***
«Осталось два дня на выполнение услуги или до моей смерти. Была ни была, попробую погрузиться в его сон, не приближаясь к нему», — Эва выбрала более безопасный способом для себя, чтобы не быть пойманной на месте и тут же казненной, хотя вряд ли бы Амен дал ей спуску. Он бы выбрал более жестокий способ для пыток и казни, потому что за свой острый язык нужно отвечать, — «Наделала же я глупостей на свою голову». Время близилось к ночи. Эвтида была совсем одна в своей комнате после смерти Дии. Она слышала, что эпистат хотел подселить к ней Агнию, потому что хворь распространилась, и он думал уберечь ее таким образом. Но вряд ли это был лишь такой мотив. Скорее всего, девушка бы присматривала за действиями новоиспеченной подруги, чтобы в какой-то момент рассказать охотнику. Но пока Эвтида была свободна от постоянной слежки. Девушка устроилась поудобнее на своей постели, не став надевать накидку и маску, потому что кто знает, что могло произойти с минуты на минуту. Вдруг кто-то вломится к ней в хижину и поймает ее с поличным. Эва попыталась сконцентрироваться на чувствах и мыслях эпистата, чтобы уловить его Ка. И… — О, Исфет, получилось! — девушка была довольна своим результатом. Девушка стояла на пороге дома эпистата. Тем временем Амен сидел за столом, который освещал тусклый свет от пламя свечей. Эва медленно приближалась к охотнику. Ее взгляд был прикован к широким плечам и крепкой спине, на которой виднелись длинные шрамы от ранений. «Как же мне хочется притронуться к его белоснежной коже. Поцеловать каждый его шрам, чтобы избавить от воспоминаний о той боли, которую они оставили в его памяти», — и ее рука непроизвольно сама потянулась к самому большому рубцу на его плече. Амен вздрогнул от неожиданного прикосновения. Повернувшись, перед собой он увидел ее. Ту, о которой думает изо дня в день. Ту, которой мечтает овладеть. И она снова здесь, в его сне. Эпистат взял девушку за запястье и притянул к себе, что та упала в его крепкую хватку. Он уткнулся носом в ее шею, втягивая аромат персикового аромомасла, заполняя им свои легкие, и оставил легкий поцелуй на плече. По телу Эвтиды табуном пробежались мурашки, и потянуло низ живота от его прикосновений. «Нет-нет-нет, нельзя зацикливаться на своих эмоциях, иначе связь оборвется», — Эва хотела выбраться из его объятий, но попытки были тщетны. Амен сжал ее еще крепче, не желая отпускать. — Прошу, не уходи, — почти жалобно произнес эпистат. Девушке было непривычно видеть его таким. Он был совсем другим, и она не представляла, что этот белокурый мужчина мог быть нежным. Эва понимала, что тот, каким привыкли видеть Амена, был всего лишь образ. На самом деле он не был черствым, ему не приносили удовольствия пытки и казни черномагов. Ему лишь нравился процесс их отлова, нравилось продумывать планы поимки, но не более. Он не получал наслаждения от душераздирающих криков, как шезму просили о пощаде или пытались избежать еще более жестокого метода пытки, сдавая других черномагов. Эпистат не был жестоким, но был убийцей, который думал, что делал это во благо для жителей страны. Но не знал, что шезму могли быть такими же нежными, которые, как и все люди, могли сопереживать, отдаваясь без остатка, могли любить и быть любимы. В отличие от жрецов, которые обдирали за свои заказы людей до нитки. Черномаги не были одержимы деньгами, которые получали за оказанные услуги, не несли вреда людям, которые их нанимали, лишь помогали разбираться в горе или сопутствовали достижению целей за небольшую плату, которая благоволила им молчание заказчика. Но это было до недавнего времени, пока Эва не узнала, что сделал Реммао со жрецом в доме Анубиса. Как он отрезал язык и отрубил пальцы человеку, боясь, что тот тут же выдаст его тайну. Но если б он только знал, что Амен уже в курсе, кто есть наставник Эвтиды. Каким бы был следующий шаг Реммао? Сдать брюнетку так же, как он предал одного из своих учеников, Дию? Эва, как сказал Реймсс, доставляла неприятности, как это делала девушка, что вчера была казнена. Реммао готов пожертвовать любым, лишь бы спасти свою шкуру. Он чувствовал связь Эвтиды с охотником, думал, что это не приведет ни к чему