***
Однажды, совсем недавно, Эфир увидел, что кто-то влюблен в его сестру. Человек, на плечах которого, казалось, лежала вся тяжесть мира, а в звездных голубых глазах отражалась скорбь целого народа. Конечно, он был не первым, кто был очарован Люмин - у нее было свое, неповторимое потустороннее очарование, прекрасные черты лица, скрывающие остроумие и смелость в равной степени, острый стальной меч в изящных, элегантных ножнах. Но этот человек был первым, кого Эфир видел говорящим о его сестре с такой глубокой преданностью. Она была его компаньоном, сказал Дайнслэйф - слабая дрожь в его тоне была единственной рябью в спокойных водах, которыми был наполнен его низкий голос, - и он спасет ее - от чего, он не сказал. Как это похоже на сказку, - подумал Эфир. Королевский стражник, влюбившийся в принцессу и пожелавший ее спасти. Вот только в этой истории принцесса была таким же воином, как и ее потенциальный спаситель, а ее таинственные цели были единственным, что удерживало ее в плену - возможно, она даже не желала быть спасенной. Он задался вопросом, отвечала ли его сестра взаимностью на эти чувства.***
Несколько раз близнецы видели войны, даже сражались в некоторых из них - иногда неохотно участвуя в неожиданных битвах, иногда заключая прочные союзы, которые всегда распадались, поскольку они решали идти дальше, не желая ввязываться в дела земель, по которым шли. Не желая использовать свои силы во имя чего-то большего, чем защита нескольких людей, которых они называли своими друзьями. Если бы было что-то большее, то они почувствовали бы себя в тюрьме, подрезали бы себе крылья и стали бескрылыми птицами. Как иронично, что теперь он больше не мог летать. Теперь он видел в их поступке лишь эгоизм и трусость - хотя и понимал, что при всей своей силе они не смогли бы в одиночку спасти столько миров. Вселенная не прогнется под двух простых Путешественников - хотя, возможно, один мир и сможет. Эфир не знал, хватит ли у него сил на дальнейшие путешествия.***
Теперь фиалковые глаза смотрели на него со смесью растерянности, трепета и настороженности, и Эфир почувствовал, как те же эмоции отразились в его собственном сердце, побудив его сделать глубокий вдох, чтобы успокоить себя. Как и многие другие вещи в его жизни, Путешественник не успел как следует все обдумать - он знал, что хочет, чтобы Куро оставался рядом с ним еще некоторое время, но у него не было времени на то, чтобы придумать точную формулировку. Чжун Ли наверняка покачал бы головой, глядя на то, как Путешественник импровизирует при заключении столь важных сделок. — Я хочу продолжать путешествовать с тобой, по крайней мере пока мы в Инадзуме. — прямо заявил Эфир. Почему-то он знал, что простая честность будет лучшим отношением. Неважно, насколько уязвимым он себя при этом чувствовал. — Я знаю, что мы будем ссориться, но я не хочу, чтобы мы вцепились друг другу в глотки. Даже не смотря на это, я хочу быть твоим другом. Куро опустил голову и тихо вздохнул. — Ты уже говорил, что считаешь нас друзьями. Но если ты хочешь, чтобы наше соглашение было именно таким, то я не могу согласиться. Я не даю обещаний, которые не могу выполнить. — Почему ты не сможешь его сдержать? На мгновение между ними воцарилось молчание, марионетка смотрел на руку Эфира с чем-то близким к грусти. — Я не помню, как с кем-то дружить. Быть врагом - могу. Временным союзником. Стратегом. Информатором. Лидером группы. Пешкой. Подопытным. Все это - роли, которые я могу играть. Не друг. Я давно решил ни с кем не сближаться. — Тогда давай попробуем стать друзьями. — пожал плечами Эфир. — Тогда, если у нас ничего не получится, ты не нарушишь обещания. Куро неодобрительно покачал головой: — Насколько упрямым ты можешь быть? — Ты не вправе называть меня упрямым. — возразил Путешественник, и его собеседник тихо фыркнул. — Скажем так: мы оба упертые. Так вот. Я