Вечные дети

Волк обычно был слухастый, но в этот раз он пропустил, как легкую поступь, так и легкий перезвон. Поэтому, совершенно неожиданно для него, поблизости громко, ломаясь, хрустнула ветка. Волк предпочел бы не заметить, но следом раздалось девичье нежное и чуть напуганное — Ой! — с придыханием и явным желанием привлечь внимание. Волк резко обернулся. Вера сидела в траве, держа в руках сломанную ветку. И Волк отчетливо представил, а потом и почувствовал, как дерево, которое ее лишилось, рыдает. Он его понимал: он лишился момента и теперь… злился, но удержал оскал, а Вера уже стаскивала розовый кед: — О боже! — только и позволил себе выдать Волк, прикрывая глаза ладонью. И слова эти не передавали и десятой доли его настоящих чувств. Все было так очевидно: Волк сам дал своим воспитанникам свободное время, и Верочка пошла гулять и звенеть своими колокольчиками в лесу, точно под окном Дэна. Волосы Веры были распущены и обтекали ее, укрывая чертовски романтичным шатром, падали на голые коленки, а она смотрела. На Дэна. В упор. Молчала, но… ждала. И Волк был готов поручиться — вывих ее настоящий. Вера хотела внимания Дэна и явно уловила, как его получить. У Волка стремительно запульсировало в висках, сжалось подступающим обручем мигрени. Он уже знал, что сделать, как смешать планы Веры, выйдя к ней первым — он ведь был ее вожатый, но Дэн решил все по-своему — быстро и эффективно. Он не отдернул руки, зато тоже вздохнул и спросил, не вставая с окна: — Подвернула? Волк… Леша, — поправился Дэн тут же, — Окно второй палаты тут близко, отнесешь? А я там открою и заберу ее. Дэн не задумывался о том, что план этот не выглядит взрослым, он просто позволял сделать, что нужно, и не заставлять Лешу входить в лазарет, а еще… не разлучаться с ним. Дэн уже соскользнул с подоконника и пошел в лазарет. Выдохнув с облегчением, Волк выпрыгнул в сад и поспешил к Вере. Даже, как настоящий рыцарь, опустился пред ней на колено и бесцеремонно ощупал Верину ногу, убеждаясь, что лодыжка уже начала опухать. Вера распахнула глаза и глядела на него… Гневно. Это был новый ее образ, но Волк любил узнавать людей с разных сторон. — Ну, что ж ты.? — он покачал головой. — И правда, вывих. Теперь каждый шаг будет отдаваться болью. Лешка вдруг подумал, что пророчит сейчас, словно он в этой сказке злая Урсула. Или не такая уж и злая, а просто влюбленная? Ведь никто так и не узнал, может быть, прекрасный принц был бы с ней очень счастлив? Но времени на психологический анализ произведения не было. Лешка легко поднял Веру на руки и поспешил к Дэну — тот уже распахнул для него нужное окно. — Она не ходила, значит быстро поправится, — сказал Волк Дэну, усаживая Веру на подоконник, — но, может быть, оставить ее в лазарете на ночь? Тогда к утру все и пройдет? Или я слишком позитивно мыслю? Лешка не собирался оставлять Дэна наедине с Верой. Он подтянулся и тоже устроился на окне. Дэн не взял Веру на руки, к вящему удовольствию Волка, лишь закинул ее руку себе на плечо, помогая перебраться к кровати. Но Вера все равно переменилась в лице, улыбнулась мягко, ненавязчиво, и тут же нежно обвила его шею. Рука Дэна утонула в ее волосах. Вера на мгновение обернулась на Волка, даря его одним коротким взглядом, но он говорил отчетливо: «Уйди. Ну, уйди же… Пожалуйста». Вера явно была разносторонней девочкой, она умела и просить, и требовать. Волк прекрасно ее понял, но сказал: — Мои воспитанники доставляют тебе столько хлопот. Никак от них не ожидал. Буду стараться лучше. Это же ничего, если я поприсутствую на перевязке? Дэн