***
Учёба в Академии. Кавех и Хайтам могли спорить часами. Причём, о чем угодно. Всë могло начаться с любой отдалëнной темы, затем переходить в бурные обсуждения, а дальше спор, который чаще всего заканчивался фразой: «Да как ты вообще со старшими разговариваешь!». Хайтаму нравятся эти споры. Кавех очень интересный собеседник и очень необычный. Их взгляды отличаются практически во всём. Да тот же склад ума! Кавех студент Кшахревара, которому ближе точные науки, а Хайтам же в даршане Хараватата гуманитарий. Но в чём-то они определëнно схожи. Им интересно друг с другом. Они могли спорить на любые темы, ведь знают азы наук друг друга. Они не разлей вода, несмотря на разные курсы и даршаны. Даже научную работу решили писать вместе. Пол Академии было свято убеждены, что младшекурсник решил приударить за Кавехом, а тот этого либо не замечает, либо они уже встречаются. Конечно же, это было не так, хотя Хайтам бы и не был слишком против (он очень долго пытался свыкнуться с этой мыслью), и он надеялся, что старший тоже. В этом всëм даже была своего рода идиллия. Была. До того момента, пока они не разругались из-за этой чертовой научной работы. У Тигнари начали кончаться запасы успокоительных трав, ибо он всю неделю пытался сделать хоть что-то с Кавехом. Если бы не он, звезда даршана бы явно навредил себе в порыве истерики. А Хайтаму оставалось, засунуть свои чувства далеко в себя, забыть их и снова держать своё безразличное лицо. Проектировка Алькасар-Сарая. Кавех среди своих бессонных ночей и дней без нормального питания умудрился найти время, чтобы встретиться с Тигнари. Он делает чертёж пока у него есть вдохновение и пока оно не покинет его, но этот проект настолько сильно его поглотил, что по правде сказать, фенëк его попросту вытащил на свежий воздух. — Кавех, тебе и правда нужно больше времени проводить на свежем воздухе, или хотя бы проветривать квартиру. И нормально питаться в конце концов! — Его хвост качался из стороны в сторону, выдавая всё раздражение и волнение за друга своего хозяина. В это время архитектор уплетал цыплëнка в тандыре, закусывая фирменным грибным ассорти лесного стража. За работой он совсем не замечал насколько был голоден. — Я понимаю, Нари, не злись. Но пойми, это проект всей моей жизни! Может хоть так мама вернëтся в Сумеру, хотя бы посмотреть. А может, я даже смогу похвастаться Хайтаму и он признает мои способности, или мы хотя бы поговорим… — Взгляд архитектора потух. — Ты всë ещё избегаешь его, да? — А как иначе? Уверен, что после той ссоры он и видеть меня не желает. — Кавех, тебе стоит поговорить с ним. — Я знаю, Нари, но… Это сложно. И он мог бы продолжать тешить себя одними надеждами, но кажется, звезды сошлись иначе. Кавех даже не помнит как оказался в доме у Аль-Хайтама. Но то утро он помнит чётко. Архитектор проснулся в кровати Хайтама с жутким похмельем, а после того как он обнаружил хозяина дома на неудобном диване в гостиной-прихожей ещё и с чувством стыда. Он не помнит, а Хайтам и не расскажет как спешил в таверну, узнав от Тигнари о ситуации Кавеха и о его состоянии. Он вообще всë время с момента ссоры узнавал как дела у блондина через фенька, за что очень ему благодарен. Не расскажет и как пьяный горе — архитектор обнимал его и плакал прося прощения и говоря какой он идиот. Не расскажет и о том, что с боем заплатил за него. У этого придурка и так долг в пять миллионов моры, а он ещё и хотел заплатить за всë вино, что влил в себя. Не расскажет и о том, что донëс