хочу попробовать подружиться. Я хочу узнать, смогу ли я поддержать сопротивление и снова поговорить с Архонтом. И мне нужна твоя помощь, чтобы сделать это. Что скажешь? Чего ты хочешь? — Я хочу то, что принадлежит мне. И... — Куро сделал паузу. — Есть вещи, которые я должен попытаться исправить. Грехи, которые я должен искупить. Полагаю, твоя компания была бы не худшим вариантом на время моего путешествия. — признание прозвучало с такой неохотой, будто его с силой вырвали изо рта, и Путешественнику пришлось удержаться от того, чтобы не захихикать над своим спутником - и одновременно удержаться от странного чувства польщенности. Медленно, осторожно, холодные тонкие пальцы легли в протянутую руку Эфира, который в ответ слегка сжал их. — Я помогу. И с тем, что ты хочешь сделать, и с сопротивлением. Возможно, я даже попробую стать твоим другом. — на лице марионетки появилась гаденькая улыбка при виде легкого удивления Эфира. — Да, я буду помогать слабым маленьким человечкам. В конце концов, все, что беспокоит ее, для меня - благое дело. И, как и в прошлый раз, я сделаю все возможное, чтобы ты остался жив, хотя не могу ничего обещать, если ты будешь продолжать, как идиот, бросаться на Архонта. — Справедливо. — захихикал Путешественник, немного смущаясь. — Я постараюсь быть осторожным. — Ловлю на слове. — сказал Куро, несмотря на то, что сомнительный взгляд, который он бросил на Эфира, выдавал, как мало он доверяет этому утверждению. — А ты поможешь мне защитить моих друзей? — Помогу, но это не будет частью нашего соглашения. Ты не должен заставлять меня обещать тебе это. Я сделаю это, пока буду в Инадзуме, потому что, пожалуй, я что-то должен потомкам Рэйден Гокаден. Эфир кивнул, еще раз сжал руку Куро, чувствуя, как уголки его рта приподнимаются. — Тогда, думаю, у нас новая сделка. Если только тебе нечего добавить? — Единственное, что я могу сказать, - это то, что ты глупый, глупый человек. — пробормотал марионетка вместо ответа, но в ответ все равно сжал руку Путешественника и кивнул. Почему-то гладкая холодная кожа его собеседника начала согреваться под пальцами Эфира и стала почти приятной на ощупь. Он почти пожалел о потере контакта, когда Куро, наконец, отнял руку, прислонился к стене и вздохнул. Они просидели так некоторое время в удивительно приятном молчании, каждый обдумывал новый курс, который выбрал для себя, Эфир думал о Люмин. Одобрит ли она его выбор? В предыдущих мирах она всегда была осторожна, предостерегая его от ненужных привязанностей, которые неизбежно навредят ему, когда они уйдут - но Тейват не был похож ни на один из предыдущих миров, и если верить словам Дайнслэйва, Люмин отказалась от своих принципов за много веков до того, как ее брат проснулся. Возможно, она будет рада за него - возможно, это поможет ему приблизиться к пониманию того, почему она стала такой. Только время покажет, а его у него было предостаточно.***
— Я иду купаться. — внезапно объявил Эфир, когда Куро недоуменно посмотрел на него. — Ты идешь купаться. В районе шести утра, — повторил марионетка тем самым тоном, который он использовал, когда не хотел, чтобы оставались сомнения в том, что он считает собеседника неисправимым идиотом. — Когда ранен. — У меня болит тело. Думаю, немного поплавать в воде пойдет мне на пользу. — путешественник усмехнулся, глядя на своего собеседника, который с некоторым трудом поднялся на ноги и с гримасой вытянул руки над головой. — Я видел несколько симпатичных укромных бухточек в нескольких минутах ходьбы. Может быть, новый друг будет столь любезен сопровождать бедного маленького, израненного старичка, чтобы убедиться, что на него не нападут морские чудовища? Выручишь старое ископаемое, а, молодой человек? Марионетка насмешливо фыркнул. — Ты стар только тогда, когда это тебе выгодно. А морских чудовищ поблизости нет. — добавил он через некоторое время. — Это не Ли Юэ. — Ну, в любом случае, я пойду. Не стесняйся, можешь идти со мной или же нет. — улыбнулся Эфир, не дожидаясь ответа, надел сапоги и вышел из маленькой хижины. Марионетка последовал за ним.***
