home alone with your demons

      Уилбур бросает свои ключи в корзину рядом с дверью. В квартире тихо и темно. Свет выключен. Томми ещё не дома, думает он, входя на кухню.       Он только закончил поездку с Техно в аэропорт-- он собирался полететь с некоторыми своими друзьями в путешествие. Он расплакался из-за этого, что его не удивило. Техно плакал ему в рубашку как минимум пять минут, и ему пришлось отрывать его от себя, чтобы удостовериться, что он не пропустит рейс.       "Ну же, король, – поддразнил Уилбур, целуя макушку его головы. – Позвони мне, когда приземлишься, хорошо?"       "Окей, – шмыгнул Техно, вставая на носочки, чтобы поцеловать его в щеку. – Люблю тебя". Он отстранился, спеша успеть к очереди пассажиров.       "Я тоже тебя люблю!" – крикнул он, когда отходил. Когда он подошел к очереди, он обернулся и помахал.       Он усмехается про себя при этом воспоминании. Несмотря на тот факт, что его нет, Уилбур все еще очень счастлив, думая о нем. Техно обычно не такая плакса, кроме тех случаев, когда он отправляется в путешествия, и он знает, что он расстроится, если он будет дразнить его за это. Разумеется, он планирует.       Уилбур берет себе газировку, неторопливо направляется в гостиную и включает телевизор. Вообще, ему просто нужен фоновый шум, пока он читает в своем телефоне, но неважно.       На экране играет какое-то дерьмовое шоу знакомств, и он начинает читать свой криминальный триллер.       Комната была белой.       Мерцающей белой. Флуоресцентной белой. Ослепительной белой. Когда её глаза открылись, женщина по имени Кристина почувствовала, что потерялась в белизне. Она была умиротворенной, дрейфуя нигде и пов--       Открылась входная дверь.       Томми заходит. Его волосы в беспорядке, кудри торчат в рандомных местах, его взгляд несколько расфокусирован. Щеки раскраснелись. И по какой-то причине, он немного хмурится.       "Ты не рассказывал мне о пати, – сказал Уилбур вместо положенного приветствия, возвращая взгляд в книгу. – Ну и как все прошло?"       "Не пати", – неопределенно сказал Томми, но он все еще хмурился. Он подходит к дивану и практически падает на подушку рядом с ним. От него воняет одекалоном, потом и алкоголем.       Уилбур не открывает глазки от своей книжонки. Его брат сможет справится со всем, во что бы он не вляпался.       Ее тело ощущалось странно тяжело. Когда она попыталась поднять свою руку, она не сдвинулась. То же самое и с ногами. Мягкие оковы надежно удерживали ее на месте. Она была не в состоянии вертеть головой или--       Без предупреждения тело Томми оказывается у него на коленях, оседлав его. Он резко отрывает взгляд от экрана своего телефона, нахмурив брови. Он открывает свой рот, чтобы пославать своего пьяного брата-идиота нахуй, но--       Томми целует его, прямо в губы.       Его мозг сразу же отключается, потому что это... слишком странно.       Конечно, Томми очень ласковый. Он милый, он все еще забирается в кровать к Уилбуру, когда не может заснуть, он много обнимается, он всегда крутится вокруг его друзей.       Но Уилбур ни за что на свете не может понять, зачем Томми понадобилось целовать его.       Он заставляет его отстраниться, резко моргая. Телевизор перед ними показывает что-то яркое, и кончики растрепанных светлых волос Томми подсвечиваются синим.       "Какого писюна, чел, – первое, что слетает с его губ. – Ты должно быть, действительно пьян, раз так себя ведешь".       "Нет", – говорит Томми. Он учащенно дышит, голубые глаза теперь пристально смотрят на лицо брата. Его руки лежат на плечах. Они кажутся тяжелее, чем обычно. "Я почти ничего не пил".       "Тогда какого черта ты..." – Уилбур замолкает. Это слишком странно, чтобы выразить словами. Томми ерзает у него на коленях, наклоняясь ближе, обнимая его за шею. Он так близко, что он чувствует слабый привкус водки в его дыхании и чувствует, какой он теплый.       Он должен прекратить это.       "Ладно, пора спать, – резко говорит он, хватая Томми за плечи и с силой толкая его на другую сторону дивана, прежде чем встать. – Ты пьян и ведешь себя… странно".       "Я сказал, я не пьян, – упрямо говорит он, хватая Уилбура за запястье. "Давай, Уилл, – его глаза прикрыты, но все еще напряжены, в них блестит странное озорство, – дай мне поцеловать тебя".       Уилбур убирает его руку, и, возможно, он слишком груб, потому что Томми издает резкий тревожный звук . "Если ты не пьян, то ты сумасшедший, – бормочет он. – Тот факт, что мы братья, полностью вылетел у тебя из головы?"       