уже усадил Веру на кровать, он улыбнулся Леше: — Если тебе нетрудно. Я схожу за бинтами и картой. Дэн улыбнулся и Вере, мало задумываясь, что стоило бы осмотреть ее и вообще быть попрофессиональнее. Волк остался с Верой. Он даже занес себя подальше — на подоконник, но все еще считал, что он не в Могильнике, ведь босые ноги остались на улице. А Вера не была ему рада: — Волк, я же… Уже не маленькая. Я могу подождать Дениса Александровича одна, я справлюсь, ты можешь идти. Волк даже рот приоткрыл от такой наглости: ему не показалось, Вера сейчас указывала ему, что делать и куда идти. — Ты уже большая. Оттого я здесь. Мои дела и мой… Друг… Пошел за бинтами. И я его тут жду. И дождусь. У нас планы. И я блюду спокойствие Дениса. Ведь именно у его окна ты так внезапно потеряла равновесие. Я помогу его удержать. — Но… Другим почему-то можно! Ты же не ходишь за Ирой по пятам, оберегая ее от Сережки. — Так Ира не хочет, чтобы ее оберегали, — возразил Волк насмешливо. — А Денис… серьезный человек. Волк хотел верить, что Денис… просто хотел бы, чтобы Волк остался между ним и Верой. — Не горячись, — попросил Волк. — Почему? Почему все постоянно твердят это? Я не меньше других способна на сильные чувства. Но все ждут их от кого угодно, только вот не от меня! — Вера притопнула здоровой ногой. — Вер, а в чем дело? Что я тебе сделал? Я твой вожатый, я доставил тебя в лазарет и остаюсь с тобой на перевязку. В чем беда? Волк отлично знал в чем, как знал, что Вера не рискнет признаться. А значит, он выиграет: возврат реальности ее отрезвит. Вера и правда замолчала, хлопнула ресницами, прожигая в Волке дыру, и закусила губу. Волк смолчал тоже, хотя ужасно хотелось повторить ей: «У меня дела с Денисом. И это не изменится, я не исчезну.» Выйдя из палаты, Дэн сперва наведался в сестринскую, забрал чайник и отнес его к себе, и только потом взял все нужное для осмотра и перевязки и направился в палату. Когда он вошел, атмосфера показалась ему странной. Леша так и сидел на окне, этого Дэн ждал, но вот повисшее напряжение и обида на лице Веры… — Так больно? — спросил Дэн, пытаясь понять. — Я обезболивающее сейчас тоже принесу. Дэн жестом показал Вере лечь, потом подсунул под поврежденную ногу подушку, и тут сообразил кое-что: — Леша, ты должен сообщить, что она здесь. Чтобы питание переоформили и доставили в лазарет. Дэн пристроил грелку со льдом на Верину лодыжку, и удачный был момент снова уйти, как раз за таблетками, но Дэн почему-то подшагнул к окну. — В прошлый раз меня ругали, — добавил он с улыбкой, а потом понял и еще кое-что. Растяжение было пустяковой проблемой, пусть Вера и танцевала… но это в любом случае предполагало постельный режим на пару-тройку дней — а значит, Дэн должен будет оставаться здесь, а не торчать на пляже. И если Анна Николаевна легко согласилась бы его подменить, вывих не требовал врачебного внимания, то ее сменщица… Дэн почувствовал досаду. — Кошмар, прости, — выдал Волк, не задумываясь, и вытащил мобильник. — Нам повезло, у меня есть прямая связь с Антониной Федоровной. Я ей все объясню. — И тут Леша запнулся. — Это ведь на утро? Потом можно ее отпустить… — Волк смотрел в лицо Дэна и видел подвох. Дэн покачал головой: — Бессмысленно ее перемещать, — Дэн опять не видел проблемы говорить о пациенте в третьем лице, так же как не видел лица Веры в этот момент. — Полный покой на два дня. А, может, чуть дольше. И освобождение от танцев на неделю точно. Дэн развел руками и теперь подошел к Вере, убрал лед и открыл мазь. Он действовал привычно и быстро, стараясь не