Eternal Nightmare

Они сидели в баре достаточно долго, чтобы устать от всей этой суеты. Обе команды — Lorna Shore и Chelsea Grin — пили уже приличное количество времени, но Том не особо пьянел, в отличие от остальных. Его это не интересовало. Интересовал его только Уилл. На протяжении всего тура это кудрявое нечто носилось везде, где только можно со своим пистолетом Nerf и глазками-наклейками. Но больше всего его цепляло его поведение в целом. Не ясно, что именно цепляло, но Барберу хотелось выбить из него всё веселье, чтобы больше не было его смеха и глупых шуточек. Хотелось голыми руками вскрыть его глотку и вырвать голосовые связки, чтобы они принадлежали только ему, чтобы заткнуть его на век. Сама внешность Рамоса казалась такой привлекательной, хотя в ней абсолютно нет ничего особенного. Хотелось обладать им, делать всё, что захочется, и причинить ему такую боль, от которой он бы корчился и в конвульсиях молил о пощаде. Свой план Том готовил несколько месяцев на протяжении всего тура. Он был серьёзно настроен и не собирался сдаваться. На первом месте всегда цель, ради которой можно горы свернуть. А сейчас, пора начинать. Уболтав подвыпившего Уилла выйти с ним покурить, они поднялись из-за стола и тихо ушли, пока никто не заметил. Хотя всем всё равно: они отрываются и отдыхают после долгого тура. Пока вдвоём они стояли у входа в бар и курили, Том наблюдал за мимикой и движениями пьяного тела напротив. Что-то было в нём искушающее: то ли его доступность, то ли доверчивость. Он ещё не знает в какую сеть попал и что его ждёт. Потушив бычок и, не теряя времени, Барбер предложил Уиллу пойти к нему номер в отеле, чтобы открыть припасённую бутылку хорошего дорогого виски и поговорить в спокойной обстановке. От такого предложения было невозможно отказаться, ведь нечасто можно себе позволить выпить хорошего алкоголя. Уилл потушил бычок и вместе они пошли в сторону отеля. Весь этот путь Рамос шутил и комментировал буквально всё, что видел. Это начинало раздражать Тома, но виду он не подавал, тихо хихикая над его репликами, представляя как заткнёт его говорливый рот. Они дошли до отеля всего за десять минут, хотя расстояние от бара казалось не самым коротким. Дверь распахнулась и перед глазами предстала чистая светлая небольшая комната, с большими зашторенными окнами. Пройдя дальше по небольшому коридорчику, открывалось больше пространства. Уилл, осматриваясь, встал в середине комнаты и, повернувшись к Тому, улыбаясь, спросил: — У тебя хоть есть чем запивать? Барбер положительно кивнул, закрывая дверь на ключ. Он стал медленно подходит к Уиллу, а с его лица не сползала эта самодовольная, но красивая улыбка. — Конечно есть. Иди достань из мини-бара что-нибудь, а я пока достану моё сокровище. Пока Рамос отвернулся к мини-бару, стоящему под столом, Том выудил из своих вещей биту и стал медленно подходить к своей жертве сзади.  — Всё, я нашёл, можем присту... Уилл повернул голову и увидел в руке Тома биту. Не успел он и пикнуть, как на него замахнулись. Удар пришёлся в височную часть, сознание он не потерял, но распластался на полу. Подняв глаза на Барбера, он получил удар по ребру. Уилл застыл в немом крике, хватаясь за место удара, а из глаз побежали слёзы. Том спустился к нему на одно колено и, взяв его за подбородок, дёрнул на себя, смотря на скорченное от боли лицо. Уилл сумел оттолкнуть его и отползти подальше в угол. Барбер за два шага оказался рядом с Уиллом, нанося удар по уже больному виску. Жертва теряет сознание. Когда Рамос открыл глаза, в голову тут же стрельнула острая боль. От вспоминаний о том, что случилось, голова начала раскалываться ещё сильнее. В сознании яснее проявлялась вся ситуация. Он понимает что его руки подняты