***
—Аяка, не волнуйся, это для твоего же блага. Ты побудешь буквально два года и вернешься. — проговоривала мать девочки, которая была больно и лежала в постели, в то время как одна из слух расчесывала волосы девочки. —Надоль мне учиться далеко от вас? Я ведь с детства подаю хорошие знания и этикет, так зачем мне это? Но с отцом лучше не спорить, его решение-закон. — проговоривала в ответ девушка, не понимая зачем ей ехать на, так называемую, учебу. —Ох, не волнуйся, мы будем ждать твоего возвращения. Знать всего- невозможно и все-таки ты узнаешь новые вещи и расскажешь их мне, договорились? — утешая свою дочь, практически, чуть ли уже не умершая, мать пыталась ее убедить в том, что это лишь учеба, она не хотела, что бы дочь узнала ужасное решение главы ветви, на которое он пошел не думая о чувствах Аяки.***
—Госпожа, извольте задать вопрос. Зачем вам брать госпожу Аяку под опеку? Не уж толи вы хотите за эти два года повторить с ней тоже самое, что и с с другими вашими дочерями? Вы же понимаете, почему они сбежали. — проговорил слуга женщины, что предлагала свою дочь в невесты для Аято —Конечно понимаю, что эти, прости госпади, разгендяйки не могли принять свою судьбу! Я это делаю для нашей ветви семьи, что бы она стала главно! Я хочу, что бы она стала основноц, но эти предательницы клана не хотели рожать от нелюбимыз виделители! Я же как-то родила 9-х детей и не жаловалась, а они иш что! — жаловалась женщина на сбежавших девушек, которые были ее дочерьми. Госпожа хотела сделать свою ветвь главной в клане, а для этого она хотела заставить дочерей родить хотя бы по четыре ребенка и лучше, что бы было хотя бы по одной дочери, но девушки были явно не готовы к этому и сбегали после первого или даже раньше него. — Через три дня отправь телеграмму, что Мияко уплыла в Ли Юэ. Думаю эта Аяка за два года хотя бы одного или двух поможет принести к нам в клан. —Не имею право с вами спорить. Но что вы скажете, если она вдруг тоже сбежит? — поинтересовался слуга —Постой! Ты мне указал на мою ошибку… Через неделю отправишь письмо, что Мияко вернулась, а Аяка была убита по пути сюда, что было нападение и в итоге она пропала без вести. И может через неделю-две отправим подтверждение ее смерти. — проговорила женщина уже закуривая трубку***
Госпожа N уехала вперед, чем Аяка, что бы можно было сделать вид нападения, ведь если бы они ехали вместе, но было бы странно, что она не тронута. Аяка была полностью уверена, что это обычная учеба манерам и грамматике и ничего более. Весь путь она читала данные ей книги, но по приезде их у нее забрали буквально сразу. —Ох, милочка, они тебе не понадобятся, будь в этом уверена. Для начала я бы хотела тебя познакомить с двоими дальними братьями. Ты же не знаешь наверное, что у меня семь детей? Четыре сына и три дочери, одна из них бы-… чуть старше тебя. — женщина не хотела давать намек на то, что все три дочери сбежали от нее, а уж тем более причину их побега и к чему все это торжественное знакомство, ради которого был устроен целый пир. Аяка поприветствовала всех в своем новом доме вежливо, а некоторые из слуг даже жалели то, какую злую шутку с ней сыграла судьба, позволив попасть в этот адский рай.***
Спустя пару дней, госпожа, как и планировала, оправила весть о нападении и «пропаже» Аяки. По ее идеи она почти через день уже оправила письмо про возвращение Мияко и что ее наказание вступит в силу через неделю. Вот только… Наказание и вправду будет. Но не для Мияко. Для Аяки. Эту неделю Аяку вроде как не трогали, было пару уроков этикета и в основном у нее была свобода действий, так что большую часть времени Аяка лишь помогала слугам и общалась с ними. Слугам же нельзя было ничего сказать про зловещие идеи госпожи, которая использовала дочерей как инкубатор, да и с Аякой планировала тоже самое. Им было противно понимать то, что они знают и не могут помочь тому, кто к ним добр. Им было ужасно убирать то, что делали сыновья этой самой госпожи. Своей одержимостью она могла позволить