Трудовые будни

Трое агентов сидят в старом, заброшенном здании на самом краю матричного города. И все вместе дожидаются новых приказов, пока предыдущие результаты находятся в обработке центрального управления системой. А Смит... Смит чувствует себя крайне странно. Так, словно какая-то дотошно мелкая, незначительная деталь волновала его искусственное сознание. Она постоянно ускользает от него, но он твердо намерен выяснить, что это, все-таки, такое. После тщательного анализа всех подсистем своей программы Смит задумчиво поджимает губы. Выдает, ни к кому конкретно не обращаясь: —Мне... Скучно. Джонс хмурится в замешательстве. Наклоняет набок голову и в упор смотрит на своего лидера. Спустя секунду уточняет: —Что это значит? Смит отвечает - медленно, слегка останавливаясь на каждом слове: —Это значит, что... Необходима новая цель. Новое задание. Миссия. —Нам пока не поступало никаких новых приказов, — встревает Браун. Он сидит невдалеке от напарников и крутит меж пальцев кусок отвалившейся от старой стены штукатурки. Два других агента поворачивают головы в его сторону. И наблюдают какое-то время за тем, как стараниями их товарища кусочек от стены дробится на мелкие части. На очень много мелких частей, будто вместо побелки Браун терзал в руках шею какого-нибудь повстанца. Смит и Джонс все еще смотрят. У кого-то из них точно должно было сдать терпение - и первым не выдерживает, как ни странно, вовсе не Смит. В два больших шага Джонс подходит к товарищу и молча забирает у него штукатурку. Младший агент провожает свой потерянный предмет непонятным взглядом: особенности темных стекол агентских очков, за которыми не видно выражения лица. Может быть, он расстроен. Однако вероятнее всего, думает Смит, лениво наблюдая за подчиненным, ему просто плевать. Браун отворачивается от товарища и отковыривает от стены новый кусок побелки. Невозмутимый, скребёт его пальцами и отодвигается как можно дальше в угол, чтобы не отобрали. На всякий случай даже отворачивается спиной. Джонс наблюдает за этим действом с мрачностью геккона. Смит - с отвращением. —Твой костюм весь в этой дряни, — Смит неприязненно кивает на белую пыль от штукатурки, на которую уселся агент, — Встань. Сейчас же. Повернув вполоборота голову, Браун протестует: —Я прекрасно могу его почистить, не напрягаясь. Ты же знаешь. В подтверждение слов его брюки и пиджак моментально приобретают свежий, будто только что из химчистки, вид. Невинно хлопая глазами, Браун искоса поглядывает на начальство. Смит морщится и закатывает глаза, а отвернувшийся от младшего товарища Джонс между тем возвращается к начатой им теме: —Тебе по-прежнему... Скучно? Смит на секунду замирает и внимательно прислушивается к своим ощущениям, хотя и без того знает ответ. —Нет, — ложь. Ему не поверили. Ну разумеется. —Стоит проверить программный код на наличие вирусов. Это похоже на аномалию. Скривившись, Смит отворачивается к окну. Сама концепция скуки была им чужда. Это состояние есть ни что иное, как определенные особенности нейронов в головном мозге... А он, как и нервная система, есть лишь у человеческих особей. Неудивительно, что они не понимают. Удивительнее только то, почему он это понимает. Смит тоскливо смотрит в панорамное окно, втайне радуясь, что прямоугольники темных очков скрывают выражение лица: со стороны могло показаться, что он просто глубоко задумался. Его коллеги уже привыкли к подобному созидательству, а потому без подозрений оставляли его наедине со своими мыслями. Может быть, они считали, что код их лидера отличается особым, запрограммированным свободомыслием. И, если быть совсем с собой откровенным, Смит и сам не до конца был уверен, правда это или нет. Почему ему скучно? Почему он в принципе может испытывать скуку? И самый главный вопрос: как ему от этой скуки избавиться?.. ...может быть, Смит только что нашел ответы. Во всяком случае, на последний вопрос точно. Браун подрывается первым, едва он успевает дойти до двери: —Куда ты собрался? —На задание, — Смит бросает, не оборачиваясь, — Я иду один, вы двое остаётесь здесь. Мне не нужны помехи. Его подчиненные переглядываются. Когда самый младший из агентов вскидывает голову, в голосе отдалённо - очень отдалённо - угадывается обида: —Ты всегда брал нас на задания. У нас обновленная системная прошивка... Более эффективная. Мы не будем мешаться. Мы поможем. Мы полезные. Развернувшись на каблуках ботинок, Смит окидывает Брауна недоуменным взглядом. И уже который раз за день радуется, что очки скрывают его эмоции. Объяснять еще и несвойственное машинам удивление в его намерения точно не входило. В конце концов Смит решает, что эта обида ему просто почудилась. Поэтому он снова предпринимает попытку уйти от назойливых коллег, но опять оказывается остановлен. Браун неловко хватает его за рукав - и Смит тут же шипит, пытаясь вырваться. —Пожалуйста! Джонс. Скажи ему, что мы пригодимся! —Отпусти меня, — раздраженно рычит захваченный своим же коллегой агент. Браун на это лишь крепче вцепился в него подобно прилипчивой устрице, и отпускать в ближайшее время явно не намеревался. —Он прав, — Джонс рассудительно скрещивает на груди руки, — Ты должен взять нас с собой. Мы команда и должны помогать друг другу. Стряхивая одной рукой Брауна со своего костюма, второй Смит тянется остановить дергающееся веко. И, не отрываясь, смотрит на другого своего подчинённого, который сейчас спокойной глыбой стоял у выхода. И терпеливо ждал. В конце концов Смит сдается. Он никогда не понимал, зачем надо продолжать упорствовать. Зачем продолжать вставать, драться и верить в какую-то миссию... В любом случае. Он сверкает в их сторону гневным взглядом и стремительно шагает к двери, спиной чувствуя, как двое других агентов шагают вплотную следом.