вверх и почему-то обездвиженный. С трудом подняв голову, он видит, что запястья стянуты ремнём. В груди завязался сгусток тревоги, которая была не напрасна. Из-за угла выходит Том, оставляя биту лежать у стенки. — Что происходит? — хмурясь, тихо спросил Уилл. Том молча подошёл к нему и присел рядом. Резко схватив кудрявую шевелюру, он притянул голову ближе, разглядывая черты лица. Рамос сморщился от боли и, еле разлепляя веки, оглядывал его. Барбер спокойно наблюдал за своим весельчаком, за его выражением лица и слушал его стоны боли. Его движения такие слабые. Желтеющий синяк на месте ударов уже превращался в шишку. Отпустив волосы, сильная рука Тома заползла под его рубашку, поглаживая живот и рёбра. Руки Уилла уже затекли, а пуговицы одна за другой начали расстёгиваться, постепенно открывая доступ к груди. Барбер начал поглаживать открывшийся участок тела и сильно сжимать пальцами появившиеся синяки на рёбрах и талии. — П-прекрати! — проборматал Уилл, хмурясь и шипя. Барбер наклонился к его лицу и, выждав несколько секунд, поцеловал своего пленного в губы. Когда он попытался отвернуть голову, пришлось схватить его за подбородок и держать, пока губы сами не разомкнуться. Он смог прорваться в чужой рот, безжалостно терзая его. Не отрываясь от губ, Том сел на его бёдра и достал из кармана джинс маленький ножичек. Увидев его, Уилл, тяжело дыша и осознавая всю свою безысходность, чуть ли не плачет, его трясёт, он бормотал: "Нет-нет-нет...", жалобно смотря на него. Но было поздно. Нож оказался на коже внизу живота, оставляя после себя неглубокий след, из которого стала просачиваться алая кровь. Он замычал от боли, напрягая мышцы живота. Порезов становилось больше и некоторые из них глубже. Он не смог сдержать слёз и они покатились по щекам одна за другой. Он чувствовал каждое движение лезвия, каждую крупицу острой боли, пробирающуюся глубже в живот, которую подпитывает побитая голова. И тут Том припал губами к ранам, слизывая кровь, тем самым облегчая боль Уилла, который глубоко и часто задышал, бегая глазами по потолку. Но тут джинсы и нижнее бельё с Уилла потихоньку начинают стаскивать. Лицо мгновенно заливает краской, старается скрыть все свои интимные места. Том, раздвинув ноги Рамоса, устроился между ними, наколнился к лицу своей жертвы и вновь впился в его губы. Ответа не было, но, надавив на челюсть, он снова безжалостно прорвался в чужой рот. А когда он попытался его укусить, то незамедлительно получил удар в щёку. Его голова развернулась на девяносто градусов и нахлынула новая волна головной боли. Тут к его губам Том прислонил два пальца, он не сразу понял что нужно делать, а когда дошло, он сглотнул и пропустил их в рот. Сердце из груди норовилось выпрыгнуть, на лбу выступил пот, а горячее дыхание опалило руку Тома. Он убрал её и, не отрывая глаз от Рамоса, резко ввёл один палец в задний проход. Уилл скривился и прогнулся в спине, пытаясь избавиться от неприятного чувства, но буквально через несколько секунд появляется второй палец и становится ещё невыносимее. По щекам тоненькими дорожками потекли слёзы. Ему было безумно стыдно и страшно, такое не снилось даже в кошмарах.    