его домой, помыл и сидел рядом пока у него не закончится истерика и он не заснëт. Не расскажет и о поцелуях в макушку, пока его грудь пачкали слезами. С тех пор они и живут вместе. Легче не стало, даже наоборот. Ссор стало только больше и теперь практически каждый день слышалось: «почему ты не убрал чертежи», «эти подушки сюда совсем не подходят», «хватит брать мои ключи», «питайся нормально», «ты ничего не понимаешь в искусстве», «твои книги повсюду», «откажись от этого заказа, он истощает тебя», «ты слишком громко дышишь», «хватит брать на себя столько ответственности», «какого хиличурла ты идешь в пустыню, ты секретарь, будь осторожен», " тогда съешь наконец, раз что-то не нравится.» Теперь добрая часть Сумеру думала, что они женаты. После спасения Малой Властительницы в Сумеру стало значительно спокойнее. Так что спустя две недели после турнира Даршанов, пока все были в городе, друзья решили собраться вместе и поиграть в «Священный призыв семерых». К тому же к ним присоединились Итер с Паймон и Дехья. Местом проведения собрания стала старая добрая таверна. Конечно что же они больше пили и разговаривали, нежели играли. К слову, пили все, кроме Путешественника и Паймон. Они обсуждали турнир, когда Кавех, снова не рассчитавший свои силы, сказал что отойдёт в туалет. Хайтам, обеспокоенный его состоянием решил пойти за ним. Сам он это отрицал и говорил, что идëт туда с той же целью, что и Кавех. Этому не поверил никто, кроме Паймон. — Эй, а я всё хотела спросить. Эти двое же вместе? — Дехья не стала терять время, еë волновал этот вопрос с тех пор, как она увидела их вместе, но всë не находилось удобного случая. — Ну как тебе сказать… — Сайно сложил руки на груди и откинулся на спинку стула. — Да, но они об этом не знают. — Ответил вместо него Тигнари. — Как это?! — Малышка Паймон забавно прищурилась. — У них всё сложно. — одновременно ответили лесной страж и генерал. — Н-да, тогда у них всё пиздецки сложно. — Дехья покрутила бокал, наблюдая за жидкостью внутри. — Они выглядят как старые супруги и всë ещё не вместе. Зато как хорошо что у вас двоих всё прекрасно. — Она показала бокалом на пару. — Вы прям молодая семейная пара с ребëнком. Тигнари и Сайно смущённо посмотрели друг на друга. — Кстати, почему вы не взяли с собой Коллеи? С ней же всё хорошо? — Итер оживился. — У меня есть поручение в районе Гандхарвы, мы заскочим к вам. Она же любит засахаренные орехи? Разговор плавно перетëк в другое русло. Благо, никто не знал, что происходило в этот момент у Кавеха с Аль-Хайтамом. — Сколько раз мне повторить, что я в порядке! Прости, придëтся говорить только на Тейватском, ибо ты у нас тут гений языков, а не такой тупой архитектор как я. — Кави, ты уже еле на ногах стоишь, пора домой. — Агрх, опять ты за своë. Не веди себя так, будто тебе не похуй на меня. — Он тычет в него пальцем и чуть пошатывается. — Кави… — И не назыв-ай меня так~ — Да что мне ещё сделать, чтобы ты понял, что мне не плевать на тебя?! — Ха? Мне что, послышалось? Наш великий Аль-Хайтам думает о ком-то кроме се… Мгхр! Он не успел договорить, его заткнули. Поцелуем. Глаза Кавеха распахиваются и становятся размером с монету моры. Он чувствует как чужой язык проникает в его рот, а сам спиной упирается в стену. Их поцелуй не длится слишком долго, но этого хватает, чтобы дыхание сбилось. Хайтам отлипает от Кавеха и тяжело дышит. — Нам пора домой. — А? — Всë ещё шокированный архитектор не успевает ничего сказать, как его хватают за руку и выводят из таверны. Он с тяжело вздымающейся грудью, на заплетающихся ногах шагает за Хайтамом. Мужчина кидает деньги на стол и они прощаются с друзьями. Кавеха всë ещё держат за руку. — А они точно не знают, что они вместе? На утро они делают вид, что ничего не произошло.***