смотреть на Лешу. Хотелось сказать ему: «Подожди у меня,» — но при Вере слова не шли. Вера ойкнула, когда Дэн согнул ногу для перевязки, и он посмотрел на нее и улыбнулся. — Сейчас станет легче. Если хочешь, вместо таблетки сделаю укол, так боль уйдет быстрее. Если двигаться минимально, то пройдет быстро. Очень грустная травма для такой танцовщицы. Дэн понятия не имел, какая Вера танцовщица, но счел, что комплимент уместен. Вот теперь Вера не смотрела на Волка — только на Дэна. К ней тут же вернулась вся ее утонченная, наивная нежность, вся мягкость и шелковистость голоса, она даже чуть улыбнулась — только Дэну, стараясь быть сильной для него. В улыбке почти не было усилия, хотя… Она боролась с болью? До ужаса трогательно. Волк едва удержался, чтобы не прокомментировать. Потому что он… Отлично уловил всю красоту Вериного плана. Какие танцы, если она могла остаться с Дэном? И Волк сейчас чувствовал ее, как никто другой, понимал и даже… разделял, черт возьми?! Он не сумел бы увидеть все так внятно, если бы сам не чувствовал… Так неожиданно Волк выяснил, что Вера в чем-то на него похожа. Гораздо больше, чем кажется: по ней было и не сказать, но она и правда… не факт, что много чувствовала, но многого хотела. Одного только Дэна, зато всего и сразу, претендовала, действовала и была… Такой счастливой, покуда Дэн был с ней и для нее, был ласков, участлив и… Вера же словно забыла о Волке. — Когда вы касаетесь, сразу легче. Но, я наверное, выберу укол, раз вы считаете, что так будет лучше. Волк и не сомневался: он мог бы сказать то же и выбрать так же. Вера хотела на самом деле длить и длить этот контакт, а укол был отличным способом. Внутри все откликнулось и затрепетало. Волк осознал предельно ясно: нет, не кажется — он ревнует. Так просто и так очевидно, так по-детски. И так глупо, но было с чего: Вера теперь могла оставаться в постоянной близости к Дэну. Волк ненавидел все сильнее, точно зная… Это нельзя. Он должен перестать, а если не перестать, то скрыть все достаточно ловко. А еще… должен спешить. Пока Вера не оплела Дэна своими этими проклятыми сказочными волосами. А она невзначай коснулась ладони Дэна. Она тоже не сомневалась. Пусть Денис не видел, но мог представить, как она танцует. И было так жаль, что она не сможет завтра пригласить его танцевать. Или… Вера лелеяла надежду уговорить Дениса… Немного побыть с ней. И, может быть, даже подарить утешительный танец — всего один. Лучше бы прямо в его руках, но можно и иначе. Нога на самом деле болела не слишком-то. — У вас замечательные руки. Как у настоящего целителя, Денис… Александрович. Вере не было интересно, что за дело у Волка к Денису. Она чувствовала неладное, но точно знала — Волк не тот, кто сумеет ей помешать. Потому что у нее к Денису была любовь — та самая, настоящая. Теперь она думала о нем все время, уже несколько дней, и не сомневалась — он тоже ее полюбит, как только узнает. — Простите, что я вас утруждаю. Даже не знаю, как так вышло. Я обычно очень уклюжая. Но так, хорошо, что вы были рядом. Волк скрипнул зубами. Ему вообще-то полагалось глядеть на все это с умилением и пониманием. Но он лишь чудом не отпустил ни одного комментария. — Я рад помочь, — отозвался Дэн, фиксируя бинт и улыбаясь Вере. Она не понимала, но для него она, повторяющая речи его обычных пациенток, тех, которым было давно за шестьдесят, казалось такой же милой — он не улавливал разницы между ее заигрываниями и их поздним кокетством. Зато поднял взгляд на Волка — эта кличка теперь скользнула в мозг так же легко, как раньше имя. Волк выглядел