Тайное и явное

Отложив папирус, Ливий поднял голову от своих записей и взглянул на Эву, ворвавшуюся к нему словно песчаная буря, без предупреждения и со всей своей мощью. Грудь девушки рвано вздымалась, а глаза бегали по лицу мужчины, будто пытались за взгляд зацепиться, но отчего-то боялись смотреть долго. Эва выпрямилась вдруг, плечи расправила и дыхание словно задержала, так и не осмелившись отпустить с губ причину столь неожиданного визита. Ливий молчал, про себя выругавшись, что та вновь вылила на себя пол кувшина масла, и тут же наслаждаясь кислыми нотами граната и мятной дорожкой, ведущей его к девушке. Лекарь догадывался, что рано или поздно Эва не выдержит: события уходящей недели оставили на ее лице отпечаток, который едва ли можно было скрыть от окружающих. Под глазами залегли тени, скулы четкой линией удлиняли лицо, губы искусаны и припухли. Казнь близкой подруги, охота на шезму и тень, бродившая под окнами дома, готовая при любой неудаче проводить девушку в царство Осириса. Наконец ожив, Эва моргнула быстро и провела рукой по волосам, убирая пряди с лица. Она бы непременно собрала их в хвост, подумалось Ливию, очевидно, если бы так не торопилась. Отчего-то ему стало не по себе от лишних мыслей, которые он тут же постарался отогнать. Грудь предательски сдавило, и пришлось выпрямиться, чтобы легкие смогли вдохнуть в полной мере. — Эва? — не выдержав, Ливий первым произнес и вскинул брови, устав ограждать себя от ломящихся в голову лишних догадок. — Почему ты здесь? Разве ты не должна быть с эпистатом? — Н-нет, — она мотнула головой и выдохнула. Плечи ее осели, голова опустилась, ресницы скрыли малахитовый блеск глаз. — Я просто… не знала, с кем поделиться тем, что тревожит. А ты теперь знаешь обо мне. И… я больше никому не могу доверять теперь. — сбивчиво произнесла Эва, не поднимая взгляда. — И больше не могу хранить это в себе. — Говори, — голос Ливия стал тверже, и мужчина, сам того не желая, впился пальцами в столешницу. Все-таки предчувствие плохого дало о себе знать учащенным пульсом. Он смотрел на нее прямо, но взгляд его был мягким, отнюдь не требовательным. — Реммао сдал Дию охотникам, чтобы отвести подозрения от остальных. А если охотники не успокоятся, то следующей буду я. Эва подошла ближе, села на край стола, уронив голову в ладони и утопив пальцы в волосах. Мужчина не нарочно медлил с ответом, его мысли были заняты услышанным и судьбой Эвы, которая могла отправиться на западный берег Нила вслед за подругой. Признание Эвы не застало Ливия врасплох: он неплохо сплел увиденное в цепочку, которая сама привела его к логичному вопросу, уже заданному девушке на днях. Однако он до последнего надеялся, что Эва не подтвердит его догадки или хотя бы не признается, чтобы эта мысль не мучала его больше. И все же судьба распорядилась иначе. Будучи шезму и живя под боком у охотников, Эва опрометчиво брала заказы и совершенно забыла про осторожность. Если бы верховный эпистат не был так занят поисками шезму в городе, а внимательнее посмотрел по сторонам, он бы давно сложил этот пазл. Но Ливий его опередил, и сейчас лекарь был в легкой растерянности, ведь секрет принадлежал теперь и ему. Подняв голову и посмотрев на Ливия через плечо, Эва с сожалением вздохнула. Казалось, она думала о том же и даже жалела, что втянула мужчину в это. Однако была благодарна богам за то, что он был у нее, ведь теперь, когда началась охота, Эва осталась сама по себе, а наставник готов сдать ее охотникам ради сохранения собственной жизни. Ей был необходим этот разговор, пусть и немногословный, и она почувствовала, как становится легче дышать. Когда Ливий дотронулся до ее плеча, Эва вздрогнула, хоть и видела движение его руки. Она понимала, что страх накалил ее до предела, и даже невинное прикосновение вызвало в теле дрожь. Девушка больше не чувствовала себя в безопасности, а ведь еще неделей назад без опаски