У них вообще часто происходят ситуации, когда они делают вид, что ничего не было. Однажды, ещё секретарю Хайтаму подарили бутылку замечательного Мондштатского вина из одуванчиков и он по доброте душевной решил поделиться половиной с соседом. Поначалу всë было замечательно, Хайтам прекрасно контролировал себя и Кавех, на удивление, тоже. Но одной бутылкой дело не ограничилось блондин достал из своих запасов ещё пару. И что-то пошло не по плану… Опьяневший Хайтам влюблëнным взглядом пристально и с восхищением смотрел на Кавеха. Блондин в его глазах был таким прекрасным, совсем не таким каким он сам себя видел. Его руки творят магию, создавая произведения архитектурного искусства. Он сам по себе произведение искусства. Эмоциональный, громкий, упрямый, немного замкнутый, человек с ранимой душой, готовый помочь кому угодно, когда ему самому нужна помощь, питающийся одним кофе, когда работает над заказом, пьющий, чтобы заглушить боль… — Ты-ы-ы-ы-ы чего? — Кавех замечает, что его пьяную болтовню перестали слушать. Он смотрит на Аль-Хайтама, практически тем же ласковым взглядом. Секретарь ставит бокал на стол и тянется к блондину. Он проводит ладонью по щеке Кавеха, убирает светлую прядь за ухо мужчины. Расстояние между их лицами настолько мало, что архитектор чувствует его дыхание. Запах алкоголя не очень приятен, но ему плевать. Хайтам поддаëтся вперëд и его губы касаются губ его***
Такие «инциденты» происходили ещё несколько раз, но дальше минета или дрочки дело не заходило. Хотя обоим мужчинам хотелось этого. Безумно. Были и случаи когда они просто целовались. У Сайно с Тигнари на глазах. Кавех потом неделю избегал их, и ещё неделю объяснял лесному стражу, что это ничего не значит, что они не встречаются и что всë сложно. Сопровождалось это трёхэтажным матом Тигнари и бесконечным «Кавех, ты идиот, Архонты, да вы оба идиоты, о Малая Властительница, почему они мои друзья…» Сайно полностью разделял мнение своего возлюбленного. После спасения Архонта, они с Аль-Хайтамом на удивление сдружились, а потому генералу махаматра, приходилось выслушивать «непрозрачные намëки», с вопросом, что же делать секретарю. Тигнари и Сайно уже делали ставки, когда эти двое разберутся в своих отношениях. Даже Коллеи сделала ставку.***
Это было обычное ничем не примечательное утро. Вернее для Кавеха это было утро. Время было около трёх часов дня и он только проснулся. Настоящим утром, часов в семь, когда просыпался Аль-Хайтам, архитектор ещё сидел за чертежами, но его силком затащили в кровать, ибо он не спал уже двое суток. Пока у него был наплыв вдохновения, он вносил правки в чертëж, вернее практически делал всю работу заново, хотя Хайтам тысячу и один раз сказал ему отказаться от этого заказа и послать того мужчину в Бездну. По мнению исполняющего обязанности Великого Мудреца, гениальность Кавеха и он сам заслуживали намного больше. Но Кавех заботится о всех вокруг (даже об Аль-Хайтаме), кроме себя и берётся за любую возможность заработать деньги, а потом выплачивать их все госпоже Дори, а остатки тратит либо на алкоголь, либо на инструменты (хотя его сосед в тайне закупает всë необходимое про запас), либо на еду для бездомных животных. Спустя двое