Парадокс больного сердца

Петербург — самый красивый город. И даже не в России, а во всем огромном мире! Он сводит судьбы подобно разводному Дворцовому мосту, по которому уже на утро проедут десятки машин. И, пускай, они не оставят даже и следа на дороге, всякий прохожий успеет найти свой транспорт среди множества других. Было бы странно, если бы двое этих питерских ребят в итоге не стали бы друг для друга всем, чем только можно дорожить, всем, в чем только есть смысл. Приятно то, что эту пару друзей знали как настоящих, искренних и правда доверяющих друг другу, пожалуй, готовых пожертвовать собой ради второго. И в этом была вся их романтика, вся та история, которую они вместе складывали годами. И пока каждый встречный в голос кричал о том, кто с кем свадьбу играет, этот дуэт был все также неразлучен и вечен. А вот и забавный факт, который, наверняка, им не удалось утаить даже от своих родителей:однажды они по пьяне, то и дело было, чуть не набили парные татуировки. Конечно, от той ночи остались лишь воспоминания, потому что на горизонте вовремя проявились Шастун с Позовым, но все же, стоит признаться, они наверняка бы не пожалели об этих рисунках щенка и котенка на коже даже бы когда протрезвели. Вообще, в истории этого шикарного союза было излишне комичных моментов, после которых, как правило, люди обычно ссорились, или, по крайней мере, злились друг на друга. Но не в их случае:они всегда жили в настоящем, и для них, казалось не было ни прошлого, ни будущего, ни обид, ни тревоги. Но когда-то любая история в конечном итоге приходит к кульминации. И эта встреча стала тем самым «жарким и острым» мгновением в их повести. Сегодня в северной столице выдалась не самая лучшая погода. Весь день шел сильный дождь, временами перетекающий в ливень. Но Арсению с Сережей такая погода была воистину по душе. Яркое, палящее солнце и сухой ветер:вот, что на самом деле приводило их в бешенство. Такая непогода стала приятным поводом для того, чтобы в очередной раз вместе вымокнуть под дождем до нитки и с отличным настроением вдвоем поехать домой к Матвиенко на его же машине. Идеальный день, и добавить нечего! Впрочем, первое время эта прогулка была совершенно обычной, не отличной от всех остальных. Они с прелестным видом шагали по городу, изредка, в порыве чувствуя себя живыми, бесстрашно заливались смехом и шутили больше чем обычно. Неотъемлемой частью каждой их встречи был свет и ясность, — среди прохожих с премрачными лицами и, наверняка, чувствами, они выглядели подобно двум звездам на ночном небе, словно заблудившиеся среди темноты солнечные лучи. Этот их шутливый и безумно яркий настрой заставлял людей улыбаться от умиления:«Вот она, настоящая дружба!», — мелькало в их головах, когда они боковым зрением наблюдали, как Арсений, безудержно смеясь, чуть ли не падает с ног, и Сережа благодарно подхватывает его спину. К тому времени дождь уж совсем разошелся. Плотный туман повис в воздухе, асфальт окончательно остыл. Матвиенко начал бить тревогу и первым же делом взял Арсения за руку и убедительно просил его пойти под крышу. Попов хитро улыбнулся и крепче сжал ладонь мужчины. Стало очевидно:он подавно не захочет идти в укрытие, это не в его стиле. И, в любом случае, он был определенно уверен в своем здоровье, которое никогда не позволяло ему заболеть при подобных шалостях. Сережа бурчит что-то себе под нос, пытается устоять на ногах и выкрикивает из-за спины мужчины что-то вроде «Арс, ты идиот!». Арсения вся эта ситуация только смешит:ему нравилось видеть недовольное лицо своего друга и упорно тащить его за собой, что у него, конечно, выходило без особых проблем в силу его роста и силы рук. Товарищи еще пару раз спотыкаются о неровный рельеф набережной и наконец останавливаются. Попов