Утром

      Доброе утречко, ебать. Услышав какой-то гудящий звук из гостиной, что в итоге оказался музыкой, я, войдя в помещение, уж точно не ожидал увидеть эту картину. Удивление сменяется громким хохотом. Руслан сидит, скрестив ноги, в…как ее…позе лотоса! И глаза прикрыл, а-ля аватар Аанг — стрелки от макушке до жопы не хватает. Приоткрыв свои тяжёлые веки — видимо, только вошёл в контакт со вселенной — он взглядом недовольным прожигать начинает. Блять, ужас, сейчас просто задохнусь от смеха! Такая смерть нелепая была бы, но, сука, забавная. В руках придерживая кружку с кофе, я готов разрыдаться, а заметив, что Рус вдыхает поглубже, дабы внутренний покой отыскать, я вовсе слезы лить начинаю. — Дань, ну ëбана! — не выдерживает он, но с места не встаёт. — Шива, это ты? Прости, не признал, — наконец успокоив истерику, сербаю настоящий напиток богов. — Шо ж ты смурфиком-то не выкрасился? — Ой, иди нахуй, — вывел. Он мызучку свою громче делает и руки вверх поднимает — тянется к свету, к глубокому познанию, м-м-м. — Давай-давай, ом намо нараяная! — передразниваю, не стесняясь, и тут уже разрывает Руслана.       Родной мой, в голос угарая, падает телом на пол. Ну уж нет, это что-то новенькое, такое не пропускается. Я прохожу вглубь комнаты, подходя к своему воздушному кочевнику в балахонах. Кстати, напялил ещё мою растянутую домашнюю футболку, что на мне и то весит. Слегка ткнув носком в бок содрогающегося тела, я продолжаю доставать, выпытывая правду. — Чем ты тут занимаешься, м? А я и не в курсе, а я, значит, сплю, — Руслан голову показывает и смотрит хитро, лыбится и молчит. В проёме дверей ещё один житель появляется, сонный и вялый, но в ахуе, похоже, тоже, — Ирис, ты че за батьком не следишь? Глянь, хуйню какую вытворяет, а ты спишь, как я.       Разговор кот не поддерживает, только сидит и голову склоняет — всё он понимает, неглупый. Это чудо восхищает: он спокойно пережил путешествие в другой дом, ведёт себя до сих пор смиренно, терпим ко мне, даже сдружились с ним в последнее время. Ласковый кот, взрослый, мудрый, правда лазит по студии и зарываться в провода любит. Но, пока, ничего не перегрыз, территорию очерчивает справедливо, не поспоришь. — Руслан, что ты делаешь? — куда более настойчиво продолжаю своё. — Йогой занимаюсь, — тяжело выдохнув, он всё же на ноги поднимается и колонку вырубает. Под мой цепкий взгляд убирает коврик и другое барахлишко, пытаясь меня не замечать.       Надеюсь, я не перегнул, Руслана это могло и задеть. Он, погладив по макушке смирно сидящего кота, выходит из гостиной, не проронив ни слова. Естественно, настораживает. Шлёпает босыми ногами на кухню, а я за ним с кружкой кофе в руках. — Не, прикольно, а чего это вдруг? — молчание давит, вопрос остаётся витать в воздухе. — Ты обиделся? Бля, прости, я шуткануть хотел. — Заебал, я не обиделся, — оглядывая полки, лепечет он и берётся за яблоко. — Мне это нужно. Дыхалка сбилась, я в зале почти задыхаюсь, когда базовые упражнения делаю. Да и нога до сих пор в ахуе. Тренер подзатыльники даёт и гонит домой, сказал этой хуетой каждое утро страдать. — А почему не сказал? — прослеживая каждое движение напротив, опираюсь на стену. — Потому что ты ржать будешь, Дань, — наконец Рус за стол садится, откусывая кусочек зеленого фрукта, предварительно сполоснув под водой. — Ну, нет… Я же просто спросонья. Зашёл, а ты как тибетский монах сидишь. Конечно, я в ахуе буду.       