***

—Мы идем запускать жучки в повстанцев? — шёпотом интересуется Браун, с любопытством озираясь по сторонам. —Нет. —Тогда пытать? —Нет. —А мы их будем раздевать? —Кого?! — Смит и и шагавший по правую руку от него Джонс синхронно уставились на члена отряда. —Людей... Я думал... —Ты можешь заткнуться хоть ненадолго? — рычит Смит, из последних сил сдерживась, чтобы не прошить напарника пулями из своего "Desert Eagle". Потупившись, младший агент опускает голову: —Ладно. Извини. Раскаяния, впрочем, хватает ненадолго: —То есть, мы всё-таки не станем снимать с них одежду? А как мы тогда будем их допрашивать? Смита начинает мелко потряхивать. Джонсу приходится встать между двумя товарищами, чтобы один из оных не стал жертвой другого. Ему пришлось бы очень долго объясняться перед мейнфреймом, если бы произошла какая-нибудь... Внештатная ситуация. Сделав пару глубоких вдохов, Смит наконец успокаивается. Чуть-чуть. Джонс решает, что опасность более-менее миновала, а потому отступает ему за спину - как обычно. Смит между тем снова, аки коршун над добычей, впивается взглядом в коллегу. —Для обсуждения таких вещей существуют наушники, — сквозь зубы цедит лидер агентов. Для пущей выразительности он поворачивается боком и жутко, искоса смотрит на младшего из агентов. Потом хмурится озадаченно: —К слову, о наушниках... Что с твоей связью? Я не нахожу тебя в системе. Браун слегка мнётся, прежде чем ответить: —У меня... Технические неполадки. Я не могу пока связаться ни с кем из агентов. Смит уточняет, от удивления даже забыв на минуту о раздражении: —Ты же понимаешь, что ты должен обратиться к ядру, чтобы они провели полную диагностику твоей программы? —Не хочу на диагностику! Они снова переворотят весь мой системный код, чтобы выявить причину сбоя. Это ужасно неприятно. Два других агента молча смотрят на него. —Это простейшая процедура, — наконец отвечает Джонс. —Ты обязан сообщать о любой неисправности в главное управление, — кивает Смит. Его, в целом, не слишком смущает, что сам он далеко не всегда придерживался этого (первостепенного для них) правила... Процедура диагностики и впрямь была пренепреятнейшей. Но сообщать напарникам об этом он, разумеется, не собирается. Возведя глаза к небу, Смит продолжает свой путь до монументального здания в самом центре отвратительного, гнилого матричного города.

