Вилланель просыпается первой, и варит кофе, она старается не шуметь, каждый раз оборачиваясь в сторону матраца. Это необычно, она всегда была одна по утрам, а теперь, у неё есть две женщины, которым лучше не просыпаться одновременно. Хелен встаёт первой, она обнимает сзади и откровенно нагло забирается рукой в штаны. Вилланель вытягивается, пропуская сигналы готовности, но это чертовски приятно, вот бы это сделала Ева.
— Доброе утро, что это было ночью? Никогда бы не подумала, что окажусь в одной постели с Поластри.
— Живи спокойно, это трудно назвать постелью. Убери руку.
— Что такое? Ты не в настроении? Что случилось с твоим членом?
— По нему врезали коленом, лучше тебе не мять его так активно.
— Он встаёт.
— Прекрати! — Вилланель выворачивается из этого плена рук, и двигает кружку к Хелен, — Вот, кофе, сахар там, сливки в холодильнике.
Теперь у Вилланель есть возможность увидеть Хелен слегка помятую, после вчерашнего алкоголя и секса, и выглядит она восхитительно. Эта женщина ещё красивее без макияжа, а глаза настолько живые и естественные, что Вилланель не может в них смотреть.
— Ты могла бы уехать? Выпей кофе, и, поезжай, ладно?
— Из-за неё? Не понимаю. Мы отлично проводим время вместе.
— Да, это так.
— Тогда, что? Почему должна уехать я?
— Я с тобой, потому что с ней не могу. Мне с ней трудно, потому что она испытывает настоящие чувства ко мне, понимаешь? Мне хочется быть с ней, но на любовь, которую она от меня ждёт, мне не хватит сил, и похоже, здоровья. Чёрт, я вечно получаю по её вине.
— Может так вселенная намекает? Чаще всего мы не можем быть с теми, кого любим. Выбирай оптимальный вариант.
— Когда она проснётся, тоже уедет отсюда. Я тут не занимаюсь выбором, мне нужно остаться одной.
— Позволишь освежиться?
— Да, всё, что потребуется, не тороплю.
Вилланель пьёт молоко и смотрит в окно, машину Хелен покрыл иней, он тает и блестит на утреннем солнце. Там морозно, холод просачивается в дом, стоит затопить камин.
Вилланель тихо возится с огнём, поглядывая назад, Ева проснулась, но лежит под одеялом, и молчит, она это чувствует. Хелен вновь выглядит строго по-деловому, в её сумочке были не только духи, но и вся косметика, ярко алые губы – это сексуально.
— Проводишь?
Вилланель всё бросает и спускается с Хелен вниз, та готова выйти из дома, но застывает перед дверью.
— Вилланель. Я ухожу с надеждой, что она тоже уйдёт.
— Решать не мне, Еве. Этот человек может оставаться насколько захочет.
— Я не потяну такую игру. Ты же свободна, а тут она, и всё выглядит так, будто вы в отношениях.
— Мы с тобой переспали, это было сладко, повторим, если сможем, я заеду за тобой, если что.
— Ничего не обещаешь, ясно, ты такой лакомый кусочек, жаль не я одна знаю об этом.
Хелен наклоняется вперёд, чтобы поцеловать Вилланель в губы, но та подставляет щёку.
— Спасибо за секс.
— И тебе.
Вилланель быстро забегает по лестнице наверх. Ева вновь прячется под одеяло, Вилланель запрыгивает на матрац и пытается забраться под него.
— Я знаю, что ты не спишь!
Ева отворачивается, спрятав лицо в подушку, Вилланель забирается на неё и прижимает, её вес так приятен, Ева стонет.
— Я тяжёлая?
— Нет.
— Ой, ты говоришь. Давай, расскажи, что с тобой?
— Слышала тебя и Хелен.
— Что думаешь?
— Что ты с ней куда честнее, чем со мной.
— Не нужно сравнивать. Ты посмотришь на меня?
— Нет, — Ева обнимает подушку под собой.
— Обиженная, ревнивая Ева… У меня уже встал. Поиграй со мной.
— Что, уже не болит?
— Спрашиваешь, чтобы врезать ещё раз?
— Я случайно, я правда не понимала, что делаю!
— Я прощу тебе, что угодно. Знай это.
— Я тоже, но ты принуждаешь нас не двигаться.
— Движение причинит много боли. Разве не прекрасно просто встречаться, скучать, а затем вгрызаться, любя каждую минуту?
— Ты мазохист, знаешь это? Разбиваешь себе и мне сердце, чтобы питаться этим.
— Я честна не только с Хелен. Если тебе что-то не нравится, Ева…
— Вот опять! Отталкиваешь! — Ева поворачивается, чтобы обнять руками и ногами, почувствовать её в своих руках, совместить ритм дыхания, издать стон от того, как упирается в её пах твёрдый член, как Вилланель проводит языком по горлу и кусает задранный кверху подбородок.
— Радуйся тому, как я люблю в тебе так много, что не убиваю, а приклоняюсь, остальное, лишь человеческие потребности.
Ева хватает одной рукой лицо Вилланель, пальцы впиваются в скулы, взгляд пронзительный для честности.
— Ты зверь.
Суккуб перетягивает запястье Евы хвостом, она разжимает пальцы, не в силах держать лицо Вилланель, её рука теперь над головой, так легко потерять контроль, где первая, теперь и вторая. Ева вытягивается, и пробует вывернуться, но она уже в плену. Руки Суккуба свободны, ладони горячими чашами накрывают небольшую грудь, зажимая между пальцами затвердевшие соски. Ева подавляет стоны, не хочет поощрять эти жестокие игры.
— Ты напряжена, Ева, этим миром правит секс, пойми это уже, и тебе ничего больше будет не нужно. Я хочу твоих стонов, чем глубже ты погружаешься в сексуальный опыт, тем сложнее тебе их подавлять, не так ли? Давай, разомкни губы, я хочу слышать тебя.
