— Через столько лет? — Всегда… Джоан Роулинг
Альберу Кроссман указал глобусу Луны на дверь, а сам взял луноскоп. Кейл Хенитьюз, который как раз проходил мимо кабинета Заклинаний, успел уклониться — но не потому, что заметил глобус, а потому, что чёрный дракон предупредил его. Альберу, выглянув из кабинета, увидел слизеринца — и непонятно чему обрадовался. Кейл с досадой понял: делать вид, что не заметил наследного принца, стало поздно. — Как тесен Хогвартс! — протянул ничуть не раскаявшийся Альберу. Он шагнул из кабинета, и дверь с щелчком захлопнулась за ним. Кейл хмыкнул. Тесен не тесен, а кабинет Заклинаний был недалеко от библиотеки, где слизеринец просидел весь вечер: писал доклад по Трансфигурации на тему «Прямой полиморфизм: понятие и виды ». Чёрный дракон, как и все дети, до всего любопытный, сегодня почти не отвлекал Кейла: не закидывал вопросами, не мельтешил перед глазами и даже к опасным фолиантам не лез — просто лежал рядом на столе, уткнувшись в книгу, которую дала ему Розалин. …А ведь принцесса только вчера вечером познакомила его с алфавитом — пока они все сидели в Тайной комнате. Малыш впитывал знания — каждую букву, а затем и каждое слово, — с такой жадностью, которую не испытывали даже магглорождённые волшебники, вдруг получившие письмо из Хогвартса. Кейл настороженно поглядывал на притихшего малыша, когда выпрямлялся, чтобы обмакнуть перо в чернильницу, но чёрный дракон, казалось, даже не замечал его взглядов. — Астрономия? — спросил Кейл у Альберу. Ну да, и нарлу понятно, что Астрономия: глобус Луны и луноскоп говорили сами за себя. Альберу, поняв намёк, усмехнулся. Всё-таки они со слизеринцем были даже слишком похожи… — И куда ты так спешишь? — насмешливо спросил он. Взмахом подозвав к себе глобус — Кейл только проводил его взглядом, — он опустил руку с палочкой в карман мантии. — Подземелья никуда от тебя не денутся: им теперь, ха-ха, ни тьма, ни потоп не страшны… Лицо Кейла посветлело, когда он разглядел, что именно достал из кармана Альберу: клочок пергамента, в который воткнул, чтобы не потерять, самую обычную иглу. Кейл требовательно протянул руку, но гриффиндорец вдруг отдёрнул свою. — А где «спасибо»? — спросил он, трагически заломив бровь. — Знаешь, с каким трудом я выпросил её у Фрезии? Кейл не знал, но не удивился бы: завхоз, которая к тому же была сквибом, отличалась не самым покладистым характером. — Пожалуйста, Ваше Высочество, — и глазом не моргнул слизеринец. — Ну раз «пожалуйста»… — в глазах Альберу заплясали искорки веселья, и Кейл понял, что его подловили. Он непочтительно выхватил из рук наследного принца иглу и сунул её в карман. — Что ты задумал? — миролюбиво (всё-таки один-ноль в его пользу) спросил Альберу. Кейл непонимающе поднял бровь. Наследный принц оглянулся, но, хотя в коридоре в такой поздний час было пусто, всё равно понизил голос: — Игла ведь для Адина? Кейл усмехнулся. В его кармане лежал туго свёрнутый свиток, где было описано зелье, способное свести с ума любого, даже самого психологически устойчивого человека, — зелье отчаяния. Он же пообещал чёрному дракону расправиться с Венионом Стеном — и потому переписал рецепт той ночью в запретной секции, когда они с малышом вскрыли зачарованный раздел. Но Венион Стен и без зелья отчаяния попал в больницу Святого Мунго. Кейл даже не знал, жив он ещё или нет — хотя, если да, то ненадолго. От яда чёрной иглы не было противоядия. Зато остался принц Адин, который попортил кровь не только Кейлу (хотя Кейлу — ещё и буквально), и пока вполне мог избежать наказания. Слизеринец собирался вернуть ему должок. Только вот бывший когтевранец сейчас находился в Министерстве магии, в Отделе магического правопорядка. Конечно, найти ингредиенты для зелья, было той ещё задачкой, но нужно ещё, чтобы игла попала прямо в руки Адину… Задумавший, Кейл дотронулся до невидимой лапки чёрного дракона. «Что такое, человек?» — встрепенулся малыш. Кейл покачал головой. Нет, слишком опасно посылать его туда одного. Если чёрного дракона поймают и им займётся Комиссия по обезвреживанию опасных существ, то никакой Эрухабен, будь он хоть четырежды дракон, им не поможет… — Кейл? — напомнил о себе Альберу. Слизеринец тут же опомнился от своих мыслей. Они с Альберу остановились в лестничном проёме: Кейлу нужно было вниз, в подземелья, а Альберу — наверх, в Астрономическую башню, но сначала — на Великую лестницу, куда его мог вывести портрет Бэзила Фронзака . — Я ещё не решил, — наконец ответил Кейл. — А ты решай вслух, — посоветовал Альберу. — Одна голова, знаешь ли, хорошо, а две… — Розалин. — Розалин?.. — Альберу не уловил творческого полёта мысли слизеринца, а потом заметил, что Кейл смотрел ему через плечо, и обернулся. — Так вот почему ты так долго, — с улыбкой сказала принцесса. Она прошла через портрет одна, без Чхве Хана. — Да вот, ни стыда, ни совести у нашего слизеринца, — вздохнул Альберу. — Не мог просто мимо пройти… — Мог! — возмутившись, проявился чёрный дракон. — Ты сам моего человека чуть глобусом по голове не стукнул! — Ну так не стукнул же! — рассмеялся Альберу. — Потому что великий и могучий я предупредил его! — кивнул, явно гордый собой, малыш. Розалин опешила. А вот сам Кейл даже бровью не повёл: слизеринец уже так глубоко ушёл в свои мысли, что перестал обращать на них всех внимание. Поймав мысль, Кейл вдруг щёлкнул пальцами — и все замолчали. — Фестралы, — медленно сказал он. — До Министерства магии можно добраться на фестралах… Здесь было только одно «но» — Мэри. Без неё ничего не получится. Что мог слизеринец предложить взамен гриффиндорке? Он и так был обязан ей жизнью… Кейл вдруг заметил, как теперь на него смотрели гриффиндорцы, и недовольно спросил: — Что? Розалин перевела взгляд на Альберу. — Министерство магии? — переспросила она. — Что вы задумали?. — Мы? — Альберу вскинул брови — и повернулся к слизеринцу. — Я же сказал тебе: думай вслух. — Ты сказал решать вслух, — и бровью не повёл Кейл. — Я так и сделал. — Да что б тебя трижды палочкой через метлу! — не выдержал Альберу. — В один прекрасный день ты точно сведёшь меня с ума… Розалин быстро глянула на чёрного дракона — и возмущённо уставилась на будущего короля. Кейл, которого даже при ребёнке так просто было не смутить, ухмыльнулся. — Вы правы, Ваше Высочество, — кивнул он. — Этот день и правда будет прекрасным… Альберу прожёг наглого слизеринца взглядом, но Кейл только пожал плечами: «Один-один, Ваше Высочество». — Два бладжера — пара, — покачала головой Розалин. Она вздохнула, посмотрела на Кейла и строго спросила: — Так что там с Министерством ма?.. — Кто-то поднимается, — вдруг сказал чёрный дракон — и пропал, как растворившись в воздухе. Розалин замолчала на полуслове. Кейл выглянул на лестницу — и нахмурился. Басен, бледный и растрёпанный, увидел старшего брата — и бросился к нему, перепрыгивая через ступеньки. — Что такое? — Брат, тебя… — Басен, добежав до Кейла, чуть пополам не согнулся, — тебя хочет видеть директор, — выдохнул он. — Сейчас. — Зачем? — Я… не знаю… По лицу слизеринца, как всегда, ничего нельзя было прочесть. Он приподнял бровь — и вдруг похлопал младшего брата по плечу, как бы говоря, что беспокоиться не о чем. Басен распахнул глаза. На его плече, где только что была рука старшего брата, остался тёплый след. Кейл отвернулся от Басена, и второкурсник вдруг заметил гриффиндорцев. Они встревоженно разглядывали их обоих. Из них всех, вместе с Басеном, только Кейл оставался спокойным. Как будто директор каждый вечер вызывал его к себе на ковёр. — Кейл… — начала было Розалин. Она так легко назвала его по имени, что Басен оторопел. Он вдруг подумал: если… а что, если старший брат в конце года попадёт в Гриффиндор?.. — Отвечать — так всем вместе, — кивнул Альберу. Он взмахом палочки подозвал к себе отлетевший глобус. — За что отвечать? — устало спросил Кейл. — Я даже не успел ничего сделать… Почти ничего: только приготовил для Лака волчье противоядие. Может, директор хотел спросить, всё ли у него — у них всех — получилось? Подозрения должны были развеяться: все происшествия так или иначе сводились к двум лицам — принцу Адину и Вениону Стену. Слушания, правда, ещё не было, но у Отдела магического правопорядка и без директора Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс хватало проблем. То, что Эрухабен вызвал к себе Кейла, пусть даже и поздно вечером, значило, что его наконец-то оставили в покое. Альберу, кажется, пришёл к такому же выводу. — Ладно, — уступил он. Только выразительно посмотрел на слизеринца, а потом так же выразительно похлопал по карману мантии. Кейл понял, что наследный принц просил связаться с ними — конечно же, через зачарованный галлеон, — и коротко кивнул. Розалин вздохнула — и поймала глобус, чтобы хоть чем-то занять руки. Кейл прошёл на лестницу и, даже не оглянувшись ни на гриффиндорцев, ни на младшего брата, стал спускаться. Басен проводил его долгим взглядом. Старший брат, что бы ни случилось, всегда выглядел спокойным и собранным — и то, что его едва не убили, просто не укладывалось в голове у второкурсника. Кейл вообще никогда ничего не рассказывал — даже отцу. Басен глубоко вздохнул. Он должен стать лучше, просто обязан, — чтобы старший брат смог потом во всём положиться на него.𓆘 𓆘 𓆘
