Отсоси, потом проси

30 октября, Москва, 16.30 Юра отпил из бутылки, горлышко неприятно стукнуло по зубам. По телеку крутили какую-то предхэллоуиновскую дичь: ведьмы, призраки, оборотни и вампиры. Всё как всегда. Рядом с ним на диване Мила маникюрной пилочкой пыталась превратить свои ногти в стилеты. — Ещё немного, и ты ими сможешь чей-нибудь глаз достать, — бросил Юра, снова прикладываясь к бутылке пива. На экране плазмы компания подростков убегала от соломенного чучела. — Или вскрыть кому-нибудь горло, — ответила Мила, не прерывая своего занятия. Она вытянула свои длинные ноги на табуретку, чёрные лосины были усеяны ногтевой пылью. Юра поморщился. — Убери потом за собой. — Конечно-конечно, — Мила покивала. — И с хлорочкой всё протру. А потом её же и выпью. Плисецкий фыркнул. Пиво в бутылке было вкусовое, кажется, с лаймом и лимоном. Вкус ему нравился. Была только одна проблема: эффекта от алкоголя ноль. На экране чучело убило подростка. Юра вздохнул. Он никогда не понимал зрительского ажиотажа вокруг ужастиков. Особенно тех, что про вампиров. Ну не правдобно же! Вампиры не светятся на солнце как чёртов Эдвард Каллен. Это полный бред. И не сгорают на солнце как в «Дневниках вампира». И ведьм не существует. Но если бы они существовали, Милка бы точно была главой ковена. Устраивала бы шабаши где-нибудь на Лысой горе, бегала бы голая по болотам. А он предпочёл бы сидеть в высокой башне, мутить всякие зелья и не общаться с людьми. — На работу идёшь сегодня? Юра посмотрел почти пустую бутылку на просвет. Мутноватая жидкость плескалась чуть ниже этикетки. — Да вот думаю, может, ну его нахуй. — Нахуй-то можно, конечно. Вот только как бы потом тебя Яков не выебал. Юра тяжело вздохнул и залпом допил пиво. Если бы только Бабичева знала, как его всё достало, она бы заплакала. Он бы и сам заплакал. Если бы мог. — Сколько у нас ещё пакетов есть? Мила перестала пилить ноготь на большом пальце и задумалась, глядя в потолок. — В морозилке три и в холодосе ещё парочка должна быть. На неделю хватит. А что? — Да так, — Юра передёрнул плечами. Жрать пока не хотелось, хотя дёсны уже поднывали. Надо не забыть поесть перед выходом на смену. Его напарнику ничего не грозит, но до самого утра мучиться мыслями о еде не очень-то хотелось. Телефон Милы запищал. Юра потянулся за ним, Бабичева даже глазом не моргнула. — Кто там? — Гошан. Спрашивает, пойдём ли мы на тусу. — Я собиралась. Меня Сара звала. А ты? Позовёшь Отабека? При упоминании имени его напарника Юра сморщился, будто протухшей крови выпил. Он даже представлять не хотел, какое будет выражение лица у Алтына, когда Юра к нему подойдёт и пригласит на вечеринку в честь Хэллоуина. Хотя Плисецкий и так прекрасно знал, какое оно будет: Отабек поднимет брови, выражение его лица станет надменным, потом удивлённым. Отабек подожмёт губы и отведёт взгляд. И ничего не ответит. Но все его жесты, его мимика будут говорить сами за себя. — Я самоубийца что ли? Не хочу осиновый кол в жопу получить. — И правильно, потому что в жопу надо получать кое-что другое, — хмыкнула Мила. — Слушай, Алтын нормальный. Я же с ним нормально общаюсь, и ничего, хожу ещё под солнцем. — Мы с ним на работе-то стараемся общаться по минимуму. А тут на целую вечеринку позвать… — Юра зачесал пальцами волосы назад. Короткие пряди всё равно рассыпались и упали на глаза. — Дурак ты, Юрка. Вот вроде старше меня, а ума меньше. — Молчала бы, — Юра поджал губы. — Тебе напомнить, как тебя в прошлом году три гуся гнали по