***
Наверное, он бесцельно бродил лишь около часа, но чувствовалось, будто на много дольше. Все тело ломило так же, а раны на руке добавились ко всем остальным. Было темно, и не самые благополучные районы города освещались лишь редкими фонарями. Наверное, именно поэтому он не удивился, когда увидел на скамейке в парке чью-то фигуру. На вид этому пареньку было примерно столько же лет, что и самому Эндрю. Но тогда автоматически возникал вопрос, что он здесь делает в такое время суток. И ответ напрашивался лишь тот, что его ситуация чем-то похожа с его собственной. Используя это как причину, он таки подошел к нему. Остановившись всего в нескольких шагах, начал внимательно осматривать на предмет угрозы, в то время как тот начал делать то же самое. Паренек выглядел невероятно замучено, а глаза странного темного цвета выглядели необычно. По этому взгляду никогда и ни за что нельзя было бы сказать, что он еще ребенок. И Эндрю узнал этот взгляд. Такой же, ну либо очень похожий, он уже множество раз видел в зеркале, когда смотрел на свое отражение. Наверное, именно поэтому он так и не ушел. Послышался хриплый от долгого молчания, но довольно приятный слуху голос паренька: — И что ты делаешь здесь так поздно? Эндрю еще раз обвел внимательным взглядом того, в чьих глазах сейчас читалось явное подозрение. Интересно. — К тебе тот же вопрос. — только договорив, и сам Эндрю понял, на сколько охрип и его собственный голос. И в миг вспомнил, как пытался кричать. Находящийся перед ним юноша еле заметно нахмурился. — Садись. — завидев удивленный взгляд от не ожидавшего такого предложения Эндрю, он подсунулся чуть ближе к краю скамейки, будто понимая, что другому нужно пространство. Эндрю осторожно принял предложение, аккуратно садясь, но так и не сумев до конца скрыть боль. И по взгляду, которым его одарили, можно было с уверенностью заявить, что тот парнишка это заметил. — И я первый спросил. Они вновь обменялись внимательными взглядами, и Эндрю чувствовал, что с каждым мгновением начинает все больше походить на жертву. И ему это совершенно не нравилось. — Правда за правду? — на удивление, новый знакомый кивнул. Опять стало интересно, ведь не всегда взрослые могут его понимать, а тут человек, чьего имени он даже не знает. — Я сбежал на ночь от матери. Эндрю перевел взгляд на паренька, который выглядел довольным своей маленькой проделкой. Ведь выдал он лишь частичную правду, при этом не солгав. Ну, что ж. Эндрю поступит так же. — А я от приемной семьи. На удивление, вопроса дальше не последовало. Как и следующие несколько часов, которые они провели в обществе друг друга, пока не начался рассвет. Тогда новый знакомый молча поднялся с насиженного места, и лишь окинул его взглядом на прощание. Эндрю просидел так еще примерно час, прежде чем отправиться в дом, зная, что примерно в такое время уже встает Касс.***
На следующий вечер Эндрю сбежал с дома еще до наступления темноты, когда солнце лишь начинало клониться к закату. Ведь было просто невыносимо находиться в одном доме с Дрейком, который постоянно одаривал его хищными взглядами. И можно было не сомневаться, чем бы закончился вечер и ночь, останься он там. Так как сейчас лето, ночью на улице довольно тепло и светло благодаря луне. А так он просто неторопливо направляется к вчерашнему парню, питая непонятную и совершенно глупую надежду по отношению того, что вчерашний мальчик вновь окажется там. И все действительно ожидаемо. По приходу к той самой лавочке, на ней сидящим не оказывается недавний знакомый, что не должно удивлять или огорчать. Но Эндрю все равно остается там. И он не знает, какие эмоции должен испытывать, когда через несколько часов, ближе к полуночи, видит уже знакомый приближающийся силуэт. Он, как и вчера, молча садится на ту же часть лавочки, и так же оглядывает его с ног до головы. Они оба это делают. На этот раз первым, на удивление, заговаривает Эндрю: — Как тебя зовут? Мальчик заметно заминается и съеживается. И это еще интересней. Ведь такая реакция точно не должна возникнуть у простого ребенка, которому нечего скрывать. — Абрам. — но это похоже на правду. Но не давая толком обдумать новую информацию, он задает встречный вопрос. — А тебя? — Эндрю. — Предпочитая больше не смотреть в чужие глаза, он переводит взгляд на небо. — Слишком длинно. — Абрам рядом смешно надувает губы, за чем Эндрю наблюдает краем глаза. — Можно как-то сокращать? Сердце невольно пропускает удар. Впервые у него спросили что-то подобное. И, казалось бы, это незначительная мелочь, но все же могла бы быть довольно важной в долгосрочной перспективе. Но вряд ли эта перспектива вообще будет. — Можно... — не успевает он договорить фразу с вариантами, которые не стоит использовать, как его перебивают: — Дрю? Сердце пропускает еще один удар, но оборачиваться или как либо реагировать он не намерен. Видимо, новый знакомый правильно расценивает чужое молчание, ведь