Грудь Уилла высоко вздымалась и быстро опускалась, кажется ещё чуть-чуть и он начнёт задыхаться. Но тут внизу становится легче, что Рамосу даже удалось расслабиться на секунду. Кажется пальцы были извлечены. И тут в него вторгаются более чем до середины. Уилл издал раздирающий глотку крик, за который получил пощёчину. Том начал двигаться в нём сначала медленно, а через минуту ускорился, вдавливая его в кровать. По бёдрам размазалась кровь, вытекающая тонкими струйками из ануса. Рамос не мог кричать, поэтому просто тихо стонал и выл от боли, извиваясь под увесистым телом сверху. Через несколько минут его страдания закончились — Том кончил и вышел из него. Рамос остался в неподвижном состоянии, тяжело дыша и разглядывая узоры на потолке, которые на самом деле мерещились и плавали перед глазами. Руки затекли ещё сильнее и безумно болели, хотя с болью, которая буйствовала внизу не сравнится, наверное, ничего, даже головная боль, которая не отпускала его. Барбер ушёл в ванную, оставляя полностью разбитого Уилла одного. Рамос не стал сдерживаться и тихо начал хныкать, то и дело подбирая сопли, наровящие вытечь из носа. Он унижен, оскорблён, обесчестен, смешан с грязью. В голове крутились вопросы: "За что?", "Почему именно он?". Ответов не было. Лишь разочарование и стыд. Тут возвращается Том. Он остановился и посмотрел на лежащего пленного, на котором из одежды осталась одна лишь расстёгнутая рубашка. На Барбере же были лишь джинсы, верх был абсолютно оголён. В этот момент оглядев его татуированное тело, Рамос понимает, что Том явно крупнее него, хотя раньше думал, что они примерно одного телосложения. Когда он стал подходить ближе, Уилл испугался и заёрзал, мгновенно корчась от боли. Подойдя к кровати и отцепив от неё руки жертвы, Барбер схватил его руки за узел из ремня и потащил его в ванную. Рамос не старался вырваться, у него всё-равно ничего не получалось бы, поэтому он просто был мёртвым грузом в руках Тома. Но он был уже на грани истерики. Том кинул его на пол рядом с ванной, а пленник вжался в угол, закрываясь руками и прижимая колени к груди. — Пожалуйста... Пожалуйста, отпусти меня...    — Не дождёшься. — холодно ответил Барбер. Схватив Рамоса за узел на руках, он кинул его в ванную и включил воду. Из душа на голову барахтующегося Уилла полилась тёплая вода, которая потом окатила всё его тело. Боль в его заду не давала покоя: было больно сидеть, лежать, двигаться — плюсом ко всему этому, болела голова. Том наблюдал за ним — ничего интересного. Убедившись, что вся смесь крови и спермы смылась, он выключил воду и оставил Уилла лежать и мёрзнуть в ванной. А его настигло чувство безысходности. Надежда на спасение не угасала и приходилось лишь ждать этого момента, когда он выйдет из этого чёртового номера. Это должно произойти совсем скоро, он уверен. В это время Том откопал в своих вещах маленькую камера и поставил её на штатив под столом, стоящем напротив кровати, откуда открывался вид на половину номера. Убедившись, что камера готова к записи, Барбер вернулся в ванную комнату. Уилл всё ещё лежал там. Схватив его под подмышки, он вытащил Рамоса и потащил обратно на кровать. — У тебя есть минута, чтобы одеться. — сказал Том. Рамос сначала не понял, что происходит и полминуты просто сидел, а потом, когда до него дошло, он быстро надел все снятые с него вещи обратно. На сырые ноги это было достаточно проблематично сделать, но вот мокрую рубашку, которая была на нём, пришлось снять, так как Том посмотрел на него и одними глазами сказал: "Снимай". Как только Барбер стал подходить ближе к Уиллу, тот начал отползать назад, пока не слез с кровати и не встал на ноги, держа дистанцию между ними. Тому это совсем не понравилось и он стал ходить за ним, пока его пленник не упёрся в угол и ему некуда было бежать. Барбер схватил мученика за запястье и дёрнул на себя, обхватывая руками его грудную клетку. После, он толкнул Уилла с такой силой, что тот отлетел в стену, ударяясь затылком и сползая вниз по стенке, простонал и схватился руки на место удара. В этот же момент Барбер хватает его запястья и обматывает их ремнём, сильно затягивая и приматывая заодно верёвку. Схватив кудрявую копну волос, он потащил за них Рамоса к батарее, приматав к ней вторым ремнём. Мученик вскрикнул от