Прежде чем ступить на маленький уединенный пляж, Эфир снял сапоги, наслаждаясь мелким песком под ногами и шумом волн в ушах. Даже в солнечные дни атмосфера острова Наруками была тяжелой и слабо пахла озоном, словно только что прошел шторм, а на смену ему шел другой; в Ватацуми не было такого гнетущего ощущения. Здесь не было и намека на электричество или шторм - воздух был влажным, пах солью и водорослями, но с легким оттенком чего-то странного, не похожего на то, что Путешественник уже ощущал в Тейвате. Все, что он знал, - это ощущение древности, но не опасности. Позади него Куро остановился там, где земля сходится с песком, и стоял, скрестив руки, глядя на Эфира с хмурым видом, напоминавшим нечто среднее между капризным ребенком и разочарованной матерью. Путешественник проигнорировал его и начал раздеваться, аккуратно складывая одежду на плоском камне и распуская косу, краем глаза замечая, что его спутник попеременно отводит глаза и смотрит на него, - Эфир улыбнулся этому. Он не особенно стеснялся своего тела, а марионетка был человеком, которого он хорошо знал, так что он не возражал. Наконец он со вздохом облегчения вошел в воду. Она была прохладной, почти холодной, и, как он подозревал, если бы у него были открытые раны, было бы больно - к счастью, в его случае Богиня ударила его всего лишь током, так что вода чудесно успокаивала больные суставы. Некоторое время он плыл с закрытыми глазами, позволяя своим проблемам на время улетучиться, сосредоточившись на ощущении волн на своей коже. Ему всегда нравилась вода. Это была лучшая вещь после полета, если он хотел почувствовать невесомость и мягкую поддержку. Приглушенные шаги по песку заставили его открыть глаза, и Эфир повернул голову в сторону пляжа. Куро снял сандалии и осторожно устроился на камне над волнами, свесив ноги в воду. — Тебе стоит присоединиться ко мне. Это очень приятно. В ответ на эти слова Путешественник получил лишь недовольный взгляд. — Кто-то должен следить за обстановкой. Каким бы мирным ни казался этот остров, здесь все равно водятся призраки и другие существа, беззаботный болван. — Спасибо, что присматриваешь за мной. — усмехнулся Эфир. Куро лишь насмешливо хмыкнул и отвел глаза, старательно избегая ласкового взгляда Путешественника. Через некоторое время Эфир подплыл к своему спутнику и, опираясь скрещенными руками на выступ, заглянул в лицо марионетки. — Точно не хочешь присоединиться? Ты не любишь плавать? — Меня не интересует плавание, Путешественник. — простонал Куро. — Эфир. — Ха? — Меня зовут Эфир. А не Путешественник. Что-то мелькнуло в чертах марионетки - слишком быстро, чтобы Эфир успел распознать это, прежде чем лицо его компаньона снова превратилось в тщательно контролируемую маску. — ... Эфир. — неохотно произнес Куро и нахмурился, когда Путешественник перешел от удивления к восхищению. — Почему у тебя такое глупое лицо? Я же сказал, что попробую. Эфир не знал, почему, услышав свое имя, произнесенное голосом марионетки, он пришел в такой восторг, но и не желал более детально изучать свою привязанность к товарищу. Наклонив голову, он отложил эти мысли на потом. — Кстати, об именах. Вчера... — Куро напрягся. — Ты сказал, что тебе не очень нравится имя, которое ты себе выбрал. Марионетка ничего не ответил. — ... Не хочешь ли ты придумать себе другое имя? Теперь, когда- — Теперь, когда скромного паломника больше нет? — Куро положил подбородок на руку и вздохнул. — Я не знаю. Когда я говорил, что мне не нравится ни одно из имен, которые я выбирал для себя на протяжении веков, я имел в виду именно это. Они никогда не подходили. — он посмотрел на Путешественника и немного подумал, прежде