Не прошло и пары минут, как Ева ощутила сладкую истому ноющей боли между ног, она начала распухать всё сильнее и сильнее, пульсируя, становясь влажной. Суккубу было легко упереться головкой члена, сдвинув бельё и войти в уязвимость Евы, выбивая стон. Её руки дёрнулись, но хвост сильнее, разомкнутые губы действительно выдавали не только вздохи, но и протяжные стоны. Она не признается, как плотное вторжение захватывает её дух, как ноет спина и странно ощущается колечко ануса, неужели, она хочет и этого? Несвобода сковывает и покрывает мурашками тело. Это очень странное ощущение, и в то же время захватывающее чувство, которое всё глубже и глубже погружает в безумное возбуждение. Это ощущение делает слабой, Ева буквально ощутила, как начинает слабеть, а Вилланель прорываться сквозь это. Она не хотела глубоко впускать, она всегда этого боится, но обнаруживает, что раздвигает ноги как можно шире, сгибая колени, буквально позволяя быть глубже. Ева хочет царапать спину Суккуба, хочет впиваться в постельное, свежее бельё, но руки уже холодеют от захвата. Она ощущает, будто член не только уходит вглубь, но и расширяется, стимулируя ножку клитора, и с каждой секундой всё становится больше похоже на бред или сон. Крики от толчков, взмокшие тела. Ева встречает панику в себе, поэтому дрожит, она не понимает, как такое можно пережить, Суккуб ей показывает. После такой точечной атаки, Ева выгибается от нежного поцелуя в ключицу.
— Мои руки, — будто очнувшись, стонет Ева.
Хвост выпускает их, но Ева не успевает схватить Вилланель, она выпрямляется, хватает одну ногу и вытягивает, закинув себе на плечо, она облизывает напряжённую икру, и с напором входит, раздвигая горячую плоть. Ева подумала, что Суккуб её разорвёт, но всё, как неудивительно, вместилось, горячая головка пульсировала где-то в глубине неё, и короткие толчки как нельзя лучше стимулировали все эрогенные зоны. Щёки Евы горели, а тело сдалось, с горячими слезами в уголках глаз, она отпустила себя, хоть и было страшно. Кончая откровенно и громко, Еву не покидал Суккуб, что тоже пришёл к финишу, изливаясь в глубину тёплым семенем. Ева схватилась за живот, он ныл от напряжения последних минут, и будто наполнялся, физиологически это невозможно, но ощущения… Вилланель убрала ногу со своего плеча, и опустилась вниз, Ева вспыхнула от стыда, но разве это было уместно? Она могла дёргаться и сокращаться от каждого прикосновения. Вилланель развела её половые губы сильнее пальцами, и попросила тужиться. Она хотела видеть, как из разбухшей, раскрасневшейся вульвы, вытечет её семя. Она собрала это пальцами и толкнула в незащищенное тугое кольцо мышц, Ева тут же захотела поджать колени.
— Эй, лежи спокойно.
— Я не могу больше, пожалуйста.
Удивительно, но Вилланель слушается, она поднимается, разминает спину и уходит в душ. Она ждёт Еву, но та не идёт. Почистив зубы, она возвращается в комнату, где потрескивает камин, а Ева, прикрыв глаза, лежит обнажённая как богиня.
— Тебя отнести в душ?
— Нет.
— Тебе дать салфетки?
— Я хочу, чтобы ты была во мне.
Вилланель никогда не слышала ничего подобного, укладываясь рядом, она кладёт руки под голову, мечтательно уставившись в потолок. Еве тоже нужен был отдых, которого она не хотела, но отчаянно нуждалась.
— Я бредила тобой и была к себе невнимательна. Поэтому пуля попала в меня, поэтому меня лишили рогов, и вчера ты заехала коленом мне в пах, я сама виновата, это не какое-то проклятье, верно? Просто я, сильно доверилась тебе.
— Бредишь мной?
— Я хотела сказать откровенно.
— У тебя вышло. Кстати, я опаздываю на работу.
— Можешь не ходить.
— Я подведу людей, так нельзя, мне платят зарплату.
— Если разобраться, тебе плачу я.
— Но ты там не босс.
— В вопросе денег и тебя, босс.
— И что вы можете сделать, босс? — протягивает Ева, закидывая ногу на Вилланель, — Позвоните и возьмете мне выходной?
— Напишу Глории сообщение.
Вилланель действительно его набирает.
— Погоди, я не хочу пропускать работу.
— Подумай, как следует, мы можем сейчас почитать книгу в постели, обнимаясь весь день, или, тебе придётся принять душ, одеться и ехать туда в такой холод.
— Ты меня отвезешь?
— Выключи своё упрямство, останься со мной.
— Помнится, ты хотела остаться одна. Хелен уехала, и мне пора.
— Я только ей так сказала, соврала, понятно? Хочу остаться с тобой дома.
— Хорошо, — соглашается Ева, самостоятельно отправляя сообщение.
Читая книгу вслух, Вилланель не только выглядит идеально, но и звучит. Ева внимательно наблюдает за губами, за каждой веснушкой на лице, и шеи. Она случайно засыпает, и просыпается в темноте, в полном шоке от этого. Паника вновь охватывает её и колотится внутри, она проводит руками рядом, задыхаясь, поднимает себя на руках, кажется, кошмары ей не снились, но состояние именно такое. Ей жарко, и она липкая, в камине ещё горит огонь, значит, Вилланель поблизости. Она встаёт и бредёт в ванную комнату, принимает душ, думая только о том, где может быть Вилланель. Высушив волосы, она смотрит в зеркало, впервые принимая себя сексуальной, и желанной, форма губ, эти волосы, позаимствованная рубашка у Вилланель, фланель в крупную клетку, такая мягкая, и, если не застёгивать, соблазнительная. Ева ступает босиком обратно, здесь чисто, к своему удивлению она понимает, что дом действительно изменился, больше света, никакой пыли. Она включает электрический чайник, в последний раз она ела прошлым вечером, голод зверский, живот ноет. Она мается в ожидании, смотрит в окно, глотая горячий чай и видит фары вдалеке.