Он улыбается тепло, глазами сонными хлопая. Встал сам поди только недавно, не ел ничего и за упражнения принялся. На часах стрелка уже к десяти подбиралась, а для меня и это рано. Я туплю в пол, не решаясь подойти, просто зависаю, сознанием погружаясь в минувший сон. Характерный хруст яблока раздаётся, и взглянув на Руслана, замечаю сходства его с кроликом: шуршит, моргает и носом шмыгает, как будто чихнуть готов. Тоже есть хочу. И потому широкими шагами направляюсь к холодильнику и вытаскиваю остатки творога, затем ложку из выдвижного ящика, пока мой парень устало поглядывает за происходящим. Кот уже засел под его ногами в ожидании лакомства, но Рус и с места не двинулся. Хрумкает и на меня косится, а я всё уплетаю рассыпчатую массу, что уже приобрела привкус холодильника. — Не хочешь со мной заняться? — поглаживая Ириса вдоль тела мыском, заявляет он. — Сексом? Нет, спасибо, — с набитым ртом усмехаясь, неудачно шучу я. Руслан хмурится. — Йогой, уебан, — звенит сталь по стенкам глубокой тарелки, кот мурлычет, голову поднимая, и Рус, яблоко на стол положив, к питомцу вниз тянется. — Иди сюда. — Ой, ну тогда лучше сексом. — Да блять, Дань, я серьёзно, — Ирис на чужих руках почти поддакивает, знать бы кому. — Зачем?       Тарелку резко поставив на столешницу, я, тяжело выдохнув, тазом впиваюсь в мебель и взглядом в парня напротив. Тот гляделки поддерживает и чешет шею пушистую. Шерсть разлетается по кухонному полу, а Ирис даже не чихнет, не замечает — тащится от ласк безумно. — Курить хочешь окончательно бросить? — сквозь сопение питомца прорезается любимый голос, а хитрые глаза, так похожие на кошачьи, смотрят в душу прямо. Любимые, карие. И всё глядят на меня, будто в транс намереваясь ввести. — Я слушаю. — Видишь ли, гармония в твоей душе и в твоём теле будет вытеснять и вредные привычки, и вредные мысли, и вредных людей тоже, — наигранно выдает он, будто примеряя на себя образ Рафики из короля льва. — Звучит очень по-цыгански. — Тебе кажется, — мягко отвечает Руслан, полностью увлеченный котом. — у тебя дело же не в никотине, а в потребности просто курнуть. Это больше психическая хуйня типа. Ну, блять, не знаю, как тебе ещё объяснить! С недосыпами и бессонницей тоже помогает справиться, кстати. — Да ты что… — я всё больше и больше раскрываю уши, хоть и всё равно насторожен. Эти траблы уже мне как родные, что не шибко мне и нравится, а Руслан об этом давно в курсе. Вся муть про внутреннее познание тоже самое, что и ебливые экстрасенсы. С дыхалкой Руса всё ясно, такого рода физические упражнения действительно ему помогут восстановиться, но как какая-нибудь поза кабана спасет меня от головных неполадок? Впрочем, в борьбе с зависимостями все средства хороши, а можно просто перевести эту хуету в рофл. Любопытно всё же, но откровенно заявлять о своём интересе Руслану не очень-то и хочется. — Кота отпусти, с него шерсть пиздец летит. И руки помой, — ни с того ни с сего я начинаю несильно наезжать, осматривая летящие белые клочки. — Не помою, буду так есть. Он не дворовый тип, чтобы чумазым быть. Сладкий мальчик! Да я его самого съем. — Не надо, пожалуйста, — из лап прожорливых кота спасаю и опускаю на пол, а тот пулей выбегает из комнаты. Вот он и показатель.       