Проблемы с физикой

Царство Морфея заговорщически манило гостеприимством, окуная сознание в дебри сновидений. Каэдэхара через раз подавлял рвущиеся наружу зевки, неустанно поправляя лезущую в глаза белобрысую чёлку. Тусклый ночник освещал письменный стол, и света блёклой лампочки хватало с головой на контрасте тёмной комнаты, потому что время — глубокая ночь. Казуха слегка сморщил нос, стоило горько-крепкому кофе оставить свой горько-крепкий вкус на языке, и устало взглянул на часы. Два часа ночи, а уже третья чашка, а, самое главное, изобилие домашней работы в придачу. И перспектива клевать сонной головой об парту весь завтрашний день ну никак не могла прельщать, но виной всему был важный зачёт по физике, который Каэдэхара, хоть убейся, но обязан был написать на «отлично»; оценка у него выходила спорная, а красный аттестат клятвенно обещался уже не один раз. Ещё один глоток кофе и усталый взгляд на формулы в учебнике. В этом году преподавал новый физик, категорично не желающий идти на уступки даже будущему краснодипломнику, и нужно было не просто знать все темы этого полугодия — требовалось досконально вызубрить весь материал, чтобы удовлетворить дотошного препода. И Казуха мог бы попытать счастья, но не в два часа ночи, будучи вымотанным и без всякой физики, когда до зачёта оставались считанные часы. Поэтому Каэдэхара медленно тянется за ручкой. Говорят, на войне все средства хороши. Конечно, учёбе до войны далеко, но идеальный аттестат — аттестат, который стоит любых средств. И, пожалуй, практически каждый отличник с этим бы согласился. «E=F/q» — тонкими, мелкими линиями выводит у себя на ребре пальца Казуха. Он не уверен, точно ли удачно выбрал место для шпаргалки, но это казалось всяко лучше, чем расписать всю руку до локтя всевозможными формулами, чтобы потом, сидя прямо перед учительским столом, задирать рукава школьной рубашки, наивно надеясь, что физик не увидит. Глаза проезжаются по странице учебника, тут же вылавливая из нагромождённых друг на друга абзацев закон Кулона, который он так и не смог выучить. Физика в принципе давалась Каэдэхаре из рук вон плохо по сравнению с остальными предметами — те же языки он вообще никогда не учил, схватывая всё прямо на уроках, да и с литературой проблем никогда не было. Правда, математика тоже Казуху редко когда заставляла повторно разбирать новые темы дома, но он всё равно присваивал себя к гуманитарному складу ума, хотя даже с естественными науками, за исключением физики, у него всё было в порядке. Запястье начало назойливо щекотать. Каэдэхара лишь вновь занёс ручку, намереваясь записать новые формулы, но удивлённо замер, заметив на только что чесавшимся участке кожи чёрно-гелевую надпись, криво съезжавшуюся к низу. «q в модуле, идиотина» И тут же ощущение скользящей щекотки повторилось: алые глаза удивлённо наблюдали за тем, как в недавно выведенной формуле на ребре пальца у q появляются вертикальные палочки по бокам — то самое обозначение модуля. Томящая сонливость куда-то испарилась, Казуха не смог сдержать волнительный вдох. Кто бы мог подумать, что его соулмейт решит проявить себя в два часа ночи, да ещё и таким образом? Кажется, даже благоговейный зачёт по физике стал вдруг совсем не важным, ведь его соулмейт объявился. «Спасибо» — тут же пишет Каэдэхара, и ручка в его руках подрагивает от какого-то непонятного нервного восторга внутри. Хочется добавить что-то ещё, продолжить диалог и расспросить родственную душу обо всём на свете, начиная от банально анкетных вопросов про имя и возраст и заканчивая бессмысленными рассказами о том, как прошёл день. Но мысли тут же возвращаются к завтрашнему зачёту по физике, и на пальце выводится уже вторая формула: «A=q*E*d» «Ты издеваешься? Перед d дельта» — тут же выводится на запястье под прошлой фразой, и Каэдэхара неловко улыбается, будто собеседник мог наблюдать за его извиняющимся выражением лица. «Ещё раз спасибо. Ты хорошо разбираешься в физике» — выводит смущённо Казуха, тут же исправляя в формуле оплошность. «А мог бы ещё и высыпаться, если бы не твои шпоры» — и сконфуженный румянец на щеках становится только отчётливее. «Прости» Соулмейт ничего не ответил на извинения, но взбодрил Каэдэхару настолько, что тот в два счёта дописывает оставшиеся формулы по электростатике, уже не допуская невнимательных ошибок. Потом, правда, приходится повозиться со скотчем — шпаргалки стоило заклеить прозрачной изолентой, чтобы чернила не стёрлись с кожи до зачёта. Последним, на что решается Казуха перед сном — пожелание спокойной ночи соулмейту, которое, правда, остаётся без ответа. И «доброе утро» на следующий день тоже почему-то игнорируется, но парень не принимает это за тревожный звоночек, будучи слишком невыспавшимся при пробуждении.

