Mors
9 декабря 2023 г. в 22:53
В особняке Вонголы уже четвёртый день не снимается чёрная одежда. В нём тихо, словно жизни больше нет.
Хаято Гокудера на автопилоте работает с документами, помогая Занзасу Скайрини, новому главе, с организацией Вонголы. Он мог бы отложить работу, передать её Варийскому Дождю, но не стал.
Он не может остаться наедине со своими мыслями. У него не хватает сил думать о чёрной ленте, которой был перетянут гроб. Не может забыть и о белых лилиях, в которых лежало тело. Очень страшно помнить. И очень страшно забыть. Потерять хоть каплю воспоминаний о ней, ведь эта потеря будет безвозвратна и больна. Горло раздирает от желания закурить, но сил потянуться за пачкой нет. Она не любила запах сигаретного дыма, ведь он въедался в одежду. А ещё не любила, что он травит себя.
Сам Занзас пьёт. Он не выдаёт своих эмоций, ни грусти, ни радости от того, что стал Одиннадцатым. Вникает в дела, разбирается с документами.
Кричит, срывая голос, на подчинённых, чаще обычного. Пьёт, не просыхая, чтобы забыть испуганные карие глаза, мимолётно взглянувшие на него, перед тем, как их владелица упала замертво. Чтобы забыть ледяной ветер, свистевший в ушах, когда священник предавал тело земле. Забыть не получается, всё равно картина стоит перед глазами, легче не становится.
Такеши ожесточённо тренируется, не щадя себя. Старается улыбаться. Его это словно бы и не затронуло. Лишь спать стал хуже, мешки под глазами темнеют с каждым днём сильнее и сильнее.
Улыбка кривая, изломанная, напитанная страданиями. Он не может спать, ведь стоит ему закрыть глаза, так в нос пробирается запах лилий. Во время молитвы он не мог смотреть на обряд. Закрыл глаза. Теперь с закрытыми глазами он не может жить. Везде белые лилии. Он тренируется, но легче не дышится. Везде задыхается её цветами.
Хибари Кёя избивает всех сильнее обычного. Делает вид, что ему всё равно, что до кучки травоядных и их босса дела никакого нет. Все почти верят.
Почти, потому что все слышали, как Хибари разгромил кабинет, разбил её величавый и сановитый портрет, а потом в отчаянии сидел на ступеньках в холле, где должна была пройти церемония. Только Сасагава Рёхей знал о том, какие чувства одолевали Хибари, и о каких чувствах он не успел сказать. Впрочем, покойнице уже было всё равно до чувств Облака.
Сасагава Рёхей, не скрываясь, оплакивает потерю. Старается поддерживать сестру, старается жить для других и сиять, как прежде. Старается справиться с тоской.
Солнце без Неба не может. И он без неё тоже. Солнце как прежде светить не будет. Солнце лечит. Приносить страдания оно не привыкло. Пришлось. Иначе бы он не успокоился, пока не убедился, что все виновники наказаны. Солнце гаснет.
Ламбо Бовино не совсем понял, что произошло. Но сдавленный выдох Хром, в ответ на его вопрос:
—Босс не придёт. — ввёл его в слёзы.
Ламбо не глупый ребёнок. Ламбо видел, что радость его семьи быстро вытекла в боль. Ламбо сделал вид, что не понимает, почему его спешно отправляют к маме, а на вопросы о сестре отводят глаза. Ламбо выплачется позже, когда друзья не будут его видеть. О том, что сестра не придёт, нужно будет подумать.
Хром приносит под дверь учителя еду, помогает с тренировками остальным и прячется по углам. У неё большие печальные глаза и больной вид.
Хром, не стесняясь, плачет навзрыд, когда крышка гроба закрывается. У неё дрожат руки и срывается голос, из груди вырывается хрип. И становится лишь хуже, когда она видит своего учителя, стоящего на коленях перед памятником со страшной надписью.
Реборн не появлялся на похоронах. Реборну нечего сказать. У него нет ни слёз, чтобы плакать, ни сил, чтобы тосковать.
