***
Капа судорожно собиралась к своим сёстрам за вечно кончающейся мукой. В это же время Лунтик торпедой бросился к двери крикнув вслед: " Я к Кузе!" Шер хотел остановить лунную пчелу, но не успел. Обида заполняла душу старого шершеня, и когда его супруга вышла из дома даже не попрощавшись, он вновь взглянул на эту старую визитку. Внезапно его голову посетила мысль - а работает ли это агентство сейчас? Телесный коитус с молодой бабочкой смог бы хоть как-то скрасить его однообразное унылое бытие. Тот факт, что это измена Капе почти его не терзал - уж слишком была большой обида. В его голову прокрался план: незаметно подойти к телефону в поляне, дабы набрать злополучному предприятию. Минуты две его голову ещё терзала мысль о нецелесообразности такого поступка, но сексуальная неудовлетворённость и странная жажда мести заставили Шера поднять свою толстую задницу с кресла. Старый шершень осторожно приземлился своими ветхими крылышками на землю и погнался к единственному во всём лесу телефону в поляне. Бежал он неоглядываясь до тех пор, пока не столкнулся с жуком весьма экстравагантной наружности. Его длинные усы и скромная шляпка придавали ему интеллигентный, и в то же время неуклюжий вид. - Я прошу прощения, просто я... - не успел договорить Шер. - Тан тики тан тан! Карамба! - вскрикнул жук. Шершень сразу понял, что это был колорадский жук, язык которого он не знал. Пробежав ещё несколько метров, старый генерал таки добрался до желанного телефона. Дрожащими от волнения пальцами он набирал номер этой злополучный номер. Повисев не трубе секунд тридцать, ему ответил оператор. - Добрый день! Спасибо, что выбрали наше агентство "Ночные бабочки"! В вашем распоряжении наши молодые модели, готовые исполнить ваши самые сокровенные и развратные желания! Конечно же за кругленькую сумму. Представьтесь, пожалуйста. - Да, Шер... - неловко представился старый генерал - Мне бы хотелось попробовать кого-нибудь помоложе, кто согласен на эротическое придушье. Шер сам не знал, почему он выбрал именно такую сексуальную практику. Как будто бы кто-то извне предложил ему такую идею. - Хорошо! - ответила оператор на запрос - Под ваш кинк идеально подходит Элина - наша пурпурная красавица! Шер некоторое время был в ступоре. Про Элину ходило множество слухов о её развратном нраве, но факт того, что она трахается за деньги был для него немыслим. Старый генерал вспомнил вчерашний диалог с Лунтиком и долго думал над тем, заказывать ли себе девушку своего приёмного сына. Но секс с ней представлялся ему этакой хлесткой пощёчиной ушастому хлюпику. А это было именно то, что ему не хватало с армейских времён. - Хорошо, согласен на неё. Она сможет приехать ко мне в иву сегодня вечером? - Конечно. Заказ уже оформлен! Что то ёкнуло внутри сердца Шера. Как бы он не был обижен на свою жену, но с ней он прожил большую часть своей жизни, разделил с ней горе и радость. Тем не менее, это была точка не возврата.***
Шер усердно готовился к приёму своей гостьи. Прибрал стол, спрятал вещи Бабы Капы, слегка приглушил свет и поставил свой любимый вальс на граммофоне. Шершень еле напялил свой парадный костюм с бабочкой, который в лучшие года носил по поводу и без. В томном ожидании проституки послышался звонок. Шер дрожал как осенний лист: неужели этот момент наступил? Неужели это его первый секс за последние десять лет? Старый генерал кабанчиком подбежал к двери и с дрожью в руке открыл её. Это был Шнюк. Шер аж опешил. Шнюк внимательно разглядывал странный прикид своего соседа, находясь где-то между шоком и недоумением. Тем не менее, паук решил виду не подавать, так как ненавидел вдаваться в чьи то личные дела. - Ну у тебя это... - растерянно начал Шнюк - ключ на пятнадцать есть? - Да... Конечно... Прошарившись в складу где-то минуты две, Шер отдал злополучный ключ восьмилапому товарищу. Тот