чем покачать головой. — Нет. Не могу ничего придумать. — Что ж, у тебя есть время подумать об этом. — сказал Эфир, но не успел он сказать что-то еще, как мысли его замерли: его собеседник наклонился вперед, пристально вглядываясь в его лицо, словно ища что-то в растерянных чертах Путешественника. В раздумье он постукивал длинным тонким пальцем по подбородку, а Эфир старался не сжаться под его пристальным взглядом. Наконец Куро выпрямился. — Ты сказал, что считаешь меня другом. — пробормотал он, все еще выглядя так, словно не совсем верил в это. — Я- Да, считаю. Марионетка наклонил голову. — Тогда, возможно, ты знаешь, какое имя мне подойдет. Есть предложения? Эфир открыл рот, но промолчал. Лишенный дара речи. Выбор имени для тебя выходит за рамки обычной дружбы, - подумал он с внезапной паникой, его разум оставался бесполезно пустым. Внезапно он забыл все имена, которые когда-либо знал. Он действительно хотел помочь, но он хотел предложить хорошее имя, которое он тщательно обдумал, а не поспешное, необдуманное, возникшее на ходу. Должно быть, легкое беспокойство отразилось на его лице: Куро отвернулся, в его глаза вернулась тень, а уголки рта слегка опустились. — Забудь, что я сказал. — пробормотал он. — Нет! — воскликнул Эфир - немного громче, чем нужно, судя по тому, как вздрогнул марионетка. — Нет, послушай, я... Я не против помочь тебе. Я просто... Я просто удивился, вот и все. — он хихикнул, убирая с лица мокрые пряди волос, а фиалковые глаза внимательно следили за движением его руки. — Честно говоря, я не могу ничего придумать прямо сейчас. Мне нужно как следует все обдумать. Дай мне немного времени, и я придумаю для тебя несколько идей. Глаза Куро слегка расширились. — В твоей голове всегда пусто. — усмехнулся он через некоторое время, но в его тоне не было ни капли ехидства, и он звучал почти ласково. — Не стоит забивать свою хорошенькую голову всякими пустяками. — Но имя - это важно. — возразил Эфир. — Что если я скажу какую-нибудь глупость? — Если я сочту твои идеи глупыми, то не стану называть себя в честь них. — сказал Куро, закатив глаза. Одна из его ног внезапно поднялась, обрызгав Путешественника, длинные волосы которого снова прилипли к лицу; при звуке протестов Эфира его губы исказила ухмылка. — В таком случае я буду с нетерпением ждать твоих предложений, Эфир.***
Некоторое время спустя, после того как Эфир по настойчивой просьбе Куро неохотно вылез из воды, они вернулись в хижину. Скоро им придется поговорить с леди Сангономией, чего Путешественник не особенно жаждал, но не потому, что она ему не нравилась - до сих пор она была вежлива, приятна и держала слово присматривать за каждым из их маленькой расстроенной группы, - а потому, что это, вероятно, означало бы переход к более опасным заданиям на пути к их целям. Эфир наслаждался тем покоем, который ему удалось обрести на несколько дней, и было жаль, что он скоро закончится. Пока же ему нужно было принести еще один футон для Куро, но после долгого разговора с марионеткой и их экскурсии к морю он почувствовал, что веки сами собой опускаются - ужасная ночь наконец-то настигла его. Однако его всегда проницательный спутник уловил усталость Эфира и, повернувшись к двери, сказал Путешественнику тоном, не оставляющим места для споров, что он сам сходит за вещами. — Ложись спать. — отрывисто сказал он. — Ты будешь бесполезен, если останешься раненым, когда нам снова придется сражаться. Путешественник зевнул. — Хорошо. Спасибо. И еще, Куро? — Марионетка повернулся к Эфиру, приподняв бровь. — Я сказал правду вчера, когда сказал, что мне интересно. Если тебе все-таки интересно, можешь спросить меня снова, если захочешь и когда захочешь. Только не будь пьян, когда будешь это делать. Куро зашипел и поспешно отвернулся от Путешественника, не удостоив его ответом, так как уходил с заметно потемневшими щеками.