тоже переводит взгляд на небо. — Звезды вырисовывают забавные узоры. — Эндрю опять украдкой на него поглядывает, мысленно поражаясь чужой неопознанности в такой простой теме. И приходит к выводу, что тот действительно ничего не знает. — Эти "узоры" называются созвездиями. — последнее слово произносит максимально четко и ловя внимательный взгляд мальчика, что собрался внимательно слушать. Впервые он не проклинает свою память, ведь желает запечатлеть этот миг и взгляд навсегда. Потом пробегается быстрым взглядом по самым заметным, так же ловя себя на мысли, что впервые был бы не против объяснять что-то другому человеку. Указывает на самые яркие и заметные звезды пальцем, невесомо обводя форму: — Это Большая Медведица; — видя энтузиазм другого, продолжает перечислять и показывать более уверенно. — Сверху и чуть влево – Дракон; Гончие Псы чуть вниз и налево; Лев и Малый Лев чуть вниз и направо... Наверное, впервые его слушают с таким восторгом и вниманием. И, стоит признать, это приятно. Дальше, до конца ночи и следующего рассвета, они так и продолжают разговаривать о звездах, а потом разговор как-то плавно перетекает в обсуждение теории цвета. Как же, оказывается, интересно обсуждать что-то с заинтересованным человеком. А потом они расходятся, так же не прощаясь, ведь знают, что на следующий день встретятся вновь. И, казалось бы, они знакомы всего два дня, а точнее ночи, но такое ощущение, будто уже давно. Вернувшись домой, Эндрю удается проспать лишь до обеда, а будит его Дрейк, пришедший к нему в комнату, чтобы сообщить, что Касс уехала на весь день, и они в доме остались одни. А потом наступает ад, длящийся до самой глубокой ночи.***
На этот раз, чтобы отойти и относительно прийти в себя, требуется намного больше, чем несколько десятков минут. Эндрю все это время лежит, свернувшись калачиком на холодном кафеле в ванной, захлебываясь собственными слезами, вперемешку с попытками вдохнуть, а после постепенно возвращает себе контроль над собственным телом с каждым новым порезом на руке, которые он нанес себе в значительно большем количестве, чем до этого. Он еле выходит с дома ближе к трем ночи, и не знает, зачем вновь идет в тот злосчастный парк. Тот мальчик – Абрам – ему ведь никто. Но, как оказывается, чувство понимания и спокойствия имеют эффект привыкания. И это неимоверно бесит. Не знает, стоит ли удивляться, когда действительно его там видит. А так же подмечает на чужой шее еле заметный синяк, будто от попытки удушья. Перед тем, как сесть, он немного колеблется, что явно не остается незамеченным. Некоторое время они молчат, но Эндрю ясно ощущает чужой взгляд на себе. Так что было лишь вопросом времени, когда он начнет говорить. — Можно спросить? — он краем глаза наблюдает за внимательным знакомым, немного удивляясь вопросу. Ведь уж точно не просьбы о разрешении он ожидал. И по телу в который раз разливается не знакомое до этого тепло, ведь этот мальчик первый в его жизни, кто действительно спрашивает. Поэтому для отказа не остается причин, но и сильного желания делиться правдой он не испытывал. Так что решение нашлось довольно быстро. — Да. Но тогда я в ответ спрошу тоже кое-что личное. Абрам кивает. — Кто это сделал? Эндрю переводит на него внимательный взгляд, оценивая, сколько может сказать. Как и то, что новый знакомый, который знает его лишь считанные дни, смог заметить это. — Приемный брат. — от его внимания не укрывается то, как расширились и потемнели чужие глаза, но больше никакой реакции не последовало. Это было слишком похоже на понимание, а сочувствие или жалость полностью отсутствовали. — Дрейк. На этот раз мальчик кивнул. Неужели он запоминает имя? На некоторое время воцарилось молчание. — Ты хотел спросить, кто меня бьёт? — брови Эндрю чуть взметнулись вверх, ведь своим предположением он попал прямо в точку. Ну и заодно все подтвердил. Так что, видя реакцию, он продолжил, чуть пожав плечами. — Сейчас это моя мама. Эндрю не мог не прицепиться к формулировке, и явно угадал с тем, на что стоит обратить внимание. — Сейчас? Абрам заметно ссутулился, явно не желая продолжать разговор, ну или развивать эту тему. Так что Эндрю уступил. Ночь на этот раз была более пасмурной, и довольно частые тучи практически полностью скрывали созвездия, которые они обсуждали еще вчера. Некоторое время царила тишина, прежде чем новый знакомый не поднялся и ушел. На этот раз раньше, чем обычно, и Эндрю оставалось лишь строить догадки относительно того, не стал ли он сам причиной, и вернется ли тот.***