Кейл был в кабинете директора всего три раза. В первый раз Эрухабен вызвал его к себе, чтобы отчитать за инцидент в кабинете Зельеварения. Который сам же и спровоцировал — руками профессора Флинна. Тогда он рассказал Кейлу о чёрном драконе, которого заточили в Тёмной башне. Второй раз слизеринца допрашивали здесь Сывороткой правды — и тогда от кабинета осталось, разве что, само название. Кейл только теперь понял, что все остались живы лишь благодаря Эрухабену. И вот в третий раз (Кейл надеялся, что в последний) он поднялся сюда по винотовой лестнице, и дверь приветливо открылась перед ним. Кейл даже не успел поднять руку, чтобы постучать. — Вы хотели меня видеть, господин директор? Эрухабен сидел в кресле у самого окна — на улице уже стемнело, да и стёкла замело снегом. В кабинете горели свечи, которые, как и в Большом зале, кружились над самым потолком, — и стоял мягкий полумрак. Портреты прежних директоров и директрис, как ни в чём не бывало, смотрели на Кейла со стен. Среди них не было, разве что, светлого лика Эрухабена. Хотя обычно директор Хогвартса ещё при жизни вешал в кабинете свой портрет, чтобы он перенимал его манеру речи и даже привычки. Кейл посмотрел на директора, который не был обычным человеком — да и вообще только притворялся им, — и, встретившись с ним взглядом, замер. Зрачки Эрухабена вдруг вытянулись, став вертикальными. Они не загорелись золотом, но по спине Кейла всё равно пробежали мурашки. «Не бойся, человек, я с тобой!» — малыш проявился, почувствовав волнение человека, и обхватил хвостом его плечо. Кейл криво усмехнулся. — Почему ты всегда пытаешься сделать всю тяжёлую работу сам? — вдруг спросил Эрухабен. Кейл ожидал услышать всё что угодно, но только не это. — О чём вы?.. Тяжёлую работу? Да он облегчал себе жизнь, как мог! Даже когда решил, что спасёт из Тёмной башни дракона: спокойно жить можно только с чистой совестью — или без неё. А что до Вениона Стена… Здесь Кейл просто просчитался. Больше он так не попадётся. Эрухабен покачал головой. — Почему именно игла? Кейл вздрогнул. Потом шумно выдохнул и, взяв себя в руки, укоризненно посмотрел на директора: «Если вы уже всё знаете, зачем спрашиваете?..» — Излишним милосердием ты никогда не страдал, — задумчиво проговорил Эрухабен. — Есть много способов избавиться от человека, но ты выбрал именно иглу. Так почему? — Он поймёт, — всё-таки ответил Кейл. — Поймёт, что я не только остался жив, но и узнал, у кого именно Венион Стен... одолжил темномагический артефакт. Если Адина признают виновным, он больше не сможет спать спокойно, а если нет… я хочу, чтобы он на своей шкуре узнал, что такое отчаяние. Эрухабен спокойно выслушал его ответ. — Да, ты не меняешься… — вздохнул он. — Будь по-твоему. Его глаза вдруг стали прежними — самыми обычными, как у человека. Он открыл ящик стола и достал оттуда связку из двух ключей с резными ушками — Кейл узнал оба. — Это же… — у него перехватило дыхание. Чёрный дракон настороженно посмотрел на своего человека. — Ключи от кабинета Зельеварения… и от кладовой? — Преподаватель Зельеварения Одеус Флинн ещё в Отделе магического правопорядка, — проговорил Эрухабен, как будто не услышав, что сказал Кейл. — Слушание назначено на двадцать девятое декабря — и до конца учебного года он, сам понимаешь, не успеет вернуться. Я могу отправить ему письмо с просьбой… скажем, предоставить сведения по успеваемости студентов пятых и седьмых курсов… — он посмотрел на Кейла. — Принесёшь мне завтра свой рождественский подарок, а об остальном я позабочусь. Кейл просиял. — Благодарю вас, господин директор… — он протянул ладонь, и Эрухабен опустил в неё ключи. — Я могу идти? — Иди. Когда за Кейлом закрылась дверь, Эрухабен встал и подошёл к окну. Декабрь в этом году выдался на удивление снежным… Он взмахнул рукой — и снег, которым засыпало стёкла, взметнулся. …Ночь сменялась днём, зима — весной, за годом шёл год. Чужие жизни пересекались и таяли, как снег на руках, — но, где бы они не оказались и что бы с ними не случилось, все, кого он знал, оставались теми, кем они были.