Руслан хихикнул и тут же замолчал, пялясь в стену напротив пустыми стекляшками. Честно, мне часто приходится переживать за его самочувствие в последнее время, он будто сам не свой. Либо спит до полудня, либо не ложится вовсе; то энергичный целый день, на улицу тащит, то не выходит из комнаты даже на обед. Я так боюсь увидеть в карих глазах то, что видел в собственных года четыре назад — безумие от БАР. Моё обеспокоенное поведение вполне обосновано, но Рус отмахивается, говоря, что это не страшно, что всё в порядке. Ну, я на дурочка похож? У него что-то в голове, а он молчит, будто моя помощь будет бесполезна. Но я понимаю, ему не то что со мной тяжело поговорить, Руслан и сам с собой несильно откровенен. Это может быть глупо, однако, йога — и физическая, и психическая практика, ну, и духовная тоже. Ебать, наборчик. — Можем просто поугарать, если будем заниматься вместе, — внезапно начинает Руся, всё ещё пытаясь уломать, и смотрит на меня большими круглыми глазами. — Парная йога — источник молодости и доверия друг к другу, шаришь? — Да ну нахуй! Ну-ка, ну-ка, поведай информацию, блесни знаниями! — я усаживаюсь рядышком, стул пододвигая, дабы в это личико взглянуть, а Руслан всё смеётся, взор свой на окно перемещая. — Обязательно, если сам в эту хуйню поверю, — прячась в капкане собственных рук, чуть слышно признаётся тот. — Хуй с тобой, монах… — Садху, ес че! — шутливо приподнимает брови Рус, пиная моё колено пяткой. — Как захочешь, — мои руки упираются в стол, а глаза чётко смотрят-изучают кривую улыбку. По ноге ощутимо вверх ползёт ступня, слегка поглаживая, и я будто рассыпаюсь. — Если есть желание, чтобы тебя постоянно тормозила моя жопа, то давай вместе.       Рус шире лыбу тянет, зубами блестя, и встаёт с места, чтобы огрызок выкинуть. Затем встаю и я. Неожиданный захват окутывает мое тело, вскоре сменяясь на теплые объятия. Также быстро и нежные пальцы, шуршащие в волосах, начинают жестить, впиваясь в корни, а потом уже и сам Руслан начинает лезть, чуть ли не снося меня с ног. Озорничает, смеётся и почти падает, но снова жмётся, подбородок укладывая на плечо. — Я тебя люблю, — почти в самое ухо лепечет, качая слипшиеся тела из стороны в сторону. — Ну что это? — тепло растекается по вялым суставам, будто снова накрывая одеялом и затаскивая в глубокую спячку. — Руслан, не спать. Я уже слышу, как ты сопишь… — Я знаю-ю.       Меня будто током внезапно прошибает, стоит появиться этому ощущению вновь. Иногда, находясь рядом с возлюбленным, я будто выпадаю из реальности, растворяюсь в его дыхании и совершенно не соображаю. Вокруг так тихо и темно, это похоже на просмотр давних воспоминаний, что несомненно пугает. Словно в один момент я проснусь, но не обнаружу Руслана рядом, мирно лежащего с другой стороны кровати. И я буду пялиться в потолок, думать о проебанном времени, плакать и упрекать себя в причине нашего расставания. Мы уже говорили об этом: Рус сначала удивился, когда от одного «всё в порядке?» я открыл рот, а затем боролся с попытками остановить поток слов, всё больше и больше напоминающих фристайл. Потом он смирился и убеждал меня в том, что я тот ещё паникёр и еблан. Каждый раз удивляет наше умение поддержать друг друга. Однако, всегда помогает. — Тогда начинаем с завтрашнего дня. Твоим коленкам — пизда, — отходя от меня на полшажочка, объявляет «садху», — Я тебе их выверну в обратную сторону. Не пойми неправильно, это называется — асана. — Ну, тогда всë меняет.