хорошему как для нее, так и остальных. И кто же монстр среди этих двух? Человек, которые действовал во благо людей, стоял на защите своих охотников, готовый пожертвовать собой, или тот, который готов выжить любой ценой, будь той ценой родной брат? Поглаживая белые волосы и чмокнув в макушку, Эва тихо произнесла: «Прости», и покинула сон, оставляя Амена в одиночестве, который продолжал обнимать воздух, где только что была девушка. Вырвавшись из мыслей и переведя дух от испытанных эмоций, Эвтида села на край кровати. — Исфет, я так больше не могу, — сказала еле слышно девушка, поднимаясь с постели и направляясь в сторону двери хижины. Открыв ее, Эва увидела запыхавшегося Амена на пороге дома. От удивления Эва сказала: Господин, что ты здесь де… — но девушка не успела закончить фразу, так как ее губы накрыли чужие. — Я больше не мог ждать, Неферут, когда ты ко мне придешь. Вот и взял инициативу на себя, — оторвавшись от Эвтиды, сказал Амен, ухмыляясь, — И есть один вопрос, Эва. Ты всё равно готова стать моей после того, как прошла казнь? Во взгляде эпистата не было ехидства, больше виднелось сожаление. Он видел, как Эва стояла со слезами на глазах и смотрела на участь своей подруги. Эвтида немного растерялась, но взяла себя в руки и сказала: — Господин, — начала девушка, но эпистат ее прервал. — Опустим формальности. — Хорошо… Амен, ты думаешь, что я тебя боюсь, — и это было чистой правдой, но раз за разом девушка старалась скрыть свой страх едкими словечками в его адрес и надменным взглядом с легкой ухмылкой, которая никогда не ускользала от глаз эпистата, — но после недавних событий я бы сказала, что не ты в этой истории монстр, а совсем другой человек. Считаю, что ты скрываешь себя настоящего, как это делают шезму, надевая маску, чтобы никто не знал, кто они есть, но под этой маской может быть прекрасный с чувственной натурой человек, которому не хватает нежности и ласки, — Эва подняла руку и легким движением, еле заметно, коснулась щеки Амена. Эпистат закрыл глаза и накрыл ее ладонь своей, прижимая ее сильнее. — И да, Амен, — продолжила Эвтида, заставив охотника вновь посмотреть на нее, — я хочу стать твоей. — И ты не пожалеешь, Неферут, — обхватив ладонь, которая только что покоилась на его щеке, притянул девушку и утянул в поцелуй, который был таким желанным. Она больше не в его сне, а стоит рядом, что можно чувствовать ее тепло. Его руки, наконец, могут притронуться к ней, почувствовать шелковистую кожу под каждым пальцем, что отдавалось приятной коликой в нервных окончаниях. Вдохнуть аромат, что исходил от нее, напоминавший в очередной раз наливной персик. — Словно я снова во сне, — Амен опустил голову в изгиб шеи, переходящий в плечо, и слегка прикусил кожицу, затем оставил кроткий поцелуй, но не остановился на этом. Он продолжал целовать шею девушки, оставляя влажную дорожку. С ее уст сорвался томный выдох. И здесь эпистат потерял самоконтроль. Подхватив девушку за ягодицы, усадил на свою талию и понес в сторону постели, попутно, усмехнувшись, сказал: — Хорошо, что не подселил к тебе Агнию, — и вновь увлек в поцелуй. Уложив девушку на кровать, он навис сверху. Эва отметила, что кожа эпистата в лунном сиянии кажется еще белее, чем при свете солнца, а волосы, словно какой-то драгоценный камень, блестели ярче прежнего. Взгляд был томным, но таким манящим, отчего Эва не удержалась, запустила ладонь в его волосы и притянула эпистата к себе. Эвтиду разрывало желание слиться воедино, но и был страх, когда рука Амена приблизилась к сокровенному месту. — Подожди, — охотник поднял голову и вопросительно посмотрел на девушку, — у меня еще никогда… — Не переживай, я буду нежен, — Амен украдкой поцеловал Эву в губу и стал спускать вниз, минуя ложбинку меж грудей, которая была прикрыта жалким кусочком шелковой ткани, добрался до бедер, продолжая оставлять поцелуй за поцелуем. Отогнув небольшой кусочек ткани, что прикрывал ее лоно, также оставил поцелуй. По телу девушки волной прошлись мурашки, и был слышен тихий стон, который отозвался пульсацией в паху эпистата. Амен расположил ладонь на лобке, а большой палец поместил на клитор, поглаживая и наблюдая, как Эва прогнулась