Реборн выслеживал людей, причастных к этому, и заставлял их пожалеть о их причастности. Реборн – мафиозо – привязанность лишняя, но он был привязан. Месть – дорога в один конец, но он уже не думает об этом. Он уже готов к концу. Потому что чувствует, что конец настал, когда пуля пробила грудь его ученицы.
Мукуро четвёртый день не выходит из комнаты. Он не ест, не пьёт, он лишь смотрит на портрет, висящий на стене. У Мукуро в комнате раскиданы белые ленты, пригласительные, косметика и томики манги. Мукуро не трогает ничего из этого, не убирает. Всё так здесь оставила она, перед тем, как уйти, чтобы больше не вернуться.
Тсунаёши спотыкается об брошенные на пол в спешке колготки, ловко перепрыгивает через мангу и сваленную корзину с бельём. Попытавшись привести себя в подобие порядка, она хочет накраситься, даже зная, что это скоро будет смыто и переделано висажистом, но, взглянув на время, бросает это занятие. Косметику назад не складывает. Газелью подскакивает к Мукуро и быстро целует его в щёку.
—Девочки будут ворчать, если я опоздаю. — и использовав это в качестве оправдания, порядка не наводит. Убегает.
Мукуро посмеивается, и начинает веселиться ещё больше, когда слышит суматоху за пределами его комнаты. Подготовка к церемонии идёт полным ходом. Дом полон жизни. Мукуро начинает надевать смокинг, причёсываться, чтобы выглядеть достойно рядом с Тсунаёши. На подоконнике стоит ваза, наполненная белыми лилиями. Цветком, который стал буквально символом их свадьбы.
Тсунаёши поздравляют её Хранители. Она обнимает каждого, а на Хаято начинает кашлять.
–Гокудера, я очень тебя люблю и ценю, но давай ты сегодня не будешь курить рядом со мной? Я не хочу спустя годы достать своё свадебное платье и насладиться пропитавшим его сигаретным дымом. И не забывай, что это вредно. — Хаято засмеялся и клятвенно пообещал не курить сегодня.
Хибари вместо слов поздравления выдал что-то в духе:
—Камикорос, зверёк. — но все просто посмеялись, и Тсунаёши в том числе. Она поблагодарила Кёю за то, что он пришёл, не обратив внимания на то, что было в его глазах.
Белое платье его невесты, почти жены, вымазано в её же крови. Тсунаёши задыхается, ищет глазами тех кто может ей помочь, ловит взглядом Занзаса, сметавшего врагов. Он первый видит, что с ней произошло. Но у него нет пламени Солнца, поэтому когда поспевает помощь, становится уже слишком поздно.
Чёрная лента щекочет его скулу, пока она не начинает чесаться. Мукуро задыхается от запаха белых лилий. Цветы счастья и радости внезапно стали цветами смерти и утраты. Он уже и дышать не хочет. Хочет лишь лечь в её гроб, чтобы до последнего быть с ней, быть со своей невестой, быть со своим Небом. Туман без Неба не выдержит, особенно если это Небо было любимым. Ему холодно от отвратительного промозглого ветра. Тошно от отвратительного грязного мира, вновь забравшего лучшее. Он слышит крики Хром, но ему уже всё равно. Краем сознания понимает, что не слышит малыша Ламбо, но потом с тем же равнодушием вспоминает, что его отправили в Японию, чтобы он не попал на похороны сестры. А ещё нет и Реборна. Он вспомнил о его убийственной ауре и понял, что скоро мстить будет некому. Реборн уже обо всём позаботился.
Он слушает молитву и молится про себя сам, мёрзнет и желает лечь к своей невесте как можно скорее. Но пока что нельзя. Пока что ещё не все пожалели о том, что навредили ей. Позже будет можно.
Он и другие Хранители в тот же день нашли этих людей. Что ж, они пожалели. После он заперся в комнате и не выходил оттуда.
Мукуро смотрит на их совместный портрет и чувствует, что ему больше здесь нечего делать. У Мукуро есть пистолет, а в пистолете один патрон.
—Ку-фу-фу, в самый раз... — рассмеялся впервые после похорон мужчина.
Мукуро уходит на могилу Тсунаёши, прихватив пистолет.
У Мукуро есть мёртвая невеста. И он теперь тоже мёртвый.