***

      Это утро почти началось с кофе, но грозный взор Руслана развеял все прежние мечты. Кот суетится под ногами, предвещая пиздец в просторной гостиной, а я… А я че? Стою в балахонах и повязкой на башке, пока мой йог подбирает музыку, неловко посмеиваясь. Я вновь гляжу на синий коврик, разложенный на полу, и недоверчиво свожу брови, изучая его размер. Он же пизда мелкий, в чем его суть, если весь не помещаешься? Это я ещё про парную хуйню молчу.              Наконец из колонки доносятся первые мелодии, Руслан отвлекается, подзывая меня к себе. Кот на лестнице наблюдает ненавязчиво. Пару шагов, и я уже стою напротив партнёра, который так забавно излучает эту восточную атмосферу в своих широких шортах с ярким принтом, и я со своими трениками — парочка века. Ещё на нём футболка белая с надписями какими-то, и не на русском, и не английском. Думаю, в этой фразе заложена самая примитивная, но мудрая истина. Ему идёт. Ему идёт всё, кстати. И те шмотки дорогущие в стирке: пиджаки, худаки, брюки и джинсы; и этот растрёпанный чуть сонный вид: взлохмаченный волосняк и мятые футболки, тусклые глаза и мягкие черты; и ещё ему шло ничего, особенно после душа. Он часто говорит: «че зря в зал хожу что ли?», а мне до чёртиков приятно вспоминать, как он хвастался своими успехами, придя домой, или утром перед зеркалом крутился, когда я якобы спал. Я самый преданный ценитель всех его стараний, а до него это так и не дошло.              Мы так и стоим минуту за минутой, глядя на друг друга, а он даже слегка подбородок поднимает, дабы смотреть точно глаза в глаза. Без своих массивных кроссов Руслан роста не скрывает, спокойно кладёт мне голову на плечо… Мы уже долго стоим, а стоило бы уже перейти к этому йогству. — Ну, так чего начнём? — А мы уже, — довольно тихо отвечает Рус, но пустое пространство быстро заполоняет его голос, даже музыка не преграда. — О как, и че же мы делаем? — Дышим. — Кайф.       Сдержанно хихикнув, Руслан берёт мою ладонь в свою и, подняв чуть выше плеча, соединяет руки, как бы сплетая. И мы также продолжаем стоять, пока каждый палец будто аккуратно срастается с другим. Почувствовав размеренное дыхание рядом, я стараюсь ему вторить от вдоха до выдоха, что вскоре ощущает и Рус. Он даже глаза прикрыл, отдаваясь этой крохотной неге ненадолго. — Руслан, я сейчас усну. — Оке-е-ей, — нехотя отзывается мистер йог и тянет меня за собой вглубь комнаты. Сев на край коврика, он скрещивает ноги и пялит на меня. — Ну, и хули стоим? — Не, а че я понять должен? — Короче, ко мне спиной сядь и обопрись, — на выдохе объясняет «садху». Тоже мне умник нашёлся, извините за мою некомпетентность! — Ну, сел, — несдержанно отвечаю, прижимаясь спиной к другой, родной что ли? — Молодец. Не обижайся. Дыши спокойно. — Не обижаюсь я. — Ну вот и дыши спокойно говорю. — Дышу. — Ну хватит уже, — Рус смеётся игриво, разбавляя напряжённость ситуации, а я улыбаюсь тут же. И хоть мне часто прилетают комплименты от него про мой заливистый и заразительный смех, именно его хихиканье я давно выделил для себя среди всех прочих. Но сравнивать его со всеми я могу бесконечно, а если я это начну доказывать собственными воспоминаниями, то забуду, как дышать совершенно. — И сколько ещё дышать надо? — До конца жизни, блять, Дань, — как-то иронично звучит. — Смотри, сейчас ты тянешься вниз, к полу, а я на тебя. — Ниче не понял, — и в ту же секунду Руслан начал давить на меня телом, заставляя опуститься вниз, как он и сказал, — Ой, да ты че!       