покидала жилище ночью. А сейчас, улизнув от охотников и сбежав к Ливию, она боялась, что первые уже ищут ее. — Я была уверена, что Амен… эпистат на моей стороне, и подозрения минимальны, ведь в последнее время он смягчился ко мне, — выдохнула Эва. Невольно нахмурился Ливий, и взгляд его скользнул прочь, но это не осталось не замеченным. Девушка не поняла вовсе, отчего ей стало так тяжело дышать и почему она решила вдруг, что лекарю будет неприятно слышать об этом. Ливий отвернулся, делая вид, что пересчитывает пустые горшки на полке у окна. Он считал, что был не в праве винить Эву в близости к эпистату, ведь сам не понимал, какое место занимает в сердце этой девушки. Но с удивлением для себя заметил, что разозлился, когда тот слишком уж задержался в жилище Эвы поздним вечером. И все же, злясь про себя, Ливий знал, что ни что не заставит его раскрыть секрет этой девушки охотникам. Что бы она не сказала в ответ, он помнил все встречи с ней, и это не могло не сказаться на том, какие чувства преследовали его. Копаясь в мыслях, Ливий не сразу заметил пристальный взгляд Эвы. Он вскинул брови, сильнее оперевшись на стол и чуть наклонившись вперед. Каштановые пряди шторами упали на лицо по бокам. Девушка встала со стола, чтобы развернуться к нему лицом. — Ты здесь, потому что доверяешь мне? — спросил Ливий на выдохе. — Или потому что хотелось высказаться, а больше некому? Только ли страх привел тебя ко мне, Эва? Выругавшись про себя за свою несдержанность, лекарь постарался придать лицу как можно более спокойное выражение. Эва, казалось, сразу поняла, что он имел ввиду, но подбирала слова. Ливий напрягся от ее молчания. Он вздохнул и тряхнул волосами, закрывая лицо от жара полуденного солнца. — Я мог сделать неправильные выводы, поэтому хочу услышать от тебя: между нами что-то есть или ты ищешь во мне лишь поддержку? Почему пришла именно ко мне? Эва молчала, и обычно спокойного и рассудительного мужчину это тревожило. Он явно не хотел услышать сегодня об эпистате, его и так стало слишком много в жизни лекаря в последние месяцы. Тем более, для себя Ливий уже решил, все решил, но безмолвие Эвы только сводило его с ума. Поэтому сам молчать он больше не смог. — Твой ответ не повлияет на мое решение молчать, Эва, я хочу, чтобы ты об этом знала. — выдавил он отстраненно. — Я не сдам тебя эпистату. Она улыбнулась вдруг вымученно и одновременно благодарно, обошла стол и остановилась близко к Ливию, будто и решив, и в то же время не до конца решившись. Эва обняла мужчину со спины, осторожно положив ладони ему на грудь и прижавшись щекой к легкой ткани одеяния. — Я должен расценивать это как ответ? — усмехнулся Ливий, развернувшись к ней, и ладонь скользнула по плавному изгибу поясницы. Эва прижалась к его губам своими. Несмело надавила на грудь, оставив еще один поцелуй и замерев, однако буйство сердца и дрожь в руках говорили сами за себя. Ливий чуть наклонился, поймав взгляд девушки и не позволив ей отвернуться, спрятать глаза, усмехнулся румянцу на ее щеках. — Расслабь губы, приоткрой рот, — прошептал он, не желая сильнее смущать Эву или оттолкнуть вовсе. Несложно было догадаться о неопытности, а тело девушки слишком остро реагировало на его прикосновения. Но она медлила, словно хватала воздух ртом и старалась усмирить возрастающую температуру тела. Притянув Эву к себе, крепче надавив на поясницу, Ливий, медля, коснулся ее губ и повторил это снова. Стоя перед ним в такой час, она была совершенно другой: открытой, взволнованной, чувственной, напуганной… но не слабой. Выжатой, ведь страх перед смертью всегда забирает свое. Но, несмотря на это, мужчина по-прежнему видел в ней стойкость, настырность, честность, пусть и глубоко спрятанными, скрытыми за проступившими чувствами. — Если ночью за мной придут охотники, я хочу, чтобы последним, кого я запомню, был ты, — она отстранилась, смотря мужчине в глаза, на что Ливий