***

Через пару дней физик огласил результаты зачёта — единственная пятёрка на весь класс. И разочарование Каэдэхары было неописуемо, когда учитель назвал не его фамилию. Ведь, по большому счёту, вся годовая работа на красный диплом — а это четырнадцать, на минуточку, предметов, — летела насмарку. И что толку с той наполовину бессонной ночи, c тех неумелых шпор, если пять за зачёт досталась не ему, и теперь придётся краснеть перед классным руководителем, слушать причитания родителей и отводить взгляд от сочувствующих глаз друзей? — Я поставлю тебе пять в качестве итоговой оценки только из-за уважения к твоему классному руководителю, — в педантично-безжалостной манере выносит Казухе вердикт учитель после урока, — И только при том условии, что ты идеально решишь все задачи у доски на следующем занятии. И это было худшим приговором, потому что никакие шпаргалки при таком раскладе не могли помочь априори, а задачи сто процентов будут по новой теме, которую толком не успели изучить. А ведь Каэдэхара до последнего надеялся, что и не придётся. Но впереди намечается очередная мучительно долгая ночь, и неприятная кофейная горечь заранее чувствуется во рту, потому что в этот раз можно надеяться только на свою светлую голову, которая, к сожалению, вряд ли будет хорошо работать.

***

Как и ожидалось, тема эквипотенциальных поверхностей не хотела даваться наотрез. И попробуй догадайся, в чём причина: потому что мозги не желали соображать после четырёх часов сна, к которым теперь бонусом прилагается ночная зубрёжка, или потому что тема была до удивления мерзкой из-за наличия в ней графиков и рисунков, с которыми у Каэдэхары дела обстояли хуже всего. Ну неужели ему сложно было написать тот зачёт на пять? У него были все шансы, особенно с наличием формул, тогда какого чёрта он не получил «отлично», как и Скарамучча? Казуха тут же остудил свой пыл, устремляя взгляд в злосчастный параграф учебника. Во-первых, у Скарамуччи всегда с физикой было всё замечательно, а, во-вторых, Куникудзуши был чистой воды технарём, который попал в класс гуманитарного уклона только из-за желания не возиться с учёбой, потому что по той же литературе, равно как и по остальным гуманитарным предметам, можно было иметь удовлетворительную оценку, не прикладывая практически никаких усилий. Потому что это не какая-нибудь математика, где нужно знать формулы и видеть алгоритмы решений, и уж тем более не треклятая физика, которую, видимо, дано понимать только избранным. Каэдэхара набрал в лёгкие побольше воздуха, выдыхая вместе с кислородом едкое чувство досады. Он не был уверен в том, что Скарамучча зубрит физику каждый божий день, как это в последнее время приходится делать самому Казухе, потому что Скарамучча в принципе относился к учёбе с завидным пренебрежением, заканчивая каждый год с внушительным арсеналом троек и прогулов, но физика была единственным исключением, и по ней у Куникудзуши стабильно выходила так нужная сейчас Каэдэхаре пятёрка. Времени три часа ночи, и Казуха уже почти смирился с тем, что завтра ему придётся краснеть у доски перед всем классом, подтверждая свою четвёрку по физике, заодно и лишая школу возможности вывесить своё имя в списках краснодипломников, как запястье на руке начало щекотать, прямо как и вчера. Алые глаза тут же впились в руку, напрочь забыв про учебник, наблюдая, как уже знатно подстеревшаяся переписка с соулмейтом окончательно исчезает, оставляя после себя лишь красноватый участок кожи. Казуха, не думая, тут же сжал ручку меж пальцев, выводя на этом же месте новую надпись, лелея надежду, что соулмейт сейчас не только не спит, но и абсолютно ничем не занят. «Мне нужна помощь с физикой» И не сводя с запястья глаз, принялся с нетерпением ждать. «И?» «И я прошу её у тебя» — не стал кривить Каэдэхара. На самом деле, он уже не был уверен в своей затее, поскольку их разовое общение уже дало понять, что его соулмейт отнюдь не душка. «У себя попроси» «Пожалуйста, мне необходимо завтра получить пятёрку. А зачёт, для которого я писал шпоры в прошлый раз, того не стоил» — взмолился Казуха, уже, если честно, и не надеясь. Но на запястье незамедлительно появился ответ: «Зачёт?» «Да, по нему одна единственная пять в классе, и не у меня. А мне она необходима, мне нужен красный аттестат, но физика мне тяжело даётся. А у тебя с этим, вроде как, всё в порядке, поэтому, пожалуйста, помоги» — Каэдэхара давит на жалость, стараясь подетальнее расписать весь трагизм своей проблемы, уповая, что его соулмейт всё же сжалится. «С тебя должок. Дай угадаю, вы сейчас начали проходить эквипотенциальные поверхности?» Брови Казухи удивлённо взлетают вверх, пока сам Каэдэхара внутри ликует. «Да» «Тогда вникай и запоминай, повторять не буду» И в ответ соулмейт получает искреннее спасибо, каждая буква которого написана с благодарностью и улыбкой на лице.