суток без сна и нормальной еды, он наконец закончил, завтра встреча с заказчиком, а сегодня можно немного отдохнуть. Очень хотелось лечь спать дальше, но режим нужно хоть как-то восстанавливать, до следующих правок или заказов. От нечего делать, ибо в доме была идеальная чистота, что удивительно, (кажется у Хайтама слишком много работы и дома он только ночует) он решил залезть в старый альбом. Кавех рисует там ещё со времён учебы в Академии. Удивительно, как он ещё не закончился, но доставался он очень редко, когда было время и хотелось просто выплеснуть мысли и эмоции, это что-то вроде личного дневника, такого же как и у его матери. Архитектор сидел и хрустел закатником, это и звук грифеля по бумаге, было единственным, что разбавляли тишину. Движение руки натренированы годами не только в чертежах но и в том, что он рисует, точнее кого. В этом дневнике так много портретов Аль-Хайтама, нарисованные самыми разными материалами. Вот он, в то время, когда они только познакомились, вот уже старше и его лицо стало намного серьёзнее, на новые, вот он задумчив, вот сердится, вот улыбается, вот смотрит куда-то, таким ласковым взглядом, что под ним можно растечься в лужу. Кавех заметил у него этот взгляд лишь однажды, но запомнил навсегда и нарисовал. Хотя этот взгляд больно похож на тот, каким на него смотрели, когда они напились. — Агрх, я снова рисую его… Почему мой личный дневник превратился в собрание портретов Хайтама? О, Малая Властительница Кусанали, почему именно он? Почему из стольких людей во всём Тейвате я влюбился именно в этого напыщенного сокола? В это время этот самый «напыщенный сокол» шёл по коридору Академии, ведущему в кабинет генерала Махаматра. Сайно, на удивление, уже целую неделю в Сумеру, а не в Пустыне или Гандхарве. Как раз в этом коридоре Аль-Хайтам и встретился с Архонтом Мудрости. — Здравствуйте, Малая Властительница Кусанали. — Аль-Хайтам, сколько раз я говорила называть меня просто Нахида? Но я не об этом, на самом деле я тебя искала. — Искали меня? Позвольте спросить зачем? — Мне нужно с тобой поговорить, не волнуйся это не касается Сумеру, это касается тебя и твоего соседа. Давай отойдëм в более тихое место. Кабинет секретаря оказался идеальным местом. К Сайно он зайдёт позже, всë же дело не столь срочное. Да и что может быть важнее разговора с Архонтом, пусть Хайтам и не испытывает чрезмерное почитание к богам. Аль-Хайтам предлагает Нахиде сесть, но та отказывается, говоря, что разговор не затянется на долго. — О чем вы хотели поговорить со мной, Мал… простите, госпожа Нахида? — О твоëм соседе. — Простите? — Верно, я хотела поговорить с тобой о Кавехе. Пусть я и лишилась своего сердца Бога, я всë ещё могу слышать молитвы и обращения ко мне, особенно столь искренние. Конечно, не каждую райскую птицу может привлечь сокол и не каждый сокол может принять райскую птицу подле себя, особенно будучи ещё птенцами, но всë можно решить откровенным разговором. Разговором, где вы открываете душу, а не прячетесь за стенами и масками. Позволь мне помочь вам как своему народу. — Я… Я вас понял, госпожа Нахида. — Я рада. — Она тепло улыбнулась. — Больше не буду тебя отвлекать.***
