Утренний переполох

Ричард прокрадывается на носочках в спальню, быстро скидывает одежду до трусов, надевает домашние футболку и штаны, стараясь вести себя бесшумно, не делать лишних движений. Смотрит на часы и сокрушается, увидев, что уже пять часов утра. Если Гэвин проснется, то сдерет с него шкуру. Он ложится в кровать, даже не залезает под одеяло, а укрывается пледом. Завтра выходной, можно отоспаться, хотя его семья явно не позволит ему этого сделать. Но вдруг, хотя бы раз за последние несколько лет, он проведет весь выходной лежа с мужем в постели… — Я говорил, что с тобой будет, если ты продолжишь приходить в такое время? Мужчина ругается под нос. Ему конец. Сонный Гэвин — самое страшное, что может случиться. Но бежать некуда. Он поворачивается к мужу, стараясь улыбаться как можно более невинно. — Милый, мой милый Гэвин, мне очень жаль, — лепечет Ричард в надежде, что ему это поможет. Но взгляд напротив жесткий и холодный. — Важный проект на работе, я не мог уйти, я пытался, так хотел, но… — Во-первых, — Рид садится на кровати и включает светильник. Да начнется его казнь, — ты занял место начальника не для того, чтобы работать наравне со всеми. — Мужчине хочется возразить, что начальник должен работать в разы больше и обязан помогать своим подчиненным, но сейчас лучше не спорить. — Во-вторых, у твоего сына был день рождения, а ты даже не мог заехать за тортом. Ты его даже не поздравил! Саймон рыдал навзрыд весь вечер! Рамирес даже подскакивает от удивления. Он забыл! Как он мог забыть день рождения собственного сына? Неделя на работе вышла загруженной, совсем потерялся во времени и пространстве. — Замечательно, ты и вовсе забыл. Поздравляю, награда «Отец года» достается тебе. Я вручу ее прямо сейчас. Подожди, — Гэвин берет подушку Ричарда и сует ее тому в руки. — Держи. Спишь сегодня на диване. И завтра. И послезавтра. Ричард покорно встает, вздохнув. Он это заслужил. Если прощение Саймона можно заполучить, подарив какую-нибудь игрушку, то Гэвин будет злиться примерно неделю. Целая неделя на диване, звучит ужасно. Он уже собирается выйти из комнаты, как раздается детский звонкий плач. Рид что-то ворчит, ногами рыская по полу в поисках тапочек. — Я схожу, — останавливает его Рамирес, на что получает недоверчивый взгляд. — Я схожу, — повторяет с уверенностью и уже точно уходит. Идя по коридору в сторону комнаты их самого младшего ребенка, Ричард пытается вспомнить все свои утренние разговоры с Саймоном (которых в последнее время было предельно мало, потому что даже времени позавтракать с семьей не было), вдруг тот говорил что-то о том, какой подарок хочет. Но в голову ничего не идет. Он ужасный отец! Ричард заходит в комнату и замирает, увидев возле кроватки Маркуса. Их семилетний ребенок держит Коннора в руках и неуклюже качает его из стороны в сторону, что-то напевая. — Маркус, почему ты не спишь? — мужчина умиляется от такой картины, но все же ему не нравится, что его сын так поздно не спит. — Привет, папа, — шепотом говорит мальчик, а младенец на его руках постепенно перестает плакать. — Меня разбудила Кэра. — Боже, она тоже не спит? — Пошла к папе Гэвину, ей приснился кошмар. — Ричард забирает Коннора из рук мальчика и аккуратно укладывает того в кроватку. — А ты опять поздно вернулся. — Да, малыш, задержался на работе. Только он хочет отправит сына спать, как слышит топот ножек из коридора. И это явно Норт. Почему она не спит? Почему никто не собирается спать? — А почему у тебя подушка в руках? Папа опять тебя выгнал на диван? — Ричард тяжело вздыхает, берет мальчика за руку и выводит из комнаты. — Теперь