Следующей ночью они действительно встретились, как и на протяжении нескольких недель потом. Единственным отличием стало то, что Абрам приходил лишь ближе к полуночи, и уходил через три часа. Моментами избитый, моментами измученный, но всегда приходил. Это стало своего рода обещанием между ними. В большинстве случаев они обсуждали максимально нейтральные темы, просто наслаждаясь обществом друг друга. Хотя чаще за все рассказывал о чем-то Эндрю, а Абрам молча, ну либо с редкими вопросами, слушал. Рассказывать что-то кому-то оказалось на удивление приятным. Чаще за все это были пересказы разных книг либо фильмов, которые он смотрел или читал за день, но бывали и на много менее приятные дни. Дважды они просто молча сидели всю ночь, когда Эндрю было морально и физически плохо. И что удивительно, никогда не следовали вопросы, а была лишь молчаливая поддержка и понимание. Иногда о чем-то рассказывал Абрам. В большинстве случаев это были рассказы о различиях между штатами, кухней, менталитетом людей. Пару раз он рассказывал ему о немецком языке, который он с матерью начал учить. Эндрю, услышав эту информацию, сделал мысленную заметку разузнать об этом языке, и, возможно, немного его выучить. С каждым разом, когда знакомый приходил с новыми синяками, он все больше начинал злиться на его мать. И в подсознании сравнивал ее с Касс. Спустя довольно долгое время, Абрам так же стал делиться осколками правды о своей жизни. Наверное, причиной этому послужило понимание того, на сколько они похожи, пусть и разные. И это же чувство ощущал и Эндрю, с каждым днем борясь все больше, чтобы не рассказывать лишнего и не доверять. Его доверие и так предавали слишком много раз. Именно спустя некоторое время Абрам вскользь рассказал ему о своем отце, и показал шрам от ожога, нанесенным утюгом. Рассказал о том, когда они начали бежать, и о встрече с двумя сыновьями экси, когда его собственный отец убил другого человека у них на глазах. Абрам так же рассказал, что рано или поздно ему прийдется бежать. Предупредил, что однажды просто исчезнет, и они, скорее всего, потом больше не встретятся. Тогда же в его глазах впервые играло такое беспокойство, когда он взял с Эндрю обещание, что он не будет его искать. В ту ночь Абрам подарил ему небольшой набор отмычек и такой же небольшой легенький нож, а так же рассказал, как прятать это все в складках и подшивке одежды и показал, как использовать все. Научил быстро вынимать нож и правильно его держать, рассказал, в каких местах можно ранить человека, чтобы это было не смертельно, но при этом максимально больно; рассказал о том, как убить всего за несколько движений и секунд. Пользоваться отмычками он обучал на практике благодаря множеству старых автомобилей, которые найти не составляло труда.***
Это произошло буквально на прошлой неделе. А в одну из ночей в конце августа он сразу же понял, что что-то не так. Как минимум по той причине, что уже было за полночь, а мальчика, которого он считал единственным другом, и к которому успел привязаться, нигде не было. Подсознательно он знал, что это когда-то произойдет, но все же оказался не готов. Оказалось невероятно больно потерять такого человека, который единственный был способен скрасить его существование. Но Эндрю всё же надеялся, что когда-то они вновь встретятся.***
Последующие дни превратились в настоящий ад. Дрейк, которому оставалось лишь несколько дней, практически не отпускал от себя Эндрю, а Касс упорно это не замечала. Но все же она была единственной взрослой, которая его любила, так что он принял решение остаться. Возможно позволить ей себя усыновить, ведь Дрейк будет находиться в доме не вечно. Но при этом практически каждую ночь продолжил сбегать, питая пустую надежду. Это продолжилось к самому его дню рождения, когда он пообещал себе больше не возвращаться. Больше не испытывать привязанность, надежду, и больше никому не доверять так же. А потом, спустя несколько лет, объявился его брат-близнец, и раскрылась история с биологической мамашей. Тогда же всплыли и еще более больные фантазии Дрейка. Тогда он сел в колонию для несовершеннолетних, а так же отказался от усыновления Касс. Позже заключил сделку со своим близнецом и убил его мать. Не чувствуя ни каплю сочувствия или сожаления. Попав под опекунство своего старшего двоюродного брата, жизнь немного наладилась. Тогда они все вместе стали работать в клубе, и Эндрю смог разобраться со своей ориентацией. Единственным плохим можно считать то, что его чуть не подсадили на психоделики за нападение и избиение выродков, напавших на Ники, но, благодаря ему же, суд ограничился условным сроком. А потом появились два сыновья экси, которые приглашали его в Вороны. Через некоторое время после отказа, место в университете и спортивную стипендию ему предложили Лисы. И, так как предложено было три места, он согласился. Через некоторое время к ним сломанным заявился Кевин, и тут все пошло по наклонной. Стоит только учесть тот факт, что благодаря бывшему вороненку он узнал полную историю, которую ему рассказывал еще старый знакомый. Так что Кевин тоже попал к нему под защиту. А еще через год этот же звездный нападающий нашел им в команду нового игрока, который был слишком похож на того, в чьем выживании, спустя столько лет после побега, он сомневался.