В новых чувствах утопая.

— И раз, два, три.. Молодец, Рацио. Похвала и комплименты уже не первый раз сыпятся из мягких губ Аргенти, но каждый раз звучит как первый: такой бархатный и заволакивающий голос, что так нежно произносит имя того, кого боятся говорить вслух. Некоторые действительно страшатся, а некоторые ненавидят, но этот странный, непохожий на других рыцарь красоты отличается от других всем, будь то внешность или манера речи. Сейчас, когда Аргенти находится рядом и учит его танцевать вальс, Рацио готов поспорить, что уже готов утонуть в болоте глаз напротив и чужих прикосновениях. Эти чувства такие неизведанные, но такие желанные. Доктор не любит что-либо чувствовать, однако Стиллот убеждает в обратном, хочет, чтобы здесь они вдвоём растворились бы в неспешных этапах изучения танца. О, Рацио никогда не любил танцевать. Его в принципе никогда не тяготили такие вопросы, он всего лишь жил рутиной и продолжал специализироваться на своей должности, но, стоит признать, такое времяпровождение оказалось привлекательнее всего другого. По крайней мере сейчас. — Не думай и не закрывайся, cher scientifique. У тебя уже практически получается, бояться совершить ошибку незачем, особенно тогда, когда тебя веду я. Я не позволю чему-то плохому случиться, особенно здесь. — Не стоит зацикливаться на подобных вещах. Скоро мне придётся возвращаться, иначе работники заподозрят неладное.. Рацио забывает как дышать, когда Аргенти перестаёт осторожно двигаться, и теперь тянет его в полноценный танец. Откуда ни возьмись, становится темно, а на них падает теплый свет, плавно двигаясь за их фигурами. Лепестки алых роз равномерно спадают на пол, и пару из них падают на роскошные, блестящие алые волосы. Скорее всего, у него тоже случилась такая беда, раз на него смотрят с улыбкой. Она была всегда, или появилась только сейчас, такая заметная и красивая? — Расслабься, позволь вести тебя за собой. Нет надобности отвечать, ведь Стиллоту ответ не нужен, ему главное почувствовать, что доктор даёт ему право творить очередную прихоть. Однако, Рацио даже не подумал противиться. Аргенти ведёт в тишине, одни лишь его доспехи изредка гремят, а движения получаются настолько плавными, что словно создаётся иллюзия льда. Рацио думает, что рыцарь красоты смотрелся бы примечательно и интересно на льду — пока вокруг бушует суровая природа, Аргенти, преобладающий в ярких цветах, развеял бы тоску и тревогу лишь своим присутствием там, а стоит ему только сделать первое изысканное движение, как зима сойдёт на нет. Возможно так же, как и зима в душе у Рацио. — Быть таким красивым, словно сама Идрила в мужском обличии — это преступление, доктор. Теперь же мне, оказывается, надо смириться с данным фактом, и продолжать наслаждаться, пока вы так близко, держите меня за руку и плечо. Даже сквозь мои доспехи я ощущаю тепло, исходящее от вас.. воистину, вы являетесь особенным в моих глазах. — Ваши слова слишком льстивы, чтобы быть правдой. Возможно, вам не показать во всей красе их правоту. — Боюсь, это не так. Аргенти останавливается, а Рацио вслед за ним. Смотрит безэмоционально прямым взглядом и ждёт, что же сделает в итоге Стиллот. — Простите бестактный жест, но сердце мне подсказывает, что вы жаждете того же, что и я. — Чего же? Аргенти молча скользит рукой к затылку Рацио, надавливает нежно-нежно, едва заметно, и смотрит вниз, на сухие обветренные губы, не смея сделать и лишнего движения. Доктор, признаться честно, такому раскладу уж точно не был рад, а брать ситуацию в свои руки не составляет труда. Привык он. Он сам подходит ближе, вплотную, зарывается в шёлковые красные волосы и с удовольствием, подмечает сам себе, начинает поцелуй. Что Аргенти, что Рацио — буквально несовместимые личности друг для друга. Один живёт ради пропавшего Эона, а другой проводит свою жизнь за наукой. Их ничего не связывает, ни малейшая деталь, но почему-то их так тянет быть вместе, что-то заставляет быть рядом. Это что-то, что не поддается научным объяснениям, сколько бы Рацио не старался найти ответ. Такое чувство, как любовь, такое странное, непостоянное, и всегда разное. В их случае она появилась как что-то неожиданное, но любовь будто оказалась тем, чего они ждали больше чего-то другого. Рацио не может перестать думать насчёт этого, и возможно поэтому мягкие прикосновения губ превращаются во что-то востребованное. Доктор хочет Аргенти всего, хочет узнать больше, понять больше. Он ведёт по верхнему ряду зубов, при смене положения нечаянно касается аккуратного кончика носа, а также он наслаждается выбиваемыми звуками из Аргенти: прекрасные стоны звучит как незнакомая, но притягательная мелодия, которую хочется слушать часами напролёт.. ..И как же жаль, что на такой волшебной ноте им суждено расстаться. — Прости меня, — первое, что говорит Рацио, когда ненамного отстраняется, — мне надо бежать. — Я понимаю, — легко смеются мужчине в ответ, — бегите скорее. Буду ждать тебя сегодня ночью, Mon Cher. Рацио позволяет себе впервые за вечер улыбнуться. Ах, эта прекрасная нота расставания.. её милость заключается в том, что она недолговечна, а наоборот, короче, чем кажется на первый взгляд, пусть каждая секунда может показаться вечностью. И даже на других концах вселенных они смотрят на один и тот же космос, зная, что их путь уже проложен так, как надо.