Он ожидает смеха или, по крайней мере, ухмылки, но вместо этого Томми просто смотрит на него снизу вверх, глаза становятся шире. "Нет", - говорит он мягким голосом. Его рука теребит подол рубашки.       Он выглядит маленьким и уязвимым, и на мгновение Уилбуру становится не по себе. В конце концов, это все еще его младший брат, даже если он, очевидно, довольно... смущен...       Сочувствие быстро улетучивается, когда Томми поднимается на ноги и снова оказывается некомфортно близко. Его руки, странно горячие, ложатся ему на грудь. Его сердце замирает, и он не хочет анализировать почему.       "В этом и весь прикол", – бормочет он голосом, полным напряжения, прежде чем снова соединить их губы.       И, господи, помоги, Уилбур не отстраняется. Он не уверен почему; может быть, потому, что знает, что Томми ненавидит отказы, особенно от него, или потому, что он может сказать, что у него была плохая ночь. Или потому, что... может быть, у него тоже не все в порядке с головой.       Вместо того чтобы отстраниться, поступить как ответственный старший брат и уложить его в постель, как непослушного ребенка, которым он и является, Уилбур позволяет своему горячему языку проникнуть в его рот, упирает руки в его бедра, проводит ими вверх по его бокам.       Без преукрашиваний-- он целуется со своим младшим братом. У него во рту вкус мяты, водки и чего-то сладкого. Его язык обжигающе горячий и ощущается во рту как жидкий огонь. Уилбур чувствует его брекеты, когда они целуются, он может дотронуться до них языком...       Он отступает к дивану, чуть не спотыкаясь по пути, чтобы сесть. Томми издает восторженный звук, когда они на мгновение расступаются, и быстро забирается обратно к нему на колени.       "Не могу сказать тебе, как долго я этого хотел, – он не то чтобы невнятно произносит слова, но определенно говорит нечетко. – Так много времени".       Это... как-то слишком странно, поэтому Уилбур заставляет его замолчать, снова целуя его, одной рукой запутываясь в его и без того растрепанных волосах, другой сжимая его бедро.       Это производит желаемый эффект-- он замолкает, страстно целуя его в ответ. Он даже осмеливается прикусить нижнюю губу, и ему стыдно за искры, которые пробегают по его телу. Он пытается не обращать на это внимания, не обращать внимания на жар, на волнение внизу живота.       Объективно это неправильно. Они братья, выросли вместе. Уилбур помнит, как держал Томми на руках, когда тот только родился. Томми шестнадцать, и он явно плохо соображает.       Он хочет снова попытаться прекратить это. Он хочет оттолкнуть Томми, а затем пойти принять долгий, ледяной душ.       Но его рот такой горячий, целует его с энтузиазмом и чем-то большим, чем просто маленький плевок. Его руки обнимают его за плечи, и он сидит на нем верхом, плотно прижав задницу к его коленям.       Уилбур со жгучим стыдом осознает, когда Томми перекладывает свой вес на его колени, что он уже довольно твердый. Просто от поцелуев. Или, может быть, от запрещенности всего этого.       Уилбур решает, что прямо здесь и сейчас, пока он проходит через это, он будет получать от этого удовольствие. А потом он больше никогда не вспомнит об этом.       Итак, он дергает Томми за волосы и снова отстраняет их друг от друга. Они оба тяжело дышат, а губы Томми розовые и блестящие от слюны. Его глаза горят возбуждением и наслаждением, лицо раскраснелось.       Уилбур собирался что-то сказать. Он почти уверен, что у него была какая-то мысль на уме. Но это лицо-- доверчивое, возбужденное и такое нетерпеливое-- поджаривает его мозг еще больше. Он просто остается смотреть, приоткрыв рот.       Поэтому, когда Томми улыбается и целует его еще раз, почти целомудренно, прежде чем полностью отстраниться, он тянет руку, пытаясь снова схватить его.       Но нет, теперь он стоит на коленях, раздвигая их же у самого Уилбура. Оу, оу, ладно. Он может смириться с этим.       Томми возится со его ремнем, похоть и то, что еще осталось в нем от пьянства, заставляют его руки дрожать. Он бормочет проклятия себе под нос: "Ебучий ремень..." Он дергает его, почти надувшись.       Уилбур не может удержаться от смеха, убирает его руки и сам расстегивает ремень: "Ну вот, попробуй". Просто чтобы облегчить задачу, он также расстегивает свои джинсы.       