полушепотом поблагодарил его и пошёл к себе по делам. Прошло минут девять, и вот снова раздался звонок в дверь. На этот раз это была она. Элина. Её роскошные локоны касались самого пола, а лицо имело мараморный оттенок и острые черты, придававшие ей страстный и при этом робкий вид. Та очень тихо поздоровалась с Шером и зашла в дом. Она давно знала отчима своего парня, и от того ей было очень неловко от той мысли, что ей придётся трахаться с ним за деньги. Но работа есть работа, а потому ей с трудом приходилось глушить свои эмоции. - Ну... Можем наверное начать? - еле проговорила бабочка. Ей хотелось как можно быстрее удовлетворить старого генерала, чтобы потом забыть всё это как страшный сон. Посадив клиента на кресло, Элина аккуратно стянула с него брюки, а затем села на его колени. Шер принялся целовать и вылизывать лицо бабочки, словно питаясь её молодостью и красотой. В тот момент Элина чувствовала себя как Эллен Рипли из того кадра с ксеноморфом из "Чужого". Старый генерал принялся аккуратно поглаживать половые губы бабочки, одновременно сжимая её груди. В тот момент её чуть не вырвало, но держалась она достойно. Он, в свою очередь, чувствовал полную власть над ней, как когда-то чувствовал над военнопленными в той Пчелиной войне. Его толстая залупа еле касалась её клитора, пугая одним своим внешним видом бедную Элину. Вот уже началась пенетрация. Громкие хлюпанья вагины сопровождались агоническими стонами бабочки - настолько больно и противно было ей трахаться с Шером. В то же время шершень ощутил странный азарт, заставлявший его ускорять свои движения. Он чувствовал её страдания и питался ими подобно вампиру. Уложив её на кровать, старый генерал решил исполнить то, что так хотел сделать. Прихватив своими лапами её горло, Шер наслаждался криками проститутки, которые так были похожи на стоны врагов. Она пыталась проявить какие-то признаки сопротивления, но под напором тяжёлого генерала это было сделать невозможно. Её лицо окрасилось синим как черника оттенком, а затем побледнело как снег. В тот момент Шер уже залил её молодое бездыханное тельце своим горячим семенем. Шершень был будто бы на седьмом небе. Никогда он не кайфовал таким образом. Единственное, что могло хотя бы приблизительно описать его эмоции была цитата Чингисхана: Величайшее наслаждение и удовольствие для мужа состоит в том, чтобы подавить возмутившегося и победить врага, вырвать его с корнем и захватить все, что тот имеет; заставить его замужних женщин рыдать и обливаться слезами, в том, чтобы сесть на его хорошего хода с гладкими крупами меринов, в том, чтобы превратить животы его прекрасноликих супруг в ночное платье для сна и подстилку, смотреть на их розоцветные ланиты и целовать их, а их сладкие губы цвета грудной ягоды сосать! В таком расположении духа он принялся распивать чай за столом в глубокой неге. Продолжалось так несколько минут. Шер решил сполоснуться, и уже в ванной его постепенно нагонял ужас от того, что он натворил. Он голым выбежал оттуда и уставился на свою постель: там всё ещё лежало её бездыханное голое тело в семени. Шершень схватился руками за голову. Он в панике выбежал в кладовую, откуда достал пустые мешки из под муки. Они были слишком малы для такого длинного тела, а потому старому генералу не оставалось ничего кроме как достать Капин нож для разделки мяса и им расчленить её тело. Дабы не запачкать кровью собственную постель, Шер двинулся в ванную. Он аккуратно всадил лезвие в район бёдер, откуда двигался к сухожилиям, соединявших левую ногу с остальным телом. Хоть страх и наполнял душу Шера, но расчленял её тело он с таким вниманием и с такой точностью, как режут своих пациентов хирурги с многолетним стажем. Ему не в первый раз приходилось расчленять кого-либо. В той самой войне ему приходилось резать своего уже мертвого товарища. Так, он отсоединил