В пояснице начало колоть, так ещё и спину парень мой выпрямить приказал. Я, крехтя, слышу хруст где-то в позвоночнике и даже пугаюсь, поэтому Рус встаёт с меня и тянется так же, как и я. Доходит до меня не сразу, но я тоже наконец падаю ему на спину и слышу, оказывается, уже свой хруст позвоночника. С моих уст слетает что-то похоже на «ебпать…», и я цепляю ухом смешок снизу. — Всё, меняемся, ты меня сломаешь. — Каво, блять? — пищу я, снова падая вниз. Это больше нелепая игра конкурентов, нежели практика любви и доверия. — Хочешь сказать, я танк чи шо? — Ни в коем случае. — Пиздаболище. Ау! Ты так-то тоже не пушинка.       В ответ я получаю всё тот же любимый смех, жаль улыбочку не видно. Тянучка продолжается, музыка сменяется на более шуструю. Руслан всё также напоминает дышать плавно, и я почти успокаиваюсь, как сквозь мелодию слышу голос чувака, читающего мантру, и срываюсь. Нет, читает классно, пиздато, определено! Но это настолько неуместно, что я просто дрожу, пока мой юный йог, уже уставший от моего ребячества, начинает недовольно вздыхать. — О-о-ом шанты шанты — повторяю я за чуваком и преклоняюсь, будто молясь. — Дань, ну ёпта, — Руслан уже перестаёт делать упражнение, просто сидит, дожидаясь, когда я приду в себя, а затем взгляд на телефон переводит — переключить композицию собрался. — Сукину́? Что? — вырвал из всего потока иностранных слов я, наконец успокаиваясь. — Кхм, прости, что дальше? — Прощаю, господи...— тепло от его голоса раздаётся повсюду, даже во мне, иногда задевая приятно какие-то места внутри тела. Он говорит с улыбкой — я это слышу. — Возьми мои руки. — Та-ак, — осторожно хватаю их, переплетая пальцы. — Теперь опирайся на меня, но не сильно, а то я завалюсь. Короче, надо баланс поймать. — Опять не понял, типа встаём? — Ага, давай, — резко начинает приподниматься Рус, наваливаясь спиной, тут же почти падает. — Держи, Даня, — Подожди, я ж даже среагировать не успел. — Хорошо, извини.       Мы начинаем сначала, к тому моменту чувак затихает со своей мантрой и на смену приходит довольно приятная мелодия. Всё шло очень даже хорошо, мы уже отлипили жопы от коврика, как Рус теряет равновесие, чутка сдвигая меня. — Держу-держу, — кряхчу я, не давая ни парню, ни себе упасть и подняться до конца. Мы почти бьёмся затылками, руки всё также в замке, но вскоре мы встаём ровно, притягиваясь друг к другу магнитном. — Теперь вниз. — Не-е-е, ну его нахуй, давай дальше! — Да разок, че ты, — я выдыхаю и соглашаюсь, затем постепенно опускаясь вместе с партнёром.       Расслабляет немного, хоть и дыхание вновь учащается, а руки крепче сжимаются. Просто ощущение комфортной близости и милое сопение Руслана действительно успокаивает, так что я даже не замечаю, как мы приземляемся, отдыхаем и встаём вновь. Ирис, не пойми не правильно! Но, кажется, он всё для себя уже решил: хозяева — редкостные идиоты.              Чувствуя доверие со стороны возлюбленного, я опираюсь на него и, вдохнув поглубже, удерживаю двоих и поднимаю на ноги окончательно. Слава богу, идийские мотивы улетучиваются, в комнате играет знакомая и уютная песня, вроде, группы The Smiths. — Ща, я вспомню… Повернись боком. Да не этим. Просто рядом со мной встань. Вот, всё, стой, — придерживает за бока Рус, насмотревшись моих нелепых движений. — Нам надо соединиться и поймать равновесие. Короче, делаем позу «дерево». Сначала руками…ну подойди ближе!       