Вилланель выходит из амбара с пакетами, идёт к дому, в Еве всё сжимается, она способна менять её дыхание, её поведение, это поразительно.
— Ты проснулась? Я ездила за едой, и это, круто, скажу я тебе. Никто не пялится, я впервые ходила спокойно между рядов, не кидала всё бездумно в тележку, а могла постоять, выбрать, и никто не останавливался рядом. Я заехала в ресторан, в котором всегда беру на доставку, и забрала всё лично, познакомилась с поваром. Они меня знают! Представь!
Вилланель ставит пакеты на стол, она светится, какое бы зло ни таилось в её сердце, сейчас она другой человек.
— Вероятно, ты очень голодна. Сейчас всё будет.
Она не суетится, знает, где что лежит в этом доме, сервирует стол, серебром и дорогим фарфором, золотой подсвечник, установленный по центру имеет шесть свеч, и каждая тянется теперь пламенем к потолку. Она купила фужеры. В её сильных руках пробка от шампанского никуда не улетает, алкоголь шипит. Вилланель отодвигает стул для Евы, и та настороженно садится.
— Что-то не так, Ева?
На этот вопрос у Евы нет ответа, не так? Её мужа убили, она сама убила людей, а Каролин! И только мысль об этом вызывает тошноту и ненависть к себе, теперь это её новая реальность! Она будто вымазана несмываемой жижей, чужой кровью, и продолжает жить? Наслаждаться сексом, выбирать из чего-то, работа, продажа дома, разве она это заслуживает? Разве ей не уготована смерть? Может, Вилланель поняла это и подготовила?
— Это ведь не последняя трапеза? Всё так красиво, будто…
— Будто?
— В последний раз, — выдыхает Ева.
— Нет, просто, мы можем позволить себе красоту. Надеюсь, у тебя отличный аппетит, для нас приготовили нечто особенное.
Ева замечает, что Вилланель теперь немного тороплива, а может, слишком голодна, она так ест, и запивает, что это гипнотизирует. Смотреть на её лицо сквозь дрожащее пламя свечей, новое любимое занятие Евы.
— Ты хочешь извиниться этим ужином за Хелен?
— Должна ли я за что-то вообще извиняться?
Ева задумывается, действительно, это не её человек, он не клялся в верности, не давал обещаний, не признавался в любви, и, человек ли это? Кажется, что Ева поменяла своё восприятие, как только Вилланель лишилась этого демонического знака отличия от всех людей, но перед ней та, что почти убила её в их первую встречу. Её мужа больше нет.
— Если я нужна тебе в дальнейшем, да.
— Нужна, мне? Ева, ты подо мною чаще, чем кто-либо. Нужна.
Бабочки жмутся внутри живота Евы, как же пугающе, и в тоже время волнующе слышать, что кому-то так нужен. Ева хочет, чтобы Хелен не существовало, никого не существовало, чтобы уже завтра случился зомби-апокалипсис, а они вдвоём уцелели, остались в этом доме и отдали себя без остатка.
Вилланель сыта ужином, но не остальным, внутри всё так и нашептывает: хватай, бери, впитывай в себя. Наслаждение на расстоянии вытянутой руки, точки пульса должны быть под её языком. Ева – это неземной запах и цвет, тепло её души почти осязаемо, страсть её тела – наркотик. Вилланель думает о клубе, просто проскальзывает мысль, потому что, обычно, в это время она выбирала наряд, подводила глаза, и выезжала из дома. Ева поднялась из-за стола, её пальцы коснулись ветви винограда, и отщипнули, Вилланель встретила на своей половине стола, скользнув рукой от талии вниз. Ева прижала ягоду к губам, и Вилланель надкусила её, Ева забрала себе половину, сок показался спасением, потому что рядом с ней она не могла даже сглотнуть.
— Присаживайся, — предложила Вилланель, похлопав себя по колену.
— Я комфортно стою, к тому же, я не допила, — рука потянулась к фужеру.
— Тебе понравился ужин? Я ни с кем ещё не ужинала здесь.
— Мне всё понравилось. И не могло быть иначе.
— Есть одна проблема.
— Проблема? Это плохо? — Ева ласково поправляет локон Вилланель, скользит пальцами вниз, приподнимая её лицо за подбородок выше, тёплые, карие глаза, изучают.
— Ты в силах её решить.
Когда Вилланель так смотрит, похотливо-медовым взглядом, Ева ощущает мурашки, бегущие по её телу.
— Беру это на себя.
— Точно? Справишься?
— Ты, вероятно, уже знаешь, я умею стараться.
— Я не заказала десерт. Забыла.
— У нас есть отличное вино, и ужин был сытным, и…
— Ева, мне нужен десерт.
— Как решить эту проблему?
— Ты станешь им. Сними с себя трусики.
— Вилланель…
— Мне не нужно твоё смущение. Разденься.
Ева принимает это воздействие на себя, подчиняясь, отдавая себе отчёт в том, что хочет этого. Вилланель направляет, своим взглядом прослеживает, как бельё покидает Еву, отодвинув тяжёлый стул, пропускает между собой и столом, усаживая на него.
— Твои коленки очень милые, но ты же знаешь… — губы касаются их поочерёдно, ладони ложатся на бёдра, поглаживая, — Что их нужно развести.