***

— Задача номер триста сорок семь. Каэдэхара, к доске, — уведомляет физик, и Казуха тут же покидает свою парту, нервно вытягиваясь по струнке у доски. По правде говоря, он за последние пару дней спал безумно мало и был не уверен в своих знаниях, потому что страх ошибиться по невнимательности или и вовсе не решить задачу увеличивался в геометрической прогрессии с каждым новым условием задания, которые ему на слух диктовал учитель. Соулмейт ему примерно до пяти утра объяснял теорию темы, за что Каэдэхара был ему безумно благодарен, однако этого всё равно было чертовски мало для требуемой пятёрки. Да, он вплоть до будильника решал задачи по эквипотенциальным поверхностям, но сейчас, стоя лицом к чистой доске, в голове было абсолютно пусто. Этого Казуха и боялся. Ночь, потраченная на зубрёжку, сказалась на его мозговой деятельности наихудшим образом. Он опять зря лишил себя сна, только в этот раз потратил не только своё время впустую. Пальцы, держащие мел в руках, вспотели. Даже периферийным зрением пользоваться не нужно, чтобы понять, что в его фигуру впёрся взгляд не только учителя, но и всего класса. И почти что гробовая тишина в кабинете только сильнее действовала на нервы. Мел в руках дрогнул, когда его поднесли к поверхности доски вплотную, чтобы написать номер задачи — единственное, что Каэдэхара мог сейчас сделать, потому что даже продиктованные физиком условия прошли мимо ушей. — Повторите, пожалуйста, — пытается держать невозмутимую планку Казуха. И вот по запястью руки, занесённой над доской с мелом, проходится знакомое чувство щекотки. «Ты, блять, точно издеваешься. Не тупи, я объяснял тебе это вчера!» И Каэдэхара мог бы вконец растеряться с этой фразы, ведь она как минимум говорила о том, что его соулмейт — его одноклассник, но всё внимание было сконцентрировано на голосе учителя, повторно диктующего условия задачи. Запястье отозвалось болью, словно его только что несколько раз сильно ущипнули. Алые глаза прекратили созерцать доску, переключаясь на источник неприятных ощущений. «Записывай, блять, дано: ф2-ф1=1В. Найти надо дельту Wk и дельту Wn» «Сейчас скину решение» И скрежет мела о доску разрушает мёртвую тишину. Физик удивлённо ведёт бровями, оценивающе глядя на Каэдэхару, пока сам Казуха нервно поглядывает на своё запястье, не до конца веря в происходящее. «…Изменение кинетической энергии …Изменение потенциальной энергии …Ответ пиши сам, дубина» — Пять с минусом за долгое решение, — спустя несколько минут мучений слышит парень. — У тебя пять по физике за полугодие, садись. И Каэдэхара поворачивается на одних пятках лицом к классу, всё ещё не веря. В алые глаза бросается Скарамучча, злостно пытающийся что-то оттереть со своей руки, и в пустой белобрысой голове щёлкает вспышкой осознание. Ну, конечно. Как он сразу не догадался. И стоило только сесть за парту, как ручка тут же оказывается в пальцах, на которых ещё остались следы от мела. «С меня должок, Мучача» «Не зови меня так!» — тут же появляется надпись, и Казуха не в состоянии скрыть улыбку, ощущая на себе злой взгляд одноклассника.