боли, которую ему причинили, и задёргался в попытках ударить Тома, но сам получил по животу. — Мне пора. — сказал Том, надевая на себя по пути толстовку, и покинул номер, оставив его в полной темноте и одиночестве. Как только дверь захлопнулась, Рамосу стало ещё страшнее. Как ему выбраться отсюда? Что теперь делать? Ему не выбраться самому. Он приподнялся, вглядываясь в темноту, ищя хоть что-нибудь, что может помочь ему, но ничего не нашлось. В итоге, он лёг и постепенно заснул. *** Когда Уилл проснулся, было уже засветло. Никого нет. Только он, сам с собой. Один. Он ужасно замёрз и из-за этого спал какими-то обрывками. Всё тело ныло от того, что он лежал на твёрдой поверхности в одном положении. Пол дня, что он лежал на полу, были осуществлены попытки расшатать ремень, так как руки уже затекли. Но ничего не выходило и это вводило его в истерику. После ещё нескольких часов оглушающей тишины, он начал петь песни сам себе, чтобы не сойти с ума. От ничего не делания возникло желание подвигаться и умудрившись сесть, Рамос разглядывал конструкцию ремня пока не понял, как всё закручено. Живот вдруг сильно заурчал и прихватило лёгкой неприятной болью. Голод. Несколько часов без воды и еды стали для него настоящей мукой. В конце концов, чтобы не чувствовать этого, он ложится и снова засыпает. Наступил второй день. Всё ещё никого. Голод постепенно нарастает, но его спокойно игнорируют, несмотря на тошноту. Были предприняты новые попытки освободиться. Получилось немного ослабить ремень, но не снять. Зубами тоже не получалось. Бросив это дело, Уилл с отчаянием посмотрел на стены, потолок, осмотрел всю мебель и... заметил что-то странное с мигающей лампочкой. Это была камера. В груди завязался комок тревоги, не слабо давящий на лёгкие. Получается за ним наблюдают и видят каждое его движение. Это заставило сильно напрячься. В любой момент Том может вернуться и случится что-то ужасное. Но в итоге, он вновь засыпает, не в силах больше терпеть голод и жажду. Прошёл третий день. Уилл до сих пор лежал на полу в номере. Изнемогая от жажды, он сел и прижался к тёплой батарее, чтобы хоть как-то согреть оголённое тело, потому что стало холоднее. Голова кружилась, впалый живот дико резало. Без воды он как-будто иссох. На его удивление, ремни ещё немного расшатались и он решил попробовать освободить руки. Зубами ему удалось ещё ослабить ремни, а через некоторое время, он смог освободить одну руку. Радости не было предела. На лице появилась улыбка и прозвучал тихий смех. Быстро освободив вторую руку, Уилл схватил свою рубашку и быстро накинул её на себя, отправляясь на поиски своей кофты. Но тут он услышал звук ключа в двери. В глазах вспыхнула надежда. Его нашли! Он спасён! Но как только он увидел, кто зашёл, в глазах осталось только разочарование и страх. Том медленно прошёл в помещение, осматривая Рамоса с головы до ног. Пульс и дыхание Уилла участились. Секунда и он уже почти оббегает Барбера, пока дверь не закрыта, но в глазах предательски темнеет из-за резкой смены давления и голода, голова закружилась и он припадает к стенке. Его берут за шкирку и кидают на пол, наступая на грудную клетку, вжимая в пол. — Не хорошо уходить, когда тебя не отпускают. — помотал головой Том, чуть сильнее надавливая на его грудь. Стало труднее дышать. Том ещё посмотрел на него и со всей силы ногой ударил его в бок, а потом ещё и ещё, пока на глазах Уилла не выступили слёзы и он не начал молить, чтобы тот прекратил. Но этого было мало. Барбер поднял своего мученика и кинул на кровать. Для Уилла это оказалось жалостью над ним, но когда увидел в руках мучителя тот самый ремень, которым уже был связан недавно, он начал отползать назад, подальше от него. Но его моментально