своим сыночкам отыгрываться на слугах, Аяка же видя это заступаласб за них. Какая же у слуг была реакция видить ухмылки предвкушения от этих извергов? Если бы двух слуг не казнили за помощь средней дочери госпожи-они бы спасли 14-ти летнюю девочку от ужасной вести. —Госпожа Аяка, вот ваш обед. — поставив поднос с едой, слуга поклонился девушке. —Сегодня начинается ваше первое и серьезнок занятие… — чуть подрогнув в голосе произнесла старушка. —Ох, как же вам будет тяжело… Учиться. — пытаясь хоть как-то намекнуть девушек на беду, старушка все же понимала, что ец осталось мало, а девчушка то еще молодая и ей жизнь сломать страшнее, чем какой-то старушке. —Позвольте вам кое-что рассказать? —Ох, с удовольствием! И не стоит ко мне обращаться как госпожа, все же вам возраст более почетный, нежели мой. — вежливо ответив, Аяка указала старушке на свободнок место—Я вас внимательно выслушаю. —Вы здесь уже два недели и вы не задавались вопросом, почему сыновей госпожи N всегда видно, а дочерей нет? — решившись рассказать все, старушка решила вызвать у девушки озадаченность. —Ох, и в правду, я из ни разу не видела… Но смотря на госпожу, скорее всего они просто очень много заняты. Хотят достичь высот своей матери… Как жаль, что моя матушка болеет и я почти не видела ее величия, мне не на кого ровняться из женской родословной. — Аяка- девушка, что жила сладкой жизнью и не знает про ужасы мира, как убийства, смерть и другое. Она живет в сладком мире добра и счастья. —Ой-ой. Если бы! Все три девушки сбежали! И вам я подавно советую, пожалеешь, девочка ты моя! — не сдерживая эмоции, женщина слишком повысила голос, как вдруг в комнату ворвались. На страх старушки это был один из старших сыновей госпожи N, который видимо пришёл за своим делом. Одного его взгляда хватило, что бы старушка поняла-она не успела, не успеет, уже поздно. Ей нужно уйти, ее заставят, а после уже будет поздно. Старушку казнят, а девчушку уже не отпустят никак. Ей пришлочь уйти, лишь проважая младшую госпожу взглядом. —Храни вас господи.***
Когда Аяка поприветствовала своего дальнего брата, хотя ее немного смущало то, что он все время пытался быть к ней впритык. Будто он глухой или слепой, который ее не увидит или не услышит на более дальнем расстоянии. Она пыталась от него отречься хотя бы на метр, но он был настолько настырен, что Аяка уже чуть ли не бегала по комнате от него. В один момент юноша добился своего и закинув юную леди на ее покои, он вершил над ней наказание, что было подготовленно для Мияко, на которое она явно была не готова. Аяка не успевала понимать, что происходит, так как в ее жизни не было почти такой сущей боли и понимания удушья. Да, она тренировалась в битве мечом, но та боль куда отличалась от этой, которую она ощущала с каждой секундой новой силой, что крики выходили раз за разом. И это даже не крики смеха и радости. Ее руки держали так крепко, будто они сломаются под навесом чужих, куда тяжёлых. Она была уткнута лицом вниз, из чего было сложно дышать, а ее попытки набрать воздух усугубляли ситуацию тем, что для ее «партнера» Это были явно не то, про что он думал и из-за чего он только больше ломал хрупкое тело. Глаза слезились сами собой, вся ткань около лица была мокрая, а нос уже кровился из-за быстрого трения с тканью, ноги лучше бы не чувствовались, нежель эта ужасная боль, будто их раздробили на куски и продолжают нажимать на них. Еще больше страданий давало скукоживание внутри, будто все органы переворачивало внутри, так, что даже описать сложно. В горле чувствовалась тошнота, но из-за того, что девушка не ела со вчерашнего дня, ей было нечем вырвать, так что ее рот просто открылся в попытках найти хоть что-то, что можно выплюнуть. Эти мучения продолжались раз за разом, как не изнутри, так снаружи, ее руки скручивали, саму ее крутили как куклу. На нее кричали, но в голове стоял такой шум, что даже не было слышно, что именно кричали. Она чувствовала пощечины, чувствовала то, как ее душат. Она чувствовала боль снаружи, но уже не чувствовала ничего внутри. Ее за пару мгновений опустошили так, что ек взгляд потерялся во мраке.***