Я беспрекословно выполняю все требования, Руслан же остывает и уже более снисходительно относится к моим проёбам. Подняв правую руку и в к который раз соприкоснувшись ладонями на подобие, как сказал Рус, «намасте», я встаю тесно, бок о бок с партнёром. Затем мы пытаемся также соединить ступни, хохочем и постоянно теряем равновесие. Мало того, удержавшись на одной ноге, нам ещё нужно поднять вверх и сплести свободные руки вместе, простоять так хотя бы минуту, а лучше две-три. Конечно, о минутах вообще не стоит вести речи — нас хватило на шесть вдохов, дай боже. Зато каких. Глубоких и почти в унисон. Не считая хохотушек. Я хоть и посмеялся над названием и начал задевать глупые вопросы, мол, «а есть поза…», но что-то в этом есть. Тянешься макушкой к потолку, расслабляешься. Дышится как-то даже по-другому...Ой, всё, открыл чакру.              Ебнувшись на пол от потери баланса, Руслан заставляет меня простоять также, только на другой ноге. Ну че поделаешь, мы меняемся местами и снова стараемся срастись, но в этот раз всё выходит гораздо лучше — мы и продержались дольше и связь с космосом почти поймали. В целом, неплохой такой экспириенс. Может, я позволю устраивать над собой такие утренние пытки и когда-нибудь это даже станет неким нашим обычаем, но точно не сейчас. — И выебывался ведь че-то! — заметив смену моего настроения, заявляет Рус, криво улыбаясь — как я люблю. — Ты не видел. — Да ла-адно. Знаешь, че сделаем? — Поедим? — Хотелось бы, но не сейчас. Давай знаешь что?...— бубнит Руся, уходя в мысли. — Ау? — Давай лапы, — контрастно моему нетерпению непоколебимо указывает тот. Мы снова скрепляем ручища, а у меня уже ладони вспотели. — Напротив меня прям встань. И ноги ближе… Ещё ближе. Ну не так близко. — Да ну сука! Так нормально? — я уже напрыгался вперед-назад, дабы угодить парню, но наконец вижу одобрительный кивок. — Держи крепко, — слегка тряхнул он нашу цепочку и поднял внимательный взгляд на меня, — и теперь медленно прогибаешься.       Руслан опускается, наглядно выполняет упражнение под моим чётким контролем и возвращается в исходное положение не без моей помощи. «Понял?» — понял. И в следующую секунду мы оба неспешно тянемся в разные стороны, схватившись за запястья, чтобы точно не соскользнуть. — А как эта поза называется? «Питер»? — сквозь ломоту в шейных позвонках невзначай спрашиваю я и вновь слышу задорный смех. А я повторю ещё раз, что обожаю его смех и иногда мне даже гордость в голову ударяет, если Рус с моей шутки хихикнет. Наверное, именно тогда я понял, что влюбился. — Отныне — да!       Глаза стреляют в потолок, голова потихоньку начинает кружиться, но я старательно и аккуратно сжимаю татушные запястья, так же как и Рус удерживает мои, сохраняя баланс. До меня доходит, что такой же баланс мы умудряемся сберегать и в жизни, невзирая на всю хуйню, которую выдает частенько судьба. И только вместе все проблемы становятся решаемы, а обиды — никчёмными. Это тяжело, как сейчас - когда дышать уже нечем, но именно выдержка и поддержка Руса спасает в самых ебнутых жизненных обстоятельствах. Я так редко говорю ему спасибо за все года, проведенные рядом со мной, моей апатией и манией. Но, думаю, он и сам прекрасно это понимает и видит благодарность в моих поступках.              