Ева пускает по венам этот диалог, сознание мутнеет. Сладкая, ноющая истома между ног стала всё сильнее и сильнее распухать. Это лёгкая боль, напоминание, что предыдущий секс был требовательным и бурным. Ева примерилась с ноющими мышцами в своём теле, но что делать с другими ощущениями? С этим кипящим возбуждением в животе, спазмами, затруднённым дыханием?
— Пожалуйста, будь мягче.
На эту просьбу Вилланель реагирует мелкими поцелуями, что доводят её до цели. Мягко? Она пытается сорвать стоп-кран в себе, притормозить, и прикоснуться так, будто Ева хрустальная. Горячая, влажная плоть требует, чтобы её лизали и втягивали, твёрдый горошек клитора хочется рассосать, может, секрет в скорости? Если не торопиться – это будет именно то, чего хочет Ева? Прикрыв глаза, Вилланель наслаждается тем, что Ева согласилась лечь на стол и расставить ноги, что она открыта, и её стон звучит как музыка, с переливами, обрываясь вздохами. Вилланель упряма и эгоистична, всегда берёт то, что хочет, даже если не заслуживает этого, но сейчас, сдалась? Любая сейчас была бы жёстко натянута на член, без прелюдии, без нежностей, но Ева, неужели она берёт верх над Суккубом? Язык всё чаще натирает область спайки, собирая под ней влагу. Вилланель расстёгивает на себе штаны, кусает гладкий холмик Евы, и ныряет языком ниже, так, чтобы кончик носа теперь потирал клитор. Она вынимает член, сжимая его и так же, соблюдая ритм, совершает движения. В животе Евы стало нарастать знакомое давление, выдыхая, воздух дрожал, светлая голова двигалась между её ног, она также увидела движение плеча, и поняла, что делает Вилланель.
— Я хочу тебя в себе, — выдала Ева, протянув руку к макушке головы, возможно, под её ладонью оказались рубцы, но Вилланель не отреагировала остро, наоборот, медленно подняв взгляд, и облизав губы, она кивнула.
— Тебе не понравилось? — следом, спросила она, поднимаясь со стула и дёргая Еву на самый край стола.
— Понравилось, я хочу быть ещё ближе, я хочу, целовать тебя.
Пальцы нежно почесали затылок и притянули к себе, мягкие губы тут же слились в танце, это так затянуло, что следом в горячий рот Евы вторгся язык, изучая нёбо, касаясь щёк. Но не следовало думать, что Вилланель увлеклась только поцелуями, головка её члена скользила по влажным губкам, не проникая, только поддразнивая. Ева продолжала получать стимуляцию клитора, её начинало трясти от такого трения. Она решила самостоятельно обхватить член и ввести в себя, Вилланель тут же убрала свои руки, распахивая рубашку, чтобы сжать грудь Евы. Они обе не могли подумать, что их тела сдадутся в этот момент, Ева мелко задрожала, от плавного, но неожиданно накрывшего её оргазма, а Суккуб выстрелил густой жидкостью, покрыв натёртые нежности Евы. Член продолжал пульсировать, Вилланель качнула бёдрами, Ева пропустила его в себя, и следующая порция оказалась внутри, орошая теплом.
— Это неожиданно, что ты со мной делаешь? — прошипел Суккуб, наклоняясь вперёд, двигаясь глубже.
— А ты со мной? — смешок Евы живёт не больше секунды, прерывается жадным поцелуем.
Вилланель дотягивается до салфеток, передаёт их Еве, и наливает вино в фужер, опрокидывая в себя, чтобы утолить жажду, Ева отнимает, и допивает.
— Знаешь, что было бы здорово? — глаза Суккуба сверкнули похотью.
— Продолжить?
— Ты повернешься ко мне задом, я уложу тебя грудью на стол…
— Нет, я не готова к подобному.
— Готова, если нет, подготовлю.
Ева елозит на столе, промакивая себя салфеткой, она чувствует слабость и опустошенность, Вилланель не терпит ожидания, подхватывая её на руки, чтобы унести на матрац. Ева падает на мягкую поверхность и инстинктивно сжимает ноги. Суккубу нравится эта игра в недотрогу. Она закидывает обе её ноги себе на плечо и проникает членом между мягкими бёдрами. Такая стимуляция вновь укрепит её эрекцию, Ева слюнявит пальцы и подносит их к головке, Суккуб рычит и разводит ноги Евы, чтобы оказаться между ними. Она подползла коленями ближе, заставляя бёдра Евы приподняться, головка ткнулась в мякоть, и обе пропустили разряд тока по телу.
— Так же мягко, пожалуйста, — попросила Ева, но у Вилланель уже стоял блок на внешние раздражители, всё в её теле просило простых движений и пустоты. Может, поэтому она так быстро оказалась внутри, от Евы было слышно только:
— Ааа, ах! Ах… — то единственное, что ей давалось сейчас, и Вилланель разбавляла это своим тяжёлым, гортанным стоном.
В такой позе Вилланель могла быть глубже и бить сильнее, бёдра врезались в Еву в неустанном ритме, она металась, свезла всю постель, пальцы хотели врезаться во всё вокруг, она выгибалась, и это давало возможность задеть ещё больше внутри. Это было так интенсивно, что в какой-то момент Ева стала вырываться, Вилланель перевернула её на живот и забралась сверху, толчки продолжились. На этот раз обе ожидали оргазма, он собирался горячим комом в пахе, расходился жаром по всему телу, вёл себя как искрящейся фитиль, и конечно, дошёл до взрывчатого вещества. Вилланель взяла много, наполняя и освобождая себя одновременно. В Еве всё ещё много боли, терзаний и грусти, это всё принадлежит теперь ей, сладко, член пульсирует, столько семени попадает внутрь и вытекает наружу несмотря на то, что Суккуб ещё не покинул лоно. Новые толчки вспенивают, Ева дёргается из последних сил. Вилланель вынимает член и спускается вниз, пока Ева отходит от оргазма, она рассматривает растянутые, натёртые складки губ, сокращающееся отверстие, и своё семя в нём. Если бы она могла сделать так же с другим не менее желанным отверстием, было бы прекрасно. От этого неутомимый член вновь принимает боевую готовность.
