Неизменно – рука об руку

Соя знал, что такое любовь. Любовь — это когда утром брат готовил завтрак, а после этого они вместе собирались в школу. Любовь — это если остается последняя конфета, то она обязательно будет разделена напополам. Любовь — это когда в ответственный момент Нахоя может прикинуться Соей и помочь таким образом выбраться из какого-то затруднительного положения. Такого рода услуга обычно взаимна и в детстве выполнялась легче, потому что их волосы еще не были окрашены в разные цвета. Соя любил своего брата и знал, что Нахоя чувствовал то же самое. С самого детства, сколько себя помнят, они всегда были вместе: что бы ни происходило, в какую бы сомнительную ситуацию они не попадали, выбирались из этого дерьма вместе. Жить вдали от брата или не видеться больше суток? Такого никогда не было. Что странно, ведь обычно человеку нужно побыть наедине с собой, отдохнуть от чьего-то общества, но в этом случае близнецы — исключение. С братом Нахоя чувствовал себя максимально расслабленно; они делились всеми мыслями и переживаниями, потому что давно известно — если скрыть что-то важное, это будет иметь неопределенные последствия. Любить Сою легко. Любить Нахою легко. Любить родителей…

***

Нахое семь лет, когда он впервые увидел такую родительскую «любовь» и эта ситуация плотно засела в голове. В этот день Соя немного захворал, поэтому пролежал половину дня в кровати: его состояние стабильное, но из-за лёгкой температуры в голове мутно, так что было принято решение отоспаться. На кухне отец, Хитоши Кавата, готовил поздний ужин — приготовление заняло больше времени, чем предполагалось, поэтому пришлось ненадолго отложить трапезу. Мать, Кумико, занялась стиркой — Нахоя лично проверил, когда носился по дому веселым ураганом, предлагая свою помощь каждому из родителей и получая в ответ сдержанные отказы, ведь: «С тобой дела растянутся еще часа на три». Детское настроение это нисколько не испортило, ребёнок придумал себе другое занятие, пока братик набирался сил через сон. Нахоя был не способен заметить напряжение между родителями и то, что оба стараются не попадаться друг другу на глаза. Но даже если бы заметил, мало что мог изменить — в силу возраста и того, что никак не сможет повлиять на чужие личные отношения, пока те сами не захотят помириться. Чуть позже, когда ужин был готов, семья собралась за столом. Кумико накладывала ужин на всех членов семьи, пока Хитоши складывал грязную посуду в раковину, чтобы потом её вымыть. Только когда еда была расставлена, мать заметила отсутствие одного из сыновей. Стараясь скрыть появившееся раздражение, женщина спросила: — Нахоя, где брат? — мальчика, привыкшего к теплым интонациям, такой тон ввел в ступор, но он послушно ответил: — Я ведь уже говорил, Соя немного устал и лёг поспать. Я не стал будить его. Можно ведь чтобы он попозже поел, когда проснётся? Улыбнулся ребёнок, но получив в ответ тишину, растерялся. Хитоши что-то неразборчиво пробормотал, крепко хватаясь за ложку, а Кумико с вздохом прикрыла глаза. После чего взяла себя в руки и попросила разбудить Сою. Отец всегда говорил, что есть семья должна вместе — у него какой-то свой пунктик на этот счет. Нахоя расстроился из-за просьбы мамы; будить братика совсем не хотелось, о чем он и поспешил сказать. — Но он плохо себя- — Тебе сказано идти. Мальчик выскочил из-за стола, мчась в комнату от грозного тона отца и злобного взгляда, которым Хитоши одарил его, когда вмешался в разговор вместо молчаливой матери. Почему-то она никогда не спорила с ним, даже если тот действительно был неправ. Нахоя подавил обиду, отогнал мрачное настроение и с лёгкой улыбкой зашёл в комнату брата. Из всех комнат в доме именно в этой