Глаза Томми загораются. "О, спасибо", – вздыхает он, приподнимаясь на коленях. Его губы припухли от поцелуев, и он лениво облизывает их, берясь за его член, вытаскивая из боксеров. Он близок к полной, постыдной эрекции.       Уилбуру хочется кричать. Этого не должно было случиться. Почему он позволяет этому случиться?       Его рука медленно-медленно поглаживает его. Он сжимает пальцы на краю дивана.       Хуже всего то, что Томми выглядит очень, очень хорошо, стоя на коленях, со своими растрепанными волосами и припухшими от поцелуев губами. Его ладонь теплая и шершавая, она почти лениво поглаживает его по всей длине.       В его глазах горит голод, и прежде чем Уилбур успевает сообразить, что это для него значит, он наклоняется вперед и берет его в рот.       "Блять--", – выдыхает он, руки взлетают с диванной подушки, чтобы запутаться в волосах Томми, непроизвольно дергая их. В ответ он слышит низкий стон, вызывающий приятнейшие вибрации вокруг его писи, что только заставляет его снова дернуть.       Взгляд Томми поднимается на него, глаза чуть блестят, и он уверен, что, если бы его рот не был набит, он бы улыбался. Но сейчас он снова закрывает глаза и вбирает его немного глубже, в этот горячий рот, который практически обжигает.       Уилбур с чувством вины вынужден признать, что уже целую вечность не получал хорошего минета. На самом деле, он уже давно ничего не получал.       Язык Томми скользит по нижней стороне, когда он отстраняется, оставляя кожу блестящей от слюны. Он ухмыляется, победоносный и гордый. Он проводит языком по головке, медленно и обдуманно.       Уилбура слегка трясет. Его руки дрожат там, где они запутались в волосах, и он почти уверен, что его челюсть сжата так сильно, что зубы вот-вот треснут. Его глаза закрываются, и он откидывается на спинку дивана.       Он проводит пальцами по его волосам, пока он облизывает его писю, и ему ненавистно, что это так приятно.       "Знаешь, ты, наверное, кайфанул больше, если бы не был так напряжен, – замечает Томми, голос слишком мягкий, чтобы быть чем-то иным, кроме нежности, его губы запечатлевают слишком нежный поцелуй на кончике. – "Я не собираюсь кусать тебя, Уилл. И я не позволю ничему зацепиться за мои брекеты". Он сверкает улыбкой, демонстрирующей все его зубы.       Уилбур медленно, прерывисто выдыхает: "Я думаю, у меня есть основания быть напряженным".       "Думаю, да", – растягивает он. Его пальцы обхватывают основание письки и тянутся вверх: "Но ведь приятно, правда?"       Уилбур прикусывает язык. "Да", – признается он.       Томми хитро улыбается ему снизу вверх, его глаза с тяжелыми веками блестят. Он проводит языком по головке его писи и сжимает бедра. "Позволь мне хоть раз позаботиться о тебе, Уил, – говорит он, теперь его голос мягче. – Только на эту ночь".       Он давится от собственного дыхания, потому что его голос звучит так сладко и искренне, что он боится, что кончит прямо сейчас, в его открытый рот. Хотя, думая о том, как он вел себя сегодня вечером, он, вероятно, получил бы удовольствие от этого.       Он откидывается на спинку дивана, когда он снова берет его в свой теплый рот. Его пальцы зарываются в мягкие, пушистые волосы, и он сопротивляется садистскому желанию трахнуть его в рот.       В следующий раз подсказывает мозг Уилбура. Он тут же парирует это словами другого раза никогда не будет что блять.       Он проводит руками по его волосам, чувствуя себя грязным и горячим одновременно.       Томми ненадолго откидывает голову на его руку, его рот все еще полон, прежде чем взять его глубже, ни разу не поперхнувшись.       Ему действительно не нужно было знать, что у его младшего брата нет рвотного рефлекса, но, эх. Видимо, такова жизнь. Иногда твой младший брат уезжает в путешествие, и ты получаешь минет от своего другого-- гораздо более младшего-- младшего брата.       И затем всякое здравомыслие покидает его на минуту, потому что Томми заглатывает его и опускает руку вниз, чтобы нежно погладить его яйца.       Уилбур снова давится и обеими руками тянет его за волосы. Он стонет и отстраняется от него, задыхаясь от смеха. "Тебе нравится?", – спрашивает он слегка невнятно.       Не задумываясь, он отвечает: "Блять, да".       Улыбка, расплывающаяся по лицу Томми, почти того стоит. Он не видел его таким счастливым уже... годы.       Если это было то, что нужно, чтобы сделать Томми счастливым, возможно, будет и следующий раз... думает он, прежде чем его захлестывает волна удовольствия от того, что Томми снова делает ему глубокий минет. Это почти головокружительно, и он протяжно стонет, откидывая голову на диванную подушку.       