от тела руки, ноги и голову. Затем он взял кувалду и ей разломил оставшийся корпус напополам. Дале он оставил всё это добро истекать кровью некоторое время, тщательно промыл и упаковал по своим мешкам. Никогда ему не было так трудно выходить из собственного дома. Оглянув через подзорную трубу всю поляну, Шер убедился в том, что бояться нечего. На дворе стояло раннее утро. Ни единой бодрствующей твари не находилось на улице. Даже муравьи не вставали так рано. Аккуратно спустившись, шершень семимильными шагами пустился в глушь леса. Его застал лишь вечно неспящий Шнюк, на секунду вышедший из своей берлоги. Он лишь тихо фыркнул и пошёл по своим делам. Найдя одинокий дуб, Шер еле подлетел к его дуплу, куда и выбросил останки Элины гнить. С тяжеленным вздохом, он полетел к себе домой. Уже находясь в иве, старого генерала одолела паника и мерзкое чувство ужасного говна. Он пытался хоть как-то погасить свои чувства, слушая любимый вальс или играя в солдатики, но всё это лишь напоминало ему о совершенном поступке. Шер достал очередную порцию бубликов, и с горечью принялся пожирать их, проливая слёзы на новую скатерть. Периодически он посматривал в подзорную трубу, ходил из угла в угол дома, проверял не осталось ли следов чужого пребывания. Ему казалось, что по малейшему его отклонению повседневного поведения его тут же раскроют как орех. Он пытался себя успокоить тем, что никаких оснований для паники нет, и всё вышеперечисленное было лишь плодом его воображения.***
Прошло два дня спустя убийства. Шер смог угомонить свой страх и принялся выжидать Капу, которая с минуты на минуту должна была прийти. Наконец дверь открылась, и его супруга с угрюмым видом переступила порог дома. Увидев, что Лунтика всё ещё нет, она обернула свой взгляд на шершеня, будто бы внушая им вину за то, что тот так и не помирился с приёмным внуком. Шер лишь виновато опустил голову. За весь день пара, прожившая вместе бесчисленное количество лет, не проронила друг другу ни слова. Когда та разбирала сестрины гостиницы, старый генерал лишь поглядывал на её обвисшую задницу и вкушал в себя всю нахлынувшую на его язык мерзкую горечь. Отвернувшись друг от друга спинами, шмелиное семейство заснуло на кровати, где не так давно была убита Элина.***
Больше никогда не будет как прежде. А как было прежде? Может прежде были ратные подвиги на Пчелиной войне, или первые годы совместной жизни с Капой? Или раньше был Лунтик, сплотивших в своё время супругов и давших им счастье родительства, которое не было им доступно все эти годы? Всё было как вчера: его, только вернувшегося из кровавой бойни близь три десятого леса, встречает толпа лесных жителей вместе с другими прошедшими все круги ада молодыми парнями. Слышны плачи, крики, ликования. В поляне почти не осталось мужчин. Он, вместе с другими шмелями, был один из немногих, кто вернулся не в свинцовом гробу. Среди встречавших его была и она - медсестра Капа, лечившая генерала в госпитале. В то время он успел сблизиться с ней, и брак между ними был вопросом лишь времени. Но когда время наступило, прошлое взяло своё. Споры, крики драки - вот каким был обыденный день супругов. Любые мысли о своих убитых товарищах низвергали шершеня в мёртвый ступор, а то и в злость. За ней же наступила полная апатия друг к другу. Шер редко мог проронить одно единственное словечко в день, и то что-то вроде: "Капа, неси есть!" Но всё изменилось с приходом лунного гостя. Лунтик дал им смысл жизни, супружеского счастья, которого им так не хватало. Но всё это, конечно же в прошлом. Элина. Всё словно в тумане. Дикий кайф, и при этом жажда власти. И вот то, что когда-то было "воздушной принцессой" расфасовано по мешкам...***