Проснулась Аяка в разорванном кимоно, в покоях, которые были свернуты с ног до головы. Ей было холодно от сквозника, который будоражил оголенное тело. Боль ныла везде, в ногах, в руках, на шеи, в висках. Везде. Ей было больно дышатьдышать и говорить, она не могла даже сидеть спокойно, ей было даже сложно моргать. Она просто лежала с открытыми глазами и смотрела в открытое окно. Когда уже новая слуга зашла, она пришла в полный шок и чуть не разревелась на месте. Она мигом подбежала к Аяке и достав другое кимоно с сундука принялась переодевать девушку. Она пыталась ее напоить водой, привести в сознание и разговорить, но ее будто не слышали. К вечеру Аяка пришла в более менее хорошее состояние, но настроение было никакое, было мерзко и жутко. Она уже поняла, что с ней произошло и для чего это было. Ее только интересовало: кто ему позволил это? —Госпожа, вам письмо с поместья. — передала все еще обеспокоенная девушка, что была старше на лет шесть. —Тут говорится… — сглотнув слюну, девушка понимала, что содержимое письма усугубит состояние госпожи, которой и так не хорошо после. —ваша мать скончалась ночью от болезни. —Моя… — на лице Аяки появилась новая волна слез и ужаса. Она не могла в это поверить, что мать, которая недавно обещала встретить ее через два года так предательски умерла в муках. —Но… Ей же было больнее, чем мне вчера. Верно? Я же правильно говорю? — девочка пыталась утихомирить своб злость и грусть о смерти матери и своем случае тем, что обесценить свои чувства, что кому-то было хуже, чем ей. И в случае кому-то была ее мать.***
После этого случая через два месяца обьявилась госпожа n и лекарь, который без разрешения Аяки начал ее обследовать. —Никаких признаков, увы. — проговорил лекарь отстав от леди —Признаки чего? Что вы только что хотели обнаружить? — спросив вполне разумные вопросы, Аяка так и не получила ответ, как с ее взора без слов пропали только обьявившиеся фигуры. —Ни- чан, а ты не знаешь, куда пропала старушка, что со мной была перед тобой?***
В этот же вечер в покои одной из наследниц главной ветви снова нагрянул неизведанный гость, но на этот раз уже был, вроде как, самый младший из сыновей госпожи n. Аяка к тому времени уже более менее отошла от произошедшего и приняла гостя более спокойно, хоть у нее и была небольшая паника при разговоре с ним. —К вас же сегодня матушка с лекарем пожаловали? — довольно дружелюбно распрашивал юноша по поводу здоровья девушки. —Да, приходили, но я не поняла, что они пытались от меня узнать. Будто ждали, что я чем-то заболею, но сказали, что ничего нет. -без излишних подозрений напряженно проговорила юная леди. —Значит ничего… Счетно братец время потратил. — моментально изменившись в лице пробормотал юноша уставившись на Аяку—Ох, как же так! Ведь ей лекарь сказал, что ничего не обнаружил, то это не есть на то хорошо! Вам повезло, что я тоже хочу стать лекарем и у меня куда больше времени на обследование, нежели у этого мошенника, что обманывает мою матушку… Знайте что он однажды сказал? — втирая байки Аяке, которая непокорно молча кивала головой. —Он однажды убедил ее, что ей осталось буквально несколько месяцев из-за того, что ее волосы больны и обломались ногти! Абсурд полнейший! —Ох, то есть он солгал о болезни? У меня такое тоже было, так старушка просто мне сделала раствор для смягчения волос и посоветовала больше мясных вырезок для укрепления здоровья. Мне с самого детства слуги помогали, так как матушка… — подзабыв о письме, которое пришло Аяке еще давно, девушка резко замолчала, забыв как дышать—Прошу прощения, можете ли вы уйти? Мне не хорошо. —Что вы! Я виноват в том, что вас стало плохо, позвольте мне загладить свою вину.***