притянули за ногу обратно. Ухватив запястья Уилла, Том связал их под жалобные стоны Рамоса и сел на его бёдра, чтобы тот не ёрзал. — Ну и что ты так жалобно на меня смотришь? — раздражённо спросил Барбер. — Прошу, отпусти... Я два дня назад должен был ехать домой, мой телефон трезвонил всё то время, что я тут находился, за меня беспокоятся... Том посмотрел на него с минуту и встал, рыща в поисках его телефона. Включив его, он увидел множество сообщений и пропущенных звонков. Разблокировать не получилось, стоял пароль. Подойдя к Уиллу, Барбер протянул ему телефон. — Разблокируй. — приказал Том. Рамос осторожно взял телефон и набрал пароль. В глаза ударил яркий режущий свет и он взглянул на время — 07:08am. Гаджет резко вырывают из рук и начинают что-то печатать. Он долго печатал, вёл переписки. Уилл безумно волновался и на лице было всё написано — ему конец. А когда Том наконец закончил, он отбросил его телефон на стол и направился обратно к своему пленному. Уилл свёл брови домиком и одним взглядом молил, чтобы его мучали, но Том не обратил на это никакого внимания и достал из кармана тот самый нож. Глаза Уилла наполнились животным страхом, он пытался оттолкнуть от себя Тома, но безуспешно, старался выбить из его рук нож, но в итоге его руки вновь прицепили к изголовью кровати. — Пожалуйста, только не снова! — взревел Рамос, извиваясь во все стороны. Барбер схватил его за щёки и повернул лицо прямо на себя. Смотря в полные страха глаза, подставил лезвие ножа к нижней губе и сделал вертикальный надрез, вслушиваясь в писк, издаваемый его жертвой. Через секунду он припадает к порезу на губе и, слизывая кровь, целует его. Уилл уже сам приоткрыл рот, чтобы этого больше не делали насильно. Тома это приятно удивило, но сбавлять обороты он не собирался. Он стал спускаться поцелуями по его шее и груди, переодически больно покусывая тонкую кожу, заставляя Уилла тихо шипеть. Барбер провёл им по его высоко вздымающейся груди, но не царапая, чтобы напугать его ещё. Тома это раззадорило. Он провёл тупой стороной лезвия по его щеке, доходя до уха, и, завидя украшение тунеля, в голове возникла идея. Откинув нож на пол, Том отвязал руки Уилла от кровати и потянул за них лежащее тело. Он поставил пленного на пол на колени, а сам сел напротив, вынимая из его уха украшение. — Будешь дёргаться — башку снесу. Глаза Уилла стали походить на монеты. Он оттолкнулся от Том связанными руками и упёрся спиной в стену, но всё равно был в ловушке. Бежать некуда, да и двигаться в целом тяжело. Он не понимал, что вообще происходит и что от него хотят. Это похоже на то, что тебе сейчас придётся работать ртом до рвотного позыва или до момента, пока в глотку не попадёт всё семя. Эти мысли вызывали у него отвращение и тошноту. С учётом того, что он почти не ел три дня, отключиться будет проще. А Барбер в это время притянул его обратно к себе, расстёгивая свои джинсы и доставая свой полувставший член. Уилл одёргивался и отворачивался. — Нет, прошу, не надо! — возникнул Уилл, за что получил хорошую пощёчину. Том ничего не сказал, просто притянул его голову ближе к паху. Из глаз Рамоса бежали слёзы, лбом уткнулся в его бедро, стараясь выглядеть ещё более жалким, чем было ранее. Но это не срабатывало. Барбер всё-таки просунул ему в растянутую от тонеля мочку свой половой орган. Странные ощущения для обоих. Для Тома очень необычно, хотя ничего сверхъестественного нет. А для Уилла это было пугающе и неприятно, несмотря на то, что тонели он вставлял примерно также, но тут плоть, которая ещё и касается его подбородка. И тут началось самое страшное. Мучитель принялся двигать его голову, скользя в его мочке. Ничего особенного в этом не было абсолютно, но таким образом Тому