мутно и плохо. — Ты в порядке? — уточнил Дэн. — Может, пойдешь в комнату? Я сделаю укол и вернусь… К тебе. Дэн улыбнулся уже Волку, пока он занимался Верой, погружаясь в работу, это стало для него просто. Точно так Дэн говорил коллегам, когда заканчивал с перевязками или осмотром. — Это… укол не в плечо, верно? Так что мне в любом случае стоит вас оставить? — Волк постарался звучать просто, он глотал крупные горячие хлопья гнева. Вера заигрывала так откровенно и даже не думала, что подставляет Дэна. Волк вдруг отчетливо представил, как она его поцелует, стоит покинуть проем окна. От этого в груди сделалось тесно. «Ты не в себе, держись!» — мысленно поддержал себя Волк. Он точно знал, что имеет в виду Вера, и ясно видел — Дэн все еще не имеет в виду ничего. Одно это и утешало. — Даже если в плечо, — Вера повела ими, не скрывая дрожи. — Я стесняюсь, можно… можно Волк пойдет? — Вера решилась на это потому, что ее вдруг ужасно расстроило это «к тебе», сорвавшееся с губ Дениса. Дэн чуть подвис, потом кивнул. — Не в плечо. Леше точно не обязательно присутствовать при уколе. Ничего страшного ведь не происходит… Я за лекарством, — закончил Дэн, уже мечтая вырваться из этого странного марева. Он взглянул на окно, уже стоя в дверях: Леша был хмур, озадачен, и пусть не понятен, но Дэну хотелось его успокоить и утешить. И прежде чем скрыться в коридоре, он сказал: — Я чай почти поставил. Волк не стал спорить, да и не о чем было, пусть и хотелось. И не позволил себе никаких выпадов к Вере. Все же Волк был не бог, чтобы запрещать юным девам влюбляться в Дениса. Он не был даже его парнем, чтобы позволить себе такую острую ревность. Однако… Послушно соскользнув с окна вниз и даже сделав от него пару шагов, Волк присел и устроился под ним. Ему нужно было знать, чем это закончится, как далеко Вера рискнет зайти. И это было, конечно, подло. Но… «на войне и в любви все средства хороши», — мысль мелькнула до того, как Волк ее осмыслил. И прикусил костяшку точно так, как делал это обычно Женька. Волк не знал, но точно так, как в минуты большого чувства делал их отец. Волк не собирался отмахиваться от реальности. Он встречал ее с открытым забралом и острие шпаги входило в его грудь. Было странно не больно, а лишь восхитительно. Волк представлял напротив Дэна. И от него он мог бы принять любую рану. Дэн не знал, но уже попал в… сердце. И Волк на самом деле знал, чем они с Верой отличаются. Понимая про себя, Волк готов был оставаться честным. Он хотел, чтобы Дэн улыбался. Хотел бы, чтобы не рядом с Верой. Но… Волк дожидался возвращения Дэна, собираясь уйти из-под окон незаметно. Встретить Дэна в его комнате, как только станет ясно. Собирая шприц в процедурном Дэн думал о педиатре, что отказалась от лагеря. Несмотря на все неприятности — это все еще была легкая и приятная работа, Дэн продолжал считать ее удачей. Его мало беспокоила Вера, как и перспектива заполнять ее карту — Дэн скорее ждал этого времени в своей комнате, где Леша-Волк будет пить чай, а он будет писать карту, и куда-то и как-то будет течь их разговор. Дэн по всем правилам обеспечил себе четыре ватных шарика, вернулся к Вере и поставил лоток со шприцом на тумбочку. — Ложись на живот и приспусти шорты, будет быстро и, надеюсь, не больно, — Дэн присел на край кровати и взял шприц в руку. Его не волновал румянец Веры, он давно привык не замечать таких нюансов, а сейчас и вовсе хотел побыстрее закончить и уйти. Вера почти не могла поверить. Она осталась смелой: Денису, ее избраннику, точно было можно… В общем-то все. А он был