Когда старший Камисато отправил Аяку на воспитание, он не мог прийти в себя от того, что именно в этот промежуток времени напали на нее и она числится пропавшей. Сообщение о ее нахождении будучи мертвой окончательно добило его, он рассказал об этом Аято, который был потрясен не меньше и дабы избежать частых воспоминаний, он прекратил тренировки и в основном заботился о матери. Он таил информацию от нее как только мог, но все же не смог сдержать это в себе, так как мать обязана знать об этом. Как же зря он не хотел рассказывать, ведь стоило ему рассказать, как мать тут же впала в ступор и разревелась. Он просидел с ней до заката, а после… Она больше не проснулась. Для юного парня две новости о смерти дорогих ему людей за месяц было потрясением. Он знал о проблемах с женской частью клана, но он не мог и думать, что это коснется и Аяки.***
—Пришла новость, что Мияко нашли и уже дали нужное наказание, через полтора года будет помолвка, будь готов к тому времени.- передав письмо сыну, мужчина видел грусть на его лице—Слушай, я понимаю, что это тяжелая ноша и для тебя, и для меня. Я знал, что мать скорее всего не вылечишь и рано или поздно она бы скончалась. Нападаение и пропажа Аяки только ускорили этот процесс, а сама Аяка… Это просто несчастный случай, который как на зло выпал именно нам. Я не знаю с чего это проклятье на нашем клане, это считай уже более восьми женщин покинули наш клан. Глава клана сам был поголовно занят в работе, да и этот сырбор только усугублял ситуацию и его здоровье тоже. Единственной надеждой клана был только Аято и последняя девушка, что подходила ему в жены по возрасту. Крайняя мера была абсурдной, так как следующей младшей наследнице было всего лет девять, выдавать ее замуж будет сверх неприлично.***
Аяка не получала больше новостей от ее родных, а от ситуации с одним из сыновей госпожи она уже полностью забыла. Его даже ограничили от нее. За эти полгода Аяка очень хорошо сдружилась с младшим из всех четверых парней и даже уже задумывалась о том, что проявляет к нему чувства. Но мысли о том, как себя чувствует ее брат, который был рядом с умершей матерью после того, как она уехала из дома… Ее больше волновало то, как он там, но и письма ей не разрешали отправлять, говорили, что не до этого. Юноша, имя которого было Такаши, обучал Аяку. Конечно было странно, что обучал ее именно он, а не специально назначенные люди или сама госпожа. Проходясь по двору, Аяку откликнул женский голос. —Мисс Аяка, подойдите пожалуйста! — это была госпожа n. —Ох, милая моя, о чем же ты думаешь столь печально? — проводя ладошками по щекам девушки спросила женщина. —Приветствую, прошу прощения, задумалась о своем… Я так давно не виделась с братом и волнуюсь, как он там. После моего уезда и резкой смерти матери… Боюсь, что ему очень плохо и его никто не может поддержать… — пытаясь сдержать слезы, девушка поникла головой, да бы ее лицо не было видно. —Милая моя… И как же часто ты вспоминаешь о брате? — госпожа хотела убедить юную леди, что ее волнение о брате не родственные. Она хотела ее убедить, что та любит его не как брата. Она хотела обмануть девушку, что она не та, кем является. Она хотела. —Что вы имейте ввиду? Мой брат с детства обучал меня… Он научил меня грамоте, владению мечом… Он научил меня почти всему… Я всегда считала, что это я виновата в том, что мать заболела, ведь после моего рождения она была примкнута к кровати и отец стал пренебрегать здоровьем… — на слезах Аяки появились слезы, ее еще детская душа думала, что все проблемы появились из-за нее. Она ведь не знала, какая была жизнь до ее рождения. Она просто знала, что после ее рождения мать стала болеть, что ее отец стал сильно занят кланом, бумагами и в общем другими делами даже помимо клана. Что ее брат потратил свое детство на нее и ее обучение. —Наследница главной ветви, прошу вас отложить слезы. Поймите… На самом деле вы не виноваты в том, что ваша мать заболела… — откровение Аяки только помогло в плане обмана, ведь как бы она не была умна, она не знает медицину и не способна понять болезни. —На самос деле, вы не родная сестра Аято. Ваша мать была беременна, но ее дочь умерла сразу же и было принято решение поменять ребенка. На