— Прости, нужно ещё.
Она поворачивает на бок уставшее, обмякшее тело и подстраивается под новый изгиб, толкая свой член в хлюпающее влагалище. Рука протеста уже между ног, Ева ноет, и упирается в напряжённый торс, чтобы отодвинуть.
— Тише, зачем мешаешь?
— Я не могу! Сейчас очень чувствительно.
— Поэтому, мне нужно попасть в другую область, может, ты расслабишься? Я не буду резкой, сделаю всё аккуратно.
Ева тянется наверх, хватает подушку и кладёт её под себя, с этого момента она лишь слышит тяжёлое дыхание у себя за спиной, чувствует болезненное проникновение, жар, покрывающий тело как снаружи, так и омывающий органы внутри, и какую-то сладко-горькую негу. Она без сил, и отдав себя, рассчитывает, что Вилланель будет с ней осторожна. Сколько бы не было смазки, какими бы не были движения, медленными, мягкими, неважно, это натянутость и страх, что боль будет иной. Вилланель не усердствует, не хочет напугать и оттолкнуть, не давит, и все движения происходят на длину пальца, не более. Ева совсем выдыхается, и Вилланель сама завершает всё то, что начала. Теперь Ева стонет и сжимается, опустошение плохо на ней сказывается, когда Вилланель ложится рядом.
— Вот видишь, твоей заднице нравится, она хочет большего. Поэтому тебе сейчас неприятно.
— А ты радуешься!
— У тебя такая аппетитная задница, узкая и изнеженная, мой член в восторге, ты его так туго зажимаешь, я кончаю несколько раз.
— Я без сил.
Вилланель притягивает к себе и молчит, Ева почти засыпает, когда её голос томно задаёт вопрос:
— Какой самый сильный страх у тебя был в детстве?
Ева не думает, давно зная ответ, она начинает медленно, почти лениво, пропустив ногу между ног Вилланель и обняв её рукой.
— В мои восемь лет у отца сменилась работа, мы вынуждены были приехать из небольшого города в Корее. Новым домом стала Канада. Я боялась потеряться везде, будь это школа на несколько корпусов, огромные торговые центры, кинотеатр, поездка с классом, на прогулке, в парке, или в гостях, перепутать дверь. Я боялась потеряться, остаться одна, беспомощной, не знающей толком язык.
— А сейчас?
— Вероятно, этот страх всё ещё во мне, я боюсь быть одна. После родителей со мной всегда был Нико, но ты лишила меня его. Я боюсь быть одинокой, в пустом доме и никому ненужной.
— Прости, что вынула это, думала будут пауки, высота, что-то банальное.
— А твой страх?
— Зеркален твоему. Я боюсь людей, они с самого детства причиняли мне боль, я хочу потеряться, хочу быть одна, но… Моё проклятье, моя природа, заставляет меня быть среди людей, нуждаться в них, страдать из-за них. Я живу в страхе.
— Мне жаль, что я являюсь частью твоих кошмаров.
— Когда я одна, мне намного лучше. Есть клуб, связи на ночь, на один секс, и больше человек тебя не касается, не забирается в тебя, чтобы разорвать изнутри.
— Мне интересно знать, какая ты без меня? Спокойная? Расчётливая? Выбираешь цель, добиваешься и исчезаешь? Тебя тянет к животным, потому что они молчат? Или они так же ранены, и не могут об этом говорить, как и ты?
— Знать меня не меньшее проклятье, чем быть мной.
— Завтра я поеду на работу, разбуди меня, пожалуйста.
— Буду охранять твой сон.
***
Вилланель не хочет, но будит Еву поцелуями под одеялом, в доме так холодно, что они провели всю ночь под ним. Ева капризничает как ребёнок, издавая звуки протеста и отталкивая от себя.
— Я разведу огонь в камине, и поставлю чайник греться, тебе будет легче встать. Ты сама просила.
Ева обнимает Вилланель, притягивая к себе и целуя в ключицу.
— Не пущу.
— Тогда, ты опоздаешь, не дразни меня, не моя цель встать с кровати в это утро.
Огонь потрескивает в камине, запах приятен и уже привычен, он тёплый, согревающий, и бодрящий. Ева вылезает из-под одеяла, учуяв ещё и кофе, Вилланель всё подготовила.
— Ты меня отвезешь?
— Могу. Забрать тебя вечером?
— Мне бы хотелось попасть домой, переодеться и прочее.
— Прочее…
— Можешь приехать ко мне.
— Раз у тебя планы, я тоже займусь своими. В эти выходные будет бал, я не пропускала ни одного.
— Костюмированный, настоящий бал?
— Тематика раскрепощения, этот клуб даёт возможность провести очень жаркую ночь с незнакомцами.
— Хочешь сказать, ты бываешь там ради секса? Ты что, пойдёшь кого-то трахать завтра?
— Может, только посмотрю. Мне нравится энергия тел и скрытность персон.
— Я могу пойти с тобой?
— Ева, там люди смотрят исключительно как на добычу.
— Меня не тронут при тебе.
— Я буду ревновать.
— Ты не хочешь меня брать с собой?
— Ты будешь меня контролировать.
— Если пообещаю, что нет? Ты сама будешь принимать решения. И если твоей целью буду не я… Это твой выбор.
— Я пришлю тебе адрес, и время, но, хорошо подумай, это может ранить твою душу.
— Спасибо за честность. Ты могла не говорить.