таким осторожным, внимательным, нежным. Вера почти и не почувствовала боли, только дыхание сбивалось. Она повернулась к Денису: — У вас золотые руки. Вы останетесь со мной ненадолго? Вы, наверное, устали, но… Вера даже не застегнула шортов, она и вовсе о них забыла, только подалась к Денису. Дэн отложил шприц в лоток, взглянул Вере в лицо. — Посижу, раз нужно, — сказал он просто. — Ты устраивайся на ночь. Я скажу Леше, чтобы тебе принесли вещей на пару дней. Может, твои девочки еще не спят. Окно закрыть? Дэн уже подошел к нему, чтобы поправить шторы, и тогда заметил Лешу и улыбнулся ему, одними губами сказал: «Иди,» — и задернул шторы. — Я приду проведать тебя минут через тридцать, — Дэн повернулся к Вере. Он уже отмерил себе время на «посижу»: столько, сколько нужно чтобы заполнить половину осмотра, и теперь присел в ногах кровати с картой на коленях. Вера обрадовалась, Дэн ведь согласился. Она все же вспомнила о приличиях и застегнулась. Ее герой, должен был знать, что… нравится Вере прежде всего, как человек. — Спасибо, — она улыбнулась ему. — Может быть, я могу помочь? Или… поблагодарить? — Вера достала из кармана фенечку, простую с виду, но на самом деле очень сложную: из зеленых, бирюзовых, голубых и синих нитей, — это вам… Денис. Вера решила, что теперь Дэн простит ей отсутствие отчества, может даже обрадуется. Дэн вскинул голову, улыбнулся, привычно принял подарок. Такие он любил — личные, а не материальные. — Спасибо, — ответил он. — Главное поправляйся побыстрее, это лучший подарок для врача. Дэн счел, что это обозначает и его время, но предложил уже отходя к двери: — Принести тебе чаю? Вера улыбнулась ярче. Денис принял подарок так легко, и… он словно правда ему понравился, пусть Денис и не одел его, но… — Да, очень люблю чай. А вы не выпьете со мной? — Отдыхай, — сказал Дэн просто, неумолимо исчезая в коридоре. Вера охнула, но возразить не посмела. Волк не успел покинуть позиции, и Дэн застукал его, но не выдал и даже, кажется, не рассердился. Только задернул шторы, отрезая Волка от себя и от Веры. Волк прикусил щеку, он старался думать о том, что «иди», озаренное улыбкой обещало ему, что Дэн не останется с Верой надолго. А речь Дэна лилась легко и просто — он словно и не улавливал контекст. Волк честно приложил все усилия, чтобы отодрать себя от стены под окном, и одержал над собой волевую победу. А потом вернулся в комнату Дениса так же через окно, отряхнул ноги и ступил на пол. «Я уже здесь, а она только там», — утвердил Волк и тогда осмотрел закипевший чайник. И заварку, что Дэн засыпал в чайник. Какую-то необычную, вкусно пахнущую. Волк залил ее кипятком и уселся на стул верхом, гипнотизируя дверь. Лешка обдумывал, куда себя применить. Он мог бы сделать для Дэна что-нибудь хорошее, но в голову ничего не приходило. Можно было написать любой из девочек, а лучше всего Лене, и попросить принести Вере вещи. И ребята, конечно, еще не спали. Но… Лешка не хотел, чтобы кто-то шатался мимо окон. И оттого решил отложить эти задачи до утра. Он был готов даже подняться пораньше и попросить девочек проведать Веру до завтрака. Но пока Волк смотрел, как разбухают чаинки и лепестки в чайнике, и решался. А еще считал секунды, а они текли так предательски медленно. Но ждать Дэна можно было и бесконечно, если понадобиться… Волк хотел верить лишь в одно — дело не в том, что теперь Дэн с Верой беспощадно целуются, потому что о ком-то таком Дэн всегда мечтал. Волк был оптимист. Он готов был смириться с тем, что Дэн никогда не мечтал о ком-то вроде него, но Волку нужен был шанс.