получилось возбудиться до конца. Для Рамоса это было настолько противно и стыдно, что ему не хотелось открывать глаза. Всё это время он царапал короткими ногтя бедро Тома, то и дело крепко сжимая его. Это не осталось незамечнным, поэтому, оставив мочку его уха в покое, он поднял Рамоса с пола и вновь грубо кинул на кровать, нависая сверху. Не прерывая зрительного контакта с ним, Барбер вновь стянул с него нижнюю одежду, из-за чего его жертва вновь стала отбиваться в истерике. Схватив связанные запястья, Том прижал руки к матрасу над его головой, второй рукой поглаживая заживающие порезы на животе. Том провёл большим пальцом по его губе, а потом и по щеке. Он попросил приоткрыть рот, но в ответ только помотали головой, крепко сжимая губы. Тогда он опустил руку на шею, начиная постепенно сжимать её сильнее и сильнее, пока Уилл не открыл рот, чтобы заглотить хоть немного воздуха. И в этот момент Барбер запустил в его рот два пальца, поглаживая ими под языком, где было больше всего слюны. Он просунул в промежность Уилла сразу два пальца, растягивая повреждённые стенки ануса. Кажется, так Рамос ещё не кричал. Это была невыносимая острая боль, которая расползалась по конечностям и животу. Том стал осторожно двигать пальцами внутри него, выбивая короткие крики. Он не стал добавлять третий палец. Хотелось видеть это страдающее лицо во всём процессе, поэтому пальцы сменил его член и войдя сразу до конца, он вызвал такой крик, срывающийся на хрип, которого он ещё не слышал от него. Это была услада для его ушей. Чуть полюбовавшись этим скривившимся выражением лица, он заодно дал ему немного привыкнуть к наполненности внутри, хотя чувствовал, что там снова идёт кровь. Из глаз Уилла ручьями лились слёзы. Как только Том сделал первое движение, Рамос прогнулся в спине, не в силах сдерживать крики. Это было настолько больно, что перед глазами поплыли тёмные пятна и началось головокружение. А Барбер в это время сильными толчками вбивал его в матрас, ни капельки не жалея. Немного изменив свое положение, он схватил руками бёдра Уилла, сжимая их с такой силой, что потом точно останутся синяки. Ещё немного, и Том кончает. Выходя из него, он засматривается на свою работу: на голове красуется шишка, заплаканное лицо, по коже рассыпаны гематомы, порезы на животе, бёдра в крови и сперме. Это изнеможённое тело, лежащее перед ним, восхищает Барбера. Он вновь уходит в ванную и возвращается минут через десять. Он освобождает руки Рамоса от ремня и откидывает эту многофункциональную вещь в сторону. Подхватив Уилла на руки, Том несёт его в ванную. Сняв с него эту несчастную рубашку, он кладёт его в наполненную на половину ванну. С невозмутимым видом он смотрит как Рамос морщится и напрягается от боли и пытается хоть как-то шевелиться, но всё же прекращает свои попытки двигаться. Барбер присел на корточки, наблюдая за своим пленником, который рассматривал своё тело, ноги, живот и где-то внутри пугался этого вида. Никогда не подумаешь, что может произойти такое, после почти тридцати лет твоей жизни. Он смотрит на Тома уставшими глазами под которыми синяки стали ещё больше. Его похитетель смотрел так пусто, будто перед ним не человек, а стенка. Он подобрался ближе к нему и положил руку на его щёку, оглядывая Уилла, а тот смотрел на него со стеклянными глазами, ожидая его слов, но их не было... Рука Барбера переместилась выше, на мокушку, и он надавил на его голову, которая погрузилась в воду. Рамос забрыкался, расплёскивая воду в разные стороны. В конце-концов Том вытащил его за волосы из воды. Уилл глубоко вдохнул воздуха и стал откашливаться от воды. Он настолько испугался, что практически сразу полез вон из ванны, но Барбер остановил его, не позволив покинуть