самом деле…- задумавшись как все же убедить доверчивую девчушку, госпожа продолжила. —На самос деле нет никакой Мияко. Мияко- это вы. Настоящая Аяка умерла будучи младенцем, но я дала согласие отдать свою дочь вашей… Точнее Аято матери. Я уже имела двоих дочерей, так что моя добрая душа решило обрадовать вашу мать живой и здоровой дочерью. Но врачи изначально знали, что у ребенка госпожи Камисато не будет крепкого здоровья. — параллельно этому обману, Аяка была ошеломлена и осторожно упала на колени, когда госпожа ее придерживала и уселась вместе с ней. —Я… Не могу поверить… Я… — леди была ошеломлена на столько, что даже не верила сама себе, она потерялась в себе, но слова госпожи были слишком убедительные. Вдруг ее мать и правда была изначально больна, не могла же она тогда родиться здоровой? —Если это правда… То… Извините… — Аяка не могла сдержать эмоции и просто убежала в свои покои. Стоило девушке забежать в комнату, как ее уже ждали. Увидев Такаши Аяка сначало подумала, что забыла про какой-то урок или сама попросила его зайти. Как бы она не попыталась, она ничего не вспомнила. —Ох, Мисс Аяка, извиняюсь, что зашел без разрешения… — встав из-за стола, на котором было три пустых свитка, юноша подошел к Аяке. —Прошу прощения, вас так долго не было, что я уже и забыл причину своего появления. — посмотрев на заплаканное лицо девушки, на которое уже прилипли волосы, Такаши поменялся в лице—Видимо мое присутствие не к месту. Я пойду. Когда юношу уже попытался обойти девушку, да бы покинуть комнату, Аяка схватила его за рукав и заплакала с большей силой. Она ничего не говорила, она просто не могла даже что-то сказать.***
Последующие четыре месяца были странные, госпожа будто преследовала Аяку и пыталась напомнить тот разговор, который был странный, но слишком правдивый. В очередной раз ходя по коридорам, вдали девушка заметила вче туже госпожу и Такаши. Они о чем-то говорили, а после госпожа ушла, так и не заметив Аяку. Юноша же в своб очередь ее заметил издали и тут же пошел на встречу ей. —Здравствуй. Тебе уже передали новые свитки? — поинтересовался юноша. —Я давно не была в комнате, возможно они уже там, нужно узнать. Думаю, раз мы встретились, то уже можно идти вместе, сегодня же каллиграфия? — поинтересовалась девушка. —На счет этого… Отныне с тобой будет заниматься госпожа n. Наши занятия она прекратила, сегодняшнего не будет. — проговорил юноша немногл растроевшись. —Сегодня у тебя выходной, матушка уж точно тебя замучает. Ха-ха. — немного разбавив обстановку шуткой, Такаши резко затих. —Ох, ну раз так… Тогда может просто пообщаемся? Все же я думаю, мы уже друзья, наверное… — смутившись от резкого заявления от самой себя, девушка отвернулась. —Я. Я пойду. Удачи.***
До самой ночи Аяка пробыла в комнате одна и исписывала пустые свитки своими мыслями. Они были не связаны, некоторые даже не разборчивые, какие-то даже были похожи больше на рисунки. Она не знала чем себя занять, просто поникла в раздумья, которые шли своим чередом. Уже засыпая прямо на столе, девушка резко почувствовала чье-то присутствие. От испуга она аж подпрыгнула, как вдруг ее заткнулись. В комнате была сплошная темнотень и ничего не было видно, единственное, что она могла- слышать и то, что она услышала ее повергло в отчаяние. Единственная фраза, которую она услышала: «Прости, это не по моей прихоти». Она не знала, что ее больше пугало, воспоминания о том дне или то, чей это был голос. Она снова прониклась в тот день, когда один из старших сыновей госпожи n напал на нее и из-за чего она чувствовала две недели себя омерзительно. Она уже почти забыла все это, но она не думала, что ей напомнит об этом тот, кто стал для нее за это время другом. Конечно он тоже не был безразличен, так что в отличии от своего брата Такаши не избивал Аяку как-то и не ограничивал. Его заставила мать, которая, к слову, была буквально за ширмой, так что помочь он тоже не мог. Они оба были под нитями госпожи. В истории говорится о том, что раньше молодых 