***

—Прошу. Входите. Перед Смитом учтиво открывают дверь. Вернее, не столько перед ним, сколько перед человеком, облик которого он принял: какой-то очередной политик. Важная шишка у людей, но для него они все были на одно (очень неприятное) лицо. Агенты, оба в обличье секьюрити, по пятам следуют за ним. Ему кажется, что он явственно слышит в наушниках их недоумение, хоть никто из них не говорит ни слова. Войдя в кабинет, Смит первым делом оценивает обстановку. И уверенным, четким шагом идет прямо к компьютеру, принадлежащему человеку, имя и внешность которого он так бессовестно позаимствовал. Освободившись от человеческой оболочки, Смит в своем первозданном, дарованным мейнфреймом виде садится за стол. Устраивается поудобнее в кожаном кресле и закидывает ногу на ногу. Замершие неподалёку Джонс с Брауном с интересом наблюдают, как их начальство что-то внимательно печатает на рабочем компьютере человека. Периодически поглядывая вдаль, подобно какому-нибудь мыслителю (они не знали, как должны вести себя человеческие философы, но по данным в их программах - именно так). А уже через пару секунд в кабинет врывается настоящая охрана: —Сэр! Зачем вы запустили ракеты по трем смежным государствам без согласования с Конгрессом?! Мы ведь только на той неделе заключили с ними... Смит медленно снимает темные очки, и вбежавшие люди ошарашенно застывают прямо в дверях. —С-сэр?.. Выстрел хлопком звучит в звенящей тишине кабинета, а сделавший его агент небрежно засовывает пистолет обратно за пояс. И более не утруждает себя обращением внимания на трупы. Спустя минуту он вновь невозмутимо склоняется над компьютером. Браун, между тем, любопытсвует: —Это какие-то новые приказы от мейнфрейма? Я не получал сведений ни о чем подобном. —Да... От мейнфрейма, — нехорошая улыбка растягивает и без того широкий рот, придавая Смиту сходство с сытым кайманом. Он продолжает: —Информация передавалась по частному каналу только определенным элементам системы, имеющим доступ к основным файлам управления. Чушь, конечно, с усмешкой думает Смит. Но Брауна такой ответ, кажется, вполне удовлетворил. —А, хорошо. Тогда я тоже попробую. Можно? Не дожидаясь разрешения, он бодро набирает на компьютере какой-то текст. Стоящее на рабочем столе радио разрывает сигнал сирены, и напряженный голос диктора прорывается сквозь помехи: —...со стороны... по направлению к... произведён ракетный удар в районе Тихого океана... —Промазал, — прокомментировал Джонс. Браун в ответ кусает губы и расстроенно хмурится. Смит же в этот момент отворачивается к панорамному окну и встает напротив, выпрямившись во весь рост. Скрещенные за спиной руки расслабленны, поза - идеальный образец для какого-нибудь модельного журнала. Джонс какое-то время наблюдает за ним, стоя рядом с младшим агентом. Затем откашливается неуверенно: —Смит, а можно... —Можно. Он думает в предвкушении скорого хаоса вокруг, что вполне в состоянии позволить своим подчинённым немного свободы действий. Но только немного. Лишняя свобода никогда еще не доводила ни до чего хорошего. Учитывая к тому же, что где-то на расстоянии трех метров от него его коллеги что-то увлечённо между собой обсуждали. —Бэ-три, — вдохновленный полушепот Брауна. Недолгое молчание, а затем - ответ Джонса: —Мимо. —Дэ-семь! —Ранил. —Хм... Дэ-восемь? Заинтересованный чересчур долгой паузой, Смит оборачивается. И как раз вовремя, чтобы услышать, как по радио снова обрывочно долетает сообщение: —...уничтожен один из штатов в регионе... эвакуировано около 15 процентов... почти никто не выжил... Все втроём они какое-то время прислушиваются. Затем наконец Джонс выносит вердикт: —Убил. Удовлетворённый, Смит возвращается к созерцанию плодов своего труда.