лишь покачал головой, сохраняя на губах легкую улыбку. Большим пальцем коснулся нижней губы и оттянул ее, а Эва, будто потеряв силу в ногах, сильнее навалилась на него. Углубив поцелуй, он прикрыл глаза, чувствуя, что и девушка начала расслабляться и отвечать, а его прикосновения больше не заставляли девичье тело сжиматься. Мужчина ощутил прилив крови в паху, в особенности, когда Эва невольно коснулась его оголенным бедром. Она еще сильнее сводила его с ума, но он не мог дать желанию показать свое превосходство над другими мужчинами взять над разумом верх. Неужели Эва выбрала этот смелый шаг, чтобы показать свои истинные чувства? Ведь могла отделаться парой слов, и этого Ливию было бы достаточно. — Не думай об этом. Это обойдет тебя стороной. Щеки ее алели, и тягучее тепло спускалось вниз, к животу, легкой болью покалывало. Она сильнее прижалась к Ливию. Скорое будущее страшило ее. Однако Эва чувствовала исходящее от мужчины тепло, и его протяжение расслабляло ее натянутые нервы. Тонкие пальцы скользнули под ткань, прикрывающую крепкую мужскую грудь. Явно не ожидав, Ливий выгнул бровь, и уголки его губ дрогнули, а Эва стыдливо опустила глаза. Но мужчина не позволил руке спуститься ниже: перехватил ее и переплел пальцы, склоняясь над девушкой и губами скользя по гладким темным волосам Эвы. Он чувствовал, что сам балансирует на грани, и любое движение может столкнуть его в пропасть. — Хочу запомнить как можно больше. Узнать больше. Тебя, — сбивчиво произнесла девушка, а рваное дыхание перебивало голос. — Пока не стало слишком поздно. Развернув Эву и усадив на стол, Ливий поставил руки по обе стороны от нее. Девушка сама утащила его в новый поцелуй, увлекла за собой, пытаясь повторить движения языком и касаясь его кончиком губ мужчины. Руки ее обвили шею, пальцы утонули в волосах и потянули их, отчего Ливий едва слышно промычал и прижался к Эве, а пальцы его впились в столешницу, костяшки побелели. Он не хотел, чтобы все было именно так. В страхе перед эпистатом, когда перед глазами до сих пор стояла казнь. А у него — слезы в глазах Эвы. Ливий охотников не боялся, чего нельзя было сказать о ней. И все же сейчас, в объятиях девушки, которая простым словам предпочла смелый, безрассудный шаг, мужчина стал забываться, хоть и до последнего хватался за то последнее, что связывало его сердце с холодным разумом. Она точно обезумела от страха. И его потеряла. Обхватив Ливия ногами, Эва почувствовала окрепшую плоть и потерлась об нее, не в силах удержать на губах вздох. Он убрал ее волосы назад и принялся целовать с большим рвением, но вскоре губы лекаря скользнули вниз, к благоухающей маслами шее и опалили мягкую кожу поцелуями, дорожкой спускаясь к ямке между ключицами. Казалось, что от жара его дыхания масло на коже вот-вот вспыхнет. Без силы в руках девушка отклонилась назад, оперевшись на локти и прикрыв глаза, больше не сопротивлялась ни себе, ни нахлынувшему желанию. Аккуратно стягивая с плеч полоски ткани, губы Ливия добрались до небольшой груди и обласкали соски, прикосновения к которым довели Эву до дрожи в ногах. Скользнули вниз, обнажая девушку, а кончик языка нырнул в ямку пупка, обрисовав линию вокруг. Не оставил без внимания чувствительные бедра, заставив Эву прогнуться в спине, впившись пальцами в мужские плечи. Легкая ткань водопадом спускалась между бедрами, обвитая тонкой цепочкой, затянувшейся на талии и спрятавшейся длинной частью под тонкой повязкой. Ливий медленно потянул ткань вниз, развязывая узел и нарочно касаясь влажных складок. Из-под опущенных ресниц он с нескрываемым наслаждением наблюдал, как Эва теряет способность дышать и жадно хватает раскаленный воздух ртом. Он не хотел, чтобы это произошло сейчас. Даже несмотря на то, что сам едва соображал, накрытый куполом аромата Эвы, старался сохранить хоть каплю самообладания. Даже несмотря на то, что девушка всем своим видом просила