иди спать, ладно? А я разберусь с твоими сестрами. — Сначала я схожу в туалет, — Маркус убегает от него. Рамирес, решив оставить подушку на диване, думает, куда его пятилетняя дочь могла бежать в такое позднее время. Туалет находится в другой стороне и кухня тоже, может она… Он идет в их с Гэвином спальню. Зайдя, он видит интересную картину. Настолько, что даже присвистывает и опирается о дверь, скрестив ноги и сложив руки на груди. Кэра с Норт катаются по полу, явно что-то не поделив, а скорее всего не поделив Гэвина, который пытается их разнять. Но обе их дочери такие буйные, что на его месте Ричард бы не лез. — Почему ты опять взяла мою игрушку! — вопит Норт, пока Кэра рычит и кусается. А, нет, это всего лишь игрушка. — Это мой любимый лев, а ты опять его украла! — Нет, это особенная игрушка. Норт готова убивать за своего льва, которого Ричард подарил ей пару месяцев назад. — Немедленно прекратите! Или обеих накажу! — В ход уже идут угрозы о наказании, дело серьезное. Рамирес еще раз смотрит на время и вздыхает. Как же ему хочется спать. Он подходит к девочкам, хватает одну за руку, а вторую за ногу, оттаскивая их друг от друга. Садит обеих на кровать и садится на корточки, стараясь принять максимально строгий вид. Снова раздается плач младенца, но в этот раз на зов идет Гэвин, который выглядит таким раздраженным, что Ричарду бы не хотелось попасться ему под руку. — Так. Слушайте меня внимательно, — начинает он. Кэра яростно стирает слезы с глаз, а Норт демонстративно отворачивается. — Кэра, прежде чем что-то взять, нужно спросить разрешения. Особенно если это что-то из вещей твоей сестры. Норт, я знаю, насколько ты любишь своего льва, но ты должна делиться. Кэра твоя младшая сестра, нельзя жадничать. — У нее и так много своих игрушек, а мистер Клык мой! — упрямо заявляет девочка, надув губы. Она такая милая, что Ричард еле сдерживает улыбку. — Когда я сплю с ним, то мне снятся не такие плохие кошмары! Вот. Его дочери на постоянной основе снятся кошмары, а он даже не знает. Норт неожиданно поворачивается к сестре, выглядя уже не такой озлобленной. Несмело берет ее за руку. — Тебе опять снился Кромешник? — Кэра кивает. — Тогда… Тогда ты можешь брать мистера Клык на ночь, если он тебе помогает, — робко. — Правда? — глаза Кэры начинают светиться. — Да. Можно сегодня поспать с вами? — она поворачивается к Ричарду. — Конечно! Только обещайте больше не ссориться. — Девочки тут же кивают, забираясь под одеяло. — Сейчас я проверю Маркуса и Саймона и вернусь, ладно? Он поворачивает голову и видит в дверном проеме Маркуса, который видимо все это время терпеливо ждал. — Что такое, малыш? — Саймон закрылся в ванной, а я очень хочу в туалет, — жалобно тянет он, переступая с ноги на ногу. Замечательно, никто из его детей не спит. Ричард смотрит на дочерей, но те уже не обращают на них никакого внимания, болтая о чем-то своем. Он и Маркус идут к ванной. Мужчина сильно дергает за ручку, но дверь и вправду закрыта. Стучится. — Саймон, это папа. Открой дверь, пожалуйста. — Я не могу! — доносится с той стороны. — У меня тут… важное исследование! Я не могу открыть! — Саймон, — строго. В ответ тишина. — Маркус, принеси с кухни нож. Только осторожнее. — Мальчик послушно кивает. — Малыш, что за исследование и почему ты проводишь его в ванной в пять часов утра? — Это… это для садика. И мне нужно кое-что, что есть только в туалете, поэтому… Пожалуйста, подождите еще немного, я открою, но подождите! Маркус возвращается с ножом, неся его в вытянутой перед собой рукой. Молодец! Ричард берет нож и просовывает его кончик в замочную