14-ти летних на публику заставляли плодить детей, при этом не обучив. Это был для них как спектакль, как что-то смешное, с чего они смеялись. Они не понимали, что будь они на их месте- им было бы не смешно. Тоже и с госпожой n, для нее это была как некая музыка, слышать крики того, как ее будущий план может придти в реальность и она все-таки займет главную ветвь. В глазах юноши была растерянность, он явно не знал, что делать, он не хотел идти на поводу своей матери и совершать что-то ужасное, и все же удача была на его стороне. Из окна показались двое слуг, которые, видимо, знали про план госпожи, так что они «поменялись» Местами имитируя то, что план госпожи идет как надо. —Аяка! — юноша пытался привести девушку в чувство—Аяка! Приди ты в норму! — ущипнув девушку, та резко дернулась. —Убери руки! — девушка начала кричать и Отодвигаться от Такаши. —Тихо! Не шуми, а то засекут! Тебя наоборот спасли, дай все объяснить. — сделав паузу, юноша решил все-таки рассказать всю правду, которую не могли рассказать слуги. — Моя мать тебе наврала, ты не ее дочь. Она зависима от идеи сделать нашу ветвь главной и забрала тебя к нам потому что ты последняя девушка, которая подходит по годам. Ты не интересовалась, почему все четыре дочери сбежали? — спросил юноша. —Точно… Четыре дочери и все они сбежали… Как я раньше не догадалась, хочешь сказать, что госпожа заставляла их рожать и они просто сбежали? —Почти так, только она их не спрашивала. С ними делали тоже самое, что и мой старший брат с тобой. А я им еще и гордился и думал какой же он восхитительный… В общем, сейчас две слуги, которые знают план моей матери притворяются нами, так как моя мать тоже заставляет тебя принуждать к плодорою. Я могу ее убедить, что все идет как надо и ты проживешь оставшийся год спокойно, главное не выдавай, что ты все знаешь и не сбегай. Тебе осталось тут быть год и результаты уже будут выявлять слишком поздно, так что тебя больше не будут трогать. — закончив всю жестоккюк правду, Такаши помолчал, но решил все-таки рассказать свое первое мнение о ней. — Сначало я был как старший брат, но после общения и уроков с тобой я понял, что мы с тобой почти одинаковы и что ты не просто «глупая и бездушная» Девушка… Прости пожалуйста, я ужасный человек, как и моя мать, ноя правда хочу загладить вину. Аяка выслушав все это была даже рада, что ее друг все-таки не опроверг ей построенный образ, когда она хотела было уже что-то ответить, ее резко схватили и перенесли обратно в комнату. Так как зрение уже привыкло к темноте, она по жестам поняла, что все что сейчас делают на ее же благо. Аяка была в кимоно, которое служанка специально начала рвать и частично развязывать. Видимо это делали для имитации того, что все-таки с Аякой что-то сделали. Служанка закрыла глаза Аяке и осторожно передвинула ее части тела в позу. Слуги быстро вылетели в окно, а Такаши вышел из комнаты, за которой уже были слышны не разбираемые разговоры и как кто-то ушел стуча обувью по полу. Ширма снова открылась и в комнату зашел Такаши. —Решили не проверять все-таки. Можешь спать спокойно, тебя не должны Потревожить. — с этими словами в покоях снова стало тихо и пусто. Девушка не знала, радоваться ей или бояться, вдруг все раскроется? Что с ней сделают? Что… В этот момент Аяка вспомнила слова про то, что госпжа врала ей, что она ее дочь. Зачем она это врала? И письм от семьи не было… Не уж толи госпожа наврала, что Аяка мертва и что Мияко вернулась? Злость уже начала кипеть, так как одержимость госпожи Аякой была неимоверна.***