оборачивается на Матвиенко, который подобрел сразу, как только увидел, что они стоят на мостике, протянутом над ласковой Невой. Брюнет хватается руками за бортики моста и с улыбкой поглядывает на усмиренного льва. Много мест в Санкт-Петербурге могли заставить Сережу успокоиться и выйти из состояния аффекта. Но сейчас всю атмосферу порядка и гармонии создавал даже не мост, даже не прекрасный вид на реку, в которую стремительно погружались капли косого дождя. Было приятно оттого, что еще когда-то очень давно Матвиенко рассказал Арсению про то, что хотел бы побывать в месте, окруженным водой со всех сторон. И, вполне вероятно, что он имел ввиду океанариум, или хотя-бы своеобразный бассейн, но, кажется, место, куда Арс привел его, было даже лучше, чем любая фантазия в их головах. Сережа расплылся в улыбке, когда Попов в очередной раз попытался узнать у него, как ему это место. Такой чудесный кризализм так ярко ощущался и отдавался где-то в глубине души, что тут же хотелось броситься в объятия Арсения и посвятить ему самые сладкие благодарственные речи. Но Матвиенко только довольно выдыхает и достает из кармана штанов телефон в надежде запечатлеть красоту природы на фотографии. Увидев телефон в руках мужчины, Арс грустнеет. Он склоняет голову и вглядывается в прозрачную воду, все еще покрытую «блинчиками» от дождя. Его мрачный вид невозможно было не заметить, потому Сережа возвращает телефон в карман и с каким-то неожиданно возникшим сочувствием смотрит на поникшую фигуру Арсения. — Арс? — Попов вздрагивает и натягивает улыбку на лицо, стоит ему услышать свое имя, — Ты как? — Все в порядке. А почему ты спрашиваешь? Арсений — лучший из лучших в сфере контроля эмоций и чувств. В этом есть своя прелесть и загадка, но иногда так сложно бывает его понять. Матвиенко подходит к нему ближе и берет за руку, не сказав ни слова. Попов только по-доброму улыбается и смыкает с ним пальцы. Но, стоит заметить, что такая приятная тишина продлилась недолго. Арс похлопывает пальцами кисть Сережи и убирает свою руку. Он снова берется за борты моста и нервно покусывает губы, не осмеливаясь взглянуть на Матвиенко. Мужчина прекрасно понимал, что жизнь Арсения остается все еще неизменной тайной для всех кроме него самого. Его скрытность распространяется на всех, и он не делает исключений. Но, может быть, настало время избрать того, от кого секретов не будет? К слову, недавно Попов совершил приметную ошибку, о которой в конечном итоге узнал только Матвиенко. И все было бы не так иронично, если бы таких ошибок не было бы слишком много. Арсений даже не может быть уверен в том, что делает все правильно:должен ли он был делиться такой частью себя с ним? Все его слабые места, болячки, сильные стороны — все теперь в его руках, и почему-то от этого не становится панически тревожно. Будто бы это все в порядке вещей. — Сереж, — Арсений неуверенно поднимает голову, обеспокоенно постукивая пальцами по железу, — А знаешь, что самое обидное? Глаза Матвиенко ловят каждое движение мужчины, следят за его телом. Будто побаиваются:не натворит ли он ещё каких глупостей? Он молод и красив, наивен и болен… Ранен своими же надеждами. Каждый раз, когда Сережа смотрел на его непредсказуемый облик, он вдыхал всей грудью всю ту тоску, что это обличие хранило в себе. — Знаю, — Матвиенко неторопливо подходит к Попову и встает за его спиной, — Ведь поэтому мы здесь? Ты хочешь сказать что-то? Арс вздрагивает. Его зрачки расширяются, щеки краснеют, по телу пробегают мурашки. Он не в силах отвести взгляд от речной глади, чувствуя на себе взор внимающих ему карих глаз…Впервые кто-то так странно на него влияет. Не это-ли то исцеление, о котором ему говорил терапевт? — Арс, скажи честно, — Матвиенко делает шаг и