Это не гуманно!

Все детство Скарамуччи прошло как в тумане. Если бы он попытался вспомнить свое взросление, то у него в памяти появилось бы всего несколько картинок связанных с совершенно разными временными промежутками. Вот он еще совсем маленький, притворяется, что спит, а мама несет его на руках в кровать, вот с удивлением смотрит на котенка, греющегося на солнце. Дальше он уже постарше. Здесь учится лепке из глины на каком-то школьном кружке, а вот его тело трогает человек, которого он считал в то время своим другом. Обычно, после этой картинки, Скарамучча усиленно тряс головой, прерывая свой акт ностальгии. Дотторе. Он и не помнил, когда они подружились с ним. Казалось, этот человек всегда был в его жизни. Скарамучча не мог точно сказать, сколько ему было лет, они никогда не обсуждали это, но предполагал, что тот был на пару лет старше него самого. Дотторе появился в жизни Скарамуччи как раз тогда, когда должен был. Матери уже давно не было дела до непутевого сына, а кружок лепки, который дарил ему надежду, быстро распался со срочным переездом Нивы. Дотторе же буквально подобрал Скарамуччу, как брошенного котенка и последний наконец снова почувствовал себя нужным. *** —Эй, что ты там прячешь? - любопытный детский голос, смешанный со смехом. Скарамучча с содранными коленками, в мятой майке и коротких шортах стоит на пустыре напротив своего друга, загадочно держащего что-то за спиной. Собеседник в ответ тоже хихикает и показывает мальчику свою находку. Хотя, это скорее можно было назвать поделкой. На мозолистых ладонях лежало вскрытое тело небольшого воробья. Руки Дотторе были в крови, как и сама птица. Из ее брюха что-то вываливалось, и, клянусь богом, Скарамучча не хотел знать, что именно. Он смотрел на странный подарок друга, прежде чем заставить себя перевести на него ошарашенный взгляд. —Я думаю, он похож на тебя. - со смесью гордости и дружелюбия ответил Дотторе, продолжая протягивать птицу мальчику. *** Два грязных пальца Дотторе проскользнули по языку в горло Скарамуччи. Другой рукой он сжимал шею друга, а коленом надавливал на живот. Для чего-то ему понадобилась рвота парня. К тому времени Скарамучча понял, что искать логику в действиях Дотторе не стоит. В школе и общих компаниях он вел себя как вполне себе обычный человек, но, как только они оставались одни, Скарамучча принимался считать секунды до того, как его странный знакомый попросит сделать его что нибудь не менее странное. В старших классах Дотторе увлекся химией, так что просьбы взять немного слюны изо рта, порезать маленьким лезвием предплечье для сбора крови, помастурбировать для спермы, или как сейчас стимулировать рвоту не были для парочки чем-то необычным. Но, помимо того, что они были ближе друг к другу, чем кто либо, и знали другого буквально наизусть, чем старше они становились, тем больше случалось между ними ссор и конфликтов. *** Скарамучча поморщился, когда его голову заполнили воспоминия о том, как рвота из небольшого ведерка оказалась размазана по его лицу теплым воняющим мессивом. И как Дотторе заявив, что это его дом, не позволял ему попасть в ванную, из-за чего парню пришлось через весь город плестись до их с матерью квартирки, пряча лицо в шарф, а потом до боли тереть щеки, лоб и подбородок губкой. Брови Скарамуччи опуслились, в глазах защипало, но слезы так и не появились. Понав, что пора прекращать ворошить прошлое, он спрыгнул с подоконника. Туалеты во время пар были на удивление пустыми и совсем отличались от школьных. Возможно, причиной этому служило то, что здесь студенты понимали важность знаний, или просто сваливали домой когда хотели, не боясь столкнуться с родительскими вопросами в духе "ты чего так рано", а может Скарамучче сегодня просто повезло. В любом случае, он просидел на подоконнике возле открытого окна, предаваясь не самым приятным воспоминаниям, в несколько раз дольше, чем планировал. —А здесь у нас туалет. - учтивый голос кого-то со старшего курса раздался за белой пластиковой дверью. Точно. По университету давно ходил слух, что к ним переводится студент из его родного города. Даже совсем не интересовавшийся никакими сплетнями Скарамучча держал ухо востро касательно этой новости. Потому что как бы ни были малы шансы, он все равно беспокоился, что это может быть кто-то из его прошлых знакомых. Дверь распахнулась и взгляд парня встретился со взглядом знакомых алых глаз. Теперь он жалел о том, что здесь было так пусто. Дотторе же смотрел на него ровно секунду прежде чем молча кивнуть своему экскурсоводу и вместе с ним удалиться. Не узнал? Дверь снова закрылась, оставляя парня в оглушающей тишине. Перед глазами Скарамуччи все расплылось. Он почувствовал, как воздуха перестало хватать, несмотря на то, что окно оставалось открытым. Внезапно конечности стали ватными, а в голове образовался гул, похожий по ощущениям на выстрел в висок. Дотторе изменился с годами. Он стал выше и явно подкачался, отрастил волосы и даже изменил стиль. Но это был он. Скарамучча узнал