На утро Аяка спросила у Такаши по поводу ее догадки и она оказалась правдива. Такаши подметил, что просто не успел об этом рассказать и то, что Аяку уже более полугода считают мертвой, так и то, что мать Аяки умерла от вести про ее "смерть". Если бы Аяке не нужно было бы еще год быть тут, она бы начала обвинять госпожу во лжи, но ей еще у нее учиться... Молодым повезло, что почти никому из слуг не нравилась затея госпожи и те, кто слышал или видел, что они хоть как-то обсуждали дальнейшие действия- не жаловались госпоже. Так что следующие два месяца Аяка спокойно училась ч госпожой. Ее не смущали уроки, так как ей уже сказали, что эти уроки "как быть правильной женой", так что она просто осваивала материал и не более. Когда госпожа снова пришла с лекарем, в этот раз они не ушли сразу, у госпожи начался нервный срыв она кричала и говорила, что все что она сделала было зря и что она прибьет своего сына. Изначально эти слова все приняли просто как взброс, но кто же знал, что госпожа говорила это на полном серьезе и в итоге всем пришла.. Повестка на казнь? Эта бумага привелс в шок всех, никто не мог поверить, что госпожа на полном серьезе избавится от сына из-за того, что ее план не получился. На казнь Аяка не пошла, она не хотела видеть того, как ее последняя надежда покинула мир незаслуженно. То, как он отдал жизнь за ее покой. То, как он жертвовал всем, да бы помочь Аяке не проходить через ужас несколько раз. То, как он обманывал свою собственную мать во благо Аяки. То, как обманывал все. То, как он ставил под угрозу жизни слуг. Аяка не могла сдержать слезы, это уже были третьи слезы из-за Такаши, только в первый раз они были ложные.***
Из-за злости госпожа n досрочно отправила Аяку на, так называемую помолвку. Девушка боялась, она не знала, что сказать отцу и брату, как им доказать, что это она? Она ведь за год не хило так изменилась, даже волосы темнее стали. У нее было много вопросов. Знал ли отец, куда она едет? Дал ли он на это согласие? Хотя нет. Вряд ли. Госпожа хотела сделать свою ветвь главной, отец бы точно не допустил этого. Но то, какой ценой оборвался этот план... Цена была слишком высока для Аяки. Ее противило то, что госпожа убедила ее, что она любит Аято не как брата и то, что Аяка верила в это. Пусть даже и не долго, но она и в правду думала, что это правда. Как же она наивна и глупа... Не зря о ней делают такое первое мнение, ведь они правы. Она и правда глупа и наивна, но не плане грамматики и природного познания, а в плане общества, в плане общения с людьми. Сидя уже напротив госпожи, которая явно пыталась отвести взгляд, так как ей было стыдно за то, что она позволила себе казнить сына. Стоило только попытаться заикнуть на этот повод, как ее уже опередили. —Видимо, ты меня презираешь за это... Но ты не знаешь, что Такаши был завистлив и лгун. Он до этого сделал много плохого, но я прощала все его выходки, но узнав то, что он обманывает тебя... Я сорвалась и все таки дала согласие на казнь. Я не хотела лишаться сына, но он был уже неисправим. Была бы моя воля-я бы просто заперла его, но он не только мне испортил жизнь, но и другим! Это было не только мое решение! - пыталась убедить женщина иметируя слезы и раскаяние. Из-за того, что Аяка вспоминала все ситуации, она цеплялась за все штыри, которые она не понимала и *лгун* эти штыри удлинял, что девушка снова купилась на голос госпожи, который действовал на нее как голос сирен. Прибыли они без происшествий,госпожа n всю дорогу доказывала Аяке, что Такаши-ужасныц человек и снова пыталась привить фейковую любовь к Аято, что видимо, снова получилось,но не понятно на какое время. Изначально девушка хотела пойти прямиком к отцу, но ее отвели в отдельную комнату. Где, спустя почти полтора года, она снова увидела его, своего брата. Его выражение лица сильно изменилось за это время, он будто стал злее, будто уже ненавидел ее. Может он узнал, что информация про ее смерть- лживая? —А... Аято! - громко сказав это, девушка быстро двинулась в сторону юноши, который в ответ откинул ее, влепив ей по лицу. —Что... За что? - негодующе пробормотала девушка. —Не смей так ласково ко мне подлизываться, шавка. Не думай, что если ты похожа на Аяку, то я буду видеть в ней тебя и отпущу на свободу. - громко и строго прошелся голос старшего по комнате. —Но подожди! Я не притворяюсь! Я и есть Аяка! Я правда не- не успев договорить, по ее лицу внови прошел удар, а после вернули лицо в исходное положение, крепко