Аль-Хайтам прислушался к словам Архонта, сегодня он закончил работу раньше (то есть во время) и вместо того чтобы зайти в таверну и выпить бокал, как он это иногда делал, он сразу направился домой, надеясь, что сосед никуда не выходил. Хайтам заходит в дом и первое, что он видит-это Кавеха, спящего на альбоме. Он видел его раньше, ещё во времена учёбы, но что старший всë время рисовал там не видел ни разу. Учёный подходит к дивану, где сидит Кавех, тот резко подрывается и судорожно закрывает альбом. — Когда ты пришёл? — Он прижимает альбом к груди, чтобы никто точно не увидел, что там. — Только что. — Хайтам садится на диван. — Понятно… — Он отворачивается от него. — Будешь есть? Хайтам мотает головой в знак отрицания. — Я хотел поговорить с тобой. — Он снимает наушники и кладëт их на стол. — Поговорить? Со мной? — Да, Кави. Глаза названого распахиваются в удивлении. Так его родители и… Хайтам, во время «инцидентов». — Не называй меня так. — Кави, я люблю тебя. Из рук архитектора падает альбом, сначала ему на колени, а потом с глухим звуком на пол. — Что ты… Ты узнал, да?! Решил поиздеваться над моими чувствами?! МАЛО ТЕБЕ ТОГО, КАК ТЫ ИЗДЕВАЕШЬСЯ НАДО МНОЙ ВСË ВРЕМЯ?! ГРОЗИШЬСЯ ВЫГНАТЬ МЕНЯ ВСË ВРЕМЯ! ГОВОРИШЬ, ЧТО Я ПОЧТИ АЛКОГОЛИК, ХОТЯ САМ ЗАХОДИШЬ В ТАВЕРНУ ПОСЛЕ РАБОТЫ! У МЕНЯ ЕСТЬ ЕБУЧИЕ ЧУВСТВА! — Кавех кричит на весь Тейват, из глаз текут слезы, он пытается стереть их ладонями и задыхается. Ему больно, больно слышать эти слова, когда он живëт с этой любовью Селестия знает сколько. — Кави… — ЧТО? ЧТО, КАВИ? ХАЙТАМ, ТЫ БЛЯТЬ НЕ ПОНИМАЕШЬ КАК МНЕ БОЛЬНО. Я ВЕСЬ В ДОЛГАХ, МОЯ МАМА БРОСИЛА МЕНЯ И УЕХАЛА В ФОНТЕЙН, Я СИЖУ У ТЕБЯ НА ШЕЕ! Я БЛЯТЬ ВЛЮБЛЁН В ТЕБЯ ЕЩЁ С АКАДЕМИИ. И ВОТ ТЫ УЗНАЛ ОБ ЭТОМ И РЕШИЛ ПОИЗДЕВАТЬСЯ НАДО МНОЙ ЕЩЁ СИЛЬНЕЕ, Я ПРАВ? — Хайтам пытается взять его за руки, но тот вырывается, в конце концов именно Кавех из них двоих сражается двуручным мечом. Но мудрец оказался ловчее и ему всë же удалось взять руки архитектора. — Кави , а сейчас посмотри мне в глаза и повтори всë, что сказал до этого. — У Кавеха красные глаза, его руки трясутся, а сам он судорожно дышит. Он смотрит в глаза Аль-Хайтама. Этот взгляд… Он уже видел его раньше, но он всë время думал, что ему показалось или это выдумал его пьяный мозг, но вот секретарь Академии — Аль-Хайтам, тот самый эгоистичный Хайтам, что закрывается от мира наушниками, смотрит на него ласковым, влюблённым взглядом. — Я люблю тебя со времён учёбы. Стал бы я приглашать тебя жить к себе, если бы ничего не чувствовал? Стал бы следить за твоим режимом и питанием? Стал бы обеспечивать? Просить не тратить время и силы на заказчиков, из-за которых ты всë переделываешь и которые не могут послушать твоего профессионального мнения? Стал бы я после той ссоры связываться с Тигнари, только чтобы узнать о твоëм состоянии почти каждый день? Нет, не стал бы если бы ничего не чувствовал. Я думал, что отпугну тебя и вот мы как два идиота выстроили огромную стену и у нас всë стало слишком сложно. Этот слишком длинный и искренний для Аль-Хайтама монолог не успокоил Кавеха, наоборот, слëз стало ещё больше. Хайтам вытирает влажные щеки большими пальцами. Архитектор заводит свои руки за шею учëного и прижимается. — Я тебе верю… Аль-Хайтам валит его на спину, немного отдаляется, заглядывает в красные, заплаканные глаза, а затем нежно, вкладывая все свои чувства целует столь манящие губы. Он спускается ниже оставляя поцелуи на шее Кавеха. — Могу я? — Можешь. Ты можешь делать со мной всë, что угодно, рухи. Хайтам довольно усмехается и оставляет след на шее там, где его не закроет ворот рубашки. Кавех судорожно вздыхает. Мудрец спускается ниже, везде, где может оставляя засосы. Теперь ему можно. Кавех плавится под напором Аль-Хайтама. Он проводит ладонью по обтянутому туловищу