Вот так, с его писей в теплой, тугой глотке и ласкаемым талантливым язычком, Уилбур оказывается на грани за рекордно короткое время. Он уже так близко, блять--       Томми отстраняется, его рот розовый и скользкий от слюны, и он улыбается. "Близко?" – спрашивает он, поддразнивая.       Уилбур свирепо смотрит на него. Он улыбается шире и снова забирается к нему на колени, теребя свои джинсы. "Не волнуйся, – успокаивает он. – Я скоро заставлю тебя кончить".       Он хватает Томми за бедра, обхватывает его пальцами, сжимает. Глаза Томми трепещут от восторга, его руки теребят ширинку. Он слишком, слишком увлечен этим, думает он с неуместной нежностью.       Уилбур отталкивает его руки и расстегивает ему брюки. Под ними он голый, и он бесцеремонно отбрасывает одежду в сторону.       Ему кажется, что будет справедливо начать трогать и его письку, поэтому он обхватывает его рукой и проводит большим пальцем по розовому, покрасневшему кончику. Он заслуживает этого, после того, как доставил ему удовольствие своим замечательным, талантливым ртом.       Томми задыхается от удовольствия, хватая его за плечи. Его глаза закрываются, голова откидывается назад, и он стонет.       Этот звук заставляет его так трепетать, что это даже чересчур приятно.       Уилбур проводит рукой вниз по его письке, проводя большим пальцем по выступающей вене. Это кажется почти нормальным, как будто он просто передергивает с каким-то случайным парнем. Он делал это раньше. И если он не поднимет глаз…       Он не знает, что он чувствует по этому поводу.       "Епте, – стонет Томми, отталкивая руку Уилбура за запястье. – Дай мне-- подожди". Его руки дрожат, когда он поправляет их так, что они прижимаются друг к другу, и это ощущается… неуютно хорошо. Они оба как в лихорадке.       Он поглаживает их обоих, его бедра двигаются навстречу друг другу, чтобы еще больше стимулировать себя. Его тихие стоны удовольствия усиливаются, звуча почти болезненно.       Уилбур поднимает руку, чтобы обхватить и их тоже. Они оба очень возбужденные и мокрые от предэякулята, что уже стали очень скользкими.       Их руки двигаются вместе, обхватывая письки с обеих сторон. Ему хочется застонать, но он знает, что все, что выйдет – это имя его брата, поэтому он довольствуется тихим шипением, когда их головы соприкасаются.       У Томми, очевидно, ничего не имеет против. Он стонет его имя, свободной рукой хватаясь за его шею сбоку.       Он такой красивый, думает Уилбур с болезненной нежностью. И это правда-- его лицо раскраснелось самым приятным оттенком розового, волосы взъерошены и растрепаны, а губы красные, слегка припухшие, за ними сверкают зубы и брекеты. Его большие, сверкающие глаза трепещут при каждом стоне, оставаясь с тяжелыми веками и сияя похотью и восторгом.       "Ю ноу, - начинает Томми, хватая ртом воздух между двумя особенно хорошими толчками. – Иногда я слышу тебя и девушек, которых ты приводишь домой. И это, блять, делает меня крейзи--"       Уилбур хочет возразить, хочет сказать ему, чтобы он заткнулся, потому что сейчас не время, и он не хочет этого слышать. Но он... не делает этого. Он просто продолжает медленно поглаживать их обоих, слегка сжимая руку, чтобы красивые голубые глаза Томми снова затрепетали.       "Я слышал, как она седлает тебя, и-- блять", – голос Томми срывается, когда он перестает двигаться, прижимая их обоих ближе друг к другу, почти зажимая их писюхи между животами. – Я просто хотел бы, чтобы это был я".       Раскрытие этих, по-видимому, давних кровосмесительных желаний, вероятно, должно было бы расстроить его еще больше, но вместо этого Уилбур стонет и откидывает голову назад, когда кончает. Он даже не уверен, что именно заставило его перейти грань: безумная привязанность на его лице, то, как он все еще гладит их, тот факт, что он смотрит ему в глаза…       То, что он кончает, кажется, тоже выводит Томми из себя, и он с тихим стоном утыкается лицом ему в плечо. Сперма брызжет между ними, на их рубашки и животы.       Уилбур откидывается на спинку дивана. Его рука вся липкая, и он устало кладет ее на дрожащее бедро Томми.       Томми придвигается немного ближе и целует его в щеку. "Спасибо", – вздыхает он, касаясь его кожи. – Я так долго этого хотел, спасибо".       Он прерывисто выдыхает, закрывая глаза от смеси усталости и стыда. "Хорошо", – бормочет он.