Громкие звуки из улицы и кухни вынудили Шера проснуться. Он спал очень глубоко, но утомился при этом безумно. Свет из окна же раскрыл ему его тяжеловесные веки. Не смотря на такую чудесную погоду, которая бывает в поляне лишь в первые майские деньки, шершень ощущал себя будто бы в болоте. И не сказать, что это было чисто психологическое состояние. Отбросив от себя одеяло, Шер стал свидетелем неприятной картины. Вся постель была в сперме. На минуту он в лёгкой панике взглянул на Капину сторону кровати, думая о том, не облил ли он её своим семенем за одно. Но та уже готовила очередную утреннюю стрепню. Именно в таком конфузном положении Шер услышал из разбросанных по всему лесу динамиков: - Жители поляны, экстренный общий сбор! Повторяю: экстренный общий сбор! Шер прихватился где-то в районе сердца и аж крякнул. Его лицо сделалось мертво бледным. - Шершуля! - крикнула Капа - Не слышишь что-ли, общий сбор! Уже как двенадцать, а ты всё ещё лежишь на кровати. Шершень не без доли стыда отправился в ванну, где на скорую руку сделал утренний туалет, даже не сняв испачканных трусов. Он из-за всех сил пытался выглядеть максимально непринуждённо, но выходило это из рук вон как плохо. Кое как одевшись, супруги вышли из ивы и направились к назначенному месту. Это было что-то вроде площади, где стояла одинокая сцена, окружённая толпой из тварей всех мастей. На сцене же стоял неизвестный муравей, Корней Корнеевич и Пупсень со своим братом. Гусеницы выглядели особенно напугано, будто бы их должны были судить за что-то совершенно ужасное. Так и подумали большинство из собравшихся, до тех пор, пока Корней не поднёс к своим просохшим губам микрофон. - Мы столкнулись с совершенно вопиющим случаем невиданной жестокости. Такого наш лес не видел никогда. Ранним утром Вупсень и Пупсень обнаружили... Останки бабочки. Некоторое время толпа покрылась мёртвым молчанием, который сменил оглушающий ропот. Слёзы, крики, обвинения - всё слилось в один мучительный звук. Шер же был в ужасе. Он предполагал то, что останки могли найти, но то, что они были обнаружены так скоро повергло его в ступор. - Эти останки они обнаружили лазя по одному из дубов. И мы смогли опознать, что отсеченные конечности принадлежали Элине. Слово предоставляется Пупсеню. - Эм... Ну... - несчастная гусеница потеряла дар речи - Мы... Э ... Ползли, да... И упал я... Ну а там... Это... Ну сами там... Знаете. Муравей слегка неуклюже перехватил микрофон. - Так как это первый случай убийства с особой жестокостью в нашем лесу, то просьба не выходить из дома некоторое время. Наши отряды будут патрулировать улицы ради вашей безопасности. Расследование будет вести Корней. Всем спасибо, расходимся. Ропот стал оглушительный. При этом никто не заметил бледного лица Шера, кроме, пожалуй, Корнея. Он некоторое время посмотрел на жуткий лик шершеня, а затем сделал вид, будто бы ничего не было. Когда толпа начала потихоньку расходиться, шершень увидел две до боли знакомые фигуры, одна из которых мучительно рыдала, а другая будто бы утешала её. Это были давние друзья, Лунтик и Кузя. Капа слегка подтолкнула своего супруга, чтобы тот наконец-то помирился со своим внуком. Робко подойдя к друзьям, Шер понял, что не может выговорить и слова. За это он получил презрительный взгляд Кузи, которые уже провожал Лунтика к себе. Капа дала подзатыльник супругу и, не оглядываясь, шла в свой дом. Простояв некоторое время, шершень пошёл за ней.***