Нахоя чувствовал себя в безопасности — возможно это связано с тем, что рядом брат. Спокойствие там, где Соя. Чувство, будто ничто не способно причинить им вреда, пока они вместе. На кровати, укутанный в тёплое одеяло, лежал Соя. Лицо, как две капли воды похожее на лицо самого Нахои, было расслабленно. Подобравшись ближе Нахоя уловил тихое сопение, мягкий рот приоткрылся. Нахоя испытал сожаление, что придется потревожить его сон. Старший Кавата забрался на кровать, рукой провел по мягким кудрям брата. От прикосновения Соя заворочался и медленно открыл заспанные глаза. — Вставай, Соя. Папа сказал позвать тебя ужинать, — тихо проговорил мальчик, не переставая гладить младшего по волосам. Тот сфокусировал сонные глаза и слегка нахмурился. — Не хочется… Он сильнее накрылся одеялом, глаза невольно закрылись, проявляя желание снова погрузиться в сон. — Но ты не ел весь день… — Меня тошнит, я не буду ничего. Нахоя понятливо кивнул, хоть брат и не увидел этого жеста из-за закрытых глаз. Плотнее укутав младшего в одеяло и слегка взбив ему подушку скраю, Нахоя покинул комнату. — Он не хочет есть, его тошнит. Я же говорил, что не нужно было будить его. Громкий скрип стула заставил вздрогнуть Нахою, он растерянно посмотрел на спину удаляющегося отца. Мальчик впервые ощутил тревогу, глядя на такого отца, которого сопровождали тяжелые громкие шаги. Мать продолжила смотреть в стол, будто увидела что-то интересное. Нахоя не придал этому значения и принялся за еду. Через несколько минут с коридора послышалась возня и детский неразборчивый лепет. Нахоя нахмурился, вслушиваясь в звуки. Через секунду на кухню зашёл отец, волоча за руку слабо сопротивляющегося Сою. — Я не хочу, не смогу есть, меня даже от запаха тошнит- — Сел и заткнулся! Соя не обратил внимания на грубый тон Хитоши из-за плохого самочувствия и упрямо не садился за стол. Он не понимал, почему папа не услышал, что ему плохо и не отпустил обратно спать. Но Нахоя уловил опасные нотки в голосе отца и напряжённо смотрел на сжавшегося брата. — Сядь! Старший Кавата грубо схватил младшего сына за предплечье и силой попытался добиться послушания. Ребёнок захныкал от боли, стараясь избавиться от крепкой хватки. От резкой смены положения голова закружилась, а тошнота подступила к самому горлу. Лицо побледнело, предвещая неизбежное. Кумико нерешительно положила ладонь на плечо мужа, слегка отталкивая от сына. — Не надо. Что произошло дальше Нахоя понял не сразу, но как только осознал, сердце наполнилось ужасом — отец ударил маму по лицу. Женщина невольно отклонила голову в сторону, а Соя рядом замер от страха. Следующий удар поступил Сое по голове. Как мальчик ни сдерживался ранее, тошноту сдержать не смог, и вскоре кухню наполнил запах рвоты. На столе и детских коленках расползлись пятна желчи и остатки завтрака. Нахоя тут же оказался рядом и принялся сухими салфетками, которые до этого лежали на столе, вытирать лицо и колени брата от мерзких следов. — Блять, уйди нахуй отсюда, тошнотик ёбаный! — со всей злобой закричал Хитоши, ударяя кулаком по столу. Мальчики незамедлительно побежали в комнату, слыша за спиной ругательства и звуки ударов кулаков об тело — отец начал избивать маму из-за того, что она попыталась вступиться за детей и, как они успели услышать: «Чтобы не мешала воспитывать детей». В страхе близнецы забежали в комнату и закрыли дверь за замок, поставив перед ней тумбочку для надежности — по крайней мере, им это показалось достаточно хорошей преградой для разозленного мужчины. Нахоя посадил брата на кровать, а сам пошёл к столу за влажными салфетками — чтобы дойти до ванной нужно выйти из комнаты, чего делать совершенно не хотелось, а отмыть следы тошноты