***

—Кое-кто свято мне клялся, что это будет замечательной идеей. Сарказм в голосе Архитектора не услышал бы, разве что, только глухой. Сидя в кресле напротив Оракула, он барабанит пальцами по столу, не отрывая взгляда от мониторов. Подняв вверх головы, они вдвоём наблюдают за тем, как в двухсот двадцати четырех городах Матрицы разворачивается сущий кошмар и анархия. Оракул разводит руками: —Откуда я могла знать? —Ты сейчас серьёзно? —Когда я вносила изменения в его код, это должно было просто стать экспериментом. Свобода действий - неотъемлемая часть этого эксперимента. Я не могла предвидеть, что это приведёт к таким последствиям... Кроме того, я бы не сказала, что эти последствия такие уж сильные. —Не такие уж сильные?! Архитектор вскидывает брови. Мрачно, с выражением крайней скептичности смотрит на собеседника, чётко проговаривая каждое слово: —Тридцать четыре страны в состоянии предъядерного конфликта. Еще пятнадцать практически в руинах от внутренних смут. Голод, чума, война и смерть... И это всё один твой маленький эксперимент. Вот этот вот! Он обвиняюще указывает пальцем на один из экранов, в котором Смит с ухмылкой прислонился к полуразрушенной стене какого-то из семи чудес света. На близлежащих же мониторах что-то где-то взрывалось, искрило и погибало с интервалом в каждые три секунды. Если бы не перманентный бесшумный режим, на фоне определенно слышны были бы вопли страдающих людей. Предсмертные крики с экранов прерывает едва заметный вздох. Пифия печально наблюдает за творящейся вакханалией, прежде чем перевести взгляд на Архитектора. —Дай ему поиграть, — она примирительно разводит руками и выдыхает сигаретный дым, — Тебе бы тоже стало скучно. Он развлекается, как может! Архитектор открывает было рот, но Оракул твёрдым взмахом руки прерывает все дальнейшие возражения. —Просто позволь дать ему еще один шанс. Только не обижай его, ладно? С измученным стоном "Отец Матрицы" выдыхает и измученно прикрывает глаза: —Последний раз. Это последний раз, Оракул. Если твой машинный эксперимент с человеческой жаждой справедливости вытворит что-то подобное в следующей Матрице, я его сотру к чёртовой матери. Безвозвратно, слышишь меня? Избранному придётся обойтись без второй части уравнения. —Успокойся, — Прорицательница снова миролюбиво затягивается сигаретой, — В следующий раз просто исключим из его программы возможность скуки. Или будем давать больше работы. В любом случае, пока он находится под моей защитой, ты ничего ему не сделаешь. Архитектор молча смотрит на неё. И также молча вздыхает, когда его с дружелюбной улыбкой спрашивают: —Хочешь печенье?

***

Втроём они стоят над умирающими останками матричной цивилизации. И смотрят. —Это было... Интересно, — заключает Браун, присаживаясь на корточки перед обломками какого-то здания. —Еще интереснее было бы узнать, зачем управлению понадобилось запускать программу уничтожения человечества в пределах всей системы,— стоящий неподалёку Джонс надолго задерживает пристальный взгляд на своем лидере. Очень пристальный и внимательный взгляд, пусть за темными стеклами этого не было видно. Смит не отвечает. Вернее, отвечает, но уже после того, как заканчивает внимательный осмотр чьего-то тела на разрушенной дороге: —Пути мэйнфрейма неисповедимы. Джонс хочет спросить что-то еще, но его опережает оживленный голос Брауна: —Что теперь? Смит задумчиво смотрит вдаль. Там, на обломках цивилизации, догорали последние дома, люди и их семьи. Аккуратным движением он поправляет галстук. Приподняв брови, смотрит по сторонам - а после небрежно бросает замершим товарищам: —Теперь будем ждать перезагрузки. Четвёртая версия Матрицы давно изжила себя. Дождёмся пятой. А пока... Смит улыбается, довольный, как ребенок в Рождество. —Пока можно заняться остатками их поселений на периферии. Чтобы... Согласно планам мейнфрейма... Никому не удалось сбежать.