Лунтик походил больше на труп, чем на то милое, доброе и весёлое существо, которым он был всю свою жизнь. Элина была для него всем, смыслом бытия в этом бренном мире. Ради неё он шёл на многочисленные авантюры, которые сейчас казались ему тупыми и бесполезными. Рядом с ним лежали многочисленные бутылки из-под клубничной настойки. В дверь неловко постучался Кузя. Лунтик не ответил. Когда кузнечик вошёл в комнату, он некоторое время сидел на расположенной рядом кровати, смотря на пол. Ему очень хотелось прервать это мёртвое молчание, а потому робко начал. - Слушай... Это очень больно терять такого... Ну... Знаешь... Так ведь нельзя... Надо... Ну... - Что? - томно спросила лунная пчела. - Как-то там... Ну... Выбираться... Что-то сделать... Например... И тут у кузнечика всплыла до боли абсурдная идея, о которой в обычной ситуации ему даже думать о ней было бы стыдно. - Ты слышал что-то про... Вписки?.. Лунтик удивлённо повернул свою голову в сторону Кузи, будто бы внушая ему стыд за эти слова. За этим последовало возвращение неловкого молчания, после которого лунная пчела дала неожиданный ответ. - Давай. Хуже уже не будет.***
Никогда у одинокого полусгнившего пня Кузи не было столько шума и веселья. Многочисленные гости, среди которых были Вупсень с Пупсенем, бабочки, Мила и Пчелёнок, ожидали весёлого времяпрепровождения стоя у двери. Каждый принёс с собой хотя бы одну-две бутылки алкоголя. Как правило, это была либо клубничная, либо медовая настойка. Спустя некоторое время, дверь в кузин дом открылась, и вся это толпа радостно вошла туда. Кузя чувствовал себя слегка напряжённо, так как среди всех была его девушка - бабочка Маргарита. До отношений с ней, кузнечик славился как местный бык осеменитель, перетрахавший почти всех, кто ходит и говорит. Его бешеному либидо позавидовал бы любой порноактер, а скорости в сношении реактивный самолёт. Однако ему быстро наскучил бессмысленный секс, а потому решил вступить в серьезные отношения с Маргаритой. Та оказалась очень ревнива, и следила во всю очию за своим партнёром. Кузя знал, что не пригласил бы он её на вписку, она бы устроила очередной скандал на тему возможной измены. Пока гости раскладывали свои вещи на кухонный стол, Кузя поглядывал на пухлый, сочный зад Милы. Много сомнений терзало его, ведь рушить первые полноценные отношения с Маргаритой совсем не хотелось. Но нечеловеческое либидо говорило об обратном. Некоторое время кузнечик смотрел на смущённого Пчелёнка. В последнее время этот крылатый душнила совсем ему не нравился, и ему хотелось ему отомстить самым жестоким образом... Гости расселись на огромном диване в гостиной. Сыпались шутки, визги, какие-то пьяные выкрики и другие не очень приятные Лунтику звуки. Лунная пчела некоторое время грустно посматривала в весёлые глаза своего зелёного товарища, рассказывающего, разумеется, совершенно не выдуманную историю о своих похождениях в три десятом лесу. Затем он посмотрел на компанию бабочек, будто бы державшихся своей маленькой компашкой, а затем тихо произнес: - Ну я пойду там, подышу воздухом... Кузя никак не отреагировал на это. Лунтик тихо вышел из шумного пня и уселся на ближайшую лавку. Спустя некоторое время, вышли и бабочки, весело о чём то говорившие между собой. Ушастику пробралась в голову мысль о том, что у них можно многое спросить об Элине. - Слушайте, - робко начал Лунтик, - а что с Элиной было в последнее время? Бабочки неловко переглянулись между собой, но затем одна из них, Маргарита, всё таки решила ответить. - Мы с ней почти что не общались. Одно лишь было известно - она спала за деньги. Странные чувства нахлынули Лунтика. Он одновременно был очень зол, готовый врезать тому, кто посмел сказать такое про его почившую возлюбленную. Но эта ярость сменилась некой подавленностью и отчаянием. Казалось, что Лунтик разучился говорить, но этот шок был прерван громкими стонами из пня Кузи. Открыв дверь, Лунтик и бабочки застали следующую картину: Кузя драл Милу на диване прямо рядом со спящим пьяным Пчелёнком. Кузнечик был так увлечён делом, что даже не заметил эту маленькую удивлённую толпу рядом с ним. Предела ярости Маргариты не было. Она что-то крикнула на весь лес, а затем разбила стеклянную бутылку из под медовухи о Кузин лоб. Зелёный извращенец отключился, а Мила, даже не одевшись, убежала из дома, слыша проклятия бабочки. Именно в этот момент и проснулся Пчелёнок...***
