когда чувствовала себя виноватой, или вообще что-либо чувствовала.       На мне был женский костюм-тройка и черные конверсы. Случайный прохожий мог подумать, что я оделась как бунтующая писательница из девятнадцатого века, которая отказывается выходить замуж и бастует против правил. И пусть взгляды первых феминисток мне были близки, одеваться неформально я обожала. Рабочую синюю куртку я носила исключительно вечером, а утром оставляла ее на заднем дворе своего старого жилого кооператива, рядом с брошенными велосипедами и остальным барахлом.       Достаточно давно я стала завсегдатаем двойной жизни. Днем я была девчонкой со своими заморочками, любимой внучкой и обычным лондонским жителем. Но как только солнце садилось, а на улицах раскрывалась призрачная ночь, я превращалась в воровку и старьевщицу. Мне было очень выгодно совмещать эти два образа, так как мое узнавание оставалось проблемой для многих городских. В тени мое лицо прятала соломенная шляпа, большой слой грязи на лице и волосах, та же изношенная синяя куртка и беспринципный саркастический образ общения. Это Альтер-эго носило имя Фло Боунс, и я создала его, чтобы защитить себя настоящую.       Я направлялась в Британскую Библиотеку, ту, которая находиться рядом с вокзалом Кингс кросс. В это прекрасное пятничное утро там гостили агенты-расследователи, студенты, залетные туристы, и я — Флоренс Боннар в своем обычном лице. Любительница французских детективов и любительница почитать где угодно, кроме своего жилья.        Лондон был моим вторым домом, первым и по праву родным оставался Париж. Я отметила свои десять полных лет и перебралась в Англию вместе с мамой. Маман была французской супермоделью, ее физиономия украшала рекламные таблоиды по всей Франции и Европе, а мужчины таяли в очереди, как морожено на солнце, чтобы выхватить секунду ее внимания. Сейчас она снимается в фильмах для взрослых, и не смотря на это, она не такая уж и плохая мать, как минимум, она привила мне любовь к литературе.       Мама ведет меня за руку по Парижским улицам и тихо напевает популярную французскую мелодию. Я быстро перебираю ногами, чтобы успеть за ней, ведь даже на каблуках она ходила достаточно быстро.       — Мама, нам еще долго идти? — я не унималась. Лямки рюкзака сильно давили на плечи, а школьная белая рубашка прилипла к телу от пота. На дворе стоял жаркий август — только что начался мой третий учебный год.       — Солнышко, мы уже близко. — мама одарила меня своим самым теплым взглядом. Красивая и тонкая Манон Боннар была эталоном женской красоты: с белыми волосами и глазами цвета морской волны, в свои двадцать восемь она выглядела так, будто только что окончила школу. Моя мама была прекрасна.       Солнышко. Так меня называли в семье. Из-за соломенного цвета волос, который летом выгорал почти до белого, такое прозвище закрепилось за мной. Буйный характер, временами выдающий большие достижения в учебе и фехтовании — я действительно была похожа на солнце, палящее и подающее надежду одновременно.       Войдя в огромное здание главного библиотечного корпуса в районе девятого округа Парижа, я не смогла сдержать своего восхищения. Два этажа, тысячи книжных полок, сотни деревянных столов и одна милая бабулька за приемной стойкой. Обычному человеку не хватило бы и суток, чтобы обойти это здание вдоль и поперек.       — Бонжур. Нам один читательский билет для ребенка. Мерси, мадам. — Моя мама протянула бабульке мои детские документы. Женщина припустила очки, чтобы изучить бумаги.       — Флоренс. Какое красивое имя. — Бабуля удивленно посмотрела на мою мать.       — Ее отец англичанин, Дейв. Мы познакомились во Флоренции, поэтому и решили назвать так нашу малютку. — ответила мама.       Я вымучено улыбнулась бабульке. Мне очень хотелось пить. Чертова жара.       Спустя какое-то время мой читательский билет был готов.       — Добро пожаловать в Национальную библиотеку Ришелье, мадам. — Она протянула мне мою карточку и я, под боком у мамы, прошла вглубь здания.       — С чего хочешь начать, дорогая? Что тебя привлекает больше всего? — Мама на интуитивном материнском уровне считала мое желание пить и достала из сумки бутылочку с апельсиновым соком. Я огляделась вокруг. Мое внимание приковала вывеска с надписью «детские детективы», висящая на втором этаже       — Я думаю, нам нужно туда. — Я кивнула в сторону лестницы. Первое, что попалось в мои детские руки, была книга Мориса Леблана « Арсен Люпен» — Джентельмен-грабитель. Идеально для девятилетней Флоренс, и так же идеально для взрослой Фло. Классика французской литературы.       Отсканировав свою читательскую карточку в Британской Библиотеке, я завернула за угол, поднимаясь по широким ступеням. Внезапно мышцы моих ноги пронзила острая, режущая боль. Вчера я непривычно много бегала, когда удирала от серых костей, ведь эта тварь никак не хотела оставлять меня в покое.       — Как же больно, нужно было поехать на лифте! — Я скривилась и остановилась на мгновение, чтобы привыкнуть к дискомфорту, но все равно продолжила свой путь.       На автомате я пролетела мимо полки с французской литературой в оригинале, схватив излюбленного «Арсена Люпена». Через пару недель я планировала лететь в Париж, чтобы навестить свою маман, так что практика французского языка мне будет на пользу. Я уселась за самый дальний стол в читательском зале. Было не особо людно в десять утра, поэтому я позволила себе закинуть ноги на соседний стул. Натянув на уши огромные наушники, изолирующие шум, я углубилась в чтение.       Не успела я закончить первую главу, как на мой стол упала пачка лакричных конфет. Мои любимые. Что за?..       — Я подсяду? — Джордж, мать его, Каббинс. Стоит в этих своих очках и черном худи, улыбаясь, и видит ту версию Фло, которая не предназначена для его глаз. Черт.       Джордж Каббинс был тем парнем, на которого не вешались девочки. Умный и точный, спокойный и собраный — он мог наизусть рассказать периодическую систему химических элементов, и я даже не удивилась, если бы он знал французский язык. Возможно, он был непривлекателен для остальных, но меня к нему тянуло как магнитом.       Наши отношения с Джорджем можно было назвать дружескими, но, к сожалению или к счастью, я не верю в дружбу между мальчиками и девочками. Познакомились мы год назад, и за короткий промежуток времени он стал тем человеком, который связал меня с приличным миром паранормальных явлений. Он всегда брал трубку, всегда приезжал по первой моей просьбе и исполнял любое мое желание, от проверки информации до килограмма лакричных конфет ночью. Он сидел со мной до рассвета на берегу Темзы, когда не был на заданиях, обсуждая темы от теории создания мира до самых грязных сплетен. Мой французский мозг воспринимал эти действия как ухаживания.       Я знала, что этот парень точно не обращает внимание на внешнюю составляющую, он обращает внимание на интеллект.       — Присаживайся. — Я жестом указала на свободный стул рядом с собой, но Джордж поступил немного иначе. Он выложил свои бумаги на стол, скинул сумку на пол и взял обе мои ноги, уложив себе на колени. Я была абсолютно обескуражена этим жестом, до того момента, пока…       — О, Боже, продолжай. — своими ладонями, размером с медвежью лапу, он начал разминать мои страдающие голени. Это было похоже на массаж, и делал он это потрясающе. Внезапно мои щеки покраснели от неожиданности.       — Я видел как ты поднималась по лестнице, Je sais quoi faire, soleil (Я знаю, что делать, солнышко.) — Что я там говорила про его интеллект? От такого теплого обращения в моем животе разлилось приятное тепло. Откуда он узнал мое семейное прозвище?       — c'est bien ne t'arrête pas (это хорошо, не останавливайся.) — Я запрокинула голову от удовольствия, наблюдая за своим другом. Джордж одной рукой перебирал документы, второй рукой продолжал делать мне массаж. Он выглядит таким серьезным и красивым, что удовольствие от прикосновений умножилось вдвое. Если я сейчас начну есть лакричные конфеты, я могу получить оргазм.       Остановив ладонь на моем бедре, он заглянул мне в глаза и выдал:       — Я не знал что ты из Франции.       — А я не знала, что ты говоришь по-французски, видишь, мы совсем не знаем друг друга.        Низкий смех заклокотал в его горле, он знал, что я с ним играю.       — Я выучил французский еще в начальной школе. Мои знания не на высоком уровне, но их достаточно, чтобы читать детские детективы. — Он кивнул на книгу рядом со мной.       — Моя мама француженка, папа англичанин. «Арсен Люпен» — моя любимая книжка. Вот так мы и жили вчетвером дружной семьей. — Я скрестила руки на груди. Он продолжал выводить вензеля большим пальцем по моему колену.       — «Джентельмен-грабитель», неудивительно, что ты теперь занимаешься криминалом. — Мои брови взлетели вверх, ведь мои детские чувства были задеты. Я обижено на него посмотрела, и выдала:       — Знаешь что, Джордж Каббинс, джентельмен-заучка, мы сюда пришли, чтобы читать или работать, так что я предлагаю принять обет молчания и продолжить заниматься нашими делами.       Я взяла «Арсена Люпена» за корешок и хотела открыть на закладке, но книга была нагло вырвана у меня из рук. Не успела я подняться на ноги, и отобрать ее у Джорджа, как он схватил меня за талию правой рукой, и одним ловким движением я оказалась у него на коленях.       Вся эта ситуация явно забавляла Каббинса, но он был спокоен, как удав, в то время как внутри меня разгорался пожар. Огонь не заставил себя долго ждать, и наши губы сплелись воедино. Я взяла его лицо в руки и навалилась всем весом, а огромные ладони гладили меня по спине и бедрам. Глубоко вдохнув, он нехотя прервал поцелуй.       — Désolé (Прости), я не хотел тебя обидеть.       — Vos excuses sont acceptées (Твои извинения приняты) — Я улыбнулась и мы продолжили целоваться. В Париж я так и не полетела, мы улетели вдвоем чуть позже, когда он захотел познакомиться с моей маман.