её. Он сдерживал его, пока тот не отдышался и не успокоился. Рамос не рискнул смотреть на своего мучителя. А пока, Том отошёл и вернулся уже с его одеждой, но снова удалился, указав на полотенце. Однако выбраться из ванной для Уилла оказалось немного сложнее, чем представлялось: передвигать ногами тяжело и больно. За что с ним так обращаются? Что он сделал? Он вытирался и, натянув трусы, взгляд тут же падает на зеркало. Он ужаснулся. На него смотрел полуживой труп: волосы мокрые и ужасно растрёпаны, под ними прячутся синяк и сходящая шишка; на шее ели заметны синяки от пальцев; все бока в синяках, как и живот, только там ещё и порезы; на поверхности бёдер синяки; а лицо — это кршмар: немного впалые щёки, синяки под глазами и свежий порез на губе. Не в силах большо смотреть на себя, он одевается и еле-еле выходит из ванной комнаты, встречаясь с Томом, который направлялся к нему. Чтобы сохранить дистанцию, Рамос пятится назад, но расстаяние не увеличивается — Том идёт за ним. В груди у Уилла образовался большой сгусток, из которого вылез настоящий животный страх, но он старается скрыть его от глаз Барбера. Прижавшись спиной к стене, он сосредоточенно смотрел куда-то сквозь него, сделав абсолютно безэмоциональное, но напряжённое лицо. Том подошёл к нему вплотную и прошептал, ополяя горячим дыханием его ухо: — Я знаю, что ты боишься. Он положил руки на талию своего пленного и медленно разворачивая его боком к себе, обнял его и повёл к столу. Усадив его на кровать, Том отвернулся к столу, доствая что-то из пакета. Несмотря на дикую боль там внизу, Рамос сидел смирно, не шевелясь. Внутри его всего трясло от переполняющих эмоций и страха. Он держится, чтобы не сорваться и не побежать прочь отсюда, ведь ключи лежат на самом видном месте, прямо на глазах. Когда Барбер развернулся, в его руках были порезанные яблоки и сдобная булка, и подходя к Уиллу, у того прямо потекли слюни. Том присел рядом с ним, протягивая еду. Недолго думая, Рамос хватает яблоко и быстро поглощает его. Сейчас самое обычное яблоко казалось ему самым вкусным деликатесом на свете. Он моментально проглосил его и, взяв протянутую ему булку, стал жадно поглащать и её. Барбер смотрел на него с усмешкой и интересом. Вот как голод влияет на людей, что включаются животные инстинкты: еда есть — бери её. Протянув Уиллу бутылку воды, тот жадно выпил почти пол-литра. Том встал и убрал со стола всё лишнее, оставив лишь воду. Он опёрся на край стола и, сложив руки на груди, упёрся взглядом на Рамоса. А тот смотрел на него с благодарностью, что решил проявить. — Спасибо за еду... — тихо сказал он, ожидая услышать хоть что-то, но в ответ тишина. В его голове крутились мысли о нескольких прошедших днях, которые вызывали у него страх, обиду, стыд и тревогу. Но то, что его накормили, перекрыло всё это лёгкой пеленой и туманом. Он был искренне благодарен ему и возможно с ним получится наладить контакт. Но разговорить его так и не получилось. Он жутко безэмоцианален, что по спине и рукам бегают мурашки. Уилл лёг на край кровати, не отрывая от него глаз. Так они находились в одном помещении, с глазу на глаз, переодически он задавал какие-то вопросы, но, не получав ответ, замолкал, додумывая в голове ответы. Проходит где-то минут сорок. Всё по прежнему. Только Рамос стал более разговорчивым, ему вдруг стало так весело и легко. После осознания этого, его передёрнуло. Что-то не так, всё вдруг так изменилось: всё помещение казалось уже совсем другим, каким-то ярким и светлым; ему вдруг стало спокойнее и ушла слабость с болью. Привстав, Уилл чуть пошатнулся, но, несмотря на это, он взглянул на Тома и разгледел какую-то эмоцию в его глазах. Кажется, что этот человек не настолько холоден и