Они собираются вместе, Ева с трудом расстаётся с рубашкой Вилланель, обе замечают отсутствие поцелуев, и восполняют нехватку в машине, перед работой. Ева не чувствует себя готовой к рабочему дню, её тело было подвергнуто испытанию, и требует восстановления. Глория ничего не говорит про вчерашний прогул, но Еве стыдно. Особенно зная, что она потратила его на сон и секс.
Вилланель приходит в торговый центр, её цель идеальный костюм. Теперь ей необязательно покупать онлайн или сшить на заказ, она может войти в любое место, и никто не воспримет её так, будто она выбралась из ада. Она как все, обычная девушка. В одном бутике её тут же окружают вниманием, Вилланель чувствует сладость их измученных душ, так и хочется испить из одного тела и перейти к другому. Ей остаётся только представлять, почему им так плохо. Девушка, что моложе, посылает недвусмысленные сигналы, её заставляет это делать аура Суккуба. В жизни она бы ни за что не тронула клиента за плечо, не смеялась бы как дурочка, не кусала бы губы. Вилланель набирает всё то, что хочет померить и уединяется. Через десять минут она слышит каблуки рядом, через пять её спрашивают о том, не нужна ли помощь. Вилланель стоит во фраке, он идеален, состоит из пиджака, короткого спереди, с длинными узкими фалдами (полами) сзади, и брюк с атласными лампасами, они узковаты, в двух местах, нужно на размер больше.
— Я могу попросить на размер больше? — спрашивает Вилланель, перекинув их через дверь сверху.
Пока её нет, в дверь стучат, Вилланель не ожидала увидеть женщину постарше. Она проходит и смотрит так, будто слов вообще не требуется. Вилланель ставит её на колени и даёт желаемое, женщина со всем рвением принимается отсасывать. Девушка прибегает, перекинув штаны обратно, Вилланель тянет их на себя и бросает на пуф.
— Могу я чем-то ещё помочь?
— Всё прекрасно, детка, мне уже помогают.
Она думает о том, чтобы вонзиться членом в женщину, но стоит ей поднять её с колен, и повернуть к стене, желание пропадает. Вилланель пропускает в неё хвост, и водит по-своему члену рукой, она винит Еву в том, что не может теперь быть во всех, кто ей приглянулся. Женщина удовлетворена и дарит скидку, Вилланель берёт почти всё, что примерила и более чем довольная покидает бутик. Закинув покупки в машину, она возвращается за обувью, примеряя пару лакированных туфель, она улавливает аромат сандала. Поднимая взгляд, она видит тонкие ножки в колготках, а потом уже девушку перед собой.
— Простите, вам помочь? Есть все размеры этой модели.
Вилланель собирается духом и мотает головой.
— Нет, эти подошли, всё отлично.
— Я могу помочь не только с обувью.
— Нет, спасибо, — настаивает Вилланель и смотрит на эти тонкие ножки, что отлично смотрелись бы на её плечах.
Возле дома припаркована машина Хелен, и Вилланель злится, что та вновь приехала без приглашения, возвращаясь из амбара, она проводит ключом по двери, оставив внушительную царапину. Хелен ждёт на втором этаже, с вином в руке.
— Купила фужеры? Для нас?
— Вряд ли с конкретной целью. Что здесь забыла?
— Соскучилась.
— Хелен, давай, без этого. Я приглашу тебя, когда захочу.
— Уже была с кем-то сегодня? Что купила?
— Окунула хвост в одну знойную женщину в бутике. Вы обе сломали мой член, он не хочет быть в ком попало.
— Мне следует пожалеть его.
— Хелен, уходи, хорошо? Я не в настроении.
— Не в настроении изменять Поластри? У тебя нет яиц, но она всё равно за что-то крепко тебя держит.
Вилланель хочет игнорировать слова Хелен, она уходит в спальню, где на кровати без матраца можно разложить новые вещи. Может, Хелен права, и Ева держит, за душу, вероятно, за крохотную часть, что нашла, она помещается в кулак. Хелен плавно подходит, рассматривает покупки, и мечтательно выражает своё желание увидеть Вилланель в этом.
— У тебя идеальная фигура, ты носишь платья?
— Редко, мне больше нравятся костюмы.
— Да, это я вижу. Привлекает строгость?
— Мне это ближе.
— Куда ты собралась в этом?
— Секрет.
— Не берёшь меня с собой?
— Я беру только себя.
Вилланель развернулась, и Хелен притянула к себе, обнимая. Её словно из стекляруса глаза, вонзились в губы, а затем настигли взгляд Вилланель. Ладони оказались на спине, сползли к пояснице и забрались в штаны. Её откровенные действия, возбудили, обычно, Суккубу достаётся роль соблазнительницы, подталкивая людей на грехи, вгрызаясь в их сознание, но сейчас, это делает Хелен. Её мягкие, тёплые ладони обхватывают основание хвоста, и Вилланель открывает рот, чтобы выдохнуть скопившиеся напряжение. Её губы задрожали, а веки затрепетали, кажется Хелен, нашла уязвимость.
— Как он ощущается? Как часть тебя или балласт? Что ты чувствуешь?
— Он как второй член, что хочет тебя порвать.
— Значит, тебе приятно сейчас?
Вилланель уткнувшись лбом в изгиб шеи Хелен, пытается устоять на ногах от накатывающей сладости происходящего. Стимуляция хвоста поднимает член, который теперь упирается в пах Хелен.
— Кажется, ты меня хочешь. Пойдём к камину?