держа его рукой. —Я тебе повторюсь. Я знаю, что ты сотворила и с какой целью и на твою уловку я не куплюсь, что бы ты сбежала. Из-за твоей выходки я потерял сестру и мать. Из-за твоей выходки мой отец тоже на грани. Ты виновата в проблемаэ главной ветви и что снова умерли две женщины клана. - обвиняя девушку, которую Аято не признавал, как свою сестру, не признавал, что она говорит правду. На глазах Аяки, которые еще не отошли от недавниз слез, снова появилась новая струя соленой воды. Она даже не заметила, как сильно изменилась за год, и что ее и в правду сложно узнать, тем более тем людям, которые считали тебя все это время мертвой. Было тяжело осознавать, что за пару мгновений, абсолютно близкий человек резко стал чужим, тем, кого ты уже не знаешь и кто уже не знает тебя. Было сложно принять тот факт, что ложная информация изменила доброго Аято в того, кто уже ударил ее несколько раз, хотя до этого ниразу не бил в серьез. Видимо попытки доказать то, что перед Аято его живая сестра были как оскорбление, так как тот без церемоний поднял девушку и потащил за волосы в сторону от двери. Было больно, волосы тянули так, будто сейчас оторвутся, но было и страшно понять, что в один момент, которыы произойдет прям сейчас, Аяка окончательно сломается. Она понимала, что то, что сейчас сделает брат- больше не поменяет ее мнение, но поменяет жизнь. Третий раз... Третий раз она вспоминает и чувствует это. Только первый и третий- реальны. Было страшно, было больно, только уже в тройне. Если тогда было- физичечки, то сейчас и морально. Какого же осознавать то, что перед тобой человек, Который помогал тебе расти и развиваться, а сейчас даже не признает, что ты- это ты? Какого понимать, что тот, от кого ты, уже точно, не ожидал такого предательства? Какого понимать, что ты принимаешь чужое наказание, когда он, скорее всего, сейчас радуется жизни? Какого это- чужая судьба? Аяка говорила почти без умолку, но ее слова были слаборазборчевы, так что ее никто не слушал, особенно просьбы *прекратить*. Сейчас ее не ставили ни во что, она сейчас была не собой, она была чужой. Она была— Мияко. Она задыхалась и плакала не на своем месте, все эти слезы и муки были не для нее, а для Мияко. Но видимо кто-то решил, что счастей для нее сейчас важнее, чем для Аяки. —А я.. Помниню стишок про онни... - пыталась говорить Аяка, пока все еее движения сковывали.—Помнишь стишок про онни, который грозился сьесть детей? - это была последняя надежда на побуждение, но ее не было слышно, было слишком шумно вокруг, что бы кто-то слушал ее.***
На утро, выйдя из комнаты, которая была для Аяки очень знакома, она решила направиться к отцу, который в это время спал, но это было ей на руку. Девушка села около отца и начала свой монолог: —Отец, а ты правда не знал, куда меня отправляешь? Почему мне пришлось перетерпеть все это. Почему мне пришлось быть убежденной в том, что я не твоя дочь. Почему мне пришлось узнать то, до чего я не доросла. Почему мне пришлось узнать, что мать умерла через два месяца, после отьезда. Почему мне пришлось узнать, что ты считал меня мертвой. Почему мне пришлось родится доверчивой... - голос не давал выдать все, что она чувствовала, он давал лишь задать вопросы, на которые никто бы не дал верного ответа. —А знаешь... Мне все-таки понравился один человек, но я с ним больше не увижусь. Мне понравилось проводить с ним время, учиться и гулять. Мне понравилось осозновать, что он готов ради меня на все, даже умереть. А он и правда умер ради меня, ради моей жизнь, ради моей безопасности. Но мне нет нужды в такой безопасности, так как я уже не чувствую ее. Девушка не хотела смотреть на сонное и уставшее лицо отца, который, по ее мнению, не услышит все ее слова ни сегодня, ни завтра, никогда. Закрыв глаза, Аяка встала и сделалв небольшой поклон, после чего направилась вон из комнаты, но замешкавшись прямо около ширмы, она добавила: —А знаешь, я и правда люблю Аято. Но точно не так, как меня убедили. Он все равно для меня- брат.