деревне? Бабичева усмехнулась и пожала плечами. — Я их в детстве, знаешь, как боялась? До ужаса просто. А тут целых три! — Ты бессмертная, ало! — Предпочитаю перебдеть. — Ага, чтобы потом не бздеть, — Юра потянулся. Он помнил день, когда ему в напарники достался Отабек, так отчётливо, будто это случилось вчера. Вообще, нужно отдать должное, Плисецкий и один неплохо справлялся. Патрулировал еженочно отведённый ему район, распугивал сосущиеся (и не только) в тёмных закутках парочки, гонял шпану на детских площадках, пару раз даже умудрился самостоятельно, без чьей-либо помощи разрулить конфликт между двумя стаями оборотней. Кажется, они не поделили сдохшего на прошлой неделе голубя. Яков даже тогда похлопал его своей огромной ручищей по плечу и сказал, что никогда в нём не сомневался. А через пару дней познакомил его с Алтыном. Вот, мол, Юрочка, возрадуйся, твой напарник, теперь на дежурствах скучно не будет. Но возрадоваться Юрочка не спешил. Да и скучно ему раньше никогда не было. Конечно, на дежурствах в его районе редко случалось что-то из ряда вон выходящее, но даже тогда Плисецкий находил, чем заняться. Посидеть на крыше высотки, например, послушать грустную музыку, а потом камнем сорваться вниз, ведь он бренное тело, что тупо болит… С Алтыном всё стало сложнее. И непонятнее. Охотник Отабек говорил мало и рассказывать про себя что-то кроме имени не спешил. Единственное, что Юра смог у него выведать, это возраст. Двадцать семь. На три года больше, чем было Плисецкому, когда он обратился. В глубине души Юра завидовал Отабеку, хотя никогда бы в этом никому не признался. Алтыну суждено было прожить яркую жизнь, наполненную самыми разными ощущениями и эмоциями, встретить красивую девушку, нарожать кучу таких же узкоглазых детишек, которые в двенадцать получат Метку, состариться и умереть. В общем, ему было доступно всё, чего Юра был лишён. Навсегда. Вечная жизнь, несмотря на свою вечность, такой уж радужной не была. Юра залпом допил тёплое пиво. Химозный вкус лайма и мяты скользнул по языку в глотку. Юра любил все виды газировки, начиная от Доктора Пеппера и заканчивая дешманским тархуном, предвестником язвы. Яркий вкус и пузырьки газа позволяли смыть застарелый привкус крови, не всегда, к слову, качественной, и придать жизни немного ярких красок. Мила в отличие от него предпочитала баловаться жвачкой. И пусть девять из десяти стоматологов в один голос твердили, что это вредно для эмали, их зубам едва ли что-то могло навредить. Мила закончила пилить последний ноготь и вытянула руку вперёд, любуясь результатом своих трудов. — Красный или чёрный? — Болотно-зелёный, — ответил Юра, даже не посмотрев в её сторону. — Ты на каждый Хэллуин одеваешься вампиром. Тебе не кажется, что это слишком избито? — Это постирония, Юрочка. Вампир в образе вампира. — Я предпочитаю метаиронию. Вампир в образе человека. Уписаться можно. Мила постучала длинным острым ногтем по подбородку. — А что, это идея. Достану из твоего шкафа самый страшный свитер и самые протёртые джинсы, буду всем говорить, что я айтишник на удалёнке. Юра продемонстрировал ей оттопыренный средний палец. Наручные часа истошно запищали. Юра нажал боковую кнопку и тяжело вздохнул, почувствовал, как в груди хрустнули ссохшиеся лёгкие. — Мне пора. — Удачи, — искренне пожелала Мила. — Постарайтесь не убить друг друга. Лучше приходите на вечеринку. — Я подумаю. Юра поднялся с дивана и отправился одеваться. Ему, в отличие от Охотника, никакая спецодежда не была нужна. Ибо