в спине, промычала и закусила губу. Массируя точку ее желания, он приблизился к лицу девушки и поцеловал, но уже настойчиво, еле сдерживаясь, чтоб в клочья не разорвать одежду, затем снова расположился между ног, закинув одну себе на плечо, и провел языком сверху вниз, отметив: — Какая мокрая и…вкусная, — облизывая губы, произнес охотник. Водя языком то вниз, то верх, то совершая круговые движения, словно вычерчивал узоры, от чего девушка уже не могла сдерживаться: — Амен, прошу… — чуть ли не проскулив, как маленький голодный щеночек, сказала Эва. — Потерпи еще чуть-чуть, милая Неферут, — охотник провел по клитору пальцем вниз, а затем вошел одним внутрь. Она с легкостью приняла его. Амен медленно начал двигать рукой, стараясь не причинить ей боль. Когда он увидел, что девушка слегка расслабилась, добавил второй, чтобы Эва могла понемногу привыкнуть к ощущениям, которые были для нее в новинку. — Умоляю, — и как зеленый свет, Амену снесло крышу. Сняв остатки одеяний с себя и Эвтиды, эпистат расположился между ног, провел головкой вниз по клитору, от чего девушка слегка содрогнулась, и потихоньку начал входить. Эва зажмурила глаза, но не остановила его, давая добро на продолжение. Амен заполнил ее на половину, всё также давая привыкнуть к ощущениям и чувствам, что наполняли ее разум. Эпистат до последнего не двигался, пока Эвтида не перехватила на себя инициативу, обхватив его ногам в районе поясницы, и не придвинула ближе, давая охотнику войти полностью. С ее губ сорвался облегченный и такой долгожданный стон, который заставил мужчину потихоньку, но верно начать двигаться, то заполняя, то опустошая ее тело, то ускоряя, то замедляя темп. Подхватив Эву под талию, он перевернулся, что девушка оказалась сверху. — Теперь ты ведущая, — ухмыляясь, сказал Амен, — можешь делать, что хочешь. Эва неумело стала двигать бедрами, приподнимаясь, то опускаясь. Набирала темп, который ей был по душе, от которого она получала наслаждение. Амен придерживал девушку за округлые бедра, вжимая пальцы в ее нежную кожу, оставляя багровые следы. Уперевшись в широкие плечи эпистата, Эвтида сделала еще пару движений, и в ее глазах заблестели звездочки, а с уст сорвался гортанный сон. Она была готова свалиться без сил на мужчину, но тот продолжил управлять ее телом, завершая начатое и для себя. Девушка содрогалась от полученного наслаждения, а Амен лишь ускорил темп, приподнял ее и излился себе на живот, позволив Эве, наконец, прилечь подле себя. — Можно задать тебе вопрос? — Спрашивай, — невзначай ответила Эва. — Моя милая Неферут, почему же ты покинула мой сон, когда я попросил тебя остаться? — этот вопрос ошарашил Эвтиду, но мужчина продолжил, — Я слышал о таком методе онейромантии, как проникать в сны на расстоянии. Ты думала, что не различу сон, в котором всё происходит как обычно, нежели когда в него проникает черномаг? Ты не первая, кто проникал в мои сны, поэтому несложно понять, когда к тебе явился шезму. Как бы это странно не звучало из моих уст, но я тебя не трону, можешь мне довериться. Тебя об этом твой наставник попросил? — Во-первых, с чего ты взял, что мой наставник — шезму? Во-вторых, нет, — Эва старалась погасить волнение, которое возникло после заданного вопроса. — Я знаю, что Реммао и Реймсс — черномаги, но с тобой всё было очень сложно. Никак не мог понять, зачем же ты нужна шезму, пока ты сама не пришла ко мне во сне, и не раскрыла себя. Раз это был не наставник, значит, ты сама решила пробраться в мой сон? — И да, и нет. — Тогда кто? — в недоумении спросил эпистат. — Это очень долгая история…***
— Ну, что Эвтида, или лучше Невтида, как хотела тебя назвать мать? Ты разузнала, о чем думает Амен в своих снах? — спросил Сет. — Он во сне, как и в жизни, занимается лишь своей работой. Ничего важного я не смогла разузнать. — А мне кажется, что ты лжешь, — Аш взглянул на Эву с подозрением своими красными глазами, — но дам тебе еще один шанс. Надеюсь, что я об этом не пожалею. «К чему меня привела жизнь? По одну руку находится охотник на шезму, который узнал правду, по другую — бог ярости, чью услугу не сумела выполнить. И от чьей же руки я быстрее сгину в царство Анубиса?».