скважину, медленно поворачивая. Раздается щелчок. Он открывает дверь и замирает. Маркус рядом издает непонятный звук. Саймон стоит посреди комнаты с пеной для бритья в руках. И вся раковина в пене для бритья. Мальчик явно пытался опустошить содержимое банки, но зачем? Что за исследование? Это явно не для садика. — Какого хрена?! — Вот и Гэвин увидел. — Саймон, что ты делаешь? Мальчик смотрит на одного папу, потом на другого, на раковину, а затем на свои руки. И расплывается в такой милой и невинной улыбке, что злость Гэвина сразу сходит на нет. — Саймон, малыш, расскажи мне, что это за исследование? — Пожалуйста, обсудите это в другом месте, я очень хочу в туалет! — нетерпеливо восклицает Маркус. Они решают продолжить разговор в гостиной. Садят сына на диван, сев с двух сторон от него. Саймон мнется, кусает губы, перебирает в руках край футболки, не решаясь и слова сказать. Гэвин гладит его по голове, подталкивая. — Саймон, — с нежностью произносит он, наклонившись. — Что за исследование? — Я… — все же начинает мальчик, глядя то на одного отца, то на другого. — Я… хотел узнать… Папа Ричард бреется каждый день перед работой, и однажды я услышал, как он сказал, что не может уйти на работу небритым. И я подумал… захотел проверить… Я подумал, если пены для бритья не будет, то папа Ричард не побреется и не уйдет на работу. Я уже выкинул все бритвы, но не знал, что делать с пеной, поэтому думал полностью ее выдавить в раковину, а потом… На самом деле, я не до конца придумал, что делать дальше. Но я нашел все пены для бритья, все три банки, и выдавил. Ричарду даже нечего сказать. Его сердце кровью обливается после услышанного. Гэвин грозно смотрит на своего мужа, взглядом обвиняя его в том, до чего он довел их сына. Мужчина берет мальчика на руки и крепко обнимает, прижав. — Ох, Саймон, — он пару раз целует мальчика в лоб, стирает набежавшие слезы. — Прости меня, я так виноват. Обещаю, что больше не буду так задерживаться на работе. Буду завтракать с вами и ужинать. — И поздравлять с днем рождения? — дрожащим голосом спрашивает их сын, всхлипнув. — Обязательно! Прости, что не поздравил и ничего не подарил, мне очень жаль, малыш. Больше такого не повторится, клянусь. Хочешь завтра сходим куда-нибудь? Куплю тебе все, что захочешь. — Хочу, чтобы завтра мы целый день были дома! Ели пиццу и смотрели мультфильмы! — Как пожелаешь, малыш, — мгновенно соглашается Ричард, параллельно думая о том, что ему нужно съездить в магазин и купить бритвы и пену для бритья. Только Рамирес хочет отправить своего сына спать, как на диван садятся Маркус, Норт и Кэра. — Мы не хотим спать, — решительно заявляет Маркус. Девочки так же уверенно кивают. — Давайте включим телевизор и будем смотреть все вместе? — Саймон присоединяется к непрекращающимся кивкам. Ричард смотрит на Гэвина. Тот с секунду о чем-то думает, но понимает, что отправить спать сразу четверых он не сумеет даже с чужой помощью. Поэтому поднимает руки, признавая свой проигрыш, и встает, направляясь на кухню с намерением принести еды. — Папа, иди за ним, — Кэра дергает его за рукав футболки. Мужчина окидывает взглядом каждого своего ребенка и кивает, целуя затем каждого в лоб. Маркус сразу отстраняется, думая, что он слишком большой для таких поцелуев. И он вообще не любит, когда его называют малышом! Саймон хихикает и успевает поцеловать отца в щеку. Норт хватает папу за щеки и целует в нос. Кэра смущенно улыбается. И только потом Рамирес уходит на кухню за своим злым и уставшим мужем. Гэвин в это время нарезает хлеб, планируя сделать бутерброды. Еще можно нарезать фрукты. Побаловать ли в