Вскоре наши старания остаться на ногах и пластично при этом прогибаться почти рушатся, однако крепкая хватка помогает вернуться в человеческое состояние, оставшись в сантиметрах друг от друга. Руся продолжает давиться смешком и слегка качает сцепленными руками навесу в такт трепетной музыки. Повязка с головы небрежно спала на лоб, волосы растрепались, кольцо в носу изначально было в каком-то неясном положении — от такого зрелища не удаётся сдержать неловкую улыбку. Чудила, что же ты делаешь со мной? — Че пялишься? — ехидно спрашивает он, отпуская мою руку и поправляя повязку. Моя уже свободная ладонь тянется к раскрасневшейся щеке Руса, невесомо касаются пальцы губ. — Не хочу целоваться, ты потный и немытый. — Ты щас у меня отхватишь, — не прекращая любоваться неряшливым видом моего моего! парня, беззлобно отзываюсь и веду кисть по челюсти, улавливая ироничную ухмылку. — Я подожду. — Че ты подождешь? — очнувшись после недолго мечтания, резко хватаю Руслана за бока, цемаю куда-то в уха и начинаю безостановочно крутить любимого, вслушиваясь в каждое слово, выкрикнутое им. Не сбавляя темпа, прижимаю уже более бодрое тело к себе и приподнимаю над полом. — Тихо, ты че? Сам сказал, я не пушинка! — конечно, не пушинка, поэтому мы и заваливаемся тут же на пол, чудом не ушибившись. — Иди сюда, сука, — сталкивает "пушинка" меня с себя и цедит сквозь зубы, чего я не ожидал, а затем ещё и сверху залезает, гадёныш. Не дав даже коснуться ловким ручонкам своей шеи, предотвратив попытки применить недо-асфексию, сжимаю плечи и снова опрокидываю того на спину, нависая над упрямой тушкой. Руся губу закусывает, спихнуть пытается, а я позволяю и падаю на пол рядом. Кувырок за кувырком мы приближаемся к стенке, спонтанная игра начинает набирать обороты. И вот, когда возлюбленный вновь оказывается подвластным мне, я переворачиваю уставшее тельце на живот и скрещиваю руки за спиной. — Че? Вот твоя йог, блять, — удобно усевшись на пышных бёдрах, бережно, но спешно тяну за кисти Руслана к себе, растягивая и стараясь не рвать сухожилия. — Ай! Уебок, это уже насилие! — Насилие? Ну тогда укус на кончике уха тебе покажется карамелькой. Невинный пищит от несправедливости и брыкается, стремясь меня задеть чем-нибудь и куда-нибудь. Но я не слишком придурок, чтобы забываться и не думать о тиках, проявление которых настигнет в любой момент, без предупреждений. Хуй знает, вдруг лбом биться начнёт. Поэтому отпускаю и слезаю, а потом ещё и отползаю, чтобы не получить внезапный удар в нос пяткой — магический приём, кстати, уже проходили. Помогло мне это не шибко — Руслан, оклемавшись, за щиколотку хватает и на себя тянет. Как медведь неуклюжий и забавный подмял под себя, дышит часто, в норму дыхание приводя. — Наигрался, — еле слышно звучит на фоне музла. По голосу узнаю Лану дель рей, чьи песенки стали нередко попадаться в плейлистах Руслана. Любопытный факт, однако. — Как знать...— с одышкой произношу я и наконец впиваюсь в сухие губы, затыкая недовольства поцелуем. Шипит во рту слюна, не позволяя думать трезво, как раньше. Укачивает слегка. Попробуй, расскажи, что не нравится. Руслан на руках тает, приходиться привстать, дабы тот и вовсе не растекся. Податливый сейчас, открытый, робкий, но нежность в душе иссякает разом, и мои ласковые лобызания прекращаются стремительно, стоит Русе начать кусаться, царапать и сжимать. Ну, правильно, не на кого больше всё добро вот это своё вымещать. — Животное, слезь, — отлипнув от губ, шутливо толкаю в грудь настойчивого йога, восседающего на моих коленках. — Чего-о? Я те щас покажу позу кошки — все твои претензии нахуй пойдут тут же! — Нахуй пойдут, когда я тебя на столе в позе «звёздочка» разложу. — Блядина...— аж рот разинул от такой наглости, но ржёт, как ни странно, пуще прежнего.       Похоже, Ирис уже давно покинул комнату, насмотревшись утренних любовных утех.