нужно. Услышав горький всхлип, Нахоя в ту же секунду оказался пред братом. Он не знал, что сказать. — Хоя, почему… Он… — между всхлипами пробормотал Соя, а из глаз потекли жгучие слёзы. Нахоя притянул брата в объятия, утешающе поглаживая по влажным волосам и теплой спине. За дверью раздавались неразборчивые крики и мольба остановиться. Нахоя крепче обнял брата и тоже заплакал от страха и неизвестности. Плакал, пока слезы на щеках не высохли, а горло не начало першить от сухости. — Нам надо переодеться, — тихо напомнил Нахоя, увидев и свою запачканную одежду. Близнецы быстро переоделись и залезли на кровать, по голову спрятавшись под одеялом. Дыхание выровнялось. Теперь можно было анализировать ситуацию. — Я разозлил папу? — растерянно спросил Соя, думая, что он виноват, и всё произошло из-за того, что он не мог поесть. Теперь о голоде он думал в самую последнюю очередь. — Он… Уже был злой. Ты не виноват, — руки старшего брата обняли второго мальчика, прижимая к себе. Соя прижался, положив голову под подбородком Нахои. — Он бьёт маму… — Он и тебя ударил, — старший замолчал, поджимая губы. Рука сама потянулась к голове младшего, куда прилетел сильный удар от Хитоши, — Тебе сильно больно? — Да. Папа больше не любит меня? — слезы снова появились на глазах. Нахоя не знает, что ответить. Он сам не понимает, что происходит и кто виноват в этом. Но он не хочет, чтобы Соя винил себя и считал, будто из-за него маму бьют. Соя тоже пострадал и не должен обесценивать свою боль. Дети не должны страдать от плохого настроения взрослых, или если что-то идёт не так, как хотелось бы этим же взрослым. Всегда можно объяснить на словах свою позицию и по необходимости уступить — прийти к компромиссу. Соя чувствовал себя плохо, значит нельзя было заставлять его есть, потому что это только ухудшило бы его состояние. Добиваться чего-то через насилие тем более неправильно. Нахоя так сильно растерялся, что после того, как отец ударил маму, не сразу понял, что брата тоже ударили. После этого он сразу же оказался рядом. На какой-то момент он даже подумал, что может подставиться под следующий удар, если ситуация совсем выйдет из-под контроля. Это изменение в поведении родителей не было резким. Просто раньше дети не понимали, что за пределами комнаты может происходить что-то плохое и опасное. Даже мысли об этом не появлялось. Теперь это впервые произошло у них на глазах. И как бы не хотелось, как раньше уже ничего не будет. Эта ситуация навсегда останется в памяти — детская психика уже травмирована. — Я не знаю. Тогда и меня он тоже не любит, мы ведь похожи, — пробормотал Нахоя, прижимаясь губами к голове брата. Нахоя в ужасе, но в какой-то степени испытывает облегчение, что брат, его вторая половина, пострадал меньше, чем мама. Маму, конечно, тоже жалко, но Нахоя надеется, что она сможет дать отпор, в отличие от маленького Сои, который ещё и болеет. — Мы близнецы, мама говорила, — тихо, будто делится секретом, проговорил Соя. Нахоя кивнул, удобнее устраиваясь на кровати. — Да. Постарайся уснуть. — Спокойной ночи, Хоя Но уснуть они смогли только когда возня за дверью прекратилась и наступила долгожданная тишина, которая вдруг начала создавать странное напряжение в доме. Атмосфера в доме после этого изменилась и напряжение витало на протяжении нескольких дней. Если семья перед Хитоши вела себя, как ни в чем не бывало, он раздражался. Но если дети прятались в комнате, как происходило всё утро следующего дня — отец злился и снова срывался на всех подряд, оскорбляя детей нескромными выражениями. Пришлось ходить и надеяться, что отец достаточно терпелив. Позже мужчина, видимо, осознал, какую власть имеет в семье, и дальнейшие годы жизни стали труднее.