никакой бронежилет не способен был защитить его от летящего на высокой скорости осинового кола или серебряной пули. Да и глупо это — вампир в бронежилите. То ли дело Охотники… Стыдно признаться, но Юра стал замечать за собой то, что его «вставляет» с их униформы. Чёрные джинсы, кожаные куртки, портупеи. И куча оружия, распиханная по всем карманам. Клинки, которые они носили за ремешками на бёдрах. Когда Юра впервые увидел Отабека, тот был при полном параде. Он зашёл в кабинет к Якову, поправляя арбалет, висевший за спиной. На секунду Юра потерял дар речи. На долю секунду ему даже показалось, что его мёртвое сердце заполошно стукнулось в груди. Хотя иногда Юре казалось, что он давно уже забыл, с какой стороны оно вообще находится. А потом Яков представил Отабека, как Юриного напарника. И Юра даже протянул ему ладонь для рукопожатия. — Юрий, — представился он. Взгляд Отабека переместился с его лица на протянутую руку. Плисецкий заметил, как дёрнулся его верхняя губа. Отабек сжал руки в кулаки, скрипнули кожаные перчатки. И Юра рад был бы не заметить этого жеста, но, во-первых, он был вампиром с отменным слухом, зрением и обонянием, а во-вторых, он прожил (или скорее просущестсвовал) на этом свете слишком долго, чтобы не знать, что означают подобные вещи. — Отабек Алтын. Охотник. Прислан для несения службы в Московском подразделении контроля. Приятно познакомиться. Юра руку опустил, осклабился, демонстрируя клыки. Как там бабушка говорила? С волками жить — по волчьи выть? В его случае эта присказка звучала иначе: с Охотниками дружбу водить — в земле потом гнить. У него, даже несмотря на большой не самый удачный опыт взаимодействия с Охотниками, предрассудков никаких не было. Юра всегда в первую очередь оценивал людей (и других самых разных представителей флоры и фауны) исключительно по их поступкам, а не по сложившемуся собирательному образу. Хоть неприязнь Отабека и не стала для него сюрпризом, осадочек от первой встречи остался. И Алтын своим поведением в последствие ситуацию лучше не делал. Скорее только усложнял. Чего только стоили дежурства, которые они проводили в молчании. В давящем на мозг молчании. Не то чтобы Юра стремился поболтать, но и ходить по улицам и притворяться тенью Охотника ему было не в кайф. Потом они стали разделяться. Отабек оставался патрулировать улицы, а Юра шёл за ним, перепрыгивая с крыши на крышу. И так стало немного легче. Потому что не приходилось постоянно ловить на себе косые взгляды Алтына и напрягаться каждый раз, когда тот касался рукой клинка на бедре. Да и в случае опасности прыжок Юры с крыши дома мог сыграть им на руку в качестве эффекта неожиданности. Но это они выяснили уже в процессе работы вместе. Юра открыл шкаф и поймал джинсы, спикировавшие с верхней полки. Несмотря на осенний холод и промозглый ветер, он мог позволить себе щеголять в лёгкой одежде. И плевать, что порой люди косились на него как на идиота. Зимой, правда, Юра предпочитал носить куртки, чтобы слишком уж сильно не выбиваться из общей массы. В выборе одежды по моде, как говорила его бабушка, был определённый шарм. Так Юра чувствовал себя человеком. Он натянул поверх футболки толстовку, а сверху накинул куртку. Похлопал себя по карманам, проверяя, всё ли на месте. Наушники, телефон, ключи от дома. Покрутил несколько раз на пальце кольцо с эмблемой Контроля. Оно было залогом его безопасного существования на этой бренной земле. Когда Юра уходил, Мила красила свои длиннющие ногти в ярко-красный цвет.