его не останавливаться. Он вновь взглянул на нее: смуглая кожа контрастировала с белой тканью, привлекая к себе внимание, волосы прилипли ко лбу и щекам, покрытым испариной, грудь вздымалась, то ровно, то резко опускаясь, припухшие губы цеплял кончик языка, увлажняя. Ткань сползла на пол, и Ливий пальцем подхватил тонкую цепочку, сползшую вниз, к самой чувствительной точке, намеренно задев ее. Он увел ее в сторону, но тонкая змейка словно нарочно сползла обратно, вслед за падающей тканью. Кровь пульсировала в висках и внизу живота. Ливий усмехнулся и навис над Эвой, подталкивая ее назад, от себя. Взгляды их столкнулись. Она тяжело, надрывно дышала, прикусив губу и смотря на него с легкой растерянностью за туманом в глазах. Капля пота скатилась от виска по шее и утонула в ложбинке между ключицами. Встав на одно колено, мужчина коснулся нежной кожи бедра губами и стал медленно прокладывать себе путь к самому чувствительному месту. Он захватил вновь съехавшую цепочку языком, и Эва дернулась, не в силах удержать на губах тихий, стыдливый стон. Скользнул по клитору языком, вежливо, неторопливо, не напористо, позволяя девушке привыкнуть к ощущениям. Язык скользнул ниже, собирая влагу, и принялся вырисовывать незамысловатые узоры, то и дело надавливая на бугорок клитора. Сначала Ливий действовал аккуратно, но вскоре, очевидно, сойдя с ума от сдавленных, нерешительных стонов Эвы, нырнул языком, жадно, по-собственнически проникая в нее и наслаждаясь ее охрипшим голосом. Прикосновения казались сладострастной пыткой, бесконечной, убивающей. Девушка чувствовала, что медленно, но верно сходит с ума, не в силах справиться с наплывом новых ощущений. Она боялась, что не выдержит больше ни минуты, но Ливий продолжал снова и снова. Сдерживать стоны, прежде вызывавшие в груди опаляющий стыд, больше не было сил. Губы потрескались, а легкие выгорели изнутри. Ливий припал губами к клитору и втянул его, напористо лаская и посасывая. Пальцы впились в бедра девушки, сдавливая и только больше подталкивая ее на край. И себя заодно. Эва вдруг сжала волосы мужчины до пьянящей боли, потянула на себя, зажмурилась и беспокойно замотала головой. Едва держась в сознании, она приподнялась на локтях: волосы прилипли к лицу, рот приоткрыт, за расширенными зрачками практически не видно радужек. Осторожно поднялась и тут же рухнула в руки Ливия, прижавшись к груди щекой. Дыхание восстановить обоим было чертовски сложно. — Теперь мне совершенно не хочется умирать. Там ты не сможешь сделать это со мной снова, — сглотнув, едва слышно произнесла Эва, все еще придерживаемая мужчиной. Силы не хотели возвращаться к ней, клонило в сон, а внизу живота по-прежнему тянуло сладко. Ей было стыдно взглянуть на него, ведь он видел ее такой. Ливий усмехнулся и коснулся губами ее волос. Он чувствовал, как тело просит большего, но эйфория, в которой пребывала Эва, понемногу гасила этот пыл. — Исфет, перестань выливать на себя столько масла, — только и выдавил он, вдыхая гранатовую вуаль. Усмехнулся про себя, что давно не чувствовал себя настолько свободно и легко, даже несмотря на то, что сердце гложили тяжелые обстоятельства. Он помог Эве прийти в себя, пусть и сначала вновь одурманив поцелуем. Поправил волосы, убрав гладкие прямые пряди за уши. Поклялся себе, что должен видеть девушку снова и снова. Эва не могла собраться с мыслями, поэтому лишь отшутилась и больше не могла подобрать слов. Скользнув пальцами вниз, Ливий нырнул под ткань, и девушка застыла на месте, тяжело сглотнув. Она подняла на него округлившиеся глаза, едва дыша. Но мужчина вернул руку на талию и целомудренно поцеловал Эву в лоб. Она вновь запылала от стыда. — Вернемся к этому, когда тебе не будет угрожать смертная казнь, — усмехнулся Ливий и подтолкнул девушку к выходу. — Тебе пора. Он уже наверняка тебя заждался. — и добавил уже про себя. — Но ему ты не принадлежишь. Только мне.