и снимает с учёного его пиздецки сексуальную обтягивающую майку. Он уже говорил, что такую одежду необходимо запретить? Они решают переместиться в спальню, теряя по пути всю остальную одежду. Хайтам подхватывает Кавеха и мягко кидает его на кровать, нависая сверху. — Насколько же ты прекрасен, Кави. Я люблю тебя. Я восхищаюсь тобой. — Прекрати. Пожалуйста прекрати говорить настолько смущающие слова! — Кавех весь разомлевший и смущенно красный, как его глаза. Хайтам спускается ниже, оставляя поцелуи по всему телу блондина. Он прикусывает внутреннюю сторону бедра, от чего архитектор вскрикивает от неожиданности. Он смотрит вниз, и, архонты, насколько же Аль-Хайтам между его ног сексуален. — Подожди немного. — Хайтам оставляет ласковый поцелуй на коленке Кавеха и отходит в сторону. У архитектора всё ещё заплаканные глаза, теперь его взгляд затуманен возбуждением. За этот вечер у него слишком много эмоций. Аль-Хайтам сначала целует его со всей нежностью, а сейчас оставляет его, роясь в тумбочке. Член Кавеха ноет и истекает предсеменем, требуя к себе внимания. Он тянется к нему, чтобы хоть немного облегчить ситуацию. Лишь одно движение от основания до головки и его руку отводят в сторону. — Какой же ты нетерпеливый, Кави. Блондин хнычет. Он чувствует что-то прохладное на своём анусе. Стонет и выгибается, сводя ноги. — Расслабься. Ты же чистый, от твоих волос пахнет шампунем. Моим. — Что это? — Экстракт слизи гидро слайма. Кавех вскрикивает, когда чувствует в себе фалангу. Хайтам отвлекает его поцелуями и укусами по всему телу. Спустя время ученый мог разводить внутри архитектора пальцы на манер ножниц. Блондин плавится под этими прикосновениями. Он обнимает Аль-Хайтама и прижимается к нему так близко, как только может и оставляет поцелуи и следы там, где только может. — Рухи, пожалуйста. Я… мха! хочу почувствовать тебя. — Не торопись. Я дам тебе всё, что ты захочешь. Всё и даже больше. Только потерпи немного. — Он целует Кавеха, вкладывая все чувства, о которых молчал столько времени, будто извиняясь за это. Вспоминая чувствительность сосков архитектора он тянется свободной рукой к одному из них. Архонты, ему плевать на собственное возбуждение, что стало уже почти болезненным. Для него главное доставить удовольствие Кавеху. Хайтам добавляет третий палец и чуть сдвигает все три, как вдруг Кавех вскрикивает. Он выгибается, поджимает пальцы на ногах, а его член дëргается. Он кончает себе на живот. Кажется Аль-Хайтам нашëл простату… — Ты в порядке? — Блять, Хайтам, я скоро буду не в порядке если ты наконец не вставишь мне! — У Кави снова стоит, пусть он и только что кончил. Секретаря не нужно просить дважды. Он размазывает по члену смазку и приставляет его к анусу Кавеха, целует его в висок и проникает только головкой. — Скажи, если будет неприятно. — Всë хорошо, пожалуйста, мха~ продолжай. Хайтам медленно толкается глубже, оставляя очередной след на шее Кавеха. Тот обнимает его, притягивая ближе к себе секретаря. Спустя примерно минуту архитектор приблизился к уху Аль-Хайтама. — Двигайся. Хайтам подчиняется как и всегда. Он начинает медленно двигаться внутри блондина, вызывая у него стоны. — Быстрее. Быстрее, Рухи, прошу. И Хайтам выполняет это требование. Снова. Он чувствует как его спину царапают короткие ногти, а за спиной скрещиваются ноги. Хайтам чувствует, что он близок. — Кави, я, мгх, уже близко. — Он успевает во время вытащить и теперь на животе Кавеха смесь из их семени. Аль-Хайтам тяжело