это утро детей чипсами? Надо достать сок из холодильника, чтобы тот немного согрелся. Печенье дать точно можно. Или лучше приготовить полноценный завтрак? Ричард обнимает мужчину со спины, целуя в шею, в место за ухом, от чего тот дергается и ведет плечом. — Надеюсь, ты счастлив, что твой сын пошел на такие меры, чтобы ты хоть немного побыл дома, — зло говорит он, не отрываясь от своего занятия. — Знаю, что в последний месяц очень много работал, на тебя много свалилось… — Много свалилось? Ричард, я чуть с ума без тебя не сошел за эти недели! По вечерам и по утрам, когда тебя нет, начинается настоящий дурдом. Кэре снятся кошмары, Норт в последнее время очень активная, не может усидеть на месте, Саймон постоянно проводит свои непонятные исследования. Так он называет любой свой поступок! Однажды он пытался залезть в холодильник! А еще Норт чуть не побрила его налысо, Саймон был даже не против. Коннор вчера сказал свое первое слово, а тебя не было рядом! Ричард вымученно стонет, уткнувшись носом в чужую шею. Он так много упускает, засиживаясь на работе. — И какое было его первое слово? — Маркус, — Гэвин уже не звучит таким грозным. Расплывается в улыбке. — Маркус единственный, кто помогает мне, а ему семь, хочу напомнить. Ему надо учиться и заводить друзей в школе, а он только и делает, что помогает мне. Я скоро сорвусь. — Мне очень стыдно, милый. Очень-очень. Решено, беру отпуск. Пусть все катятся к черту со своими проектами. А как выйду из отпуска, то буду исправно работать до семи вечера, а потом ехать домой. Буду завтракать с вами и ужинать, забирать и отводить детей в садик, помогать Маркусу с уроками, учить Коннора ходить и разговаривать. Обещаю. Рид наконец откладывает нож в сторону (мужчине было совсем немного страшно, когда тот держал его в руках), поворачивается к нему и обвивает руками шею. — Запомни, Ричард Рамирес, если ты не выполнишь это обещание, я позвоню твоему отцу. — Хоть он и угрожает, но так искренне и счастливо улыбается. Ричард коротко целует его. — Я даже думал, что ты мне изменяешь, хотел уже брать ружье. — Никогда и ни за что, — резко произносит Ричард, даже расстроившись, что его муж мог думать о таком. Но он и вправду последний месяц совсем не появлялся дома. — Как я могу смотреть на кого-то другого, когда меня дома ждет такой чудесный и временами страшный в гневе муж? Когда меня ждут мои милые дети. Гэвин смеется. Утыкается носом в чужую грудь. — Так. Нельзя заставлять их ждать. Отнеси пока эти тарелки, я разолью сок. Ричард послушно берет тарелки и идет в гостиную. Но там его ждет очередная интересная картина. Диван разложен (работа Маркуса), по телевизору идет последняя часть Кота в Сапогах, а их дети мирно спят. Саймон лежит близко к Маркусу, а тот его обнимает, Кэра обнимает игрушку Норт, пока та, развалившись в позе звезды, держит ее за руку. Они даже укрыты пледом, тут тоже Маркус постарался. Как его дети могут быть такими милыми? Это незаконно. Гэвин встает рядом с мужчиной, держа два стакана с соком в руках. И облегченно выдыхает, поставив их на столик рядом с диваном. Ричард делает то же самое с тарелками, а затем приобнимает мужа за талию, хмыкнув. — Они такие дружные, хоть и ссорятся иногда, — шепотом говорит Рамирес. Гэвин кивает. — В такие моменты смотрю на них и думаю, что мне большего в жизни не надо. Я счастлив только от одного взгляда на них. И на тебя, — добавляет он, взяв мужа за руку. Ричард чувствует, что готов расплакаться точно как Саймон. Тянет мужа в их спальню, приговаривая, что им тоже нужно поспать хотя бы несколько часов. И как же он согласен со словами Гэвина.