Вилланель крутит головой в протесте, нет, она спит там с Евой, и не хочет никого другого там. Её устраивает здесь. Вспыхнув, она подхватывает Хелен и несёт к ближайшей стене, грубо прижав, она стягивает одежду оставляя болезненные, но горячие поцелуи на теле. Всё рывком, на грани оргазма, Хелен получает то, зачем пришла. Член пульсирует глубоко в ней, подбрасывая. Хвост Вилланель, проталкивает туда же, вызывая громкие стоны и даже крик. Вилланель наблюдала как грудь подпрыгивала самым сексуальным образом, и продолжала врезаться в Хелен с неустанным ритмом, приближаясь к пределу. Она неотразима, её энергия, её выносливость, страсть опьяняет, но это всё равно не то. Вилланель в фантазии, с Евой, взять её так жёстко, просто мечта. Хелен валится на пол после оргазма, Вилланель относит и укладывает её в кресло рядом с книжным шкафом, и уходит за вином. Опустошив два фужера, один, она относит Хелен, та лежала, изучая корешки книг.
— Они все на разных языках?
— Да.
— На скольких языках ты говоришь?
— На одном неплохо, на шести ужасно.
— На каком неплохо?
— Не знаю, никто не говорит.
— Ты умна. Не хочешь применить свои знания?
— Опять попробуешь затащить меня к себе?
— Отделов много, даже международные, ты бы пригодилась.
— У меня есть работа.
— Какая? Трахать всё живое? Ой, прости, трахать Еву? Следить, чтобы не сбежала?
Как Хелен может так быстро переключаться из довольно милого человека в последнюю суку? Сейчас, она словно положила руку на сердце и сжала его, затронув всё вокруг, этот вопрос обнажил неуверенность и страх, Вилланель притихла.
— Я что-то не так спросила?
— Да. Всё.
— Вопросы о ней тебя ранят?
— Всё, что связано с ней, ранит. Не лезь в это, останешься за дверью.
***
Вилланель барабанит по рулю, дожидаясь Еву, но она всё не выходит и терпение заканчивается. В клинике её тут же встречает Глория.
— Ты теперь редкий гость. Занята чем-то?
— Привет, — Вилланель обнимает Глорию как родного человека, которого у неё никогда не было, — Прости, я плохая.
Стоит так сказать, и услышишь много хорошего от Глории. Они болтают, пока не становится ясно, зачем Вилланель зашла. Оказалось, Еву уже отпустили домой.
По дороге к Еве, на очередном светофоре, в приоткрытое окно буквально запихивают цветы, пожилая женщина за ним, просит купить их и выручить деньгами. Вилланель даёт пару купюр из кармана, бросая цветы на пассажирское сидение. Через какое-то время она начинает относиться к ним иначе, поглядывая, чтобы запомнить яркий цвет и наслаждаясь ароматом, что наполнил салон авто. Дарить цветы, это серьёзно? Она же не купила их специально, значит, не считается? Ева открывает дверь, и получает букет, вместе с телефоном.
— Запиши свой номер. Я приехала, а тебя нет.
— Всё же нужен номер, да?
— Поставь перед именем цифру один.
Ева набирает номер и успевает взглянуть на множество записей. С цифрой один было всего два номера помимо неё, это Крис и Глория.
— Да, тут действительно легко потеряться.
— Девочки любят оставлять свои номера.
— Спасибо за цветы это… Неожиданно? Ты и цветы.
— Неожиданно поздно. Я не покупала их специально. Мысли такой не было.
— Проходи, будешь бифштекс или молоко?
— Вместе. Почему тебя отпустили раньше?
— Я не справлялась с работой. Они решили, что я заболеваю.
— Это правда?
— Думаю секс с тобой меня опустошил, нужен отдых.
— Поэтому ты готовила? — поднимает бровь Вилланель, наслаждаясь ароматами с кухни.
— Я голодна.
— Может, мы примем ванную, и я уложу тебя в постель после ужина?
— Без секса?
— Ну, ты как думаешь?
— Моим мышцам нужна передышка. Но, я могу сделать что-то с твоим неутомимым компаньоном.
— Например?
— Прекрати, — смеётся и краснеет Ева.
На ней пёстрая майка, и короткие, домашние шорты, волосы подняты и собраны в высокий пучок, перевязаны лентой по окружности головы. Она накладывает щедрые порции и приглашает за стол, Вилланель моет руки и нападает на бифштекс. Нож так остро наточен, что рассекает всё на кусочки, Ева отстаёт, предпочитает тщательнее прожёвывать и не торопиться. Вилланель выпивает молоко и встаёт, она обходит кухню несколько раз и застывает за спиной Евы.
— Ты вкусно готовишь.
— Я купила его уже в маринаде.
— Ты вкусно жаришь.
— Спасибо, десерт?
Вилланель вспыхивает, руки тяжело ложатся на плечи и массируют.
— Нет, Боже, не тот десерт. У меня есть мороженое.
— Жаль. Мне понравился тот десерт.
— Может, десерт в этот раз получу я?
Ева накрывает её руки своими и ощущает дыхание на затылке. Вилланель не предупреждая врезается губами в шею, и начинает покрывать её желанными поцелуями. Ева завозилась на стуле, пытаясь притормозить процесс, что молниеносно завёл до предела, но Вилланель было не остановить и поцелуи, и руки, были неудержимо горячо настроены. Ева издала несколько стонов, руки проскользнули вперёд и нырнули под майку, сжимая грудь.
— Мы же хотели в ванную.
Вилланель соглашается приостановить процесс. Ванная комната не большая, вода громко разбивается о дно, у Евы есть много пены, Вилланель смешивает запахи, её радует, что сейчас они будут обнажены, что Ева будет в её руках и можно будет поговорить без страха, что она сбежит. Это не жизнь, ходить по следу её запаха, быть настолько зависимой, думать о ней повсюду и со всеми, отрицать в себе тяжесть, убеждать, что всё хорошо. Нехорошо! Вилланель сжимает крепко, с шальной мыслью забрать с собой на дно, Ева напоминает о своей хрупкости.