дышит, пытается прийти в себя. Его лоб покрыт испариной, а сам секретарь покрылся румянцем. Но ему не дают осознать всë произошедшее. Хайтама переворачивают на спину. Секретарь поднимает одну бровь в недоумении. — Ты же не думал, что мы остановимся на этом, когда мне жизненно необходимо кончить хотя бы ещё один раз, Рухи. — Блять, Кави, ты? Архитектор хитро ухмыляется и начинает надрачивать секретарю, приводя его член в «рабочее состояние». К слову, для этого ему не приходится прилагать слишком много усилий, один вид возбуждённого, разомлевшего и раскрепостившегося Кавеха, уже заводит Хайтама. Когда блондин удовлетворен результатом, он наносит смазку на длину Аль-Хайтама и садится на него. Он немного откидывается назад и… Архонты, он попадает прямо в точку, Кавех начинает двигаться, а Хайтам подмахивать бëдрами. Проходит некоторое время, перед тем как они идеально подстраиваются под ритм друг друга, но когда это происходит Кавеху сносить крышу. — Да, блять, да как же хорошо! Он возносится на Селестию от удовольствия, закидывает голову и царапает грудь Хайтама. Тот держит его за бёдра и сжимает пальцы так, что явно могут остаться синяки. Им до умопомрачения хорошо. Они наконец могут позволить себе всë, что боялись сделать до этого вечера. Хайтам поднимает и обнимает любимого, а тот скрещивает ноги за его спиной и льнет ближе. Они чувствуют сердцебиение друг друга и шепчут признания в любви. Хайтам умудряется делать это на древних языках, жаль что Кавех знает лишь основы некоторых. Они заканчивают почти одновременно. Живот блондина в очередной раз пачкается его семенем, а Хайтам пачкает простынь. Секретарь падает обратно на спину, а Кавех валится на него. Они лежат пытаясь отдышаться и перевести дух. Потом они идут смывать с себя всë это безобразие. Перестилать постельное не хочется, поэтому они идут в комнату Кавеха и ложатся там.Вместе. И на утро никто не уходит. Они наконец не делают вид что ничего не произошло, а готовят друг другу кофе и принимают его с улыбки нежным поцелуем.***
Их жизнь изменилась. Конечно крики и ссоры никуда не ушли, без них Аль-Хайтам и Кавех не были бы собой. Война за территорию на рабочем столе (они могли бы купить второй, но им на самом деле нравится работать вместе), ворчания за бардак, споры о том какие занавески лучше и есть ли вообще разница. Это их рутина и она им нравится. И иногда эта рутина заканчивалась остервенелым «бесишь», страстным поцелуем и в последствии не менее страстным сексом. Пожалуй, они испробовали практически все поверхности в доме. Зато теперь их забота друг о друге открытая, их проявление чувств открытое. Они спят на одной кровати в обнимку, оставляют поцелуй в щеку или в макушку в любой удобный момент, а так же Кавех выяснил, что Аль-Хайтам очень удобный стул. У них стало больше долгих разговоров о том, кого что не устраивает. Разговоров о их чувствах, чтобы всë точно не было сложно.***
— И поешь нормально! — Ага. — Кавех поднимает руку в качестве прощания. Мехрак летит следом. — Кави. — Хайтам встаëт из-за стола и идëт в сторону двери. — М-м-м-м? — Он разворачивается на каблуках и почти утыкается своим лицом в лицо секретаря. — Я люблю тебя. — Аль-Хайтам нежно улыбается и смотрит на него тем самым взглядом. «Архонты, он и раньше почти всегда так смотрел… Как я раньше не замечал?» — Я тоже люблю тебя, рухи. — Он быстро целует его в губы, почти клюëт и уходит. Мехрак радостно пищит. У них всë сложно, но это можно изменить одним откровенным разговором.