бесчувственен, ему подумалось, что можно опять вывести его на диалог. Он говорил обрывками и не связанными фразами, но кажется его понимали. На лице Барбера на секунду даже мелькнула ухмылка. Его удалось рассмешить. Рамос широко улыбнулся ему, качаясь на краю кровати взад и вперёд. Но когда Том стал подходить ближе, он тут же отполз к изголовью кровати. Уилл сглотнул. Барбер всё-таки подошёл к своему мученнику и присел рядом. Рамос сидел уперевшись спиной в изголовье кровати и поджав к себе ноги, разглядывая измазанные кровью и семенем простыни. — Почему так? — не смотря на него, спросил Уилл. Том вопросительно склонил голову. — Почему ты сделал это со мной?.. — уточнил он, не надеясь услышать ответа. — Тебе правда так интересно? — голос Барбера звучал так низко и жутко, что Уилл даже вздрогнул, но утвердительно кивнул. — Потому что я узнал тебя получше и понял, что хочу того, что сделал. Он провёл большим пальцем по его щеке, переходя на порез на губе. Уилл словно не почуствовал ничего и продолжил смотреть в пустую точку. — Вставай. — тихо сказал Барбер, отходя от пленного, поднимая и накидывая на себя куртку. Уилл, пошатываясь, покорно встал и посмотрел безжизненными глазами на действия Тома, который достал толстовку и кинул её на кровать. Рамос был счастлив видеть свою родную толстовку, поэтому поскорее натянул её на себя. Барбер накинул на него капюшон и, подхватив его под локоть, повёл к выходу. Закрыв дверь на ключ, он сунул его в карман. Уилл не верил своим глазам, он наконец вышел из этого злополучного номера, в котором провёл четыре мучительных дня. Сейчас его довезут до ближайшей остановки и он поедет домой. По крайней мере была надежда. Пока они шли по пустому светлому коридору с множеством дверей, Рамос думал как встретится со своими родными и друзьями, но эти мысли помехами прерывали отрывки из всего произошедшего здесь. Когда они вышли в холл и, завидев выход, его глаза загорелись яркими огоньками. Наконец-то, свобода и он навсегда покидает этот злосчастный отель. Но Том так и не отпускал его локоть, и всё куда-то вёл и вёл, загдядывая в каждую маленькую улочку, мимо которых они проходили. Сам район сейчас казался самым благоприятным. Светлые улицы, по-своему красивые многоэтажки и магзинчики. Вдруг они резко свернули в одну из улочек и отходили всё дальше и дальше от главной улицы. Уилл не понял, почему они свернули и зачем. Том отпустил его руку и смотрел прямо ему в глаза, которые были наполнены любопытством. Том абсолютно ничего не чуствовал, разглядывая эту симпатичную и побитую мордашку. Он лишь молниеносно ударил Рамоса в щёку, встряхивая кулак. Тот отшатнулся, облокотившись о стену, стоящую сзади, и поморщился от боли. Потом посыпалась череда ударов в живот и по рёбрам, отливая спазмами. Вновь появилась мигрень. После очередного удара, внутри что-то неприятно хрустнуло и дышать стало ешё тяжелее. Уилл не выдержал такой боли и со стонами свалился на землю. Барбер стал бить его ногами, ни капельки не жалея. А в животе у Рамоса уже разливалось тепло, смешивающееся с острыми болями в рёбрах. Он закашлялся и еле-еле глотал воздух, лежал и корчился, роняя слёзы и, взглянув на Тома снизу вверх, его затошнило, в глазах потемнело и голова закружилась ещё сильнее. На теле выступил холодный пот. Раны на животе вновь начли кровоточить. Им овладели судороги, во рту появился привкус железа. Если он поднимится, то сразу ляжет обратно, но уже без сознания. Уилл не может даже ничего сказать, он мог издавать лишь тихие хрипы, кашель и стоны. Том, посмотрев на побитое им тело, его уголки губ другнули в мимолётной улыбке. В итоге, он оставил Уилла лежать на грунте, а сам быстро скрылся за углом, совершенно не жалея о содеянном.