бы эти глаза из тысячи. Но что более страшно, он был уверен, что и старый знакомый тоже узнал его. Скарамучча был бы лжецом, если бы сказал, что ни разу не представлял их встречу. С того самого дня, как они расстались эта мысль появлялась в его голове очень часто. В своих влажных фантазиях он разрезал Дотторе на кусочки, как в книгах про серийных убийц, варил из него суп или просто сжигал заживо. Но сейчас, когда он действительно встретил его, все, чего ему хотелось, это самому сгореть заживо как можно скорее. Вернуться в аудиторию? Соврать о плохом самочувствии и, собрав вещи, уйти домой? Может просто выпрыгнуть из этого окна? Мысли Скарамуччи лихорадочно сменяли друг друга, тогда как его быстрые безумные взгляды бегали по всему помещению в поисках чего-то, хоть чего нибудь, что сможет спасти его. Он не слышал ни звонка, означающего окончание пары, ни заполонившие пространство вокруг него разговоры студентов обо всем и ни о чем, сопровождаемые громким смехом и запахом электронных сигарет. Вывела его из транса сумка, внезапно брошенная ему на колени. Даже не поднимая взгляда он мог сказать, кто же был настолько великодушен, что собрал его вещи и благородно принес их ему из аудитории. Итэр. Человек, который считался здесь другом для всех и каждого. Он никогда не отказывал в помощи и даже всегда сам предлагал ее нуждающимся, хотя был одним из самых занятых студентов. Скарамучча и сам не раз прибегал к его помощи. Грех отказываться, когда тебе предлагают, даже если ты видишь, как тяжело это дается человеку. Скарамучча никогда не поощрял альтруизм и уж тем более не хотел лечить чей-то синдром спасателя. Но поблагодарить за собранные вещи парня все же стоило, поэтому он оторвал, наконец, взгляд от потрепанной черной сумки и посмотрел вверх. —Спа... - вот только руки, бросившие в него сумку были отнюдь не нежными руками Итэра. Более того, золотой макушки вообще не было видно среди множества людей, находившихся здесь. Эти руки были грубыми, покрытыми мозолями и выступающими венами. Руки Дотторе. На секунду у Скарамуччи потемнело в глазах. Старый знакомый стоял перед ним, терпеливо и сдержанно улыбаясь. Улыбаясь той самой улыбкой, которую он использовал еще в старшей школе для того, чтобы одурачить остальных и создать образ уважаемого человека. Скарамучча неосознанно приложил руку ко рту, почувствовав внезапный приступ тошноты и головной боли. —О Боги, тебе плохо? - Дотторе с притворным беспокойством обратил свой вопрос к юноше, задавая его нарочито громко, чтобы привлечь внимание остальных. Скарамучча ненавидел богов и любое их упоминание. —Нет, нет, я в порядке, я... - но прежде чем ему удалось закончить свое предложение, мозолистые руки уже помогали ему спускаться с подоконника. —Давай, тебя может вырвать прямо здесь. О, это будет позор. Похоже, у кого-то были действительно веселые выходные. - последняя фраза предназначалась скорее случайным зрителям сего инцидента, чем самому Скарамучче. После нее Дотторе, посмеиваясь вместе с несколькими другими студентами запер дверь одной из кабинок за ними двумя изнутри. Скарамучча ненавидел алкоголь. Измученным взглядом парень посмотрел на дверную защелку, только что ограничившую их двоих от остальной толпы. Помещение показалось ему в несколько раз меньше и теснее, чем оно было на самом деле. Спиной он прижался к одной из пластиковых стен, сложив руки на груди и изо всех сил стараясь сохранить ровный тон и безразличное выражение лица. Но цвет его кожи, белый как лист бумаги, выдавал его с головой. —Чего ты хочешь? —Разве я не мог просто соскучиться по старому другу? - Дотторе ухмыльнусля, а его рука потянулась к щеке Скарамуччи. - В конце концов, для меня действительно стало большой неожиданностью, что ты оказался здесь. Большой и приятной неожиданностью. Холодные пальцы Дотторе проскользили по щеке Скарамуччи, приближаясь к шее и загривку. Парень стоял в немом оцепенении. Он не знал, чем может обернуться его внезапное неподчинение, поэтому просто принимал все ласки друга, противостоя внутренним приступам тошноты. События того дня навсегда останутсся еще одной мрачной картинкой на задворках памяти Скарамуччи. Когда нибудь он обязательно вспомнит эти моменты снова. Ощущение пальцев на своей шее, открытую крышку унитаза и шишку на лбу, образовавшуюся от столкновения с белым фарфором. Вкус воды и мочи, не смытой кем-то из студентов и холодный взгляд Дотторе. Перманентный шум состоящий из разговоров студентов, столпившихся за дверью и нехватку воздуха. Когда нибудь, когда он будет очень далеко от этого места, эта картинка обязательно станет следующей в ленте его воспоминаний. Но сейчас по его лицу снова стекает сильнопахнущая жидкость, только теперь уже другого происхождения, вперемешку со слезами обиды и унижения. Он быстро пробегает сквозь толпу, позади себя слыша приглушенный смех Дотторе, рассказывающего какие-то небылицы окружившим его парням. И конечно этот ублюдок выйдет сухим из воды. Конечно, ему ведь всегда все сходит с рук.