В голове Шера пронеслось всё то, что произошло с ним в последнее время: эта убитая проститутка, эта сперма на постели, и, наконец, это объявление о розыске маньяка... Казалось, после того случая жизнь потеряла всякий смысл. Как можно жить как ни в чём не бывало, когда на твоих руках кровь невинной бабочки? Но не буду ли я... Шер сначала бросил взгляд на Капу, готовившую очередную стрепню на кухне, а затем, почти бесшумно, пробрался к шкафу, откуда достал канат. - Мне надо идти. - крикнул шершень супруге. Капа пыталась что-то возразить, но дверь уже захлопнулась. Долго бродил шершень по одинокому тихому лесу. Всё что он искал это одинокая и при этом крепкая травинка, которая смогла бы удержать его тело. Наконец такая нашлась. Она тянулась возле дуба и была невероятно толстой и похожа на фонарный столб. - "Какая ирония, - думал про себя Шер, - я спрятал тело в дубе, а теперь моё тело будет под ним". Завязывая узелок на кончике травинки, старый генерал взглянул на заходившее солнце, как ему казалось, в последний раз. Он оттянул петлю на себя так, что стебелёк сильно нагнулся. Вот Шер уже суёт голову в петлю, но что-то будто бы ошпарило его, и он откинул верёвку от себя. Он тяжело дышал, находясь в каком то шоке и ярости одновременно. Его осенило, что таким образом он ничего не сможет решить. Но если жизнь потеряла смысл, то как её проживать дальше? Что давало ему хоть какое-то удовольствие, дарило хоть какие-то эмоции? Смотря в землю, Шер приподнял голову и тихо про себя сказал: "Убийство"...***
На окраине поляны находился ничем не примечательный бордель, внешне больше похожий на трухлявый ствол дерева. В это непримечательное заведение зашёл мужчина преклонных лет в длинном чёрном плаще. Охранник косо посмотрел на этого гражданина, а затем, будто бы не хотя, впустил его в здание. Зайдя в него, мужчина бегло осмотрел посетителей барной стойки, о чём то болтавшими вместе с эскортницами, а затем подошёл к кассе. Пока он осматривал список доступных проституток, кассир неожиданно крикнул. - Добрый день! Спасибо что зашли в наше скромное заведение! Прежде чем забронировать одну из наших девушек, представьтесь. - Да, Шер. - робко прошипел про себя мужчина. Ему было всё равно кого выбирать из этих шлюх, а потому он случайно тыкнул на портрет какой то розовой бабочки. - Хороший выбор! Что ж, можете проходить к номеру! Тяжело взбираясь по ступенькам, Шер подходил к забронированной тридцать седьмой комнате. После вежливого стука дверь ему открыла низкая розовая бабочка с большой грудью и низким лбом. Та как-то нервно поздоровалась, на что Шер ответил кряком. Бабочка отвела его в душ, ведь по правилу заведения, все клиенты должны были помыться перед самим актом. В кабине шершень фантазировал на тему того, как он задушит эту "воздушную принцессу", после чего зальёт её мёртвое лицо семенем. Эти думы вызвали у него дикую эрекцию. Некоторое время он не решался выйти из кабинки, уж слишком рисково было так вот убивать её. Но желание всё таки взяло верх. Выходя из ванной в спальню, Шера будто бы настиг солнечный удар: на постели вся в ножевых ранениях лежала проститутка. Её глаза были уродливо выколоты, а груди вырезаны и лежали отдельно от тела. Шершень издал громкий крик, а затем, даже не одевшись, выпрыгнул из окна. Весь в порезах от стекла, старый генерал бежал в неизвестном направлении, думая лишь о том, как повернётся его жизнь далее. Ему хотелось скрыться так глубоко в чаще леса, что его бы не смогли найти даже вечно странствующие муравьи. В конце концов, он споткнулся о лежавший у оврага камешек и кубарем покатился прямо в него. - "Теперь уж точно всё - пронеслось в голове Шера". Толстое тело старого генерал плюхнулось на самое дно. Крылья безнадёжно сломались чуть ли не под самый корень. Лежавшее в отключке тело шершня омывал бушевавший ливень.