оказывается бок о бок с Арсением, — Почему ты так дрожишь? Сережа кладет руку на плечо брюнета, чувствуя, как его тело трясется то-ли от холода, то-ли от того, что на его глазах уже выступают слезы. Попов резко поворачивает голову и встречается взглядами с Матвиенко, который настороженно ждет ответа от него. Он и сам не знает, почему в горле застыл ком, руки похолодели, а ноги подгибаются и тянут вниз. Сережа — не чужой человек, напротив, — самый близкий. — Тц, — Арсений разворачивает корпус к мужчине, из-за чего тот убирает руку с его плеча, и раздраженно закатывает глаза, — А чему ты удивляешься? Думаешь, нервничал бы меньше, если бы тебе нужно было сказать своему единственному настоящему другу, который был, есть и будет с тобой всегда и везде, что ты больше не можешь оставаться с ним другом, потому что слишком многое испытываешь, когда он стоит рядом? М? Это конец. Тот момент, после которого все должно оборваться. Пути назад нет:такое смелое заявление на вряд ли оставит Матвиенко равнодушным, и он сможет без лишних вопросов пропустить его мимо ушей. Да, пожалуй, Попов уже начал жалеть о сказанном, ведь его уши налились красным цветом, а сам он пождал губы и волнительно опустил взгляд. А глаза Сережи по-прежнему обращены к красному лицу Арсения. Он по-доброму ухмыляется и вздыхает с облегчением: — И это все? Я-то думал, ты такое выкатишь, что я потом хер ночью засну… Брюнет удивленно вскидывает брови, его челюсть слегка опускается, но он быстро закрывает рот, смахивает с лица капли дождя и поправляет волосы, когда ветер усиливается. Кажется, это не совсем та реакция, которую он мог ожидать от Матвиенко. Но в этом, пожалуй, был весь он:его спокойствие и умеренность в делах, касавшихся любви поражала. — Сереж, ты не понял, — Попов перебирает свои пальцы и неуверенно водит глазами вокруг, не в силах сфокусироваться на одном месте, — Я тебе только что в любви признался. Матвиенко поправляет мятую и промокшую футболку брюнета. Он не говорит ни слова, молчит, будто его подобные высказывания ничуть не трогают и не отзываются в душе со странным эхом. Однако стоило видеть выражение лица Арсения:он пребывал в таком шоке от всей этой невозмутимости своего пока еще друга, что даже не смог вымолвить и слова. — Я-то понял, — Сережа неожиданно сжимает одежду Попова и поднимает голову, чтобы посмотреть ему в глаза, — А ты? Арс не успевает ничего ответить и очередная колкая фраза остается где-то в гортани. Матвиенко хватает подбородок актера, и даже не поинтересовавшись тем, будет Арсений за или против этого поцелуя, впивается в его губы, интуитивно закрыв глаза. Сердце брюнета пропускает удар, но он даже не пытается сопротивляться, а лишь, едва не теряя равновесия, опирается спиной в железный борт и берет Сережу, медленно опускающего руки на его талию, за плечи. Вокруг бушует непогода, шумит летний ливень, ветер гонит воды Невы. История умалчивает о том, как долго они стояли под дождем и не могли оторваться друг от друга, но, хочется верить, что уровень неловкости от возбуждения не доходил до пика. Арсений ненавидел каждое чувство, которое он испытал до этого мгновения, каждую минуту, когда в груди что-то больно кололо. Его пульс значительно ускорился и, кажется, чуть ли не остановился. И вот в чем весь парадокс:некогда больное сердце сейчас казалось самым здоровым на свете, самым сильным, схожим по мощности с мотором автомобиля. Арс долго искал кого-то, кто смог бы залечить эти раны внутри него. Но, видимо, этот самый кто-то всегда был близко. Слишком близко. «Люди забираются в скорые поезда, но они сами не понимают, чего они ищут, поэтому они не знают покоя, бросаются то в одну сторону, а то в другую… И все напрасно… Глаза слепы. Искать надо сердцем.» — Антуан де Сент-Экзюпери.