— Я думала, мы будем лежать и говорить, ты разделась, и сама знаешь, что со мной происходит.
Мокрый, гладкий хвост гуляет между бёдер Евы, у Вилланель так стоит, что трудно лежать на ней.
— О чём говорить?
— Я часто ошибаюсь забывая, что обещаю себе, и тебе.
— Ты ещё ничего мне не обещала.
— Вслух, нет. Я делаю вещи и поступаю так, прекрасно зная, что ошибаюсь, но всё же, я такая.
— Ты упряма и эгоистична, и что-то вновь натворила!
— Будешь ненавидеть меня, и я заберу тебя на дно.
— Ты мне угрожаешь?
— Я была с другой.
Невзирая на горячую воду, всё в Еве холодеет, это признание и эта честность омерзительны. Лёгкий рывок, тут же ответ на него, и она прижата. Рука Вилланель под её грудью и на шее, и они сдавливают.
— Это что-то от зверя, ему нужно всё, сама я не хотела этого, и думала о тебе.
Вилланель дрожит и внутри неё колотится паника, она хочет быть честной, но её честность всё портит!
— Прости, я ничтожество, ты не обязана терпеть меня, и я отпущу, не наврежу, если ты захочешь уйти.
Ева поворачивается в её руках, она видит слёзы, и решает относиться к ней, как к зависимой. Зависимой от секса, не более, и, если бы Ева могла удовлетворять все её желания, она бы смогла остановиться. Ева просит подняться из воды, Вилланель садится на угол ванной, откидываясь назад, Ева обхватывает член и облизывает его с основания до кончика, он был твёрже камня, а сейчас готов взорваться. Ева уходит языком вниз, разводит ноги Суккуба и прижимается губами к вечно обделенной вульве. Вилланель упирается ногами, как может, слышен скрип, её тяжёлое дыхание, и влажные звуки соприкосновения рта и малых губ. Ева красиво выгнулась, Вилланель оценила её приподнятый зад, узкую талию, мечтая её обхватить и войти сзади. Язык Евы уносит в фантазии, заставляет прикрыть глаза и стонать. Она не в совершенстве владеет этим оргазмом и поведением своего тела, это жар, много жара, и судорог, желание что-то выплеснуть из себя, жалкие потуги, невероятное сокращение. Ева убирает беспорядок и поднимает голову. Её губы блестят, её взгляд затуманен, её рука ходит по члену, и Вилланель не выдерживает, кончая прямо на грудь. Ева двигается ближе, и проводит головкой члена по соскам, Вилланель хватает за затылок и направляет к нему.
— Оближи.
— И в ком он был?
— Ничего нового для тебя.
— В Хелен?
Ева отодвигается, но Суккуба уже не остановить, она соскальзывает с угла, обнимая Еву и погружая в воду. Этот толчок привёл их к другому краю ванной, к которому Вилланель и прижала, уместилась между ног, придерживая за поясницу, а другой рукой хватаясь за край, чтобы удерживать себя.
— Нет, только не в воде, — предостерегает Ева.
Вилланель целует в губы, сдерживая в себе порыв проникнуть в Еву, двигаться в ней, хорошо, не в воде, значит, пора выбираться. У Евы есть большое полотенце, в которое Вилланель её заворачивает и закидывает на плечо. Ева в лёгком шоке, находясь вниз головой, пока голый Суккуб уносит её в спальню. Скинув её с плеча на кровать, Вилланель забирается следом.
— У тебя есть смазка?
— Нет.
Суккуб срывается вниз, Ева вскрикивает и смеётся, влажные, золотые волосы щекочут её бёдра, горячие губы целуют между ног оставляют много слюны. Воздух вокруг загустел и задрожал, Вилланель оставила поцелуи на торсе, и сжала в ладонях грудь.
— Готова?
— Начни мягко, прошу тебя, не торопись.
Вилланель оттягивает соски губами, и постепенно вводит свой член в жаркое лоно. Она с ней, без всяких фантазий, покрывает поцелуями грудь, двигая бёдрами. Ева нежно касается шрамов на лопатках Вилланель, нащупывая уязвимость.
— Я твой Суккуб? Мне так хорошо с тобой, Ева, мне хорошо…
Ева тоже стонет, ноги скрещиваются на пояснице, позволяя проникать глубже, эти десять минут идеальны и сбалансированы. У Евы дрожит живот, когда Вилланель кладёт на него голову, поглаживая неспешно, оголённое бедро.
— Я не хочу, чтобы ты была с Хелен.
— Тебе не нравится то, что ей приятно со мной, а мне с ней?
— Нет, она из тех, кто может забрать тебя у меня, а я не хочу отдавать.
— Хелен не заберёт меня, я уже отказалась от предложенной работы.
— Она может быть настойчива, поверь, я много слышала о ней на работе. Она прошлась по всем, чтобы занять этот пост.
— Его могла занять ты.
— Я не умею управлять людьми.
— В тебе есть множество других качеств, ты бы справилась.
— Хочу сосредоточиться на тебе и на том, что теперь мне доступно.
— Чистить грязные клетки? Отвечать на звонки? Подвергаться насилию и терпеть выходки тирана?
— Какой не радужный пересказ моей жизни.
— Каждый из нас считает, что он победитель, но, не замечает, какие несёт потери.
— Ты теряешь время с другими, когда у тебя есть я.
— Ева… Ты же не справишься со всеми моими потребностями.
— Умру счастливой.
Её смешок живёт не больше секунды, после чего, они погружаются в молчание, слышно тиканье часов, дорогу за окном, беспокойных соседей, и сердцебиение. Они обнимаются теснее, Ева знает, что, если закроет глаза, заснёт на множество часов от усталости, Вилланель провожает её в это царствие Морфея.
